Вопрос 3. Социальное варьирование языка: понятие социальной сетки и проблемы исследования речевого поведения малых социальных групп.

Схема социальной дифференциации языка, жестко ориентированная на классовое расслоение общества, является лишь весьма грубой и приближенной моделью языковой реальности При этом наблюдалось то, что советский социолог Г. В. Осипов весьма точно охарактеризовал как "перепрыгивание" с высших уровней социологической теории прямо к эмпирическому исследованию, минуя опосредующие звенья [6]. Такое игнорирование промежуточных звеньев социальной дифференциации языка находило свое выражение как в синхронных корреляциях диалектной структуры языка с классовой структурой общества, так и - в диахронном плане - в попытках установления прямолинейных связей между языковыми изменениями и сменой общественных формаций.

 

Связь социальной структуры с вариативностью структуры языка должна рассматриваться с учетом всех производных от классовой структур элементов - социальных слоев, профессиональных, культурных и иных групп, вплоть до первичных коллективов (малых групп). Обязательно учету подлежит и воздействие на язык элементов социокультурных и социопсихологических систем - социальных норм, установок, стимулов, мотиваций, ориентаций, механизмов социального контроля. Существенные коррективы в общую картину социальной дифференциации языка вносят интегрированные и "функционализованные" элементы внесистемных образований (например, возрастной, половой, этнической и территориальной дифференциации).

 

Изучение речевых ситуаций с применением теории речевых актов предполагает семантический и социолингвистический анализ предикатов, воплощающих в себе иллокутивные намерения говорящих. Это прежде всего перформативы и перформативные конструкции типа приказываю, прошу, обещаю, клянусь, могу ли я попросить тебя, я хотел бы сообщить вам и т.п., а также другие типы предикатов, обозначающих различные отношения между участниками коммуникативной ситуации: хвалить, ругать, порицать, пререкаться, перечить, прекословить, грубить, дерзить, хамить и под. к ситуациям, в которых субъект находится в социально зависимом положении от адресата: *Молодой сотрудник благоволит к начальству; *Девочка гневается на отца; *Солдат похвалил командира, и, с другой стороны, глаголов дерзить, грубить, резать (правду в глаза) - к ситуациям с "обратным" соотношением статуса субъекта и адресата: *Мать постоянно дерзит малолетнему сыну; *Учитель грубил ученикам (однако вполне правильно: был груб с учениками, - предикаты грубить и быть грубым (с кем-либо) не вполне синонимичны), *Начальник резал правду в глаза подчиненным (см. об этом подробнее в Крысин 1989б, гл. 5).

Заслуживают внимание такие причины, по которым перформативы (типа прошу, приказываю, хвалю и под.) могут замещаться иными способами выражения тех же действий или намерений говорящего. Нередко эти причины коренятся в социальных и ситуативных условиях речевого общения. Так, при официальном обращении начальника к подчиненному вполне уместно использование перформативной формы прошу (Прошу Вас представить отчет к 15-му марта); при обращении подчиненного к начальнику эта форма (в устной речи) может выражать лишь подчеркнутую, усиленную просьбу (в этом случае прошу обычно выделяется и интонационно), если же такое усиление не требуется, говорящий предпочитает выражать свою просьбу с помощью конкретных предикатов действия или отношения: подпишите, разрешите, Не могли бы Вы отпустить меня сегодня пораньше и т.п.

Вообще разного типа ограничения, накладываемые на употребление тех или иных елиниц, их сочетаемость с другими единицами, нередко обнаруживают в себе социальные пружины, и естественно, что механизмы действия этих пружин заслуживают внимания социолингвистов (в качестве примеров сочетаемостных ограничений, имеющих социальную природу, ср. употребление местоимения мой в контексте названий иерархизированных коллективов типа семья, бригада, отдел и квазисимметричных предикатов типа перекликаться, быть похожим, быть другом и под. - см. об этом Крысин 1989б, гл. 5, 1990).

