Тетрадь № 18. Стр. 531-566. Тува. Ранение.

531

Это было 27 июня 1947 года. Начал я работу 7 июня. Следовательно, на рекогносцировку всего участка и на постройку пятнадцати пунктов из двадцати одного у меня  у меня ушло 20 дней. Это очень быстро даже для равнинной местности. Правда всё время была отличная погода. Изредка перепадали кратковременные грозовые дожди, но мы всё равно и в дождь работали. Было временами очень трудно, особенно в районе «Коодурука» и «Чартиса» Правда потом было ещё труднее, но это было уже потом. А теперь, ради такой встречи, стоило и претерпеть трудности. Мама даже поправилась. Гена тоже выглядел прекрасно.

 Дети поужинали и улеглись спать, а мы, взрослые приступили к ужину. Был спирт. Была отличная закуска. А, главное была дружба и веселье. Помню, длинный из досок сбитый стол на ножках вбитых в землю. Вокруг стола скамейки. Скатерти не было, посуды особой тоже не было. Вместо стаканов и рюмок были консервные банки… Были и песни и слёзы.

532

Но это были слёзы радости. Уже на рассвете: мама спит, дети спят- и наши и Котовы – все вместе. Фаина Пименовна спит. Вертлиб спит. Я сижу за столом (в конце стола), а на противоположном конце стола Возиян, подперев одной рукой голову поёт вполголоса: «…догорай, гори моя лучина, догорю с тобой и я». Уставившись на меня глазами:

- А-а, ты не спишь? Наливай ещё по одной. Берёт графин, наливает себе в консервную банку и мне наливает в другую банку. Пьём за успехи.

- Допился! Уже спирт, как вода!- говорит Возиян.

Я пью из своей кружки. Действительно спирт, как вода. Да ведь это в самом деле вода. Мне вдруг стало очень весело, забавно, кА это возиян воду принял за спирт.

- Пойдём на улицу, - предлагает Возиян.

Выходим. Ощутимая прохлада. Сильно шумит река. Кроме этого шума никаких других звуков. Посёлок спит. Посёлок золотодобытчиков и временно приехавших на жительство военных.

533

Оказывается, Котов построил пирамиды «Перевал» и «Качин», а, также отремонтировал сигнал «Изайгал ». Взамен этого я должен восстановить пирамиду «Бохур» и построить «Чоклок». Это очень удобно. Всего три дня я пробыл с семьёй. Пришлось ехать доканчивать постройку пунктов и начинать измерения углов. Поскольку на измерениях углов достаточно иметь трёх подсобных рабочих, решено было. Что я беру с собой Муратова, Косточку и Машегова, а Мошняру и Джумабаев передаю в распоряжение Возияна. Кроме того мне разрешено было оставить пять лошадей, вместо восьми. Моя база в Нарин-Сомоне ликвидировалась. По составленною мной схеме, был совместно выработан мой маршрут. «Бохур-Чоклок-Чапсы-Сербик-Эрсинь-гол». На этом постройки пунктов заканчиваются. Маршрут на измерении углов «Эрсин-гол-Сербик-Чапсы-ЧоклокЧартис-Коодурук-Бичечинчилиг-Улухчинчилиг-Нарин-Хондей-аксы-Хайчи-Кугайнак-Баян-гол». На наблюдение этих пунктов мне было отведено 40 дней, да на постройку пяти пунктов-пятнадцать дней!

534

Значит первого сентября я должен был прибыть на базу отделения, пополнить запас продуктов, и выехать по маршруту «Тусхул- Перевал-Качин- Изайгал- Бохур-Сенгил». Двадцатого сентября я должен был закончить полевые работы. Вместо намеченного вначале срока – первого ноября. Конечно, на бумаге всё получалось гладко. Казалось бы, учли всё. Но жизнь повернула всё иначе. За ускоренное выполнение задания по рекогносцировке и постройке пунктов мне начальник топотдела штаба Вост.Сиб.В.О. полковник Максимов объявил благодарность в приказе.

Первого июля 1947 года я с тремя солдатами на пяти лошадях выехал по маршруту. Чтобы не перегружать лошадей решили взять продуктов самый минимум - на сорок дней. Понадеялись на охоту и на досрочное выполнение задания. Много места заняли материалы. Но материалы закончатся при постройке пунктов. Значит лошадям всё время будет уменьшаться нагрузка. Пополнение продуктов за счёт охоты уличшит и питание команды.

