Торговля, промыслы и ремесла у запорожских казаков

 

Торговля у запорожских казаков развита была на очень широких началах, чему способствовало как самое положение их вольностей, так и естественные пути сообщения: запорожцы жили на перепутье между Украиной, Литвой, Польшей и Россией с одной стороны, Крымом и Турцией с другой; кроме того, они обладали лучшей частью того «великого водного северного пути из варяг в Царьград», который искони веков известен был русским людям и который вел к Черному морю и отсюда в Царьград и на восток, – это река Днепр с его широким и глубоким лиманом. Оттого можно без преувеличения сказать, что вся торговля Польши, Литвы, Украины и Южной России XVI–XVIII веков была в руках у запорожских казаков и велась через их посредство. Торговля в Запорожском крае началась уже в конце XV века: из акта 1499 года мы узнаём, что уже в это время плавали вниз по Днепру какие-то казаки, добывавшие там рыбу и продававшие ее потом в Киеве[1041]; из других актов известно, что многие из украинцев издавна имели обыкновение с каждой весной отправляться к порогам и ниже порогов, ловить там рыбу, охотиться на зверей, потом осенью возвращаться в города и продавать в них свежую и просоленную рыбу и звериные меха[1042].

Как все люди на свете, так, разумеется, и запорожские казаки на первых порах, вступая в торговые сделки с иностранцами, особенно турками и татарами, вели немую торговлю: за незнанием языков обе стороны, по летописному выражению, «помовали руками»; впоследствии все торговые операции запорожцы стали производить при посредстве особого сословия людей, так называемых толмачей, знавших языки всех народов, с которыми приходилось казакам вступать в торговые или другие какие-либо сношения. Так же как и у всех народов, у запорожских казаков на первых порах торговля была преимущественно меновая, не исключавшая, впрочем, и употребления монет. Пути сообщения были также прежде всего естественные – реки и речки, потом так называемые «отвечные» шляхи, главным образом Муравский и Черный с их боковыми ветками и поперечными дорогами. Способами передвижения по воде служили лодки, чайки или галеры, по шляхам – «мажи» или «паровицы», то есть большие чумацкие возы, и «палубцы» – такие же возы, но крытые сверху от непогоды, запряженные волами, по паре в каждый воз; в первобытной стране при дальности пути, при отсутствии всякого удобства в дороге и при тяжести товаров волы никем и ничем не могли быть заменимы.

Как и всякую торговлю, так и торговлю в Запорожье можно разделить на два вида – морскую и сухопутную. Торговлю водным путем запорожцы вели главным образом с турками и татарами, а потом и с другими восточными народами, например армянами; средоточием морской торговли были – Днепр, его лиман, Черное море, Азовское море и Белое, или Мраморное море; главными местами торговли были – Сечь, Очаков, Царьград. В Сечи для всех иностранных судов имелась превосходная бухта, называвшаяся «оступом»; это был очень глубокий залив, врезавшийся в речку Подпильную, обставленный со всех сторон густым частоколом для защиты от ветра и вмещавший в себя всю запорожскую флотилию. Сколько прибывало из Турции в Запорожье купеческих кораблей, сказать не можем, потому что не имеем на то последовательных и точных указаний; только из одного документа 1746 года видно, что в это время прибыло в Сечь 8 судов, из коих 7 было греческих и 1 турецкое; 8 из этих судов пришли из Варны, 1 из Мессембрии, 1 из Станкео, 1 из Царьграда и остальные из Белого моря, то есть Архипелага. Впрочем, тот же документ устами кошевого атамана Василия Григорьевича Сыча, на запрос киевского губернатора Михаила Ивановича Леонтьева, говорит, что вообще в Сечь приходило иностранных судов в разное время разно: иногда 5, иногда 8, а иногда 10; что они, не доходя версты от Сечи, должны были выдерживать, под наблюдением новосеченского коменданта, двадцатидневную обсервацию и что все они входили в сечевую бухту безданно и безпошлинно[1043]. Однако в означенном документе исчислялись лишь большие суда, о количестве же каботажных, так называемых томбазов, приходивших из Турции в Запорожье, указаний никаких не имеется.

