Торгово-промышленная география.

Экономическое развитие Западной Европы в позднее средневековье во многом определялось развитием торговли, так как именно торгово-ссудный капитал и капитал, полученный в результате торговых сделок, лег в основу промышленности эпохи первоначального накопления. Сама же торговля в эпоху позднего феодализма претерпела существенные изменения. Во-первых, на ее развитие повлияли Великие географические открытия, резко изменившие карту торговых путей: вместо двух обособленных районов (Северный и Средиземноморский), в которых концентрировалась торговля, Европа превратилась в единый и связный торговый ареал, наиболее развитыми центрами которого стали Атлантическое побережье и Нидерланды. Сам же этот европейский торговый регион оказался лишь звеном (хотя и определяющим) в мировой торговле четырех континентов (Европа, Америка, Африка и Азия). Усилился удельный вес морской торговли, возросли масштабы торговых операций, изменился сам характер «заморской торговли». Если в XVI в. она представляла открытый грабеж, расхищение природных и культурных богатств внеевропейских цивилизаций, то с XVII в. возникает тенденция использовать новые земли и в качестве рынков сырья, сбыта товаров для европейской промышленности.

Главные изменения в европейской торговле проходили по нескольким основным направлениям. Наиболее важное из них — возникновение заокеанской торговли и как следствие этого расцвет портов Атлантического побережья. Так, в 1503 г. в Лиссабон пришел первый крупный караван с индийскими пряностями, после 1537 г. испанские порты стали регулярно посещать эскадры с серебром Мексики и Перу. Это деление (пряности из португальских и драгоценные металлы из испанских колониальных владений) в основном сохранялось и в дальнейшем. Однако в целом колониальная торговля пиренейских государств была более разнообразной. Помимо серебра, жемчуга и других драгоценностей, Испания получала из Нового Света сахар, какао, ваниль, табак, красильное дерево, индиго и другие пряности, и красители. С 1543 г. монопольным центром торговли с испанскими колониями становится Севилья, и это вызывает быстрый экономический расцвет Андалузии и ее портовых городов: Кадиса, Палоса, Санлукара. Расположенная в 60 км от устья Гвадалквивира, Севилья поначалу сохраняла ведущее положение в соперничестве этих портов, однако к середине XVII в. ситуация меняется и на первое место выдвигается Кадис. Остальные гавани испанских Пиренеев, лишенные права торговли с Америкой (Бильбао, Барселона и др.), были связаны преимущественно с близлежащими европейскими центрами и выступали в качестве контрагентов каботажной торговли. В Португалии главным торговым центром являлся Лиссабонский порт, куда стекались восточные товары: кофе, перец, опиум, индиго, чай, шелк, корица, жемчуг, золото, черное дерево и слоновая кость.

Во второй половине XVI в. Испания (особенно после объединения с Португалией) становится крупнейшей морской державой Европы. Ее флот почти вдвое превышает нидерландский и более чем втрое — английский. Позже, в XVII столетии, постепенно возвышаются другие районы атлантической торговли, и в первую очередь западные порты Франции. Здесь одними из первых поднялись города-гавани Бретани (Сен-Мало, Брест и др.). Основой их экономического процветания были на первых порах не столько колониальная торговля и пиратство, сколько рыболовство, особенно в районе Ньюфаундлендской банки. Кроме того, эти города сыграли большую роль как экспортеры сельскохозяйственной и промышленной продукции близлежащих районов: пшеницы, холста, пеньки, мешковины, парусины.

Несколько иной была база торговой деятельности портов Юго-Западной Франции (от Луары до Гаронны). Здесь также большую роль играл экспорт продукции близлежащих районов, особенно вина. Но виноторговля Бордо, Ла-Рошели и других городов в XVII в. стала постепенно вытесняться экспортом промышленных товаров, производимых не только в округе, но и в более отдаленных местах страны. Так, французские ткани (шелк, шерсть, полотно, парусина и пр.), металлические изделия и другие предметы заняли важное место в торговле Франции с Португалией и Испанией и, таким образом, получили признание и в заокеанской торговле, отчасти вытеснив из нее собственную промышленную продукцию пиренейских государств. В XVII же столетии благодаря поощрительной политике французской абсолютной монархии, основавшей несколько компаний по эксплуатации Америки и Индии, стала налаживаться и прямая морская торговля Франции с новыми землями.