535

Да, удивительное обстоятельство. Мой участок оказался совершенно лишённый рыбы. Весь бассейн реки Эрзынь оказался безрыбным. Удивительно, но это так. За всё время мы не видели в речках даже мелкой рыбёшки. И только в этом, втором маршруте, при выезде на пункт «Бохур» мы, пересекая речку Бохур обнаружили в ней массу хариусов. Речка Бохур приток большой реки Балыктыг, а это в переводе означает «рыбная». Маршрут от Нарина прииска до горы Бахур оказался удивительно лёгким. И мы за один день добрались до Бохура. Успели построить пирамиду и спуститься в речку Бохур, когда до захода солнца оставалось часа два. За это время успели поймать штук полсотни хариусов. Дело в том, что рыба скопилась в одной яме глубиной всего с метр, шириной метра два и длиной метра четыре. От ямы вверх по течению и вниз по течению речушка была очень мелкая и шириной всего с метр. Быстро нарезали мелких прутьев, колья и заплели небольшие «заколы». Затем мы зашли в эту яму, сильно возмутили воду и ловили хариусов руками.

536

Я не могу объяснить, почему рыба скопилась в этой яме. Но, когда посмотрели и в других ямах, ниже по течению, то и там в каждой из трех осмотренных нами ям рыбы было очень много. Решили заглянуть в эти ямы тогда, когда будем измерять углы на Бохуре.

Рано утром следующего дня выехали на пункт «Чоклок». Я хотел проехать кратчайшим путём – не получилось. По верху - верховое труднопроходимое болото, по низу – горелая тайга, завалы. Тропа шла в направлении верховьев реки Чартис. Но на перевале между верховьями рек Бохур и Алды-Хаарган тропа повернула в сторну этой реки. Тропа звериная и, по всему видно давно по ней никто не ходил. Решили на этом перевале сделать привал на обед. После обеда начали спуск к верховьям реки Алды-Хаарган. Лес в верховьях реки года два назад выгорел. Много упавших деревьев перекрывало тропу. Теперь стало ясно, что по этой тропе после пожара звери не ходили. Птиц тоже не было слышно. Река Алды-Хаарган начиналась из мощного родника. Вокруг было множест-

537

во мелких родничков, которые образовали небольшое болото. С трудом преодолели метров триста заболоченной поймы реки. Дальше начинались отвесные чёрные скалы с обоих берегов реки. Тропа пошла по правому берегу реки, то круто поднимаясь вверх, то не менее круто уходя вниз. Лошади шли с трудом. На скалах горелый лес. Уклон реки большой. Вода неслась по уклону с огромной скоростью. Интересно, ни слева, ни справа в реку не впадало других ручьёв. Но река с каждым километром становилась всё шире и глубже. В некоторых местах воды не видно – сплошная пена. Огромная скорость потока!

 После обеденного привала на перевале, мы прошли к заходу солнца. Лошади были «в мыле». Трудно им досталось!

 Примерно за час до захода солнца наш путь был оборван. Тропа подошла к обрыву высотой метра три.

Внизу, метрах в десяти от подножия обрыва, ручей шириной метра четыре-пять. Лошади спустить с этого обрыва, конечно не могли. Пришлось пойти вверх

538

по течению этого ручья, впадавшего в Алды –Хаарган.

Метров через пятьсот нашли сносный спуск в долину ручья. Но эти пятьсот метров дались нам с огромным трудом. Уже впотьмах спустились к ручью. Хорошо хоть то, что нашлось место на берегу ручья, где можно было лошади найти траву.

Сами доели вчерашних хариусов, попили чаю и без палаток легли спать. Солдаты очень устали.

Долина этого ручья не явилась для меня неожиданностью. Я видел её ещё с пунктов «Чартис» и «Бохур» и нанёс на свой рабочий планшет. Но я тогда не думал, что придётся по ней подниматься к пункту «Чоклок». С рассвета тронулись в путь по берегу ручья к верховью. Упёрлись в труднопроходимое болото. Пришлось переправиться через ручей, который в этом месте был не шире трёх метров, но глубиной больше метра.

Пока обходили болото, пришлось сделать крюк километров десять. Комары, мошка, оводы… Ужас!. На всём участке это оказалось самым гиблым местом.

539

Лошади не выдерживали укусов всей этой гадости – падали. Сеток у нас не было, особенно досаждали мошка-гнус. Уже к вечеру, когда начали спускаться в долину реки Чоклок, подул сильный ветер,  и вся эта жалящая мразь прекратила нас истязать. Долина реки Чоклок оказалась очень даже хорошей. Высокие чистые травы на небольших полянах. Огромные лиственницы и молодой подрост. Вода в реке прозрачная, холодная.

Выбрали большую поляну. Солдаты хотели поставить палатки под огромной старой лиственницей, но я запретил им это делать. Какое-то чутьё подсказывало не ставить палатки близко от этой лиственницы, выросшей в трёх метрах от обрывистого берега реки. Диаметр этой лиственницы в метре от земли был около метра, а высота её была метров сорок. Вершина, метров десять была засохшей, без коры. Палатку поставили метров шестьдесят от лиственницы и пять метров от берега реки. Начало темнеть. С юга наплывали серые неприятные

540

на вид тучи и хоть ветер усилился, но было как-то душно. Так бывает перед грозой.

