Тетрадь № 20. Тува. Монголия. Сон.

603

Девчата поднялись, собираясь уходить. Та, которая с балалайкой, видно, побойчее, говорит:

- Ребята, вы нас, может быть, проводите?

- А им там за вас никто рёбра не поломает? – говорю я.

Что Вы. Да у нас самому большому парню пятнадцать лет. Он давно дрыхнет без задних ног.

- Ну ладно. Только вы переведите лошадей на новое место, и когда придёте, тоже переведите их, - сказал я солдатам.

Вернулись солдаты уже не заре. Вид у них был довольный. Но чувствовалось, что они сильно хотят спать.

- Лошадей сейчас перевели на новое место?

- Так точно, перевели. Разрешите поспать немножко, - это уже Машегов. Я разрешил им поспать.

Пришлось завтрак варить самому. Проспали солдаты до двух часов. Потом носились, как угорелые. Заготавливали дрова. А это оказалось непросто. Вокруг посёлка весь сушняк пособирали. Пришлось им седлать лошадей всех трёх и ехать километра за три. Карабины они взяли с собой.  Через минут двадцать я услышал два далёких выстрела. Напряжённо жду. В пять часов вечера уже, смотрю, ведут лошадей в поводу. На двух дрова, а на третьей ещё что-то. Подъехали. Косточка докладывает:

- Товарищ старший лейтенант, подстрелили молодого лося. Теперь мяса хватит до самой Ильинки.

 Машегов принялся готовить ужин. В этот раз ужин был богатый. Перед самым заходом солнца пришли те девчата. Без балалайки. На этот раз девчата ужинали с нами. Суп они не стали есть, хотя он был очень вкусный, а жареное мясо ели с удовольствием. Я опять разрешил солдатам пойти с девчатами, а сам, от нечего делать начал варить холодец в ведре. А утром, уже при восходе солнца заявились мои «орлы» и не одни, а в сопровождении девчат. Я пошутил по этому поводу:

- Ну. как одну или две свадьбы будем справлять?

- Две, товарищ старший лейтенант. После демобилизации приезжаем сюда. Вот моя невеста,- Говорит Косточка – Лена.

- А вот моя невеста, говорит Машегов, - Маша.

604

И так я просватал моих солдат. Ну, что же, глухие края обживать надо. А, для этого нужна молодёжь.

- Молодцы, правильно решили. Одобряю, - сказал я. Поздравляю и желаю счастья.

 Если бы кто видел лица девчат! На них было написано настоящее счастье.

После завтрака мы уехали, а девчата ещё долго стояли и махали нам платками. А, когда мы, переехав речку выехали на голый бугор, девчата обнялись и и пошли в сторону посёлка.

На обеденном привале Косточка говорит:

- Уж очень хорошие девчата. Молодые, по двадцатому году, здоровые. А живут очень богато. И лена и Маша единственные дочери!

Мы даже разговаривали с ихними (речь Косточки) родителями. Старики очень рады. Отец Лены сказал, что сам приедет встречать нас в Кызыл. Я сказал, что ни в Бога ни в чёрта не верю и Машегов тоже так сказал. Отец Маши сказал:

- Бог вам судья. А мы старые веруем.

Машегов добавил:

- У отца Маши две лошади, три коровы, пять свиней, да овец, он говорит, полсотни. А родители Лены ещё богаче. 

- Ребята, - говорю я, - вы, только не обращайте внимание на богатство, а то станете куркулями.

- Ну, что Вы, товарищ старший лейтенант, мы ведь комсомольцы. Откровенно сказать нам не только девчата понравились, но и самое место. Здесь, говорят, хорошая земля. Овёс и ячмень дают хорошие урожаи. А работать мы любим.

Забегая вперёд на год скажу, что оба и Косточка и Машегов в 1948 году, после демобилизации в ноябре, к новому году уже приехали в Шивей и стали жителями Тувы.

Четвёртого октября 1947 года я рапортовал подполковнику Вазияну о выполнении задания.

605

Да, надо сказать ещё, что между Шивеем и Брень-Байгаком, ночью нас опять навестили волки. Но их было штук десять. Не больше. За ночь мы израсходовали больше сотни патронов. Близко волки не подходили. Повыли-повыли на той стороне ручья, у которого мы ночевали да и ушли под утро.

