Позитивное отношение к смерти

 

В 2011 году 27-летняя владелица небольшого похоронного бюро в Лос-Анджелесе (США) Кейтлин Даути завела на YouTube видеоблог «Спроси у похоронного агента» («Ask a Mortician») [179]. В своих роликах Кейтлин подробно рассказывала о разных аспектах смерти в современном мире, а также отвечала на вопросы подписчиков с позиции эксперта. С помощью черного юмора, харизматичной подачи и активно используемого тематического реквизита (гробы, черепа, муляжи тел) она собрала значительную аудиторию: за первые три года существования блога ее видео посмотрели более полутора миллионов человек, а к сегодняшнему дню суммарное число перевалило за 120 миллионов. Среди самых популярных роликов Даути: «Что происходит с человеческими имплантатами после смерти», «Как выглядит кремация изнутри» и «Какие похороны лучше выбрать толстым людям».

Успех блога и высокая активность аудитории вдохновили Кейтлин. В 2012 году она создала сайт под названием «Орден хорошей смерти» (Order of the Good Death), где ведет текстовый блог, дублирует видео, публикует анонсы интересных мероприятий, материалы от партнеров и коллег, продает мерч. С помощью сайта Кейтлин продолжила формировать комьюнити единомышленников — ученых, активистов, бизнесменов и просто сочувствующих. На волне публичности Кейтлин написала две книги о своей работе, которые быстро стали бестселлерами: о похоронных обрядах в разных странах мира и о том, как она стала похоронным директором. Обе книги переведены на русский язык [180].

 

 

Рис.29 Кейтлин Даути — одна из самых харизматичных и известных активисток позитивного и осознанного отношения к смерти

Выступая с позиции профессионала похоронной индустрии, Даути говорит о грехах современного погребального бизнеса и критикует «американскую культуру смерти». Она рассказывает о дорогих гробах и искусственно завышенных ценах на похоронные аксессуары, о бальзамации, которая превращает мертвое тело в культурный фетиш, о том, как похоронные агенты наживаются на скорбных эмоциях [181]. Кейтлин и ее единомышленники высказываются за необходимость широкого переосмысления отношения к смерти в западной культуре. Смерть, заявляет Даути, — естественный процесс, его ни в коем случае не надо бояться, сакрализировать или избегать, как это делает современный человек с помощью разнообразных услуг похоронной индустрии; о смерти надо говорить легко и с юмором — как и о жизни [182]. В обобщенном виде посыл Кейтлин мог бы звучать так: со смертью в современном мире явно что-то не так — и с этим надо что-то делать.

Кейтлин не одинока в своем стремлении переосмыслить отношение к смерти. Она и ее сторонники — часть более широкого общественного движения за осознание смерти (Death awareness movement). В него входят люди из самых разных сфер — от работников хосписов, онкопсихологов и креативных похоронных предпринимателей, продающих биоразлагаемые урны для праха, до блогеров, фотографов, представителей нью-эйдж-движений и сторонников крионики или биохакинга. Все эти люди заявляют о своем праве переосмыслять смерть и создают новые площадки для диалога: тематические сайты (вроде TalkDeath), офлайн-встречи (например, Международный симпозиум смерти, проходящий в Торонто, Канада) [183], лектории и даже так называемые death cafe — встречи, на которых люди собираются в обычных кафе, чтобы в течение пары часов поговорить о смерти за чашкой чая и куском пирога [184]. В последние несколько лет попытки анализировать отношение к смерти проявляются и в России: в 2015 году был основан научный журнал «Археология русской смерти», который возглавил автор этой книги; на 2020 год в нескольких городах России (Москва, Санкт-Петербург, Ростов-на-Дону, Воронеж) открылись и успешно работают death cafe; темой смерти стали интересоваться СМИ.

 

 

 

 

Рис.30 В 2011-м Джон Андервуд открыл первое death cafe. В «Кафе смерти» люди встречаются, чтобы поговорить о смерти и умирании, выпить кофе и съесть кусок пирога. Предполагается отсутствие авторитетов — о смерти могут говорить все и что угодно. Death cafe работают в России с 2016 года

Обобщая все эти начинания, можно смело утверждать, что смерть в последние годы стала популярной и модной темой, и о ней говорят самые разные люди по всему миру. Но с чем связан этот бурный интерес и рост движений «энтузиастов смерти»? Откуда они взялись, что их объединяет и что стоит за публичными дискуссиями? Действительно ли со смертью в современном мире что-то не так?

 

 

Что не так со смертью

«Энтузиастов смерти» трудно назвать монолитным движением. Один из ведущих мировых исследователей смерти Кен Дока справедливо определяет его как «аморфную, не структурированную сеть индивидов, организаций, различных групп и даже институций, которые имеют отношение к теме смерти»  [185]. Но есть ли что-то общее у множества разных инициатив?

На мой взгляд, существует несколько важных черт, которые объединяют представителей разных движений, осмысляющих смерть.