Поужинали консервами и супом из сушёной картошки. Уснули, а, через часа полтора я проснулся от страшных громовых раскатов. Выглянул из палатки – молнии сверкают непрерывно со всех сторон. Поляна ярко освещалась. Лошади лежали. Все пять лошадей лежали. Начал накрапывать крупный дождик, сначала редкий, а потом всё сильнее. И когда начался сплошной ливень, раздался оглушительный удар грома, что-то треснуло, потом, как взрыв снаряда, вспышка молнии и со страшным грохотом упала та самая лиственница, под которой солдаты хотели установить палатки.

Я выскочил из палатки, смотрю солдаты тоже вылезли из своей палатки, а от того места, глее стояла лиственница влево и вправо бегут голубые огоньки. Солдат Машегов кричит:

- Товарищ старший лейтенант, лиственница горит!

541

Ливень начал стихать. Гроза уходила дальше, в сторону вершины горы Чоклок. Вскоре лиственница прекратила гореть. Утихомирился ветер. Если можно сказать о воздухе, что он вкусный, то в самом деле воздух стал очень вкусный. До самого рассвета я не спал и в палатку не входил. Всё дышал воздухом, освежённым ливнем и грозой.

Молния ударила в засохшую вершину лиственницы и расколола на две равные половины до самой земли. Одна половина упала прямо на реку, а другая прямо в противоположную сторону. К нашему счастью гроза нам построила хорошую кладку через реку. Гора Чоклок, а, также Чапсы и Сербик видны почти со всех точек моего участка. Чоклок всегда виделся мне, как остроконечный пик, то вместо пирамиды мы поставили там тур. Это довольно примитивное

542

сооружение состоит из визирного цилиндра с оперением, чугунной марки в скале и наброски конуса из камней. Визирный цилиндр мы сделали на месте стоянки из сухой лиственницы диаметром в вершине 12 см и длиной три метра. Взяли котелок цемента, три зубила, чугунную марку, один топор, флягу с водой. И пошли.

Я, Косточка, Машегов. Муратова оставили с лошадьми на базе. Начало подъёма в 6 часов утра. Поднимались десять часов со стороны южного склона. Да, забыл: мы взяли с собой ещё 15 мтеров каната 14 мм сечения. Вот и всё. Альпинисты с таким снаряжением не полезли бы на незнакомую гору.

Поднялись в 16.00, до нитки промокшие от пота. Когда поднимались, то пот заливал глаза. Мы изорвали на себе телогрейки и ватные брюки. Трудно было. И солдатам трудно было и мне. Хотя я нёс только теодолит ОТС и штатив, а солдаты несли визирный цилиндр, цемент, воду, карабин, зубила, топор; три банки консервов «Горбуша в собственном соку». Дышать было тяжело.

543

Высота над уровнем моря около трех с половиной тысяч метров. Каменистые осыпи, скалы… У всех руки были порезаны камнями. Но мы взошли на этот чёртов Чоклок. Взошли, а площадки никакой нет. Острая вершина сплошь состоящая из камня. С одной стороны хорошо – не нужно строить пирамиду, С другой стороны плохо. Как на сплошной скале поставить визирный цилиндр? Пришлось зубилами и топором вырубать горизонтальную площадку, чтобы на ней можно было поставить теодолит для измерения углов. До конца дня не успели сделать площадку. Пришлось спускаться вниз. Оставили всё, что принесли с собою (кроме карабина). Перед спуском я решил посмотреть в бинокль по горизонту. С юго-восточной стороны, у самой подошвы скалы я увидел человека верхом на олене. Точно, это был человек на олене. Значит, там есть тропа! Человек двигался в сторону речки Чоклок.

На следующее утро, завьючив лошадей, мы пошли вверх по реке Чоклок. Не прошли и трёх километров, как

544

вышли на отличную тропу. По всей видимости, эта отлично проторённая тропа соединяет Чжаргаланды с деревнями, расположенными на левом берегу Енисея. В последствие так и оказалось.

В этот день мы поднимались на Чоклок по северному склонную оказалось значительно легче.

Таким образом, Чоклок «съел» четыре дня. Это много. Зато до подножия Чапсы мы добрались за один день! Мне ещё в Нарин-Сомоне говорили охотники. Что реку Эрзин на лошадях с грузом почти на всём протяжении переехать очень трудно, почти невозможно. Но на правом берегу есть очень хорошая тропа. Эта справка оказалась теперь очень кстати.