Почему я так подробно описал этот 1947 год? Да потому, что он наиболее характерным для показа тех трудностей, которые достаются на долю геодезиста. В этом 1947 году в нашем отряде, в Туве, погибли при разных обстоятельствах 41 человек. В том числе два офицера. Один солдат стал умалишённым. Та команда в которой он был соорудила плот и не зная реки Енисея в верховье пошла на плоту. Было шесть солдат и один офицер. Сразу после одного из крутых поворотов реки плот быстро понесло по течению на порог. Управлять плотом на порогах никто не умел. Высота порога была метра полтора и метров через сто ниже порога посредине реки был камень- бараний лоб. Плот налетел на этот камень, мгновенно развалился и все люди и весь груз, кроме полевых журналов оказался в воде. Полевые журналы были в сумке лейтенанта и потому не утонули. Офицер и пять солдат выплыли, а одного солдата не оказалось. Потом все ходили по берегу, искали этого солдата. Но не нашли. Если бы тот камень просматривался весь с правого берега, то, то они заметили бы этого солдата, которого выбросило на этот камень. Видимо он долго был без сознания. А когда очнулся, то увидел, что кругом бушует вода, а плавать он не умел. И вот так он пробыл на этом камне шесть суток. На седьмые сутки через этот порог гнали плотогоны большой плот заготовленного леса. Увидели этого солдата и сумели снять его. Доставили его в Кызыл, а там его положили в госпиталь.

 

606

Солдатской книжки при нём не оказалось.

Только через шесть месяцев выяснилось, что он из нашего отряда. Солдат туркмен по-русски говорил очень плохо, да ещё немного свихнулся разумом. В один из моментов, когда к нему на короткое время вернулся разум, он назвал свою часть - наш 63-й геодезический отряд. Конечно, солдата демобилизовали по инвалидности, отправили с сопровождающим офицером на родину в Туркмению. Он не дослужил до срока всего два месяца. А через два года военкомат произвёл этому солдату перекомиссию, признали его годным к строевой службе и нашёлся идиот военком, который отправил этого солдата из Туркмении дослуживать два месяца в Иркутск, в наш отряд. Солдат к нам прибыл, но всё равно он был помешанным. В иркутском госпитале солдата признали негодным к военной службе, назначили ему инвалидность и снова отправили домой с соответствующим указанием военкому.

Ещё был трагический случай, когда капитан А…, в хмельном виде шёл ночью к своим палаткам. Проходя мимо пушных складов, он наткнулся на сторожиху, у которой было ружьё, заряженное картечью. Она с перепугу выстрелили А… прямо в лицо. Но по счастливой случайности, только несколько картечин попали скользящим ударом ему в нижнюю челюсть, которая была полностью раздроблена. Все нижние зубы были выбиты. А… остался жив, но с изуродованным лицом.

На одном плоту шли сразу семь человек. На одном из порогов плот перевер- нулся и все семеро погибли. Были шесть солдат и старшина сверхсрочной службы. Офицера с ними не было.

Был и драматический случай: капитан М… поднимался с командой на одну из гор. Когда М… шедший впереди, вышел на вершину, то увидел метрах в пятидесяти впереди оленя. Решив, что олень дикий, он из карабина убил его, а когда подошли к оленю, то

607

увидели, что олень спутан, а не шее у него… колокольчик.! Конечно, на выстрел вышел с другой стороны тувинец. С М… через суд взыскали 1500 рублей!

Для меня этот 1947 год окончился, в основном, благополучно, если не считать травмы правого голеностопного сустава. Эта травма сопровождает меня с тех пор сильными болями сустава. Она мне поломала всю жизнь!

Обратный путь в Иркутск можно было бы и не описывать, если бы не одно интересное обстоятельство. Прибыли в Абакан. Ждали эшелон дней десять! В эти дни мы с астрономом Чумаковым приспособились ходить на базарчик пить по утрам ряженку, которая была там густая и очень вкусная. Однажды идём по базарчику и я слышу:

- К-кому брюки, к-кому брюки. Удивительно знакомый голос. Мужчина держит перед собой поношенные трюки и зазывает, заикаясь, покупателей. Я подошёл к нему.

- Мирон! Привет! Как ты сюда попал?

- Оч-чень д-даже просто. Приехал на автобусе.

- А, зачем брюки продаёшь?

- Все д-деньги в к-карты п-продул. Не на что до М-москвы до-о-ехать.

- А где Саша?

- Н-наверное в М-м-оскве.

- Мирон, за что ты её так называешь?

- За т-то, что она слишком в-в-в-оображает. Ст-т-роит из себя в-в-вятую, а сама с-с-с-колько людей уничтожила?

- Так ведь это же были фашисты! Сколько они наших уничтожили?

- Вс-се-равно она стерва.

Вот такой был казус! Как бы я хотел ему смазать по морде!

608

- Мирон, а ты не знаешь её адрес.

- Н-н-н-не знаю. И з-знать не хочу.

- А, ведь если она расскажет своим сотрудникам, как она врезала тебе по морде, то над тобой будут все смеяться.

- Н-н-н-не ваше дело! Я у них б-больше н-не работаю.