Торговля запорожцев с турками началась с очень ранних времен и при весьма благоприятных обстоятельствах для низовых казаков. По договору 1649 года турецкого султана «с войском запорожским и народом русским» казаки получили дозволение на свободное плавание по Черному и Белому (Мраморному) морям со всеми их портами, городами и островами, могли во всякое время въезжать в порты, сколько угодно стоять в них и когда угодно выезжать из них; могли иметь свободные сношения с купцами сухопутных и речных городов по вопросам о продаже, купле и обмене; имели право строить в разных портах и городах собственные складочные дома; освобождались в течение ста лет от всякой пошлины, мыта и подати, и только по истечении указанного срока обязаны платить «небольшую тягость податей», но и то не больше той, какую платят или будут платить турецкие подданные. Войску запорожскому дозволялось иметь в Стамбуле собственного представителя купеческих интересов, от султана же определялось иметь в одном из портовых городов собственного наместника, на которого возлагалась обязанность выдавать, за собственной подписью и печатью, запорожским купцам паспорта для собственного их плавания на судах, с правом лишь взимать по одному червонцу пошлины за каждый паспорт и приводить к присяге начальников судов в добрых намерениях относительно турецкой державы. Для удержания своевольных людей от морских грабежей казакам вменялось заложить несколько портовых городов, начиная от мест ниже порогов и кончая у устья Буга; определялось всех своевольников судить у султанского наместника, без всякого препятствия; однако для торговли решено было против пиратов из донских казаков выступать заодно казакам и турецкой охране. В случае несоблюдения какого-либо из условий со стороны начальника судна наказание нести только начальнику без препятствия для дальнейшего плавания судна; в случае крушения судна или смерти кого-либо из купцов оставшиеся вещи постановлено отдавать наследникам или близким их; в долговых операциях казацким купцам иметь такие же права, как и турецким; судам, людям, товарам и оружию казацкому оставаться неприкосновенными для турецких подданных; в невольническом вопросе казацким купцам свободно выкупать своих земляков и не принимать лишь на суда беглых невольников: в таком случае для начальников обязательно, без вреда, однако, судну, возвращать беглецов назад, так точно, как для турок обязательно возвращать к запорожским купцам бежавших с казацких судов работников[1044].

В XVIII веке правильному развитию торговли запорожских казаков с турками мешали три обстоятельства: 1) Белградский трактат России с Турцией 1739 года; 2) неблагоприятные распоряжения для запорожской торговли крымских ханов; 3) вредные действия русских откупщиков сбора таможенных пошлин, направленные против запорожцев. По Белградскому трактату 1739 года, 18 сентября, Россия не могла иметь своих кораблей на Черном море, торговлю же должна была вести на нем только посредством турецких кораблей[1045]; ближайшим образом от этого трактата страдали запорожские казаки, которые могли доставлять свои товары на собственных дубах только до турецкого города Очакова и тут или продавать их за деньги, или обменивать партии на партии; только с 1774 года, 10 июля, после заключения Кючук-Кайнарджийского мира России с Турцией, «когда, – как пишет о том Соловьев, – торговля и мореплавание русским купеческим кораблям дозволялись на всех водах, равно как плавание из Черного в Мраморное и обратно»[1046], запорожские казаки не имели стеснения в своей торговле с турками; но спустя год после этого они совсем потеряли свое политическое бытие. Торговле запорожских казаков с турками нередко мешали и крымские ханы. Так, известный во второй половине XVIII века (1758–1764; 1768–1769) хан Крым-Гирей, войдя в сношение с очаковским пашой, воспретил вход большим турецким судам в Запорожье и только дозволил, перегрузив товары у Очакова, ходить к Сечи небольшим речным лодкам; тот же крымский хан, отдав в откуп Козловскую таможню янычар-аге (то есть командиру янычарского корпуса), требовал, чтобы все русские суда, плывшие по Днепру к Очакову, выгрузив свои товары из судов у Очакова, отправляли бы их сухим путем в Козлов; то же должны были делать и суда, шедшие из Черного моря к Очакову и отсюда к Запорожью. Само собой разумеется, что такие распоряжения хана страшно затрудняли торговые сношения запорожских казаков с Турцией, и от 1762 года, 3 июля, до нас дошло письмо Запорожского Коша к крымскому хану с просьбой о пропуске судов «с Белого и Черного моря сюда в российские границы, також и из Сечи туда следующие судна без выгрузу», в противном случае запорожцы грозили запретить всем купцам, казакам, чумакам и ватагам ездить из Запорожья в Крым для покупки у татар соли. Но требование запорожских казаков было исполнено лишь в 1765 году, уже при хане Селим-Гирее и после протеста русского консула премьер-майора Александра Никифорова. Кроме притеснений от крымских ханов запорожская торговля страдала и от русских откупщиков сбора таможенных податей. Во второй половине XVIII века некто таможенный обер-директор Шемякин заключил контракт с русским правительством на сбор таможенных пошлин и вынудил у него издать распоряжение не допускать турецкие корабли из Черного моря и Архипелага в Запорожье; мотивом для такого распоряжения выставлено было неимение надлежащих капиталов для торговли у запорожских купцов; запорожцы справедливо увидели в этом беду для всего своего края и обратились с просьбой на высочайшее имя императрицы Елизаветы Петровны; в 1759 году отправлена была в Петербург депутация от Запорожского Коша, которая успела добиться некоторых для себя на этот счет облегчений[1047].