Я рассуждал так: значит, это тропа у подножия Чоклока обязательно пересечётся с тропой, которая идёт по правому берегу Эрзини.  И. не испытывая судьбу мы пошли не напрямик к горе Чапсы, а в сторону от неё. Но зато по тропе. И, оказалось сделали очень правильно. За день по хорошей тропе мы прошли

545

около пятидесяти километров. На перевале озеро, из которого вытекает река Эрзинь. И вытекает не маленьким ручьём, а сразу речкой, шириной метров семь и глубиной метра полтора. Севернее озера пересекаются тропы. У подножия реки Чапсы Муратов убил Марала! Метрах в ста от речки Чапсы. Вот, на берегу этой речки мы заночевали. Мясной «пир» был всю ночь! Голова ноги и губы мною были тщательно обработаны. Получилось двенадцатилитровое ведро отличного холодца. На следующий день поднимаясь по южному склону горы Чапсы, мы обнаружили большой ледник. А, поднявшись на вершину Чапсы, я к радости своей увидел, что на горе Сербик стоит пирамида, а на горе Эрсин-гол стоит сигнал. Почему-то раньше я его не видел ни с пункта «Нарин», ни с пункта «Хайчи». После, уже в ноябре, выяснилось, что это Глебов, мой сосед вынужден был отремонтировать сигнал «Эрсин-гол и поставить пирамиду на «Сербик», так, как он не мог ориентировать расположение пунктов на своём участке.

546

Для него ориентировкой (наиболее удобной) была сторона между этими двумя пунктами. Мой план резко менялся. Поставив на скале Чапсы пирамиду и заложив марку в скалу, я приступил к измерению вертикальных, а затем и горизонтальных углов. С таким подъёмом я никогда до этого ни после не работал. Когда до захода солнца оставалось всего полчаса, я закончил на пункте «Чоклок» полный цикл полевых работ. Подобное никогда больше не повторилось

Спускались уже после захода солнца в темноте. Как мы не поломали ноги, не знаю. У палаток нас ждал прекрасный ужин. Оказывается, Муратов недалеко от палаток нашёл большие заросли дикого горного лука, выкопал с десяток головок со стеблями (с перьями) толщиной с палец и высотой около метра каждое перо и сделал такие богатые шашлыки, каких, наверное ни в одном ресторане не подают. Видно. Усталость взяла своё. Примерно через полчаса после чудесного ужина я заснул крепким сном.

547

Прямо у костра, сидя на траве. Проснулся с восходом солнышка. Было такое ощущение, будто я только народился. Крепкий сон на здоровом горном воздухе –что может быть лучше?

Утром решил так. Чтобы всем не тащиться на гору Сербик, я забрал с собой только Муратова, продуктов на неделю, теодолит, штатив, топор, один карабин. Патронов штук сто, одну палатку, двух лошадей и еду на гору Сербик, а Косточка с Машеровым, на трёх лошадях по тропе вдоль реки Эрзинь-гол (Эрзин) едут до впадения в Эрзин реки Орта-Чинчилиг и там останавливаются на берегу реки Эрзыни, а на тропе забьют кол со стрелкой, указывающий, где их искать. Так и сделали.

Мы поднялись по речке Чапсы до крутого поворота. Дальше в верховье речки подниматься не было смысла. По сравнительно редкой тайге стали подниматься на гору Сербик и наткнулись на тропу, которая шла на вершину горы. ПО тропе прошли метров 600-700 и тропа превратилась в карниз- справа вертикальная стена метров сто, слева вниз

548

вертикальная стена метров сто, карниз шириной полтора, местами два метра.

По карнизу хорошо проторённая звериная тропа. Этот карниз тянулся метров на пятьдесят. Лошадей в поводу вели очень медленно. Справа стена кончилась. Карниз резко повернул влево, а тропа так и пошла прямо к по крутому лесистому склону. Крутой склон перешёл в пологий, где мы и сели на лошадей. Вдруг, тропа повернула почти под прямым углом и пошла круто вверх. Я ехал впереди, Муратов за мной метрах в двадцати. Я не успел ничего понять, как моя лошадь взвилась на дыбы и сделала прыжок с тропы влево. Страшная боль, сверкнувшее пред глазами пламя… Больше я ничего не помню…

Открыл глаза… лежу на земле, надо мной склонился Муратов и прикладывает к моему лбу лёд.

- Где я? Что случилось?

- Вы упали с лошади, больше я ничего не видел. Попробовал подняться, но острая боль в правом голеностопном суставе уложила меня обратно на землю.

549

- Муратов, что-то случилось с правой ногой. Снимай сапог.

Попытка снять сапог снова вызвала острую боль.

- Разрезай сапог!

Муратов стал разрезать сапог и только теперь заметил, что на самом сгибе стопы сапог пробит и из этой дыры торчит палка. Он её потихоньку вынул. Сапог пришлось разрезать чуть не до самого носка. Иначе снять без боли было нельзя. Я рассмотрел короткий обломок палки – оказалось, что это засохший корень лиственницы. Пробита была суконная портянка, ватные брюки, шерстяной чулок, кальсоны, а на ноге только слегка содрана кожа. Я глянул на часы - четыре часа дня. Значит с момента удара прошло три часа. Так долго я был без сознания.. Нога страшно распухла и была фиолетовая.