Наконец третьего декабря мы прибыли в Иркутск. наша мама, Котова Фаина Пименовна и Маша Глебова. Когда прибыли из Тувы в Иркутск, то временно поселились в в кабинете командира отряда, так, как квартир не было. А. когда прибыл командир отряда, то они заявили, что, что не освободят кабинета, пока не получат квартир. ВО дворе штаба отряда стоял кирпичный дом, требующий ремонта. Пришлось командиру бросить все силы на ремонт. Наши три семью поселили на втором этаже этого дома. Каждой семье дали по комнате. На три семьи одна большая кухня. Хоть в тесноте, да не в обиде. Никогда женщины не сорились между собой. А, мужчины вообще, жили душа в душу.

Всем офицерам предоставили отпуска. По окончании отпусков все приступили к обработке своих полевых журналов, затем вычисляли рабочие координаты пунктов триангуляции, рабочие отметки их. Пока без строгого уравнивания. Строгим уравниванием занималась Иркутская вычислительная часть, командиром которой был полковник Царевский. Часть эта располагалась на одном этаже с нашим отрядом, на втором, а не первом этаже находился шестой военно-топографический отряд. Удивительно! В этом отряде я встретил старого своего знакомого капитана Лохматого Ивана Даниловича с которым служил в 1939 и 1940 годах в девятнадцатом Военно-топографическом отряде. Тогда он был в звании лейтенанта, а я в звании старшины. А теперь мы почти сравнялись в звании. Летом сравнялись.

609

 Потом началась подготовка к новому полевому сезону. Хотя район будущих работ держали пока в секрете, но все стали говорить о Монголии.

Четыре офицера: Бирюков, Агибалов, Арефьев и я были зачислены без вступительных экзаменов на заочный Географический факультет Иркутского государственного университета. Я преследовал цель не закончить университет, а повысить свои знания по физической географии. Забегая вперёд скажу, что за три года пребывания в университете я стал прекрасно разбираться во многих вопросах географии.

На этот 1948 год мне досталась жуткая команда солдат. Из пяти солдат трое сидели в тюрьме, один отбыл двухлетнее наказание в дисциплинарном батальоне. Только один – начальник команды – Оразмухаммедов хороший. Начальником команды назначил его я. Дело в том, что у него был рост два метра восемь сантиметров. И он был очень силён – запросто на спине поднимал лошадь. Таким бандюгам, каких мне дали только такой начальник и нужен. Лето показало, чтотакое назначение было правильным.

В сезон 1948 года мне достался район в верхнем течении реки Идериин-гол. Предстояло построить и отнаблюдать двенадцать пунктов триангуляции второго класса. И проложить около 150 километров прямого и обратного хода нивелирования второго класса (это всего около 300км). Объём работ очень большой, если учесть, что на нивелирование мне не увеличили команду ни на одного солдата. Организация и выезда из Иркутска и, в течение всего лета, всех полевых работ по всему отряду была поставлена из рук вон плохо. Не хватало транспорта, бензина. Мало было лошадей, скверно обеспечивались команды продуктами. Командование отряда было новое. Командир отряда подполковник Смотряев был впервые назначен на такой пост, опыта не имел, да ещё дали ему нового начальника штаба, врея Маневича, который, видимо больше надеялся на свою хитрость, чем на свои знания.

610

Последствия плохой организации начал работ отрицательно сказались на всём протяжении сезона. Мой район работ граничил с районом работ старшего лейтенанта Бирюкова Анатолия Алексеевича. На моём участке был единственный небольшой населённый пункт посёлок Шумултайн-Хурэ. Рядом с посёлком заброшенный монастырь Шумултайн-Хурэ., на левом берегу реки. На участке Бирюкова вообще не было населённых пунктов. Поэтому наши базы были организованы вместе в заброшенном монастыре.

Толя Бирюков  - прекрасный товарищ. Имел одну особенностью – был дальтоником. Для него существовало только два цвета – чёрный и белый.  Правда все другие цвета казались ему серыми.

(611-612 не публикую – сильно личные)

613

По льду Хубсугул-Далая

Намечался выезд отряда на седьмое апреля. Но неразбериха среди командования затянула выезд на десять дней. Выехали семнадцатого. Было опасение, что не пройдём по льду озера Хубсугул-Далай. Огромная колонна машин – американских студебеккеров и шевроле выехала из Иркутска в направлении Байкала. Я ехал на машине, в кабине которой рядом с шофёром сидел подполковник Вазиян, мой начальник. Я сидел в кузове, на ящиках. Со мной вся моя команда. Дорога до станции Култук была отличная. Когда перед Байкалом поднялись на последний перед озером перевал, открылась прекрасная панорама на Байкал. Уже было к концу дня. Ледяные поля на озере, освещённые косыми лучами солнца ослепительно блестели. Впереди за озером в синей апрельской дымке виднелся хребет Хамар-Дабан.