С атлантической торговлей были тесно связаны английские порты. И хотя основная доля их оборота падала на внутриевропейскую торговлю (в начале XVII в. 90% английского экспорта составляли сукна и шерсть), создание многочисленных торговых компаний по эксплуатации Северной Америки и «Индий» и победа в военном соперничестве с Испанией резко подняли роль Англии на атлантических путях. Из английских компаний наиболее крупными были Ост-Индская, Марокканская и Гвинейская, Восточная, Русская, Лондонская и Компания Гудзонова залива. Главными портами Англии продолжали оставаться Лондон, Саутгемптон, Гулль и Бристоль.

Развитие атлантической торговли способствовало расцвету Нидерландов, а точнее, Голландии и Зеландии. Заокеанская торговля стимулировала экономический рост страны в двух направлениях: во-первых, непосредственная торговля голландцев со своими заокеанскими владениями, во-вторых, посредническое участие в заокеанской торговле других европейских стран. Второе направление играло, пожалуй, ведущую роль. В первой половине XVII столетия голландский флот стоял на первом месте в мире, перевозя львиную долю всех транспортировавшихся морем товаров. Голландия являлась «морским извозчиком № 1» тогдашнего мира, оттеснив на второй план традиционные морские державы. Так, во второй половине XVII в. на голландских судах транспортировалось ²/₅ английского экспорта и ¹/₆ импорта; были установлены регулярные торговые линии между Амстердамом и Ост-Индскими землями, Испанией и Португалией, Роттердамом и английскими портами, Дортрехтом и французскими гаванями, а также немецкими городами по Рейну. Помимо Атлантического побережья, со второй половины XVII в. голландские купцы осваивают также средиземноморские маршруты, ежегодно снаряжая большие караваны в порты Италии, Греции и африканского побережья.

Огромное значение имела и колониальная торговля Голландии. Из Юго-Восточной Азии в Нидерланды шли пряности, хлопок, шелк, драгоценности; из Нового Света — сахар, ром, табак. В эту торговлю вкладывались невиданные для тех времен средства. Так, капитал Вест-Индской голландской компании в начале XVII в. составлял свыше полумиллиона фунтов стерлингов (для сравнения укажем капиталовложения одноименной английской компании — около 30 тыс. фунтов), дивиденды ее вкладчиков в эти годы доходили до 35—40%.

Другой сферой господства голландского флота были бассейны Северного и Балтийского морей. С конца XV в. голландцы заставляют Ганзу открыть балтийские проливы — Зунд, а затем Большой Бельт и захватывают доминирующее положение в этом торговом районе. Ориентировочные данные говорят, что из 400 тыс. судов, за полтора столетия (XVI — первая половина XVII в.) прошедших через эти проливы, почти 60% шли под голландским флагом. С востока в Европу хлынул поток дешевого хлеба (хлеб составлял в середине XVI в. 65% и во второй четверти XVII в. 53% всего экспорта прибалтийских стран), леса, пушнины, пеньки и других видов сельскохозяйственного сырья. Обратным маршрутом транспортировались рейнские вина, английские и голландские ткани, соль и сельдь (продукт, внесший значительный вклад в процветание голландской национальной торговли).

На фоне этой активной торговой деятельности стран западного и северного побережья Европы резко бросается в глаза значительный упадок средиземноморской торговли. Причины его разнообразны. Здесь и изменение политических условий (турецкие завоевания в восточной части бассейна, поставившие барьер между Европой и Ближней Азией), и экономический упадок средиземноморских держав, в первую очередь Италии, и открытие новых торговых путей, и в связи с этим превращение средиземноморских портов в захудалую торговую периферию. Правда, последнее обстоятельство не сразу сказалось на средиземноморской торговле. На протяжении XVI в. воздействие Нового Света проявлялось постепенно, и Европа по-прежнему (в первой половине века Венеция, позже Марсель) достаточно интенсивно использовала традиционный левантийский маршрут. Однако в целом итальянская торговля приходит в упадок. И хотя размах венецианской торговли в XVI—XVII вв. в основном остается неизменным, в сравнении с торговлей развивающихся европейских стран он резко проигрывает. Венецианцы теряют свое прежнее монопольное положение даже на Адриатике, где в это время расцветает Рагуза. Окончательно потеряла свои позиции в Восточном Средиземноморье Генуя, правда, несколько поправившая свое положение установлением связей с Севильей и Новым Светом. В последней четверти XVI в. (до подъема Амстердама) Генуя является крупнейшим банковским центром Европы. Значение важной ранее области хлебной торговли — Сицилии и Южной Италии — также резко пало (здесь причина упадка коренилась в экономической политике испанской короны).