Подняться и сесть на лошадь не могу даже с помощью Муратова. Бинта нет. Йода нет. Никаких облезболивающих лекарств. Аптечка находится у тех солдат,

550

Что уехали по тропе. Вынужденная ночёвка на этом месте. Только, чтобы поставить палатку пришлось отойти метров на двадцать вверх, там небольшая площадка. Ползу с помощью Муратова. С одного из клиньев палатки срезаем байковую прокладку. Муратов нарезает из этой подкладки длинные узкие полосы, и туго забинтовывает мне ногу. Боль уменьшилась. Всю ночь была высокая температура. Почти не спал.  Только утром вспомнил, что у меня есть полная фляжка спирта, завёрнутая в запасной комплект белья. Я уже и забыл про этот спирт. Делаем спиртовоё компресс. Боль утихла. Опухоль резко уменьшилась. Решаю ехать на вершину. Муратов помог мне подняться и сесть в седло. С моего седла пришлось  снять теодолит и штатив. Навесили этот груз на лошадь Муратова, и ему пришлось топать пешком.  Вылезали на вершину часа три. Муратов сделал мне костыли, установил над центром теодолит и я стал замерять углы. Было чертовски трудно.

551

Шесть направлений я измерял целый день. Особенно трудно было определять редукцию. Каждый шаг отдавался страшной болью. К моему счастью обошлись без «бисОв». Скоро ночь. На вершине ночевать нельзя – нет ни травы лошадям, ни дров для костра, ни воды. Тропа пошла вниз к верховью реки Брень.

По прямой, между пунктами «Сербик» и «Эрзинь-гол» километров двадцать пять. Внимательно рассмотрел хребет между этими горами. Вроде можно по нему хорошо проехать. Решаем заночевать в верховье Брени. Спускаемся по тропе. Примерно через два-три километра слышим справа сильный шум падающей воды. Лес редкий. Едем по нему на шум и видим чудо природы: прямо из отвесной чёрной скалы вытекает целая речка и падает с этой скалы с высоты 10-15 метров. Ширина водопада метров десять.  Толщина слоя падающей воды больше метра. Вода выбрасывается из скалы с такой силой, что перегиб струи вниз начинается метрах в трёх от скалы. Рёв страшный. Смотреть красиво, но

552

ночевать при таком грохоте невозможно. Возвращаемся на тропу, по которой спускаемся к самой реке. Большая поляна. Высокая густая трава, чистейшая вода. Дрова. Всё. Ночуем здесь.

Как слезть с седла? Муратов пытается положить мою лошадь и, невероятно, лошадь ложится. Муратов снимает меня с седла. Вообще Джамбул Муратов оказался превосходным санитаром. 

Вечером у костра вспоминаем, как я повредил себе ногу. Оказалось, что сразу, за поворотом тропы вывернуто с корнем дерево. И, когда Муратов на следующее утро посмотрел на это вывернутое дерево, то сказал мне, что корни этого дерева похожи на медведя. А, может быть на тропе и в самом деле был медведь?. Не могла же горная лошадь испугаться вывернутого корня. Видимо, когда лошадь шарахнулась из влево, один из обломков корня ударил мне в ногу (вернее, я ногой зацепил обломок корня).

553

Перед сном снова сделали спиртовой компресс.

Опухоль осталась совсем небольшая, хотя сустав в точке удара тёмно-фиолетовый. Прощупал ногу в точке удара. Больно, но повреждения кости незаметно. До сигнала «Эсынь-гол» добрались довольно удачно по хребту. Местами было трудновато.

Работал на сигнале с земли, а не со столика, т.к. подняться на сигнал на мог. Семь направлений еле успел отнаблюдать до захода солнца. Ночёвка на верху плоской горы. Ночью Муратов увидел далеко внизу костёр. Заметил направление на него. А уторм оказалось, что это направление на реку Орта-Чинчилиг. Но, спускаясь с горы, мы вынуждены были сделать крюк километров пять. Целый день ушёл на поиски наших ребят. В этом месте долина реки Эрзынь расширена и ребята свернули с тропы в сторону реки, нашли тропу, которая идёт по реке по реке Орта-Чинчилиг и пересекая тропу стыкуется с эрзинской тропой. Оказалось, что эти места прекрасный брод для переправы.

554

Значит нам чертовски повезло.

Утром удачно переправились через Эрзин. Легко добрались до пункта «Улуг-Чинчилик», а к вечеру почти доехали до пункта «Нарин». Ночёвка в верховьях реки Улух-Чинчилик. В молодом сосняке. Метрах в пяти от реки я обнаружил грибы маслята. Поистине, хоть косой коси. За час набрал полное ведро. Надо ещё иметь в виду, что я передвигался очень медленно – сильно болела нога. Все грибы, как один чистые, шляпки диаметров 5-6 сантиметров и не одного червивого. Ведро набрал на участке площадью полсотни квадратных метров. Рано утром, пока ребята спали.

Промыл их хорошо, но шкурку со шляпок не стал снимать. Пока ребята спали, я сварил густой грибной соус, заправил его горным луком и двумя банками свиной тушёнки. Получилось чудесное по вкусу очень ароматное блюдо. Оказалось, что мои парни почти не имели понятия о грибах. Муратов родился и вырос в Намангане – грибов нет (есть в пустыне, но он их никогда не видел).