Ночевали в Култуке. Рано утром колонна автомашин направилась к пограничному пункту МОнды. Около 210 км от Култука.

614

Процедура пограничного досмотра прошла очень быстро и к вечеру мы были уже на территории Монголии. На пристани Турту.

Отсюда нам предстояло преодолеть 13 километров по льду очень глубокого озера. По льду! На тяжело гружённых автомобилях! Было морозно. Градусов десять. Месяц назад на эту пристань была направлена группа солдат-плотников. во главе с опытным офицером для заготовки трапов, которые нужны были для переезда через трещины в ледяном поле.

На рассвете две машины, гружёные этими трапами с солдатами выехали вперёд. Мы выехали за этими машинами часа через два. Машины шли на предельных скоростях. Лёд был удивительно чистым и ровным. Это говорило, что мороз сковал озеро в период покоя и в течение зимы не было ломки льда. Иначе лёд был бы пористым. Перед нашей машиной шла монгольская машина ЗИС-5, гружёная мукой. В кабине этой машины сидел один шофёр. (Страницы тетрадок одинаковы. Но теперь отец писал широко между строками, почему-то.)

615

На огромной скорости проскочили первые три трещины. Возле каждой трещины у трапа стоял солдат с флажками. Монгольский шофёр так «раскочегарил» ЗИС-5, что мы от него отстали метров на 150-200. Я пристально смотрел вперёд. Всё-таки под нами была глубина около трехсот метров. Как только машина приближалась к трещине, так у меня «душа уходила в пятки». Всё-таки под нами глубина около трёхсот метров, а может быть и больше! Кто его измерял? Озеро Хубсугул-Далай по очень многим признакам похоже на Байкал. Его так и зовут «младший брат Байкала».

 После третьей трещины проехали километров десять. Вдруг, ушедшая вперёд монгольская машина с мукой исчезла!

Я начал отчаянно колотить по крыше кабины. Машина резко тормозит на зеркальном льду, повёртывается раза два с половиной вокруг своей оси и, развернувшись передом назад останавливается.  Возиян открывает дверцу и сердито спрашивает:

- В чём дело?

616

- Товарищ подполковник! Монгольская машина исчезла, - докладываю я.

- Возиян и наш шофёр всматриваются вперёд. Машины не видно, но я сверху вижу впереди метрах в ста какую-то тёмную полосу.. Докладываю Возияну.

- Стойте здесь,- говорит Возиян шофёру, а сам широким шагом пошёл вперёд. Я соскочил с машины и побежал за ним. Подошли и видим широкую метра в три трещину. Подошли к краю. След монгольской машины чётко виден на краю льдины, а на противоположной стороне большая выбоина по верхнему краю льда машину не видно. Подо льдом чёрная бездна.. За нашей машиной уже остановилось несколько машин.

Ждём. Когда вернутся машины с трапами, если ещё остались трапы. Примерно часа через два навстречу нам идут две машины. Наши с трапами и очень хорошо, что на одной машине ещё остались два длинных, метров по 8, трапа.

Уложили трапы и на очень малых скоростях

617

все машины проехали по ним. Видимо было так:

Наши первые машины прошли через это место, когда трещины были очень малыми. Через такие - трапы не укладывались. Их машины преодолевали на больших скоростях. А после под воздействием каких-то неведомых сил лёд быстро разошёлся. Монгольский шофёр, наверное, поздно заметил трещину без трапа и ушёл с машиной под лёд.

До конца пути было ещё три трещины. Возиян приказал мне смотреть внимательно вперёд.

Всё обошлось хорошо. Впервые в жизни пришлось длительное время ехать над бездной. 130 «километров страха»! К вечеру все машины нашего отряда благополучно прибыли в Хадхыл, что на южной оконечности озера Хубсугул. На некоторых картах это озеро именуется Косогол (теперь на карте - Хатгал). Из озера вытекает широкая многоводная река Эгийн-гол, впадающая в Селенгу. Наверное поэтому очень многие виды животного мира Хубсугула схожи с байкальскими.

618

Цветной сон

Приходилось одного человека оставлять на базе сторожем. Монголы хоть и очень гостеприимные люди, но слишком вороватые. Без охраны ничего нельзя оставлять. В отличие от Тувы здесь передвигаться от пункта к пункту было значительно легче. Меньше болот, меньше леса, что с другой стороны хуже – не из чего строить пирамиды.

Здесь интересные ветры: Ночи удивительно безветренные, тихие, зато весь день не утихает ветер. И, что интересно, направление ветра всё время меняется. С восходом солнца ветер начинает дуть с востока. Затем постепенно, как бы вслед за солнцем начинает перемещать свое направление по часовой стрелке. Перед заходом солнца снова начинает дуть с востока. За день направление ветра обходит по часовой стрелке весь горизонт. И это я замечалне в один день, а, каждый день. Дня без ветра не было!

