Проблема четвертая: достоинство и милосердие

Еще один камень преткновения в дискуссии об эвтаназии — мотивация решения отречься от жизни. Аргументация сторонников эвтаназии базируется на таких категориях, как «достоинство», «милосердие» и «сострадание», но проблема в том, что каждую можно истолковать множеством разных способов.

Исследователь Эрик Кассел указывает на сложность применения категории «достоинства» к смерти как процессу. Он задается вопросом, можно ли умереть с достоинством в большей степени, чем можно с достоинством родить или дышать [63], и как можно умереть при недостойных обстоятельствах? Получается, выступая за эвтаназию, мы отказываем смерти и болезни в праве считаться пусть неприятными, но нормальными составляющими человеческой жизни. Есть ли в дискурсе «достойной смерти» место для того, чтобы признать за телом право разлагаться? Иметь пролежни? Не сдерживать мочу? Граница между смертью «без унижений» и смертью «с достоинством» не просто размыта — от нее веет колониальными клише, будто бы «достойная смерть» — что-то вроде «смерти белого человека», и речь тут не столько об избавлении от страданий, сколько о соблюдении эфемерных приличий [64].

Умирание в клинике — сложный, технически выверенный процесс микроменеджмента деградирующего тела [65]. Любопытно, что медицина также пытается руководствоваться принципами «сохранения достоинства» в уходе за тяжелобольными пациентами. В апреле 1991 года в Европейском парламенте выступал доктор Леон Шварценберг с докладом о связи между категориями «достоинство» и «болезнь». Спикер полагал, что достоинство есть база того, что мы считаем человеческой жизнью. Болезнь же в любом случае несет боль и десоциализацию и, как следствие, ведет к утрате достоинства. Следовательно, эвтаназия является вполне гуманной практикой для сохранения достоинства. Достоинство и милосердие Шварценберг связывал с правом на жизнь, трансформируя его из права на любую жизнь в право на достойную жизнь и отказ от жизни недостойной.

Сторонники эвтаназии часто выступают с подобной риторикой. Например, американский врач Джек Кеворкян, получивший прозвище Доктор Смерть, назвал свой прибор для эвтаназии в домашних условиях «Мерситрон» (англ. Mercitron), то есть «машина милосердия». Агрегат представляет собой сложную систему шприцев с ядами, которые впрыскиваются в тело пациента после небольших усилий со стороны желающего умереть. Устройство и работа такого аппарата показаны в фильме «Вы не знаете Джека» (англ. You Don’t Know Jack, 2010) с Аль Пачино в главной роли. К милосердию апеллирует и австралийский доктор Филип Ничке, который ведет блог об эвтаназии тяжелобольных людей. В 2019 году он представил капсулу для «Милосердной смерти будущего» длиной, равной человеческому росту, с окошком для наблюдения, удобным ложем и кнопкой для подачи отравляющего газа. Внутри прибора установлена система для просмотра видео и прослушивания аудио.

 

 

Рис.8 Джек Кеворкян и его «Мерситрон». В общей сложности в 1990–1998 годах с помощью «Мерситрона» ушли из жизни около 130 человек

К праву на достойную смерть апеллируют и представители утилитаристской философской традиции, которые рассматривают удовольствие и радость как главный критерий «нормальности» человеческой жизни. С их точки зрения, жизнь тяжелобольного человека не может считаться жизнью как таковой.

 

 

Рис.9 Эвтаназийная капсула для «Милосердной смерти будущего». Её представил в 2019 году австралийский активист и основатель движения «Exit» Филип Ничке

Но что может быть недостойной жизнью? Жизнь закованного в немощное тело моряка Рамона? Или любая жизнь, которую сочтет недостойной сам человек? Австралийский геоботаник и эколог-статистик Дэвид Гудолл более 20 лет выступал как активный сторонник права на смерть, ссылаясь на то, что человеческая жизнь со временем может перестать приносить радость. Гудолл знал, о чём говорил, — когда он стал активистом, ему было почти 80 лет, и он столкнулся с множеством заболеваний. «Мне очень жаль, что я дожил до столь преклонного возраста», — говорил ученый. 1 мая 2018 года 104-летний Гудолл отправился в эвтаназийный тур в Швейцарию, где 10 мая, слушая Девятую симфонию Бетховена, ввел себе летальную инъекцию пентобарбитала и тихо умер.