Разновидности медитативного опыта

 

В своем диссертационном исследовании Ричи вошел в число первых нейроученых, которые задались вопросом: можно ли определить нейронный показатель навыка управления вниманием? В те времена этот простой вопрос был достоин уважения.

Но докторское исследование Ричи было разработано в том же стиле тайного исследования ума, который он использовал в студенческие годы. План был sub rosa [83] внедрен в исследование: изучить, различаются ли признаки навыка управления вниманием у тех, кто медитирует, и у тех, кто нет. Обладают ли медитирующие лучшим навыком концентрации? В те времена этот вопрос не был достоин уважения.

Ричи измерил электрические сигналы мозга медитирующих, когда они слышали звуки или смотрели на мигающие светодиодные индикаторы. При этом он просил их концентрироваться на звуках или огоньках. Ричи анализировал электрические сигналы вызванного потенциала (ВП)[84], который проявляется в особых вспышках в качестве реакции на свет и/или звук. ВП среди посторонних шумов представляет собой настолько крошечный сигнал, что измеряется в микровольтах — миллионных долях вольта. Эти крошечные сигналы помогают понять, как мы направляем свое внимание.

Ричи обнаружил, что размер этих сигналов сокращался в ответ на звук, когда участники концентрировались на свете. При этом сигналы, спровоцированные светом, уменьшались, когда участники концентрировали внимание на звуке. Само по себе открытие не представляло ничего особенного — мы и так это ожидали. Но паттерн блокировки нежеланных ощущений был гораздо сильнее у медитирующих, чем у участников контрольной группы. Это стало своего рода первым доказательством того, что медитирующие лучше концентрируют внимание, чем те, кто не занимается медитацией.

Поскольку выбор объекта внимания и игнорирование отвлекающих факторов говорили о развитом навыке концентрации внимания, Ричи пришел к выводу, что для подобной проверки можно использовать записи электрических сигналов мозга — электроэнцефалограмму (сегодня это обычное дело, но в те времена то был шаг вперед в научном прогрессе). Тем не менее доказательство, что медитирующие лучше концентрировались, чем участники контрольной группы, было довольно слабым.

Оглядываясь назад, мы видим причину, по которой это доказательство само по себе было сомнительным. Ричи привлек группу людей, практиковавших различные виды медитации. В 1975 году мы довольно наивно относились к значимости различий в видах медитации. Сегодня мы знаем, что существует множество аспектов внимания и что различные техники медитации развивают разные ментальные привычки. Поэтому они по-разному влияют на ментальные навыки.

Например, исследователи из Института познания и мозга имени Макса Планка в Лейпциге, просили новичков ежедневно на протяжении нескольких месяцев практиковать три различных типа медитации. В эти практики входили концентрация на дыхании, порождение любящей доброты и наблюдение за мыслями без вовлечения в них[85]. Ученые обнаружили, что концентрация на дыхании успокаивала, словно подтверждая распространенное убеждение о пользе медитации в качестве способа релаксации. Но вопреки этому стереотипу ни практика любящей доброты, ни наблюдение за мыслями не расслабляли тело. Очевидно, причина заключается в том, что оба занятия требуют умственных усилий. Например, наблюдая за мыслями, вы постоянно увлекаетесь ими. Когда вы замечаете это, вам необходимо предпринять сознательное усилие, чтобы начать наблюдать за мыслями вновь. А практика любящей доброты, при которой вы желаете себе и другим добра, создает позитивное настроение в отличие от остальных двух методов.

Таким образом, разные типы медитации дают уникальные результаты. Этот факт говорит о том, что определять конкретный вид медитации для исследования крайне необходимо. Тем не менее путаница с конкретикой по-прежнему остается повсеместным явлением. Например, одна исследовательская группа собрала самые последние данные по анатомии мозга 50 человек, занимающихся медитацией[86]. Это могло стать бесценным набором данных, если бы названия изученных практик медитации не отражали смесь типов — сборную солянку. Если бы исследователи систематически записывали конкретную ментальную тренировку, сопровождающую каждый тип медитации, полученный набор данных дал бы даже более ценные результаты. Тем не менее спасибо за раскрытие этой информации, которая редко оказывается опубликованной.

Когда мы изучали теперь уже огромный кладезь исследований медитации, мы порой вздрагивали от растерянности и наивности ученых в отношении конкретности. Слишком часто они просто допускают ошибки. Например, в одной научной статье утверждалось, что как в практике випассаны в стиле Гоенки, так и в дзен люди не закрывают глаза. Это ошибка: Гоенка просил людей при медитации закрывать глаза.

В ряде исследований использовался метод так называемой антимедитации в качестве активного контроля. В одной из версий участников попросили сконцентрироваться на как можно большем количестве позитивных мыслей. Это напоминает такие медитативные методы, как медитация на любящей доброте, которую мы рассмотрим в главе 6. Тот факт, что данные экспериментаторы считали это непохожим на медитацию, говорит об их непонимании объекта исследования.