619

А ночью – тишина! Не знаю, как на других участках, но на моём участке и комаров было очень мало. Солнце очень горячее, даже можно сказать – жгучее. А звёзды особенно крупные и, даже кажется, что ни ближе. Чем в других местах. Ночное небо бесподобно! Наверное за счёт чистоты воздуха. Я всегда на ночь устанавливал у палатки теодолит. В этом году у меня был двухсекундный теодолит со сменным окулярами, Кратность трубы можно было устанавливать 40*.Почти каждый вечер я хоть минут двадцать уделял рассматриванию ночного неба.Ну, и конечно в голову лезли всевозможные мысли о бесконечности вселенной. Возможно, поэтому мне однажды приснился оригинальный сон.

Кто-то говорит мне:

- «Закрой глаза». – во сне. Закрываю глаза и чувствую, что проваливаюсь в бездну. Лечу. Долго лечу с закрытыми глазами. Впечатление такое, что сердце вот-вот остановится. Дышать трудно. Испуганно вскрикиваю и просыпаюсь. В самом дел сердце бьётся очень часто, делаю глубокие вдохи. На лбу крупные капли пота.   Хорошо помню, что увидел дремлющего солдата

620

 С винтовкой у костра и небо, усыпанное большими звёздами. Не сразу снова впадаю в сон. Тот же голос говорит:

- «А теперь смотри, внимательно смотри».  

Смотрю множество больших звёзд. И расположены они не так, как я привык видеть и цвет их самый различный. Тут и зелёные и синие и красные и голубые. радуга из звёзд! На меня надвигается огромная голубая звезда. Кажетя, что сейчас я об неё разобьюсь, но происходит невероятное6 – я опускаюсь на поверхность этой звезды и она уже не голубая, а переливается всеми цветами радуги. Вижу кругом цветы горы, леса. И море. Широкое море. А на небе среди звёзд две огромные луны – одна справа, другая слева. Опять тот же голос:

- «Вот тебе десятая планета. Смотри. Она сестра твоей земли. Она и размером такая же. И от Солнца на таком же расстоянии, только по другую сторону солнца. Но она чище твоей земли.»

Я вижу людей этой планеты. Но они очень стройные, красивые. И чьл самле интересное – кожа голубого цвета.

621

Опять голос:

- «Закрой глаза».

Подчиняюсь голосу. Закрываю глаза. Снова полёт с невообразимо огромной скоростью. Снова ощущение остановки сердца и снова нечем дышать.

Просыпаюсь. Кругом тишина. Только слышно, как изредка фыркают лошади. Небо в ярких звёздах. Сердце колотится быстро-быстро. Я стараюсь дышать глубоко, чтобы набрать побольше воздуха. Удивительный сон. Может быть за счёт разреженной атмосферы? Но едва ли. Ведь вот проснулся и дышу. Воздух очень чистый. Но чувствуется страшная усталость. И ещё чувствую, что я в самом деле только что летал! Хочу заснуть и не могу. Солдат, которому поручено охранять наш сон,  сам спит, положив голову на винтовку. Бужу его. Разжигаю погасший костёр. Из головы не уходит сон. Цветной сон. Сижу думаю. Десятая планета! ПО другую сторону солнца. Вот, оказывается, самое интересное в этом сне. Достаю сумку, карандаш, блокнот. Рисую схему.

622

Но, чтобы мы не видели эту планету, она должна двигаться вокруг Солнца по орбите Земли с той же скоростью, с какой движется земля вокруг Солнца. Тогда мы её не сможем увидеть. В любом другом случае мы её обязательно когда-нибудь увидели бы. Эта мысль занимала меня несколько дней подряд. Сон этот никому не рассказываю. Засмеют!

До этой ночи я видел сны только в чёрно-белом изображении, а тут цветной сон! И полёт с невообразимой скоростью.

(Вот такая короткая страница, возможно, отец хотел что-то дописать потом.)

623

Рыбное озеро

Километрах в десяти к северо-западу от пирамиды «Мурэн» на моём участке оказалось озеро почти круглой формы. На имеющейся у меня карте, довольно крупного масштаба 1: 200 000 этого озера почему-то не оказалось. Хотя размеры его внушительны, примерно диаметром больше километра, а глубина, как оказалось больше двадцати метров посередине. На карте в этом месте вместо озера показан родник и начало реки Тэс-Хем. Вообще эта карта изобилует большими ошибками. По юго-восточному краю озера метрах в десяти от берега озера проходит, довольно свежая, трещина – результат землетрясения. Ширина трещины метра три. Местами два метра. Глубина разная кое – где даже дна не видно. А в основном  - то метров  пять. Длина несколько километров. Сделав большой крюк, для переезда на лошадях этой трещины мы остановились на высоком сухом берегу. Пока солдаты устанавливали палатки и ходили в отдалённый,  