В позднее средневековье судьба многих портов Лангедока (Нарбонна, Монпелье и др.) оказалась плачевной: оттесненные песком от моря, они обезлюдели и захирели. Однако в целом торговля Южной Франции в Средиземноморье выросла, так как соглашения французской короны с султанской Турцией способствовали активному установлению торговых связей с Левантом и Гарбо (североафриканское побережье) —французы стали монополистами в левантийской торговле. Основными центрами ее в XVI—XVII вв. были Марсель и Тулон, а также более мелкие порты-гавани Прованса. Ведущая роль принадлежала Марселю, связанному по Роне с Лионом, а через него — с французскими, швейцарскими и немецкими землями.

Подъем южно-французской торговли, а также одновременный рост восточно-испанских портов (Барселона, Малага, Альмерия) привели к известному оживлению торговли в западной части Средиземноморского бассейна. Однако она не достигла уровня предшествующих лет расцвета — изменились не только масштабы, но и предметы купли-продажи. Большую роль стала играть каботажная торговля (зерно, оливки, масло, фрукты, промышленные изделия) между отдельными, по преимуществу мелкими средиземноморскими портами. В торговле с Ближним Востоком ведущее место стало принадлежать не драгоценностям и пряностям, как прежде, а таким товарам, как сода, поташ, шелк, хлопок, наркотики и т. д.

В позднее средневековье изменились условия и характер континентальной торговли. Новые масштабы перевозок потребовали новых транспортных средств. На крупнейших реках Европы появились баржи вместимостью в несколько десятков или даже сотен тонн (такими были, например, рейнские и мозельские лихтеры на конной тяге грузоподъемностью 300—400 т). По Нидерландам (отчасти Северной Италии, Южной и Юго-Западной Франции, Северной Германии) раскинулась сеть искусственных каналов, соединивших крупнейшие речные магистрали. Несколько улучшилось и состояние дорог, хотя массовое дорожное строительство на территории Западной Европы относится к XVIII в. Однако уже в XVII в. в некоторых местах были установлены почтовые станции королевской французской почты, и по сравнению с предыдущим столетием путь из Мадрида в Брюссель сократился (в экстренных случаях) с 4—5 до 2 недель.

Продолжается процесс консолидации торговых связей внутри отдельных областей. Как правило, в каждой из них выделяется несколько торговых центров, концентрирующих вокруг себя торговые нити широкой округи. Такими центрами для Лангедока, например, становятся Тулуза, Каркассон и Ним, для Бургундии — Шалон и Дижон, для Нормандии — Руан и Гавр. Постепенно выделяются более крупные центры, торговая сфера которых охватывает значительные границы и включает несколько областей. Такими центрами во Франции позднего средневековья являлись Париж и Лион. В некоторых случаях процесс консолидации товарных связей приводит к началу образования единого национального рынка (Нидерланды и позже Англия). В Нидерландах к концу XVII в. вся торговая деятельность страны была по сути дела аккумулирована в Амстердаме, крупнейшем торговом и банковском центре не только Голландии, но и всей Европы.

Ремесленное производство Западной Европы в эпоху позднего феодализма поднимается на новый качественный уровень и вступает в этап мануфактурной промышленности. Вместе с тем развитие ремесла и промыслов в разных странах и территориях происходит по-разному.

Испания в эпоху Великих географических открытий была «страной великих возможностей». Богатейшая сырьевая база (полезные ископаемые, лес, шерсть) и наследие арабских ремесленных традиций в сочетании с монопольными позициями на новых торговых путях, казалось бы, должны были выдвинуть ее на первое место среди крупнейших промышленных держав мира. Однако в действительности развитие испанской промышленности пошло по иному пути и завершилось в конечном итоге развалом экономики и полным запустением страны. Правда, в XVI в. многие изделия испанского ремесла еще играли значительную роль на внутреннем рынке и были известны за его пределами. Это железо северного побережья и сталь Толедо, шерстяные сукна и шелковые ткани Мурсии, Валенсии, Андалузии и Каталонии, бумага Хаэна и кожаные изделия Кордовы. Но в XVII в. они вытесняются изделиями, ввозимыми из-за рубежа: французскими сукнами, миланскими металлоизделиями, переработанными на голландских, предприятиях, сахаром, табаком и другими колониальными товарами. И даже военный флот Испании теперь более чем наполовину состоит из судов, построенных на верфях главного морского соперника, — Нидерландов.