Общее правило — «То, что практикуется, будет улучшено» — подчеркивало значимость сопоставления конкретной ментальной стратегии медитации с ее результатом. Это одинаково верно для тех, кто изучает медитацию, и тех, кто медитирует: нужно осознавать вероятные результаты конкретного подхода к медитации. Они все разнятся, о чем не всегда знают исследователи и даже практикующие.

В области ума, как и везде, действия определяют результаты. Одним словом, медитация — не единичный вид деятельности, а широкий ряд практик, по-особому воздействующих на ум и мозг.

Потерявшись в Стране чудес, Алиса спросила Чеширского Кота: «Какой же путь мне выбрать?» Он ответил: «Все зависит от того, куда ты хочешь попасть». Совет Чеширского Кота справедлив и в отношении медитации.

 

Считая часы

 

Каждый из «экспертов» Дэна, мастеров трансцендентальной медитации, практиковали этот вид медитации не меньше двух лет. Но Дэн не мог знать, сколько всего часов каждый потратил на медитацию за эти годы. Не знал он и того, насколько качественно были потрачены эти часы.

Даже сегодня мало кто из исследователей имеет в распоряжении этот ценный элемент данных. Но, как мы подробно узнаем из главы 13, наша модель перемен отслеживает количество часов практики человека и показывает, практиковал ли он ежедневно или во время ретритов. Эти часы затем связываются с переменами в качествах и изменениями в мозге, которые являются причиной этих перемен.

Очень часто люди, занимающиеся медитацией, подразделяются на крупные категории в зависимости от опыта, например «новичок» и «эксперт», без дальнейшей конкретизации. Наша исследовательская группа сообщила о времени, которое изучаемые объекты ежедневно посвящали медитации, начиная от 10 минут несколько раз в неделю и заканчивая 240 минутами ежедневно. Но мы не знаем, сколько месяцев или лет они придерживались такого распорядка, а он важен для подсчета общих часов практики.

При этом подобный подсчет упускается в подавляющей части исследований медитации. По этой причине классическое исследование дзена в 1960-х, которое показало неспособность привыкнуть к повторяющимся звукам, — одно из немногих существующих в то время и одно из заинтересовавших нас в первую очередь — на самом деле предоставляет скудные данные об опыте медитации монахов в традиции дзен. Медитировали ли они час в день, десять минут, совсем не практиковали в некоторые дни или шесть часов ежедневно? Сколько ретритов (сёссинов [87]) с более интенсивной практикой они посетили и сколько часов медитации подразумевал каждый? Мы не знаем этого.

Сегодня список исследований, страдающих от такой неопределенности, может расти и расти. Но получение подробной информации об общем количестве часов медитативной практики стало стандартной рабочей процедурой в лаборатории Ричи. Каждый из исследуемых мастеров медитации сообщает, какой тип медитации он практикует и как часто, сколько времени он посвятил ему на конкретной неделе и посещает ли он ретриты.

Если медитирующие посещают ретриты, они отмечают, сколько часов ежедневно практикуют, сколько длится сам ретрит и сколько подобных ретритов они посетили. Далее мастера медитации тщательно анализируют каждый ретрит и подсчитывают время, потраченное на практику разных стилей медитации. Эта математика позволяет ученым проанализировать данные сквозь призму общего количества часов практики и выделить время, потраченное на практику разных стилей, ретриты и домашнюю медитацию.

Как мы увидим, когда речь заходит о мозге и поведенческих выгодах медитации, иногда возникает зависимость «доза — ответная реакция»: чем больше вы практикуете, тем больше выгода. Это означает, что, когда исследователям не удается узнать общее количество часов, потраченных исследуемыми мастерами медитации, упускается нечто очень важное. По тем же причинам слишком много исследователей медитации, включивших в свои работы группу «экспертов», демонстрируют слишком большие различия в том, что понимается под этим термином, и не используют точный критерий количества часов практики этих «экспертов».

Если изучаемые люди медитируют впервые — допустим, обучаются внимательности, — количество их часов практики можно легко определить (часы обучения плюс общее количество часов домашней практики). Однако во многих более интересных исследованиях участвуют опытные мастера медитации. Количество часов их практики не определяется, хотя оно может различаться в огромной степени. Например, в одном исследовании были собраны мастера медитации с опытом от одного года до 29 лет!

Далее возникает вопрос о профессионализме тех, кто обучает участников медитации. Ряд исследований из множества, изученных нами, содержали количество лет опыта учителей в медитации, однако ни в одном из них не были подсчитаны общие часы. В одном исследовании максимальная цифра составляла 15 лет, минимальная — ноль.