Предметами вывоза со стороны запорожских казаков в Турцию были – меха, кожи, шерсть, железо, полотно, пенька, канат, говядина, баранина, живые овцы, храш, коровье и конопляное масло, рыба, икра, пшеница и пр.; некоторая часть этого товара шла непосредственно из Сечи, некоторая же – через Сечь из Украины, Польши и России. Предметами ввоза со стороны турецких купцов в Запорожье были – оружие, конская сбруя, свинец, соль, сукно, сафьян, хлопчатая бумага, шелковые материи, китайки, снурки, галун, вино, лимонный сок, деревянное масло, ярь, камфора, стекло, косы, ножи, бритвы, ножницы, сугачьи рога, шедшие, вероятно, на казацкие пороховницы, и разная бакалея, как то: изюм, винные ягоды, лимон, сорочинское пшено, кофе, орехи[1048]. В 1759 году тайный советник, президент Академии наук, Григорий Николаевич Теплов спрашивал в Глухове у запорожских депутатов, какие в Сечь из Турции привозились вина, и тут же осведомился: «Не возможно ли с тамошних приморских мест, да по способности и из Цареграда вывоз сделать, под осень, на употребление к столу в доме ясновельможного гетмана, зовемой по греческу стридии, а по здешнему устрицы?» Бывший при депутатах толмач объявил, что в турецких местах «того предовольно». Тогда Теплов приказал от себя о том написать гетману, а запорожцам дал на усмотрение верхний «маслак», то есть скорлупу с одной стридии; тот маслак депутаты отправили в Сечь[1049].

Торговлю сухопутную вели запорожские казаки с Крымом, Польшей, Литвой, Украиной, Великоруссией и Новосербией.

Торговля с Крымом началась с самого момента появления запорожских казаков на днепровском Низу и имела самое широкое распространение. Оно и понятно: при всей враждебности отношений казаков к татарам между ними было и много точек соприкосновения как самых близких соседей, находившихся в тех или иных друг к другу отношениях. На первых порах, когда крымские и ногайские татары не были еще заражены мусульманским фанатизмом, отношения между казаками и татарами были отношениями двух мирных соседних народностей: с принятием татарами ислама и водворением турок в Константинополе отношения между теми и другими сделались отношениями народов, стремившихся к истреблению друг друга; с ослаблением религиозного фанатизма у мусульман отношения между казаками и татарами оставались хотя и неприязненными, но в общем приближали их друг к другу. Во всех трех случаях открывалось широкое поле для взаимных обменов казаков и татар между собой; избыток же у одних и недостаток того же самого у других заставляли, помимо войны, вступать в торговые сделки. Начавшись с XVI века, торговля запорожских казаков с татарами усиливалась в течение XVII и особенно приняла большие размеры в первой половине XVIII века. Стеснение для торговли с Крымом запорожские казаки встретили лишь во второй половине XVIII века со стороны русского правительства, по случаю распоряжения выдавать запорожцам денежное жалованье не серебряной, а медной монетой. В 1764 году, 7 июля, императрица Екатерина II писала в своем указе на этот счет следующее: «По представлению находящегося в Крыму консула премьер-майора Никифорова в наш сенат коллегия иностранных дел объявляла, каким образом великороссийские и малороссийские купцы и запорожские казаки, через Днепр и украинскую линию, и от Бахмута по слабому смотрению таможен явно, а большей частью тайно разными вымышленными средствами в торгах до Сечи Запорожской, а от оной через реку Днепр провозят здешнюю серебряную монету в крымскую сторону, где, покупая виноградные вина и товары, возвращаются в Сечь и в малороссийские полки; и сверх того запорожцы покупают соль из ханского озера; и по точному консульскому осведомлению той серебряной монеты каждое лето до 60 000 и более туда привозится, которая там остается и переделывается в тамошние деньги и на ханские расходы употребляется, ибо другого серебра хан крымский ниоткуда себе достать не может… И потому в нашем сенате определено: 1) для пресечения производившегося великороссийскими и малороссийскими купцами и запорожскими казаками через Днепр и украинскую линию до Сечи Запорожской, а оттоль через реку же Днепр и другие разные протоки тайного провоза здешней серебряной монеты на крымскую сторону во все тамошние места, наикрепчайше подтвердить изданные о том указы, а особливо публикованный в 1744 году, мая 11 дня, коими вывоз проезжающими из России за границу российской серебряной рублевой, полтинной и прочей монеты и сделанной всякой посуды и слитков накрепко запрещен… 2) подлежащее войску запорожскому ежегодное жалованье производить отныне впредь медной, а не серебряной монетой из ближайших мест к их Сечи, отправляя к ним оное водой по реке Днепру»[1050]. Само собой разумеется, что это распоряжение гибельно отзывалось на торговле запорожских казаков с Крымом, потому что татары вовсе не хотели продавать свои товары на медные деньги; но казаков спасали на этот раз контрабандисты, умевшие провозить серебряную и золотую монету с Украины на Запорожье.