624

небольшой лесок за дровами я решил пройти к берегу озера, поросшему сочной густой травой. Метрах в пятистах от палатки к северо-востоку я обнаружил мощный родник с очень холодной и вкусной водой. От родника к озеру образовался большой ручей. Когда я подошёл к устью ручья, к тому месту, где впадал в озеро, то глазам моим предстала удивительная картина: из озера по ручью до самого небольшого перепада дно ручья было закрыто мальками какой-то рыбы. Мальки доплывали до перепада и, не в силах одолеть полуметрового трамплина возвращались обратно в озеро. Их место занимали другие мальки. Размером мальки были сантиметров по шести – семи. Похожи, немножко на уклейку, но это не уклейка.

Я внимательно присмотрелся к озеру и увидел невдалеке от берега множество всплесков крупной рыбы. Значит озеро рыбное! У меня было всего три больших

625

рыболовных крючка, кажется № 10 и большой клубок толстых кручёных ниток цвета хаки.

Возвратившись к палаткам, я разыскал крючки и нитки, а удилище сделал из сухой молоденькой сосёнки, метра три длиной. Леску сделал из ниток. Дело за чер-вями. Но сколько ни пытался лопатой копать по берегу – червей нет! Почему-то я думал, что рыба в озере должна ловиться на червя. Нет червей и всё!

Решил попробовать ловить на мальков. Пришлось снова топать к роднику. Наловить мальков не представляло труда. Лег на берег ручья, опустил в воду руки и попал, как в бочку с селёдками! Выбирай любого. Пока для пробы поймал одного малька. Насадил на крючок за губы, поплавок отпустил метра на три и забросил без грузил на метров на пять от берега. Мой малёк не тонет! Держал минут двадцать. Поклёвки нет. Грузила нет. Что делать? Мысль сработала: сделаю донку.

626

Нашёл тяжёлый камешек – граммов на сто. Завернул его в носовой платок. Сделал петлю, крепко перевязал ниткой. Привязал к концу скрученной вдвое нитки. Получилась донка метров двадцать. Привязал поводок выше камня на полметра. Поймал нового малька. Насадил и, раскрутив хорошо конец лески над головой - забросил на всю длину эту грубейшую снасть. Скрученная вдвое нитка была толщиной миллиметр! И поводок полмиллиметра толщиной из зеленоватой нитки. Хотел было достать трубку, закурить, но сильный рывок чуть не выдернул из руки леску. Пытаюсь тащить – сопротивляется. До берега оставалось метра два. Вижу крупную рыбину. Поторопился, дёрнул… Рыба сделала отчаянный рывок и, оборвав поводок, ушла. Ах, так!  Очень жалко крючок. Осталось два.

Достаю нитки, вытягиваю по берегу уже сделанную леску, скручиваю вторую, такой же длины леску из двух ниток, затем, обе лески скручиваю в одну.

627

Это уже не леска, это уже верёвка! Тоже из четырёх ниток скручиваю поводок. Цепляю новый крючок. Сажаю нового малька. Забрасываю. А в голове крутится: «Ну, какая же дурная рыба пойдёт на эту верёвку?». Минут пятнадцать никакой поклёвки. Уже. Хотел было вытаскивать леску из воды.

Резкий рывок! С трудом вытаскиваю рыбину. Килограмма на полтора! Да ведь это же голец! Вкуснейшая рыбина, из лососевых.  Но почему же рыба не боится такой грубой снасти?

Кричу солдатам. Пока подошли два солдата я поймал две рыбины, но уже меньших размеров – примерно граммов по 800. За час я поймал десять рыбин общим весом около десяти килограммов. Достаточно!

По плану у меня в резерве было дней двенадцать. А поэтому решаю сделать на этом озере отдых три дня. Солдаты очень довольны. Лошадям здесь раздолье – густая сочная трава.

 

628

 На следующий день просыпаюсь перед восходом солнца. Иду с ведром к роднику. Ловлю штук полсотни мальков и, возвратившись к палаткам, начинаю ловить рыбу. Хватает по - сумасшедшему. Но, далеко не с каждой поклёвки получается рыба. Примерно из каждых четырёх заброшенных мальков на одного я вытаскиваю рыбу.  Остальных трёх - срывает. Резкая поклёвка. Вытаскиваю – малька нет.

Три дня у нас была рыба, жареная, уха, рыбный холодец, рыба запеченная на вертеле. А сколько поели икры! Теперь бы с современными снастями на такое озеро! А причина обилия рыбы в этом озере выяснилась в последний день нашего пребывания на озере. Я решил обойти озеро кругом. Километрах в трёх отнашей палатки мы встертили верхового монгола с древним ружьём. Солдат, который находился при мне, бурят по национальности, хорошо говорил по - монгольски. Вот этот монгол нам сказал, что монголы рыбу не ловят и не едят. Грех! Из этого озера вытекает река Тэс-хем. 

