Глава 5. Воспитание внимания. Теплов

 

Все перегибы в сторону естественнонаучности превращали психологию внимания в бред. Внимание явно из тела и его реакций не объясняется, хотя их и вызывает. Это настолько очевидно, что в 1932 году было поставлено на вид самому Конилову в ходе так называемой «реактологической дискуссии». А в 1936 году было предъявлено и умершему уже к этому времени Выготскому в связи с его увлечением педологией, куда он перешел из реактологов.

Благодаря этим мерам Власти, психологи стряхнули с себя сонное состояние и постарались выполнить требование партии перестать быть посмешищем и увязать их науку с практикой социалистического строительства. В итоге начиная с 1935 году усилиями Рубинштейна, Добрынина и других психологов создается и новая парадигма психологии, и новое понятие о внимании.

Суть смены парадигм заключалась в том, что, создавая марксистское определение предмета психологии, Рубинштейн предложил уйти от телесного, то есть физиологического объяснения психики к прежнему интроспективному понятию о сознании. Но доработать его.

Исходная разработка нового подхода к психологии была сделана им в статье «Вопросы психологии в трудах Карла Маркса», вышедшей в 1934 году, а завершена в 1935 в «Основах психологии», переработанной в 1940-м в «Основы общей психологии». С тех пор советские психологи понимали психику как сознание, но марксистки.

Поэтому вполне естественно в учебнике психологи, написанном Борисом Михайловичем Тепловым (1896–1965) в 1946 году звучало:

«Вниманием называется направленность сознания на определенный предмет» (Теплов. С. 68).

Этот учебник стал одним из самых переиздаваемых учебников психологии советской поры, поэтому у большинства современных психологов заложено именно это понятие внимания. А у многих держится и второе заблуждение, введенное Тепловым, который, если вдуматься, отказывал вниманию в самостоятельном существовании:

«Внимание нельзя называть особым психическим процессом в том же смысле, как мы называем особыми процессами восприятие, мышление, воспоминание и т.д…

Внимание — это особая сторона всех психических процессов» (Там же. С. 69).

Можно посчитать это заявление просто слабостью научной психологии, которая не любит трудных предметов и старается просто исключить их из числа изучаемого. Но можно посчитать и неким знаком: вот профессионал, исходящий из того, что психика — это сознание, заявляет, что внимание не есть психический процесс, но посвящает ему целую главу. Что это значит?

Во-первых, переведем на русский: психический процесс — это, надо полагать, либо душевное движение, либо душевное явление.

А переведя, зададимся вопросом: так что же здесь сказано? И получается простая вещь: внимание не относится ни к сознанию, ни к душе. Потому оно и не есть предмет психологии как науки о душе. Правда, при этом оно помогает в работе всех «психических процессов», кстати, как и тело. Изучать ли тело в связи с психологией? Смотреть ли нам на то, как душа соединяется с телом и являет себя сквозь него? Непременно!

Так может, через внимание мы видим, как душа соединяется с чем-то гораздо менее доступным нашему восприятию, чем тело? И изучение внимания есть изучение перехода к высшей психологии?

 

Но не буду вдаваться в тонкости, выходящие за рамки этого исследования. Ограничусь теми короткими подсказками, что дал Теплов для педагогов в разделе «Воспитание внимания». Наши психологи вообще проходили в науке по ведомству педагогики и защищались как доктора и кандидаты педагогических наук по психологии. Поэтому естественно ожидать, что они написали бесконечное количество различных текстов по педагогической психологии. Даже соответствующая хрестоматия состоит из нескольких томов.

Но сколь бы обильны на слово они ни были, все находки советской психологической психологии в определенном смысле либо умещаются в то, что сказал Теплов, либо из него вырастают. Самое краткое изложение педагогической психологии было сделано в 1946 году.

 

Итак, «Воспитание внимания».

«Мы знаем, что внимание проявляется во всей нашей психической жизни. Поэтому хорошая работа внимания является обязательным условием развития всех способностей человека, условием, без которого невозможен успех ни в какой деятельности» (Там же. С. 81).

Мне бы очень хотелось сделать эти слова Теплова эпиграфом ко всей Прикладной психологии внимания, чтобы они врезались в сознание любого человека, хоть как-то интересующегося психологией или решившего добиться успеха в бизнесе или творчестве.

«Первое условие хорошего внимания — это наличие достаточно широких и устойчивых интересов. Ведь, как мы знаем, всякое внимание зависит от интереса: непроизвольное — от непосредственного интереса к самой деятельности, произвольное от косвенного интереса к результатам этой деятельности» (Там же. С. 82).