 

1) Неукротимое желание публично говорить о смерти. Более того: требование признать, что говорить о смерти может кто угодно и как угодно.

С развитием общества смерть стала сложным и многосоставным действием, в которое вовлечены самые разные институции: государство, церковь, медицина, политики, бизнес и многие другие. В результате, как мы увидели в первых шести главах этой книги, умирающие и мертвые оказываются на перепутье различных дискурсов. При этом, по мнению «энтузиастов смерти», смерть должна быть деколонизирована, то есть избавлена от монополии доминирующих институций. С чего врачи и священники взяли, что знают о смерти больше, чем кто-то другой? Как их социальный статус и властная позиция влияют на их мнение о смерти?

Впервые в европейской истории права на публичный и экспертный «разговор о смерти» заявляют сразу множество децентрализованных групп активистов. Так, в середине 2019 года появился сайт, целиком посвященный вопросам деколонизации смерти, — Radical Death Studies [186]. Цель ресурса, согласно манифесту,— «возвращение смерти самим людям». В манифесте также указано, что современному миру стоит быть более внимательным к дискриминации в вопросах смерти и чаще говорить о том, как умирают представители маргинализированных обществом групп. В конечном итоге сторонники RDS, среди которых — исследователи, активисты, журналисты, художники и музыканты, призывают пересмотреть отношение к смерти, которое сформировано белой христианской культурой.

 

2) Пересмотр табуированного отношения к смерти; признание смерти естественной.

Каждое новое программное заявление, интервью или любой другой публичный текст «энтузиастов смерти» начинается с аксиоматического утверждения о том, что современное общество отрицает смерть и не хочет говорить обо всём, что с ней связано. Подобное положение дел расценивается как однозначное упущение современности, а обществу предписывается отказаться от сакрализации мертвого тела и признать, что мертвый человек естественен и потому не должен быть причиной для страха или объектом отрицания и избегания. На сайте Order of the Good Death продается футболка с надписью «Future corpse», призванная напоминать окружающим, что смерть неизбежна, а любое человеческое тело однажды обязательно станет трупом.

 

 

Рис.31 Кейтлин Даути, как и многие другие сторонники позитивного отношения к смерти, призывает пересмотреть традиционную похоронную индустрию и активнее использовать экологические материалы — например биоразлагаемые гробы

В логике «натурализации смерти» развивается множество трендов. Самый заметный — ориентация на эко-и DIY-похороны, когда все приготовления осуществляются родственниками умершего человека, а само погребение соответствует принципам экологической безопасности. В интернете работают несколько сотен сайтов с информацией о том, как самостоятельно организовать свои похороны или погребение близкого человека, сделать гроб, заранее пригласить друзей на поминки, распорядиться, кому перейдут ваши аккаунты в соцсетях и, возможно, завещать превратить свой прах в виниловую пластинку или удобрить им корневую систему дерева. Адепты новых подходов предлагают не хоронить тела в шелковых саванах, а превращать их в компост и удобрения для растений, тем самым возвращая человека в природу, которая его породила. Так, компания UrnaBios предлагает специальные биоразлагаемые урны для праха, а итальянская фирма Capsula Mundi разрабатывает технологию переработки человеческого тела в компост.

Дискурс «натурализации» смерти распространяется и на медицинский контроль над телом — вопросы эвтаназии и ассистированного суицида, искусственного поддержания жизни и границ определения смерти (см. третью главу этой книги).

 

3) Позитивное восприятие смерти в противовес якобы массово распространенному — негативному.

Смерть — это нормально, и к ней надо относиться максимально позитивно. Позитивизация смерти — часть дискурса абсолютно всех групп «энтузиастов смерти», будь то похоронные стартаперы, которые предлагают превратить ваш прах в керамическую тарелку (фирма Chronicle Cremation Designs), или психологи, ведущие группы поддержки для переживающих утрату. Например, британское движение «Смерть имеет знание» (Dying Matters) использует два лозунга: «Давайте говорить об этом» и «Повышение осведомленности о смерти, процессе умирания и скорби» («Let’s talk about it» и «Raising awareness of dying, death and bereavement»). А основатели проекта ModernLoss [187] призывают делиться личными историями о потере близких людей в коллективном блоге, предполагая, что таким образом горе нормализуется как публичное явление. Сайт TalkDeath регулярно предлагает подборки различных позитивных активностей «энтузиастов смерти»: иллюстраций, подкастов, фильмов и так далее. Другой адепт движения death positive даже открыл собственную пекарню под названием «Кухня фокусника» (Conjurer’s Kitchen), где делает торты и кексы с декором на тему смерти, максимально реалистично показывая части мертвых тел.

Некоторые подобные проекты неплохо зарабатывают, однако небольшие масштабы их деятельности позволяют говорить скорее о ремесленном подходе и искренней вере в свое дело, чем о попытке нажиться на популярной теме.

 

 

***

В этой главе я попытаюсь ответить, откуда взялись адепты нового отношения к смерти, и рассказать, как сформировались их взгляды.