Главными местами торговли запорожских казаков с крымцами были – Сечь, Перекоп, Кафа и Козлов; товары шли из Запорожья частью Днепром, большей же частью сухопутьем по так называемым «отвечным» шляхам, Муравскому и двум его ветвям – Изюмскому и Кальмиусскому; тем же путем шли товары и из Крыма в Запорожье; средствами передвижения у запорожских казаков были дубы, лошади и волы; у татар – лошади и верблюды; предметами вывоза из Запорожья были – пушные товары, полотно, кожа, железо, оружие, коровье масло, табак и отчасти хлеб; предметами ввоза из Крыма в Запорожье были – сафьян, сафьяновая обувь, особенно так называемые «папуци», то есть туфли или башмаки, серые смушки, шелковые ткани, особенно термалама, волошские орехи, красные вина и, что самое главное, соль; иногда ослицы, мешты и белые верблюды; так, в 1758 году в Крыму куплены были 30 верблюдов, доставленных через Запорожье в Петербург для подарков разным вельможам, а в 1762 году гетман граф Кирилл Григорьевич Разумовский просил запорожскую старшину купить ему в Крыму белых верблюдов; старшина отправила от себя толмача Григория Швыдкого в Перекоп; верблюды были куплены ценой по 30, 40 и 50 рублей за одного или за пару – «верблюдиху и лоша» – и, как нужно думать, доставлены по назначению[1051].

Торговля с Польшей также производилась искони веков у запорожских казаков: поляки вели торговые операции то непосредственно с самими запорожцами, то через посредство запорожцев с турками и крымцами. В том и другом случае польские пограничные помещики и местные старосты, то есть управители польских областей и городов, всячески старались держаться с запорожцами по этому поводу на мирной ноге. Само собой разумеется, что и запорожские казаки, соблюдая собственную выгоду, оказывали большое покровительство польским торговым людям, как об этом свидетельствуют сами же поляки. «В Сечи, хотя там жили всякого рода беглые и отступники от всех вер, – пишет католический патер Христофор Китович, – такая скромность и такая безопасность там царствовала, что приезжавшие с товарами или по другим делам люди не боялись и волоска с головы своей потерять. Можно было на улице оставить свои деньги, не опасаясь, чтобы они были похищены»[1052].

Главными центрами польско-запорожской торговли были – Умань, Корсунь, Лысянка, Тарговица и др. Известный в свое время богач и тщеславец польский, граф Франц Потоцкий, получив в наследство Умань со многими его крепостями, обнес весь город стенами и башнями и, чтобы сделать его центром богатства и культурности, открыл в нем ярмарки. Зная, какое значение в этом случае имели для всего Приднепровского края запорожские казаки, Потоцкий нашел нужным отправить от себя письмо с приличным подарком кошевому атаману Григорию Федорову, которого просил объявить запорожцам, когда они будут ехать в Польшу по торговым делам, направляться прямо в Умань, там брать паспорта, распродавать свои товары и с оставшимися от продажи идти дальше: «Как в наследственной моей вотчине Умани, по высочайшему королевскому соизволению и моим старанием возобновлены торги и ярмарки, с предоставлением разных преимуществ торговцам всех пограничных наций, то и прошу вас, ясневельможный пане, целому Кошу объявить, чтобы запорожцы, которые обыкновенно в Польшу ездят по торговле с лошадьми, скотом, воском, салом, мехами и другими товарами, отправлялись за всякими паспортами в Умань на ярмарки; оттуда, если бы там своих продуктов не распродали, могут с паспортами управителя моего Уманьского имения пускаться и дальше, 1762 года, 18 мая»[1053].

