Евразийство как ценностное основание российской правовой системы

 

Данное социальное направление получило максимальные точки интеллектуального всплеска в России дважды - в начале и в конце двадцатого столетия. И в первом и во втором случаях речь шла о прохождении российской правовой системой точек бифуркационного излома и об остром поиске в связи с этим истинной идентичности. Известен же данный доктринальный подход к сущности отечественного правопорядка стал, прежде всего, в связи с выходом в свет работ русского дореволюционного правоведа Николая Николаевича Алексеева. В наши дни наиболее близок к апологетам указанного пути развития российской правовой системы профессор В.Н. Синюков*(193). Именно Синюков после краха СССР, как исторического события, в середине 90-х годов прошлого столетия выдвинул идею о существовании так называемой славянской группы правовых систем, центральное место в которой, по мысли автора, занимает российская правовая система.

Предваряя описательный модус евразийского подхода к сущности отечественного порядка, следует отметить, что евразийство стало объединяющим началом для философов русского зарубежья. У его истоков стояли П.Н. Савицкий, Н.С. Трубецкой, Г.В. Флоровский и др.

Евразийцы провозглашали идею "творческого значения самодержавной личности*(194)", любые варианты коллективистских и тем более социалистических идей выходили за рамки их бытия.

Обращаясь к первоисточникам по указанной проблематике, проследим наиболее существенные точки опоры евразийской идентификационной конструкции.

- Одновекторность направленности политического и правового будущего России в рамках евразийского модуса. Получило широкое распространение следующая декларация евразийцев: "Русские люди и люди народов "Российского мира" не суть ни европейцы, ни азиаты. Сливаясь с родною и окружающей нас стихией культуры - мы не стыдимся признать себя евразийцами*(195)".

- Религиозно-ценностный и внерациональный характер российской правовой и политической систем. Учитель Н.Н. Алесеева по Московскому университету, родоначальник "возрожденной школы естественного права" Н.А. Новгородцев в данной связи отмечал: "Процесс общественного строительства, развитие права и государства, их стремление к воцерковлению общественной жизни мы не вправе рассматривать с точки зрения земного, человеческого совершенства и земной, человеческой гармонии. Точка зрения, с которой рассматривается общественный прогресс, характеризуется не ожиданием грядущего рая на земле, не стремлением достичь беззаботной и спокойной жизни и не верой в бесконечный прогресс человечества, а руководится сознанием неизбежного конца света и особенно утверждением в упадке всех дел человеческих, опирающихся на желание добиться земного рая и обустроиться без Бога, только силой человеческого ума. Таковы основополагающие идеи, образующие суть русского духа в его понимании жизни и истории, права и государства*(196)".

- Выдвижение идеи "обязательного государства" как автономной (внезападнической) платформы политико-правового будущего России. С иронией Н.Н. Алексеев указывает на тот факт, что под общей теорией права западные юристы понимают общую теорию западного права, оставляя вне сферы рассмотрения все альтернативные юридические модели, которые, однако, распространены и до сих пор среди народов, составляющих большую часть человечества, а кроме того, существовавших и на самом Западе в иные исторически эпохи. Но что же противостоит концепции права в альтернативных социальных моделях? Концепция обязанности. На этом Алексеев останавливается подробно. Приводя в пример социальную историю Руси, он очень точно употребляет старый термин "тягловое государство", государство, строящееся на принципах доминации обязанностей. Не является исключением в "тягловом государстве" и сам суверен, василевс, тот, кто является носителем права по преимуществу в западной концепции задолго до Просвещения и либерализма. Евразийский царь, царь органицистского общества - такая же персона, маска, такая же тягловая фигура, как и все остальные. Он служитель общего бытия, а следовательно, он первый, кто чувствует на себе все бремя онтологического служения. Царь более обязан, чем все его подданные. Он лично ответственен за бесперебойное функционирование всех остальных личностей. Он не собиратель тягловой дани, а надсмотрщик, "епископ" общего бытийного предприятия, которое ему поручено чем-то высшим, нежели он сам, в отношении чего сам он - лишь маска и роль, функция и служитель.

- Возрождение идеи подлинной "Русской правды" как философского основания отечественного юридического бытия.

Критикуя марксистский взгляд на существо онтологический основы отеческого правопорядка, Н.Н. Алексеев подчеркивал: "Если взять старую, религиозную, православную Россию, то в ней религиозно-нравственное оправдание получали и предметом религиозно-нравственного теоретического размышления являлись только самые общие начала политического и социального строя. Задачи государственного и общественного строительства, конечно, понимались и как религиозный долг и подвиг (Александр Невский, митрополиты Петр и Алексий, патриарх Гермоген), но они не ставились в центр внимания широких общественных слоев иначе, как в самой общей форме"*(197).

Во многом евразийство стало, как и славянофильство XIX столетия, теорией от противного. Где аргументы contra западных политико-правовых ценностей активно использовались ее апологетами pro собственных ценностных установок. К безусловным заслугам представленного направления в юриспруденции следует относить ее ориентацию на преемственный характер развития правовой системы. Однако столь категоричные выводы, к которым приходят представители прославянского подхода в российской юридической науке: "юридический мир русского человека прямо противопоставлен юридическому миру западного человека", - вряд ли можно считать объективно данными. История русского государства и эволюция русского гражданского общества всегда происходили рука об руку с развитием западной культуры, этносов и государств. Противопоставление этих двух миров, как и полное отождествление их, кажутся нам в равной мере ошибочными. Вместе с тем фрагментарные составляющие рассматриваемого научного направления, на наш взгляд, имеют под собой весомые социальные основания. Хаотичное копирование западных правовых образцов в рамках российской правовой системы приводит к отторжению реципиентом навязанных ему моделей, норм и ценностей; а однополярная глобализация, когда под эгидой всеобщего права отечественному правопорядку пытаются навязать сугубо прозападные и проамериканские культурно-правовые ценности, приводит к угрозе потери самой правовой системой своей идентичности.