629

Пожар.

 На высокой плоской горе огромный камень. Размер камня по верху 5 на 6 метров и высота метров десять. На этом камне я поставил последнюю пирамиду. Рекогносцировка и постройка пунктов закончена. Можно начинать измерение направлений. От этой горы до посёлка Шумултайн-Хурэ пятнадцать километров. Пока я измерял направление, солдаты решили сварить обед. Вокруг густая, сухая прошлогодняя трава. Нужно было лопатой сделать широкую канаву вокруг будущего костра, но солдаты поленились сделать канаву. Разожгли костёр прямо на траве. Никто сразу не заметил, как сильный ветер перебросил на траву пламя костра. Трава загорелась. А, когда заметили – было уже поздно – ветер мгновенно раздул пламя на большой площади. Я быстро собрал теодолит, спустился с камня и и вместе с солдатами принялся гасить огонь, но мы ничего не могли сделать с широкой полосой огня.

630

Огонь стал охватывать камень и вот-вот мог перекинуться на наши палатки. Я приказал немедленно сниматься с этого места иначе мы можем оказаться в огненном кольце.

Быстро собрали свои шмутки, погрузили на лошадей и проскочили в свободное от огня пространство. Через минут пять огненное кольцо вокруг камня замкнулось. Огонь полосой метров пятьсот пошёл в сторону небольшого леска, расположенного на склоне горы. Лесок загорелся! Страшное зрелище пожар в сосновом лесу!

Лесок выгорел, а дальше скалистый обрыв. Огонь дошёл до обрыва и прекратился. Выгорела площадь около пяти квадратных километров.

О наблюдении пунктов в этот день не могло быть речи. Весь горизонт был затянут дымом. Вот к чему может привести лень! Было очень жаль выгоревшего леса, но что можно было сделать? Мы пятеро оказались бессильны против разгулявшегося пламени.

631

Выстрелы пьяного солдата

Мы с Бирюковым договорились, что будем оставлять на базе, в качестве сторожей по одному солдату периодически сменяя их при каждом посещении базы.

Подошла очередь оставаться на базе солдату Гололобову. Дело в том, что для остающегося на базе это было отдыхом. Меньше всего мне хотелось оставлять на базе Гололобова, но очередь есть очередь. Оставил. На этот раз мы поехали на наблюдение последних трёх пунктов. Это дней на шесть. Пока мы работали в горах, на базе случилось тяжёлое происшествие. Оставленный мною солдат Гололобов как-то купил в магазине монгольской водки, напился пьяным и стал с заряженным карабином гоняться за солдатом из команды Бирюкова. Догнал этого солдата и хотел выстрелить в него. Приставив карабин к груди солдата. Но в тот момент, когда Гололобов нажал на спусковой крючок, Бирюковский солдат ударил по стволу карабина, карабин опустился стволом вниз, произошёл выстрел, солдат упал.

632

Гололобов решил, что убил солдата. Оставил его, а сам начал стрелять по монгольским юртам. По счастливой случайности в этот момент подъехала команда Бирюкова. Сам Бирюков соскочил с лошади, подбежал сзади к Гололобову. Ударом кулака сбил его с ног, отобрал карабин. Другие солдаты связали Гололобову руки и ноги и заперли его в одну из пустующих монашеских келий монастыря. Выяснилось, что мо монгольским юртам Гололобов сделал восемь выстрелов. Перед тем. Как запереть Гололобова в келью, его здорово избили. А Бирюковский солдат, в которого стрелял Гололобов получил лёгкое ранение в ступню левой ноги. Пуля очень удачно прошла между двумя пальцами не задев кости. На следующий день после этого происшествия я закончил наблюдения на последнем пункте, возвратился на базу. Бирюков при встрече сказал:

- Твой «Фитиль» ранил в ногу моего солдата.

633

«Фитилём» он назвал Гололобова за его высокий рост. В этот же день на базу прибыл наш начальник подполковник Возиян. Было очень неприятно докладывать ему о происшествии. Возиян сделал мне соответствующий «разнос» и сказал, что командир отряда может меня сурово наказать. После этого разноса Возиян сказал мне очень официально и сухо:

- Вам присвоено звание капитан и должность старший триангулятор. Поздравляю. Вот Вам погоны.

Он вручил мне погоны. Поздравлял меня с присвоением воинского звания и Бирюков, а, также все солдаты. Пришлось мне идти в магазин покупать монгольскую водку, а, также и закуску. Но в магазине ничего вкусного не было. Продавец предложил мне купить у него барана. За барана я уплатил 25 тугриков. (В Иркутске за такого барана пришлось бы уплатить 700-800 рублей.)