Торговые фуры из Запорожья в Польшу шли по главному шляху Черному или Шпакову и его боковым веткам; предметами вывоза из Запорожья были – лошади, рогатый скот, меха, рыба, рыбий жир, соль, сало, воск, сыр, вязига и др. Польские дворяне, особенно молодежь, часто ездили в Сечь, чтобы покупать там верховых лошадей, а польские купцы отправлялись туда, чтобы закупать там соль, которую запорожцы собирали у левого берега Днепровского лимана из озер Кинбурнского округа, особым способом заготавливали ее и перевозили в лодках с левого берега на правый к мысу Станиславову и к балкам Солонцам и Широкой, а оттуда возами доставляли в Сечь[1054]. Многие и из запорожских казаков отправлялись в Польшу для продажи своих товаров, в особенности дорогих коней; в Умани их видали на ярмарке в день святого Ивана; сюда они приезжали на множестве возов, одетые в короткие жупаны из телячьей кожи, иногда с подбитыми, очень богатыми материями; продав свои товары, запорожцы очень долго веселились и потом уезжали назад[1055]. Иногда через Польшу запорожские купцы и торговцы добирались и во Львов; там они продавали соленую и вяленую рыбу, а вместе с этим нередко и самих волов, на которых привозили товары, и возвращались назад на одноконках; нередко также поднимались они к речкам, текущим в Вислу, где продавали пшено, привозимое ими из Сечи[1056].

Торговые фуры из Малороссии или Великороссии шли в Запорожье или сухим путем по шляхам Черному-Украинскому, Крюковскому, Крымскому, Переволочанскому, Кизыкерменскому с их боковыми ветками, по Муравскому, Изюмскому и Кальмиусскому, или же речным путем по Днепру от Мишурина Рога и далее внутрь Запорожья до Сечи. Для сплава по Днепру разных товаров у запорожских казаков с 1656 года существовал особый класс людей, лоцманов, выбиравшихся из самых смелых казаков Кодацкой паланки, живших выше днепровских порогов, свободных от всяких войсковых повинностей, но обязанных проводить купеческие суда через страшные пороги. Главными местами торговли запорожских казаков с малороссийскими были: Стародуб, Миргород, Хорог, Дубны, Ромны, Опошня и другие места, куда они съезжались чаще всего на ярмарки в дни годовых или храмовых праздников[1057].

Предметами торговли запорожцев с Малороссией и Великороссией были разные съестные продукты, рыболовные сети, нитки для неводов, канаты, полотно, простые сукна, табак и в особенности водка, которой тем больше продавалось на ярмарках, чем больше был урожай хлеба в стране. Привозимые товары частью покупались в Запорожье на деньги, частью обменивались на товары собственного и турецкого или крымского производства.