Психологи и до сих пор очень плохо понимают, что такое интересы, но зачем-то используют это иноязычное словечко. Наверное, чтобы скрыть как раз отсутствие подлинных знаний. Тем не менее подобные высказывания как-то понятны всем…

Очевидно, Теплов имеет в виду, что для обретения управления вниманием сначала надо создать или развить в себе интересы — широкие и устойчивые. Я не понимаю, что это значит, но если мы под интересами поймем душевные влечения, то речь, скорее, идет о том, чтобы научиться их видеть и понимать. В данном случае, в себе.

То есть исходное условие овладения вниманием — самопознание.

«Второе, что нужно для развития внимания — это выработка в себе умения заставлять себя произвольно сосредоточивать внимание в любой момент и на любом предмете. Нужно сделать внимание своим послушным орудием» (Там же).

В ответ на подобное пожелание естественно возникает вопрос: как?! И он не случайно со знаком восклицания, потому что, если человек делал хоть малейшее усилие, чтобы вглядеться в себя, он не мог не заметить, что вся его жизнь и так есть борьба за овладение собственным вниманием, за то, чтобы сделать внимание послушным орудием.

Но психологи самонаблюдение не уважали и изгнали из своей науки поганой метлой. Поэтому они звучат, когда дело доходит до жизненных вопросов, потрясающе наивно, как дети, играющие во взрослых.

Между тем, если вдуматься, это второе условие уже тысячелетия называется йогой. И в частности, искусством собирания, дхараной, хотя и все предшествующие дхаране ступени основаны в той или ной мере на управлении вниманием.

Теплов простенько, по-советски, намечает, если вглядеться, великие шаги: самопознание, йога…

Правда, дальше он не движется, оставаясь в рамках этих двух великих школ. Да и трудно представить, куда еще он мог бы шагнуть за их пределы!

«Третье средство воспитания внимания — приучить себя работать в неблагоприятных условиях. Привыкая бороться с отвлекающими раздаржениями, человек закаляет свое внимание, делает его сильным и выносливым.

Четвертое условие — никогда не работать невнимательно…

Наконец последнее условие — возможно лучше знать особенности своего внимания, его сильные и слабые стороны…» (Там же).

 

Оставим издевки над слабостями и самомнением ученых. Даже если Теплов ничего не знал ни о философии самопознания, ни о йоге, все же он дошел до них и, пусть не называя имен, изложил в самом кратком виде.

Значит, нам туда дорога…

 

 

Выводы

 

Я сделал небольшое исследование того, как педагогическая психология рассматривала внимание, и в состоянии сделать некоторые выводы. Несмотря на явную неполноту моих источников, эти выводы представляются вполне очевидными.

Во-первых, педагогическая психология, безусловно, стремилась быть прикладной наукой, поэтому психологи старались давать подсказки и советы учителям. Иногда эти подсказки, надо отдать должное психологам, были полезны. Частенько же оставались в рамках просветительства и на поверку оказывались советами изучать психологию.

Второй и не менее очевидный вывод: советы психологов далеко не всегда работают, а когда они работают, они вовсе не обязательно научны.

Я имею в виду, что большая часть полезных советов была не более чем здравым смыслом, выведенным из опыта педагогики. Это значит, что подобные находки могли сделать сами педагоги или любой неглупый человек, понаблюдав за воспитанием ребенка. Для таких советов вовсе не обязательно было быть психологом.

И это вполне объяснимо тем самым разрывом между фундаментальной теорией современной психологии и ее прикладной частью. Можно сколько угодно говорить о слабости нервной системы ребенка, которую должен учитывать педагог, но к науке это отношения иметь не будет. Я уж не говорю о том, что сами психологи при этом не знают, что такое слабость нервной системы. Но про то же самое можно сказать вообще без нервов: учитывайте то, что дети быстрее утомляются и не могут удерживать внимание на одном предмете весь урок. Что, кстати, и делалось в педагогике до появления психофизиологии.

Даже когда психолог говорит действительно полезные для педагога вещи, он выводит их не из своей науки, а из здравого смысла, лишь «приговаривая» нервную деятельность, чтобы выглядеть ученым.

Третий вывод связан с ощущением от сочинений Ушинского. Когда он говорит о том, что для действенности воспитания учитель должен научиться понимать душу ребенка и уметь обращаться к ней, я непроизвольно откликаюсь на это, и моя душа кричит, что хотела бы, чтобы со мной самим обращались именно так. Отсюда я делаю вывод: доказательства Ушинского, что педагогическая психология должна лишь учитывать телесные и физиологические особенности детей, но строиться как Наука о душе, верны.

Настоящая прикладная психология, если она хочет быть действенной, должна быть Наукой о душе. И только так!

Конечно, это лишь мой личный вывод, построенный на самоощущении. Но за ним есть определенная сила, без которой прикладнику не обойтись: если душа того, к кому обращается психолог, не отзывается, его психология не действенна! Настоящая прикладная психология должна работать, а работать она должна легко и захватывающе.