Именно нидерландская промышленность заняла в XVII в. ведущее место в Европе (несмотря на почти полное отсутствие в стране ремесленного и сельскохозяйственного сырья). Плюш, вельвет, хлопчато-льняные ткани Лейдена, Гаарлема, Утрехта, Роттердама вырабатывались из испанской, ирландской и немецкой шерсти и грубых тканей; сельдяной промысел, прославивший голландских моряков, был невозможен без французской соли; известный всему миру голландский джин перегонялся из восточноевропейского зерна; наконец, заморские драгоценности, табак и сахар расходились по всему свету, предварительно побывав в мастерских и на перерабатывающих предприятиях Амстердама и других голландских городов. Ведущая роль в нидерландской промышленности принадлежала судостроению и связанным с ним отраслям производства. Однако и они базировались на импортном материале — строевом лесе восточноевропейских областей, шведском железе, французском и бельгийском полотне. С судостроением было тесно связано исключительно развитое рыболовство. В конце XVI — начале XVII в. голландский сельдяной флот насчитывал от 2 до 3 тыс. судов. Он господствовал в водах Северного моря, Ньюфаундлендской отмели и Западной Балтики. Центрами судостроения, а также одновременно и центрами обработки сельди, основными рынками ее сбыта были Заандам, Амстердам, Брилль, Энхюйзен, Дортрехт, Гаарлем, Горн и Хардвик. Кроме названных отраслей производства, широкое развитие получили металлообрабатывающие промыслы Лейдена, дельфтский фарфор, книгопечатание Утрехта, Лейдена, Девентера и другие производства многочисленных городов Голландии и Зеландии.

В XVI—XVII вв. значительных успехов достигает английская промышленность. Основу ее промышленного производства и торгового экспорта составляют шерстяные ткани, но постепенно экспорт становится более разнообразным. Растет добыча каменного угля (Нортумберленд, Глостершир); в этой отрасли горного дела было занято до 30 тыс. шахтеров. Несколько меньшим был масштаб добычи железа и других руд, но зато значительно увеличился импорт железа из Швеции. На этой сырьевой базе и развивалась обрабатывающая промышленность старых (Лондон, Йорк) и новых (Шеффилд, Бирмингем) центров, уже не обремененных ограничениями цехов. Судостроение и связанное с ним рыболовство базировались на двух крупных портах: Лондоне и Гулле; рыболовство было особенно развито на южном и юго-восточном побережье острова.

Нидерланды и Англия составили новый европейский промышленный район, который в XVII в. окончательно оттеснил на второе место южный экономический регион (Флоренция — Генуя — Милан — Венеция); значение последнего (в европейских масштабах) сохранилось лишь в производстве тонких шелков и дорогостоящих поделок из металла, стекла и кожи. Итальянские города, еще сохранившие какие-то остатки своего прежнего торгового величия, в производственной сфере переживали глубочайший кризис. Такой развитый раньше текстильный центр, как Флоренция, теперь еле покрывает собственную весьма низкую потребность в сукне. Милан, в 80-х годах XVI в. насчитывавший около 70 суконных предприятий, к 20-м годам XVII в. имел их всего 15. Происходит массовая эмиграция квалифицированной рабочей силы из Италии в другие страны Европы. Все это усугубляется начавшейся феодально-католической реакцией, особенно сильной в испанских и папских областях страны.

Промышленность двух основных стран континентальной Европы — Франции и Германии — развивалась разными путями. Ведущее место принадлежало Франции. Французские шерстяные (Берри, Нормандия, Пикардия), шелковые (Прованс и Лион), хлопчатобумажные и льняные мануфактуры (Дофине, Прованс, Сентонж, Пуату, Мэн и Иль-де-Франс) выпускали продукцию, известную во многих странах. Металлообрабатывающая промышленность Невера, Сен-Этьена и Гренобля вытесняла изделия прежних центров — Парижа и Страсбурга. На Роне, в Дижоне и в Париже процветали бумажные фабрики, а Париж и Лион являлись крупнейшими центрами книгопечатания. Во всех более или менее крупных городах страны были расположены предприятия по изготовлению мыла, шляп, посуды и других предметов широкого потребления. В целом французская промышленность конца XVI — первой половины XVII в. находилась на значительном подъеме. Важную роль в этом сыграла протекционистская политика государства, поощрявшая развитие предприятий, работавших на армию и флот (производство оружия, полотна) и удовлетворявших потребности дворянского сословия (парфюмерия, шелка и пр.).

Иным было положение в германских землях. Правда, в первой половине XVI в. регресс германской экономики еще не успел сказаться в полной мере. Известные промышленные центры, например Нюренберг, Аугсбург, Ульм, продолжали еще какое-то время сохранять свое значение в производстве сукон и металлообрабатывающем деле. Однако постепенно своекорыстная политика имперских князей приводит к упадку национальное производство. И после Реформации, Великой крестьянской войны, Тридцатилетней войны, а также в результате перемещения торговых путей Германия превращается в экономическое и торговое захолустье Европы.