Вначале все товары пропускались из Малороссии и Великороссии в Запорожье беспошлинно, но потом, когда в Переволочной и Кременчуге, с 1753 года, учреждены были русские таможни, со всех украинских и запорожских купцов, проезжавших с товарами, стали взимать известную пошлину. Такое распоряжение не могло понравиться запорожским казакам, и они стали хлопотать у русского правительства о снятии пошлины с провозимых к ним и обратно от них товаров. С этой целью в 1756 году отправлены были в Петербург депутаты от Запорожского Коша; эти депутаты, находясь в Петербурге, просили гетмана графа Кирилла Разумовского «о пропуске в Сечь съестных и питейных припасов и прочих вещей беспошлинно», но успели добиться в этом облегчения лишь на некоторое время. В 1760 году, 25 января, указом императрицы Екатерины II постановлено было на этот счет следующее: 1) дозволялось съестные и питейные припасы, для собственного пропитания запорожцев, а также все товары, шедшие на одежду, обувь и запорожские промыслы, именно те, которые были привезены из-за границы и с которых уже раз взята была пошлина, пропускать в Запорожье без всяких пошлин, но зато все эти товары из Коша за границу, в Польшу, Крым и другие чужестранные земли, на продажу, «не отпускать отнюдь»; 2) дозволялось покупать ружья, порох, свинец и ружейные кремни «для собственного употребления», но строжайше запрещалось продавать их из Коша за границу; 3) за провоз из Сечи в Малую Россию рыбы, мягкой рухляди, за пригон лошадей, рогатого скота и всего собственного запорожского продукта и промысла пошлинного сбора не брать; 4) с соли, привозимой запорожцами в Малую Россию, так как она не их продукт, а привозная, пошлину брать; 5) также с других товаров, кроме соли, иностранного продукта и промысла, привозимых из Запорожья в Малую Россию и из Малой и Великой России в Запорожье, пошлину брать; 6) по скольку же запорожцам ежегодно пропускать съестных и питейных припасов и товаров из Малой России и слободских полков в Сечь и обратно из Сечи в Малую Россию товаров их промысла и продукта, тому единственного положения, для представленных в доношений Коммерц-коллегии и комиссии о пошлинах резонов, не класть; а дабы они, запорожцы, под своим именем посторонних купеческих товаров не провозили, также чтоб и своих за границу, в Крым и Польшу, особливо хлеба и съестных припасов и товаров, в том числе запрещенных, беспошлинно не отправляли, о том войску запорожскому объявить, чтоб оно того отнюдь не чинило, но поступало бы как верные рабы и в том присягу учинило, а если пойманы будут с везенными тайно за границу товарами и припасами, то с ними будет поступлено по таможенному уставу без всякой пощады; ездить же им, запорожцам, из Сечи для покупки припасов и товаров с паспортами от кошевого атамана и войсковой старшины; 7) из Киево-Межигорского монастыря на духовный чин Запорожской Сечи муки ржаной и прочих хлебных припасов тридцать четвертей, пшена десять четвертей, хлебного вина две бочки, холста тысячу аршин, а из Запорожской Сечи в тот Киево-Межигорский монастырь рыбы четвероконных десять возов всякий год отпускать беспошлинно, ибо тот монастырь состоит внутри Малой России, а соль с пошлиной. В 1762 году, особым указом, подтверждалось «впредь из Польши вина простого на продажу в Малую Россию, в Сечь Запорожскую и в Новую Сербию отнюдь не впускать, и того накрепко не токмо на заставах фарпостных, но и по тайно проложенным малым дорогам смотреть под опасением по указам штрафа неотпускного тем, кто для своей корысти в противность сему нашему повелению что учинит». Естественно, что запорожские казаки рассматривали наложение пошлины на привозимое вино и отвозимую соль как меру крайнего стеснения их торговли, много раз ходатайствовали о снятии налогов, но всякий раз безуспешно.

Торговые сношения запорожских казаков с Новосербией начались с 1754 года. Впрочем, они не достигали таких размеров, как торговые сделки с Польшей и Украиной; хотя запорожские казаки и приезжали на ярмарки в главный центр Новосербии, крепость Св. Елисаветы, но вообще торговые сношения запорожских казаков с этой стороны были ничтожны. Причиной тому служила вражда между запорожскими казаками и новосербами; самая же вражда имела свое основание в поселении новосербов от речки Синюхи до верховьев реки Ингула, которую запорожцы по всей справедливости и с давних времен считали своей неотемлемой собственностью. Жалобы с одной стороны, неудовольствия и набеги с другой более и более обостряли отношения между близкими соседями и устраняли всякие крупные торговые сделки между запорожцами и новосербами.

Во всех торговых сношениях запорожских казаков с соседями и соседей, особенно украинцев и поляков, с запорожскими казаками играли первую и незаменимую роль так называемые чумаки. Чумаки в быту Запорожья, а также и в быту всей Украины составляли настолько важный класс людей, что он не раз обращал на себя внимание исследователей южнорусской истории. Название «чумак» по одним данным происходит от слова «чум», что значит ковш, которым путники пили воду во время своих далеких переездов; по другим – от татарского слова «чумак», что значит извозчик; по третьим – от слова «чума», потому что украинские торговцы, отправляясь в Крым, часто заражались в пути свирепствовавшей там чумой и нередко заносили ее в Запорожье и Украину; по четвертым – от того, что, идя в дорогу, украинцы вымазывали свои штаны и сорочки, для предотвращения всякой заразы и насекомых, дегтем, и по самому виду своему напоминали чуму[1058]. Чумачество представляет собой любопытнейшую черту экономического быта как собственно Запорожья, так и всей Малороссии: это есть зачаток национального малороссийского купечества, основанный на началах чисто товарищеской ассоциации. Родилось оно гораздо раньше появления на днепровском Низу казачества и даже послужило прототипом самого казачества, ибо первые чумаки были и торговцы, и промышленники, и с тем вместе воины. Начавшись едва заметно для истории, чумачество с течением времени разрослось до обширных размеров; мало-помалу чумаки выработались в тип здоровых, крепких, мужественных и неустрашимых промышленников, способных переносить и летний зной, и недостаток воды, и отсутствие корма, и нападение всякого рода хищных степных наездников; оттого справедливо чумаков сравнивают с бедуинами, а их волов – с верблюдами дикой и пустынной Аравии. В Запорожье чумаки как торговцы и промышленники составляли между собой «артели» на началах полной ассоциации или товарищества, а как воины входили в состав низового товарищества, платили всю прибыль от своих промыслов в войсковой скарб и возмещали свои убытки войсковой казной[1059].