Возиян, переночевав на нашей базе, забрав связанного по рукам Гололобова, которому перед посадкой в машину мой Оразмухамедов врезал под правый бок так, что он потерял сознание. Пришлось отливать его холодной водой.

Поскольку я закончил работы по триангуляции, можно было начинать нивелирование. Но у меня не было ни нивелира ни реек. Возиян обещал дней через пять прислать мне нивелир и рейки, зонт, ленту и автомашину. Я сдал ему всё, что мне не потребуется на нивелировании.  Возиян уехал на базу отряда в Хадхыл. Бирюков уехал измерять направления на своих пунктах, а я с четырьмя солдатами остался ждать, когда мне пришлют инструменты. Ждал я не пять дней, как обещал Возиян, а десять. От нечего делать ходил на реку Идерзин-Гол ловить рыбу. Солдаты – двое отправились на охоту и через два дня привезли двух козлов – (сультэ – как их называют монголы).

634

Через десять дней прибыла машина с необходимыми инструментами и с двумя солдатами дополнительно. На машине имелось очень мало бензина- только добраться до начала нивелирной трассы. Возиян написал мне, что бензин привезёт скоро на трассу.

Только по окончании работ в ноябре, я узнал, чем кончилась история с Гололобовым.

Возиян доставил его в штаб отряда. Там сняли предварительное дознание и отправили в Иркутск. Кстати в Иркутск ехал начальник штаба Маневич с отчётом опроделанной отрядом работе. Гололобова с охраной солдата усадили в кузов машины. Сам маневич находился с фшофёром в кабине. А. маленький  сейф с отчётом и материалами предварительного дознания (всё с грифом «секретно») находился в кузове под присмотром того-же вооружённого солдата.

Пройдя досмотр на таможне Монды машина пошла пошла в сторону Иркутска. Сопровождавший машину солдат задремал, а Гололобов на ходу машины сбросил сейф с документами под крутой откос. На повороте машина замедлили ход, но в этот момент проснулся солдат и успел удержать Гололобова. Машина остановилась. Гололобову связали руки, но, по неизвестной причине, ни Маневич, ни сопровождавший солдат не посмотрели, а цел ли сейф с документами. Машина прибыла в Иркутск. Маневич хватился – а сейфа нет! Немедленно был вызван следователь из прокуратуры., а, также уполномоченный особого отдела. Каким способом. Не знаю, но удалось добиться того, что Гололобов признался, что выбросил сейф, когда сопровождавший солдат задремал. Недалеко от того места, где на повороте хотел выпрыгнуть из машины. Поехали на «то место» и после поисков сейф нашли на берегу реки. Маневич отделался лёгким испугом – ему начальник штаба округа объявил

637

строгий выговор. Сопровождавший солдат был осуждён военным трибуналом на два года дисциплинарного батальона, а Голобов получил 15 лет тюремного заключения. В ходе следствия выяснилось, что Гололобов, находясь на оккупированной территории. Служил у немцев полицаем, а, когда освободили от немцев Львовскую область, где он находился в это время, он подался в банду бандеровцев, где вскоре и попался. Но тогда ему дали всего три года тюрьмы за участие в бандитизме. А о том, что он немецким полицейским был, никто тогда ещё не знал.

В начале 1949 года в отряд пришло сообщение, что этот гад убит при попытке к бегству. Мне за Гололобовскую стрельбу начальник топотряда округа полковник Максимов объявил выговор, который через три месяца был снят за досрочное выполнение задания.

Присланная мне машина – американский  «Студебеккер» довезла нас до места установки второго репера от начала нивелирного хода.

638

Кончился бензин! Чтобы не терять зря времени, два дня обучал солдат работать на нивелировании. Кстати и сам обучался. Ведь нивелированием второго класса я занимался лет 13 или 14 назад, да то на практике. И теория уже подзабылась и практики не было приобретено. А это такая работа, где хороший результат зависит не столько от знания, сколько от практических навыков. Можно совсем не знать теории и быть хорошим нивелировщиком. В чём я убедился через пятнадцать лет – в 1964 году в Навои. Об этом будет в соответствующем месте рассказано.

Три недели я ждал бензина! Три недели! И, несмотря на это все-таки закончил работу досрочно! Это далось с огромным трудом. Пока ждал бензин – ежедневно  тренировался, оттачивал мастерство. За три недели научился проходить в день вместо положенных по норме двух километров – шесть, а иногда даже восемь километров! Это меня и выручило! Очень трудно было! Зато врезалось на всю жизнь. В следующем 1949 году я уже проходил с нивелированием второго класса по десять километров! Это очень много. Полевой сезон закончился и, к ноябрьским праздникам мы были уже в Иркутске. Дома.