555

Косточка, хоть и белорус, но родился и вырос в Ашхабаде. Тоже не видел грибов.

Машегов сибиряк, но видел грибы только на базаре и даже не знал, что их мо-жно есть.

Поэтому, они сначала отнеслись с недоверием к приготовленному мной блюду. А, когда увидели, что я поел целый котелок, попробовали сами. Им понравилось. Я предупредил. Чтобы они много не ели, иначе заболят желудки. Но ведь вкусно! Я показал им, где собирал грибы – от палатки метров сто. Потом я задремал у костра, а они, оказывается поели все грибы, набрали ещё полное ведро. И, как я им сказал, очистили их (поснимали шкуру) и приготовились варить. Но я остановил их. Нужно было добираться ещё километров десять до пирамиды «Нарин», по неизвестному пути. Только отъехали от места ночёвки, смотрю, Муратов пулей слетел с седла и в кусты. Слышу: т-р-р-р-р!

Всех троих прихватил жестокий понос. Я же им, чертям говорил, чтобы не ели много грибов! Не послушали.

556

Теперь участок был хорошо известен, и добираться от пункта до пункта стало значительно легче. Но нога всё равно болела и временами очень сильно. Ходил с костылём. Сам на лошадь садиться не мог. Помогали солдаты. Погода стояла превосходная. Но уже иногда по ночам бывали лёгкие заморозки.

21 июля я закончил измерение углов на пункте «Чартис». Всё шло до сих пор очень успешно, хотя я пока измерял на пункте углы, испытывал при каждом шаге страшную боль в суставе. Осталось измерить углы на пунктах «Чоклок», «Бохур», «Сенгил». Всего три пункта. Но для этого надо было проехать минимум 100 км по очень трудным местам. Осталось три пункта, а до контрольного срока 1 сентября ещё 38 дней. Запас времени огромный. Можно позволить себе передышку. Но где? С пункта «Чартис» решено спуститься в долину реки Алды-Хаарган по кратчайшему пути. Затем по Алды-Хаарган спуститься до реки Эрзин и по левому берегу реки Эрзин выйти на реку Чоклок. С трудом нашли спуск в долину. Спуск занял почти целый день.   

557

Прошли по долине вниз километров пять, нашли небольшую поляну. Остановились на ночёвку. Вот только теперь я понял смысл названия реки. Алды-Хаарган перевели мне в Нарин-Сомоне так: «Золотой чёрный гроб». Очень похоже. Над обоими берегами долины поднимаются чёрные, аж блестящие скалы, с почти отвесными стенами. Река в этом месте шириной метров десять, но глубокая и отвесные берега. Течение очень быстрое. На той стороне реки видна тропа, но добраться до неё невозможно. Весь следующий день ушёл на преодоление всего десяти километров долины. Очень трудный был день. Наконец мы дошли к устью Алды-Хааргана. Только тут оборвались зловещие чёрные скалы. Но переправу через Алды-Хаарган мы так и не нашли. Везде обрывистые берега и большая глубина реки – метра три! Да, и скорость немалая. Вошли в долину реки Эрзыни. На этой стороне тропы нет. Тропа на той стороне. Надо искать переправу через Эрзынь. Прошли вверх по течению Эрзыни километр.

558

Показалось, что в этом месте можно переправиться. Глубина примерно чуть больше метра и течение не очень быстрое. Ширина реки метров 20. Но дно усеяно крупными валунами. Если переправляться, то нужно очень умело управлять лошадьми. У нас было три обрезка подъемного каната 14 мм сечения: один 15 м, один 25 м и один 30 м. Решаем делать переправу. Для этого надеваем на 30 метровый канат стальное кольцо. Привязываем конец каната на высоте метра полтора от земли. Машегов берётся переправиться на лошади с другим концом каната на тот берег. Привязываем к кольцу 25 метровый канат. Машегов обвязывается 30 метровым канатом, а лошадь привязываем к двадцатиметровому канату и пошёл! Машегов переправился очень удачно. Закрепил к другому дереву на такой же высоте другой конец каната. Вьючные рамы мы привязываем к кольцу, и Машегов перетягивал их на другой берег.

559

Затем переправился и я, а за мной Муратов. Косточка с одной лошадью и со всеми грузами остался на левом берегу. Он подтягивал к себе кольцо, привязывал к кольцу раму с грузом и эту раму перетягивали мы к себе на правый берег. Довольно просто, хотя и медленно. Но вот привязана последняя рама. Перетягиваем. Но примерно над серединой реки наш трос обрывается, и рама с грузом падает в воду. Пытаемся тянуть за перетяжной трос, но трос вытягивается только с кольцом - без рамы. Или Косточка плохо привязал раму к кольцу, или просто прицепил к кольцу за подвесной крюк – установить трудно. Фактом осталось то, что раму с грузом понесло быстрое течение.

