Глава 13. Понятность и понятийность

 

С одной стороны, совершенно очевидно, что чем понятней ваше изложение, тем проще на нем собраться и удерживать внимание. С другой, и это тоже всем известно, стоит только человеку начать излагать что-то слишком просто, как становится скучно, а внимание отлетает.

Простота и понятность изложения важное, но очень хитрое условие собирания внимания. И чтобы научиться их использовать, необходимо так же, как и с любой задачей, которую предлагаете другим, очень хорошо понимать самому. В случае с задачей, понимать надо, конечно же, задачу. А в случае с использованием понятности понимать надо, что такое понятность. Вот тогда с нею можно будет и поиграть.

Что же такое понятность?

Если вспомнить, рабочим определением понятности мы избрали такую передачу образа, после которой человек знает, как действовать или использовать нечто. И готов приступить к действиям. Что значит, что у него появились не только знания, но и образы действий. А если их еще нет, он ощущает, что на основе понятого может создать любые необходимые образы, лишь бы только знать, для какого случая.

Как видите, разговор непроизвольно перешел в психологический слой нашего сознания и ведется на языке образов. Понятность ведет к действиям. Но действия возможны лишь в том случае, если разум их обеспечил образами действий. Не указание ли это на единую природу всего происходящего во время понимания: если на выходе мы имеем образы действия, а на входе образ задачи, то что посередине?

Там тоже образы, но несколько иного качества. А именно те, которые и позволяют творить образы действия, способные привести к цели или победе.

Безусловно не все образы действия будут итогом понимания. Довольно часто задачи решаются «методом тыка», то есть путем перебора различных возможностей. Впрочем, в этом переборе заключается определенный смысл: если нет возможности знать или додуматься до того, как нечто утроено, вполне можно проделать с ним все ожидаемые действия, и одно из них может сработать.

Вот если не срабатывают привычные действия, тогда человек останавливается и включает разум. А разум начинает с изучения предстоящей ему вещи. Впрочем, «вещь» тут весьма условная, можно было бы сказать: задачи. Но задача скрыта за тем, что воспринимают органы чувств, а воспринимают они нечто вполне земное: действительно вещь, или человека, может быть, сложные взаимоотношения, или законы физики.

Во всем этом есть загадки и, значит, задача. Но решение ее начинается с наблюдения и сбора данных, то есть с описания условий. И очень часто проще всего не начинать думать, а именно быстро перебрать все основные способы решения подобных задач, которые тебе к этому времени известны.

Если даже ни один из них не подойдет, ты, по крайней мере, теперь будешь определенно знать, что они не подходят. И будешь искать в других местах.

Но что мы делаем, когда наблюдаем и изучаем? Мы познаем, что значит, обретаем знания. Это философский уровень разговора. А на психологическом мы создаем образы исследуемого явления и его черт и свойств.

Это значит, что когда нам предлагают что-то сделать, то есть предлагают решить некую задачу, нам передают задание, и передают его в виде образа. Допустим, что нам велено вскрыть ларец с секретом. Любая задача по своей сути есть такой условный ларчик, который надо вскрыть. И что мы делаем?

Мы тянем за крышку, трясем, бьем, ковыряем ножом, но эти приемы не работают. Вот тогда мы начинаем думать, и начинаем мы это с того, что разглядываем ларец. Мы собираем о нем все возможные сведения, которые станут знаниями, но сведения эти хранятся в образах. И их может быть вполне достаточно для решения задачи, однако ларчик не вскрывается!

И не вскроется, пока вдруг вспышкой не придет понимание!

Каждый и неоднократно испытывал эту вспышку понимания. И вы даже понимаете меня, когда я говорю об этом ощущении. Но что в действительности происходит в этот миг?

Общее ощущение таково, что мы как бы бродили в сумерках — и вдруг вспыхнул свет. Отсюда и ощущение вспышки. Свет этот очень краток, и уже в следующий миг мы сомневаемся, что правомерно говорить так о том, что произошло. Но давайте все же пройдем в доверии к родному языку. Он закрепил некое наблюдение, которое повторялось у множества людей.

В миг, когда пришло понимание, внутренний свет озарил вас, и вы создали образ действия, который открыл шкатулку.

Образы-знания через вспышку перешли в образы действия.