5. Социолингвистический аспект может быть внесен и в некоторые традиционные направления русистских исследований. Это актуально именно на современном этапе развития национального русского языка. Так, например, по общему признанию, диалектология имеет дело сейчас не с целостными системами диалектов, а с более или менее разрозненными говорами, подверженными нивелирующему воздействию литературного языка. При этом "угасание" говоров как полноценных коммуникативных систем сопровождается процессами социальной и функционально-ситуативной дифференциации диалектных средств: говор лучше всего сохраняется в речи женщин старшего поколения, его использование в речевой практике других групп жителей современной деревни более или менее спорадично, однако оно зависит от ситуации: в бытовых ситуациях диалектные средства используются чаще, чем в официальных (ср. общение соседей - и выступление на собрании), от адресата (ср. общение со "своими", например, с родителями, - с и "чужими", например, с приезжими горожанами) [4] и т.п.

"Открыто социальной" является еще одна область традиционных лингвистических исследований - процессы языкового заимствования. В современных условиях заимствование русским языком иноязычных слов и их освоение в различных стилистических и жанровых разновидностях речи имеет определенный общекультурный, идеологический, социальный и т.п. контекст: например, иноязычное может восприниматься как культурно или идеологически чуждое, несущее с собой нечто, не свойственное русской национальной культуре, национальным обычаям и традициям и т.п. В связи с этим представляет интерес исследование с социолингвистической точки зрения адаптации иноязычных слов в разной социальной среде, пути проникновения иноязычной лексики в русский язык и роль речевой практики различных социально-профессиональных групп в этом процессе: ср. такие группы, как переводчики, журналисты-международники, дипломаты, ученые, музыканты, актеры и пр. (подробнее об этом см. Крысин, 1992).

6. В заключение хочу назвать еще одно направление социолингвистических исследований в русистике, которое представляется перспективным. Это - создание социолингвистических портретов. Термин впервые употреблен, кажется, Т.М. Николаевой (см. Николаева, 1991), однако идея создания подобных портретов принадлежит М.В. Панову. Она была выдвинута им четверть века назад (см. Панов, 1967) и частично осуществлена в виде фонетических портретов выдающихся деятелей русской культуры 18-20 вв. в работе, написанной в 1970 году, но опубликованной лишь двадцать лет спустя (см. Панов, 1990).

Идея заключается в том, что речь отдельного человека может фокусировать в себе черты, которые являются типичными для языковых привычек и особенностей данной социальной среды, и задача исследователя состоит в том, чтобы выявить эти черты и дать им соответствующую социолингвистическую интерпретацию, показывая, что они являются отражением речевых особенностей группы, в которую входит индивид.

Интуитивное и при этом, естественно, весьма расплывчатое представление о том, как говорит чиновник, судья, депутат парламента, учитель, шофер такси, журналист и т.п., есть, возможно, не только у лингвистов, но и у обычных носителей русского языка (это представление, кстати говоря, зафиксировано в ряде устойчивых оценочных оборотов - типа чиновничий язык, учительский тон, актерским голосом и т.п.). Однако лишь выявление этой интуиции и, главное, исследование реальной речевой практики представителей всех этих социально-профессиональных групп может заложить материальную основу для создания социолингвистических портретов наших современников.

Современная социальная психология предлагает различные классификации человеческих групп в зависимости от угла зрения, под которым такие группы рассматриваются: ср., например, выделение первичных и вторичных, формальных и неформальных, референтных (эталонных) и нереферентных групп. Разграничение условных и реальных групп - одна из таких классификаций.
Условными считаются группы, представляющие собой совокупность людей, объединенных по какому-либо одному значению того или иного признака: например, люди в возрасте от 20 до 30 лет, люди, имеющие среднее техническое образование, и т.п. Члены условных групп не находятся в контакте друг с другом. Последнее обстоятельство - наличие регулярных контактов - является конституирующим для понятия реальной группы: школьный класс, студенческая группа, производственная бригада - это примеры реальных групп.
Среди реальных различают большие и малые (не более 7-8 членов группы). Малые группы, в свою очередь, подразделяются на стабильные, или долговременные (семья, бригада и др.), и короткоживущие (например, пассажиры одного купе в поезде, сокамерники в пересыльной тюрьме и т.п.). Важной, с точки зрения особенностей речевого общения, разновидностью короткоживущих групп являются стереотипные ситуативно обусловлены группы, которые чаще всего представляют собой диады и триады: ср., например, продавец - покупатель, врач - пациент, судья - подсудимый - свидетель и др.

 

БИЛЕТ 15.