А потом рама на глубоком месте реки медленно ушла на дно. Нырять за ней опасно – водоворот. Поэтому мы погоревали и решили составить акт на списание утонувшего имущества, а, когда выяснили, что было в той раме, то все приуныли. Утонули все наши продукты. Почти все. У Муратова осталось немножко сухарей да соль.

560

Ни о каком отдыхе не могло быть речи. Нужно, как можно быстрее заканчивать измерение углов и добираться до базы.

На переправе мы потеряли почти весь день. Заночевали на переправе, а с восходом солнца выехали на Чоклок. Надеялись, что по пути попадётся какая-либо зверюшка и, как назло, ничего не попалось. То ли под воздействием этого, то ли по другой причине, но моя нога перестала болеть.

Только к вечеру мы добрались до подножия Чоклока. Голодные. Злые. По дороге нашли горный лук, накопали и из этого лука сварили что-то вроде каши. Не очень вкусно, но с солью поели. Хоть что-то поели. Весь день ушёл на подъём, наблюдения и спуск. Ночевать снова пришлось у подножия Чоклока. С рассветом по тропе выехали на Бохур. Не доезжая километров десять до Бохура тропа повернула резко влево, а нам надо вправо.

561

Мы даже видим с тропы пирамиду «Бохур». Начинаем подъём на Бохур. Сплошной карликовый березник. Лошади всё время спотыкаются, падают. К заходу солнца еле успеваем добраться до пирамиды «Бохур». Лошадям раздолье, трава чкть ли не в рост человека. А для человека ничего нет. Набрали побольше брусничных листьев и сделали крепкий настой брусничного чая.

Все разговоры сводились к пище. Мы могли бы, конечно пустить в расход одну лошадь. Но лошади п договору стоили очень дорого, а мы всё надеялись, что подобьём зверюшку, или наловим рыбы.

С рассветом, я отправил Косточку и Машегова в долину реки Бохур, чтобы они наловили рыбы в тех ямах, а сам с Муратовым остался измерять углы на Бохуре. Видимость была прескверная – дымка по всему горизонту. Далёкие знаки еле видны. На измерение углов ушёл весь день. К вечеру мы спустились в долину Бохура, надеясь хорошо поужинать рыбой, но случилось непредвиденное - в речке ни одной рыбёшки не было! Даже малюсенькой!

562

Пришлось снова пожевать противную луковую кашу и спать голодными. Ночью снились котлеты. Осталось отнаблюдать  один сигнал «Сенгил». На нём восемь направлений. Это на целый день. А там через 10 км Нарин. Лошади, подкормившись на хороших травах и отдохнув от тяжёлых переходов, быстро шли в направлении Сенгила. Я начал последний приём около 18.00. Вдруг винтовочный выстрел со стороны палаток. Я вздрогнул, а солдаты с криком «Ура»! побежали в сторону речки Сольбельдыр. Там, метрах в двуустах от сигнала билось какое-то животное. Посмотрел в трубу – лось. Ребята подбежали к лосю, когда он уже перестал биться. Это Муратов убил крупного самца лося. Продовольственная проблема решена, хотя до базы сталось десять километров. Вечером у костра снова был «мсной пир». Хоть и без хлеба, но всё-же! А следующий день мы привезли на базу килограммов двести мяса. Но, к глубокому сожалению я не застал маму с ребятами. Они все уехали в Иркутск. Это было 27 июля. Намеченная работа закончена. На 33 дня раньше срока.

563 -564-565

Пока мы мотались по своему участку, в нашем отделении случилась трагедия Погиб Иван Иванович Бутенко. Это был сорокатрехлетний капитан, старший триангулятор. Почти двухметрового роста. Человек большой души. Добродушный хохол, как его называли в отряде.

(Следующие три страницы описывают этот случай. Подробности очень страшные, не думаю, что это надо публиковать. Видно, даже боевой офицер - мой отец, так был впечатлён и не мог забыть этот случай,  так, что не мог его не записать.)

Человек прошёл фронт без единой царапины. А в мирное время погиб при попытке взойти на гору Эгилест в Восточных Саянах, сорвался при подходе к вершине и получил перелом позвоночника в трёх метах. С ним получил серьёзные повреждения солдат-туркмен. От Чоклока километров пятьдесят на северо-восток. Он успел написать две записки. Одна небольшая - я её помню всю до сих пор - приказ солдатам. А вторая большая прощальная записка в которой он обращался ко всем офицерам отряда. Обе записки невозможно читать без слёз…

566

Приказ солдатам

1. Немедленно отправить пострадавшего солдата в посёлок Терехоль. Вызвать самолёт и отправить солдата в Иркутский госпиталь.

2. Меня похоронить у подножия скалы на месте падения.

3. Все мои документы, журналы, схемы, карту передать начальнику отделения майору Возияну.

Прощайте, боевые друзья.

Капитан Бутенко.