В течение долгой исторической жизни южнорусское чумачество выработало себе и известные приемы для передвижения своих товаров из одного места в другое по «одвичным» шляхам широких степей. Едва сходил снег после зимы, едва показывалась травка из земли, едва заревели чумацкие волы, выходя из-под навеса после долгой зимы, как уже заскрипели длинные «мажи», «добри паровыци», и чумаки стали собираться на майданах за слободами в длинные «валки». Сложив на немногих возах необходимую для дороги провизию, или «харчу» – пшено, хлеб, сало, гречневую крупу, а также запасшись необходимыми кашеварными принадлежностями – казанами, таганами, сокирой, ложками, салотовками, чумаки «рушали» в путь. Впереди всех шел воз, запряженный самыми лучшими серыми, здоровыми и жирными, «як из воды», волами, иногда с золочеными и убранными разноцветными лентами рогами и между рог прилепленными, в праздничные дни, двумя восковыми свечами. На нем сидел сам «батько-атаман, пан-господарь»; тут же, около него, помещался петух, возвещавший время дня и ночи чумакам. Атаман всегда шел впереди всех; он избирался всей артелью, как человек опытный, бывалый, знавший все пути, умевший предотвратить всякие опасности. Он указывал всей валке путь, поднимал чумаков в дорогу, останавливал валку для отдыха, определял ночных и дневных сторожей, разбирал ссоры между «ватажанами» и заботился о предотвращении внезапных нападений со стороны разных степных «харцызов»; по атаману важнейший человек был кухарь или кашевар: он хранил всю харчу и кашеварные принадлежности, готовил «страву» чумакам к «сниданню, обиду, полудню и вечери». Для безопасности в пути все чумаки запасались «рушницами» и длинными «списами», а деньги свои прятали или в гаманах на груди, или на колесных ободьях под шинами.

С каждой весной запорожцы с нетерпением ждали украинских или польских чумаков; извещая иногда своих депутатов, находившихся по разным делам в Петербурге, они писали: «ватаг еще нет»; «ватаги уже понемногу идут и везут хлеб и водку»; «ватаг такое множество, что даже припасы в Сечи и Никитином вздорожали»[1060]. У самых границ запорожских вольностей чумаков встречала особая казацкая команда и помогала им переправляться через реки, прежде всего Днепр, если чумаки шли из Украины, или Буг, если они двигались из областей Юго-Западной Польши. Переправившись через Буг, они платили известную пошлину «мостовое», являлись в Гард, брали здесь для безопасности в пути и указания дороги конвой с войсковым перначем, войсковой печатью, прикрепленной к перначу, или вообще каким-нибудь будзыганом[1061] и двигались дальше внутрь запорожских вольностей, причем снова платили «мостовое» за переправы на паромах и за переезды по гатям и мосткам. Везде, где только проезжали чумаки, им оказывали радушный прием и казаки-зимовчаки, и особенно корчмари и шинкари, у которых они для себя могли найти хороший обед и добрую горилку, а для своих волов – свежий попас и холодную воду из колодца или криницы, вырытой близ всякого зимовника. Сменив несколько раз конвойных и всякий раз заплатив им особый «ралец», чумаки наконец добирались или до Микитина, или до Кодака; тут они совсем отпускали конвои, вносили известную плату за свой проезд по запорожским землям в войсковую казну и на некоторое время останавливались на месте. После небольшого отдыха те, которые ехали на Дон за рыбой, переправлялись через Днепр у Кодака и двигались дальше по восточным степям Запорожья, а те, которые ехали за солью, запасались в Микитине особыми ярлыками и билетами на татарском и турецком языках от запорожского толмача, переправлялись через Днепр и вступали уже в пределы ногайских татар, имея конечной целью своих путешествий город Перекоп. До сих пор чумаки шли беспечно, охраняемые запорожским конвоем; теперь они двигались одни и потому, перешагнув запорожскую грань, тот же час брали разные меры предосторожности на всякие случаи: для предохранения от чумы вымазывали свои сорочки и штаны дегтем, а для безопасности от степных «харцызов» заряжали рушницы и вынимали из возов острые списы; в ногайских степях чумаки были всегда настороже. В случае внезапного нападения со стороны харцызов, гайдамаков и всякого рода степных хищников чумаки тот же час делали из своих возов табор и, под руководством артельного атамана, отбивались от злых людей. Испытывая иногда разные бедствия от нападения харцызов, чумаки нередко терпели «несносные обиды» и от самих татар: татары требовали с них большие платы за переправы через речки Белозерку, Рогачик и Каирки – от 5 до 30 копеек мостового, а иногда брали плату и в тех местах, где воды совсем не было и где речку переезжали возами, как сухой овраг; иногда у них отгоняли с пастбищ волов и требовали выкупа по рублю и полтине за голову, как будто за найденный в дикой степи скот; иногда и совсем похищали волов, угоняя их в свои аулы[1062]. С такими опасностями добирались чумаки до Перекопской башты; здесь крымцы давно уже поджидали чумаков и радовались приходу их, потому что чумаки приносили большой доход казне крымского хана. Рудченко в своей книге «Чумацкие народные песни» пишет: «Еще из договора Сигизмунда-Августа с крымским ханом в 1540 году узнаём, что польским и литовским торговцам (чумакам) выговаривалось право свободно брать соль в Хаджибее, Перекопе и Кафе, заплативши мыто по старинке крымскому хану»[1063]. Поэтому ханские приставы не только заботились о возможно большем вывозе из Крыма чумаками соли, но и всякий раз, после урожая соли, заблаговременно извещали о том Запорожский Кош; так, в 1764 году, 25 июня, пристав перекопского промысла Баба-Иман писал кошевому атаману Филиппу Федорову: «Благодарение Богу, его святым произволением, сего году уже выстояние свое сделав, соль произошла обильно противу прошедшего года: как обычай, села хорошо. Да притом же воды и травы в Крыму, также и на пути везде изобильно, так что очень спокойно ныне для чумаков, а для скота кормов достанет. О чем при сем присланный от меня Мустафа-Баша вам изустно донесть имеет. При чем посылаю вам в гостинец один сафьян, прошу принять его за благо. Да притом же прошу прислать к нам воза два для вас, одолжаюсь самой чистой соли на ваш расход накласть. При чем прошу в незамедлении чумаков присылать за солью»[1064].