Очень странно, что в среду, состоящую из образов вмешалось нечто из иного мира, нечто принципиально иной природы. Да и разум подсказывает: вспышка — лишь сопутствующее ощущение, но сопутствует оно пониманию, а понимание это приходит от того, что ты увидел устройство ларца, а благодаря этому придумал, и как его открыть.

Но что значит увидеть устройство? Не рентген же вы в себе включили!

С очевидностью можно утверждать, что вы увидели образ устройства. И именно он и дал ощущение понимания, сопровождаемое ощущением вспышки света.

Чем отличается этот «образ устройства» от всех предшествующих образов-знаний? Он ведь определенно родился из них. Точнее, как бы обобщив их в нечто целое, увязав между собой все необходимое для решения задачи и откинув лишнее. В сказанном уже прозвучало: это образ обобщил и увязал. Иначе говоря, этот образ является обобщающим, а зовется понятием. И именно в силу того, что он — понятие, он дает понимание!

Понятийность — это устройство того слоя сознания, в котором хранятся обобщающие образы. Образов-знаний множество, причем, часть из них явно лишняя, а значит, лишь усложняющая задачу понимания. Пребывание в этом слое сознания подобно блужданию по тем серым и безжизненным кругам, предшествующим Аду, что Данте звал Лимбо.

Из этого пространства можно уйти в тьму Ада, а можно вырваться в наш мир, к свету. И каждый раз, когда мы создаем новое понятие, мы как бы на миг выпрыгиваем из привычных слоев сознания, так что свет разума вспыхивает перед нашим внутренним взором. Так герой русской сказки, оседлав могучую птицу Маговей, вырывается из провалища в человеческий мир.

Мир людей — это мир разума, потому что мы вид существ «человек разумный».

 

Вот так устроена понятийность, лежащая в основе понимания. Но остается вопрос: как ее использовать для собирания внимания. И тут очень важно не забывать этот образ русской сказки. Прорыв к свету из нижнего мира — это всегда подвиг. И это не просто молодечество, это главная задача, ради которой наши души воплощаются.

Можно сказать, что это основной миф славянского мира, а может, и всего человечества, у которого есть душа. Или основной архетип нашего глубинного поведения, который мы проживаем, совершая множество мелких действий и поступков. В том числе, решая любые задачи.

Да, решая задачу, какая бы она ни была, мы исходим из того, что должны достичь той цели, которая стоит в конце задачи. И думаем, что бьемся именно за них, за эти самые власть, деньги, сытость, ласку… Но настоящая цель любой задачи — это самое решение, потому что мы пришли, чтобы воплотить божественную мечту о разумном человеке, и очень честно исполняем свой долг.

У нас, правда, плохо получается. Мы ленивы и глупы, мы медленно учимся и долго не понимаем простых вещей. Но мы заняты только тем, чтобы стать умней и разумней. Мы заняты этим каждый миг своей жизни, и нам очень стыдно, когда нас видят дураками. Вся Земля, по крайне мере вся Россия — огромное поле битвы с Дураком. И все русские постоянно заняты только тем, что показывают друг другу на глупость, а потом прячут собственную.

Поэтому, если вы даете задание или ставите задачу так просто, так понятно, что человеку нечего решать, он скучнеет, а внимание его уходит от вас.

Чтобы собрать его внимание на этой задаче, нужно не только самому очень хорошо понимать ее, но и видеть, где эта задача полностью понятна человеку, а где она становится для него вызовом и Задачей, благодаря которой он может создать свой прорыв в высший мир Понятий!

Соответственно, пока вы видите по человеку, что он прекрасно знает, как решаются подобные задачи, нет смысла их разжевывать, достаточно сказать самую суть — кратко и по делу. В общем, высказать, что ожидается от человека, что хочется получить. И пока его глаза ясны, это означает, что нужное понятие уже найдено им, он видит и свет понимания не даст ему потерять путь к цели.

Но если свет в его глазах хоть на миг моргнет, это означает, что появилось крошечное непонимание и он из мира видения погрузился в мир знаний. Вот тогда надо переключиться на описание пути и, взяв его за руку, как делал это Вергилий с Данте, вести по той части пути, которая была ему неведома.

Но только свет снова забрезжит в его глазах, его надо немедленно отпустить, чтобы прорыв к свету он сделал сам.

Вот при таком подходе к его задачам, человек сам соберет все свое внимание на задаче, которую предлагаете ему вы.