Вторую записку я не помню дословно, но примерное её содержание, коротко, это обращение к боевым друзьям с просьбой позаботится об оставшейся у Бутенко сестре-инвалиде, оформлении на неё пенсии, так, как она состоит на иждивении капитана. И прощальные слова: «Прощайте, любите жизнь! Я любил вас! Иван Бутенко.»

Похоронили Бутенко у подножия той скалы, на месте его падения.

 

 

  Тетрадь № 19. Стр. 567-602. Тува. Отголоски войны. Просто Саша.

 

567

Трагическая гибель Ивана Ивановича Бутенко внесла путаницу и в выполнение задания всем отделением. Его пункты нужно было кому-то доделывать. Возиян принял такое решение: Измерение углов на пунктах Бутенко и постройку пирамиды поручить тем, кто раньше закончит выполнение своего задания. Первым закончил измерение углов на своём участке Котов. Ему было дополнительно дано четыре пункта.

Вторым был Малинин, но он категорически отказался выполнять дополнительное задание, сославшись на заболевания глаз. Третьим был я. Мне было поручено выполнить измерение углов на трёх пунктах, смежных с моим участком – Оюм, Тарбагатай и Шивей. Схему мне Возиян дал. Срок прибытия новую базу в деревне Ильинка оставался прежним- 1 ноября. Муратова у меня Возиян забрал, потому, что Муратов должен быть демобилизован до первого ноября. Осталось у меня два солдата –Косточка и Машегов. Для измерения углов двух

568

солдат, в принципе, было достаточно. Мне оставалось отнаблюдать четыре пункта на своём участке да три пункта на участке Бутенко.

 База на прииске Нарин ликвидировалась с 10 августа. Следовательно, продуктов я должен был взять до окончания работы. Но на базе был запас продуктов только на один месяц. Значит, надо было как-то выкручиваться.

С одной стороны в моём распоряжении было три месяца на наблюдение семи пунктов. Вроде бы времени было больше, чем надо. С другой стороны надо было как можно быстрее заканчивать работу, потому, что продуктов было мало. Начиналась плохая погода. Расчитывать на то, что подвезут продукты до десятого августа не приходилось, т.к. на базе отряда тоже не было достаточно продуктов. ВОзиян сказал, что виноват начальник штаба подполковник Коваленко. Он не отправил своевременно заявку на продукты. Пришлось с этим считаться.

569

Первого августа я с двумя солдатами на трёх лошадях отправился по маршруту (по пунктам) «Перевал – Тусхул – Качик – Изайгал - Эрзинский перевал – Оюм – Тарбогатай – Шивей – Деревня Ильинка». Карты нет. Пункты «Оюм» и «Тарбогатай» я видел издалёка (с Сербика, Чапсы и Чоклока). А где этот «Шивей» - черт его знает. Покойный Иван Иванович не вёл такого рабочего планшета, какой вел я. Он всё держал в своей памяти.

Это был очень тяжёлый маршрут, особенно в конце. Патронов к винтовкам Возиян дал нам много штук пятьсот на два карабина. А продуктов в обрез.  

В первый же день выезда пришлось нарушить маршрут. Выехать из Нарина сразу на Перевал было невозможно, очень тяжёлый путь. Поэтому я выехал на Качик, т.к. к этому пункту вела хорошая тропа, которая затем уходила на Тусхул. И проходила мимо Перевала. Все эти пункты на моём участке находились на высоте над уровнем моря свыше трёх тысяч метров.

570

А местные охотники говорили, что начиная с августа на многие высоты (в частности, назвали Тусхул и Изайгал) доступ почти невозможен. Так оно и получилось. До Качика по тропе мы добирались два дня. Правда, компенсировали потери времени тем, что Качик и Перевал удалось отнаблюдать в один день. С Тусхулом было хуже. На него оказался очень трудным подъём. На склонах горы, совершенно безлесных уже выпал снег, а лошади наши не кованные. Пришлось, не доезжая Тусхула, километров пять – семь, ставить палатку. Переночевали. А рано утром я взял с собой Машегова, продукты на одни сутки и мы пошли на вершину горы пешком. Скользко. Сильный ветер навстречу. Восемь направлений. Из них три жёсткие(первоклассные). После четырёх приёмов закрылась видимость на Хайчи и Изайгил. Из-за этих двух направлений, можно было засесть на две недели. Пошёл на компромисс.

571

Что значит на компромисс? Иногда можно и нарушить инструкцию, если это не принесёт ущерб общему делу. У опытных геодезистов бытует такая неофициальная формула.: «Один отлично выполненный приём ценнее десяти плохих». Ценнее, значит точнее. Предполагая, что может ухудшиться видимость я, первые четыре приёма, наблюдал с особой тщательностью, а остальные пять приёмов наблюдал только те пункты, которые были видны хорошо.  Помогало мне ещё и то. Что измерение направлений на Тузхуле давали возможность подсчитать для контроля сумму углов тре