Дойдя до ворот Перекопской башты, чумаки платили здесь за каждую мажу «баштового» сбора по 70 копеек и потом уже въезжали в город; затем несколько времени отдыхали, нагружались солью, платили за целый воз по 5 рублей, за половинный по 3 рубля и возвращались назад; если у татар случалась на тафах рыба, покупали и рыбу и складывали ее на возах. Между тем запорожцы вновь поджидали чумаков, вновь взимали с них пошлины за переправы, паромы, мостки и гати, со своих, разумеется, меньше, с чужих больше, вновь оказывали им гостеприимство корчмари и шинкари.

Из Запорожья чумаки двигались кому куда нужно было для распродажи товара. «Примечательно, – говорится в «Записках Одесского общества истории и древностей», – что в год до 1000 волевых возов оной (соли) в Польшу отпустится; покупают также и малороссияне из Елисаветградской провинции»[1065].

Кроме крупной торговли с турками, поляками, украинцами, новосербами и крымцами, Запорожский Кош вел также торговлю и внутри Сечи; это была торговля по преимуществу мелочная; она производилась иногда на самой сечевой площади, а чаще всего на Крамном базаре, Гасан-базаре или сечевом форштадте, то есть предместье; здесь стояло множество небольших, на низеньких столбиках, домиков, дворов, лавочек, яток, шинков, в которых и производилась всякого рода торговля; часть этих построек сооружена была на средства куреней и принадлежала войску, часть составляла собственность заезжих купцов, как то видно из дел сечевого архива; так, сиделец Петр Крылов, задолжавший купцу Федору Попову и не могший уплатить ему своего долга, по «базарному суду» должен был продать свой старый двор, находившийся на сечевом базаре, за 2¹/₂ куфы водки, в уплату истцу[1066]. Предметами торговли в Сечи были – епанчи, седла, стрелы, луки, стремена, сабли, удила, привозившиеся запорожцам татарами, рогатый скот и неспособные к езде лошади, продававшиеся на убой татарам запорожскими казаками. Кроме торговли в Сечи, торговля производилась и в паланочных селах – Каменном на Кальмиусе, в Гарде на Буге, Микитине на Днепре и др.; здесь также были крамные базары, шинки, лавки и заезжие дворы.

Ремесла не приносили такой пользы и не были так широко развиты у запорожских казаков, как торговля, рыболовство и скотоводство; разумеется, ремесленники существовали у запорожцев, но цехового ремесленного сословия, обяза