Дорогой вельможа (сановник, обращение государя к придворному).

 

Китайский император использовал данное слово для обращения к чиновникам, к которым он благоволит. (Во время династии Сун так же использовался для обращения к проституткам.)

 

(5) «Учитель» - shīfu [шифу] –

Учитель, наставник, мэтр

Отец-наставник (почтительное обращение к настоятелю будд. монастыря); матушка- наставница (почтительное обращение к настоятельнице)

Мастер своего дела, умелец.

 

Тот, кто взял их в качестве учеников. Также имеет значение мастер.

(6) Сань-яньсюэ (- буквально ‘три кровавых глаза. Какое-то насекомое, которое поймал Дуань Яо.

 

(7) Цзя - команда всадника, посылающего лошадь в галоп.

 

(8) В оригинале ‘ ‘, что сбивает с толку. Анлейт считает, что вместо (Суи в значении

«сломан») должен быть (Суи в значении «вместе»). Дословный перевод

будет ‘шагать по дороге из звезд’. В обратном случае выходило ‘ломать дорогу из звезд’.

 

(9) Цзюсюаньцзи (), также название главы, можно перевести как «девять мудреных ловушек». Анлейт выбрал иероглиф «цзи» (), что означает ловушка/механизмы (), поскольку о ловушках говорилось позже в этой главе. Засомневалась в написании, решила разобрать по иероглифам.

jiǔ[цзю] - девять. xuánjī [сюаньцзи] -

1) даос. сокровенная истина, сокровенное действие, сокровенный механизм;

2) загадка, секрет, тайна;

3) секретный план, тайный замысел.

 

То есть башню еще можно называть - Девять загадок или девять сокровенных механизмов.

 

(10) Фэньcин () - букв. ‘яркая/пылающая/горящая звезда’. В этой новелле такое имя дано жемчужине.

fén; fèn [фэнь; фэнь] - гл.

1) fén сжигать, предавать огню; уничтожать огнём;

2) fèn, fén губить, уничтожать, приводить к гибели;

3) fén * охотиться, выжигая степь (район облавы).

 

xīng [син] - звезда; планета; небесное тело; [зодиакальное] созвездие; звёздный; межзвёздный; космический.

 

Те, кто смотрел аниме, заметили сами, а остальных прошу запомнить все значения иероглифа фэнь.

 

(11) Цзянху () - попросту говоря, имеются в виду люди, которые живут незаурядной жизнью, например, странники, скитальцы, бродяги и им подобные. Также может означать весь «мир единоборств, боевой мир», в зависимости от контекста. Довольно глубокая вещь.

Термин «» – «цзянху» не нашел достаточного отражения в отечественной литературе, но он имеет важнейшее значение для понимания морали китайских воинских искусств. Слово «цзянху» состоит из двух иероглифов – «реки» и «озера», однако цзянху на самом деле не имеет никакого отношения к географическим рекам и озерам, и не обозначает никакого конкретного места, но указывает на свободные странствия в неопределенном направлении, жизнь наподобие бродячих артистов и торговцев. В течение веков в китайской культуре происходило переосмысление этого термина, и в современной литературе этот термин приобрел более глубокое и расширенное значение.

Изначально этот термин означал пристанище бежавших от суеты дворцовой жизни

изгнанников. В большом количестве произведений китайской литературы, особенно в рыцарских романах, «цзянху» трактуется как арена действия рыцарей и представителей тайных, зачастую преступных кланов.

В древнейших сочинениях термин «цзянху» интерпретировался, как странствия вдали от двора, и придворной жизни, бродячий стиль жизни, и идеология ухода из суетного мира. В литературе впервые этот термин появляется в книге «Чжуан цзы», причем дословный смысл этого термина – «скитаться по озерам и рекам», в переносном значении – уйти из-под контроля чиновников“ ”.

Чжуанцзы, глава первая, «Беззаботные странствия» • • содержит высказывания Чжуанцзы по поводу огромных тыкв-горлянок, которым не нашлось применения: их следовало связать, и на этом плоту пуститься в странствия по рекам и озерам.

В шестой и четырнадцатой главах Чжуанцзы говорит о том, что «рыбы, чей водоем засох, могут смачивать друг друга, взаимно помогая, но это не сравнится с тем, чтобы их отпустили в простор рек и озер». “ ”. То есть, крестьяне могут взаимно помогать друг другу в общине, но это не сравнится с вольной жизнью вдали от удушающего контроля государства (сборщиков налогов).

В похожем смысле цзянху упоминаются в труде историка Сыма Цяня «Исторические записки, глава жизнеописание Хуо Чжи • «Имел множество лодок, чтобы странствовать по рекам и озерам»“ ”

Фань Чжун-ян в своем сочинении «Записки о Юэянской башне» размышляет:

«Находясь в высокой дворцовой башне, следует беспокоиться о своем народе; находясь вдали, среди рек и озер, следует беспокоиться о своем государе». “ ”.

Ли Шан-инь в своей книге «Без сюжета» размышляет: «Хочется состариться среди рек и озер, на маленькой лодке вернуться к Небу и Земле». “ ”.

То есть, в древних текстах реки и озера упоминались как символ вольной, мирной и независимой жизни вдали от государственного надзора. Если амбициозный человек терпел неудачу на государственном поприще, он удалялся от столичных дел в «реки и озера», и вел жизнь вольного странника.

В сочинениях династии Тан «цзянху» также обозначало субкультуру отшельников, ушедших от придворной жизни.

Во времена династий Сун и Юань «цзянху» превратились в арену состязания в воинских искусствах. В романе времен конца династии Юань и становления династии Мин

«Речные заводи» «Шуэйху чжуань»»цзянху» трактуется как место противостояния

«черного пути» “ ” «хэйдао» и странствующих рыцарей “ ”. В дальнейшем эта концепция была развита в более современное представление, особенно популярное в современных рыцарских романах, что цзянху – это улинь, сообщество воинов – странствующие рыцари и их окружение. Например, так этот термин трактуется в романе «Смеющаяся гордость рек и озер»,«Черный путь» “ ”, также используется для обозначения тайных обществ – триад.

Глава 3

 

[Глава 3 - Прибыл Лю-дажэнь] «Боюсь, он здесь, чтобы снова разговор о браке завести».

 

В мире боевых искусств людей, желающих заполучить Фэньсин, едва ли не восемьсот, а то и с тысячу; но для большинства из них – это лишь пустые мечты. Согласно легенде, Цзюсюаньцзи построена молодым Лу Банем (1), «дедушкой» плотницких работ. Ловушки в башне таковы, что миг беспечности может стоить жизни – и по правде говоря, в последние годы немало людей из цзянху сложили там свои головы. И потому легенды о ней становились все более и более жуткими. Дуань Яо слышал их раньше, но он особо не интересовался боевыми искусствами и не обращал на подобные слухи внимания. Он знал только, что это очень опасное место, и собирался избегать его, если столкнется с ним когда-либо. Вопреки ожиданиям, сам того не сознавая, он, очертя голову, бросился туда.

 

Дуань Байюэ положил деревянный ящичек в рукав (2) и повернулся, чтобы уйти. Дуань Яо: ".................... "

Вдвоем в полном молчании они вернулись в гостиницу. Подойдя ко входу в комнату, Дуань Байюэ похлопал младшего брата по плечу и сказал: «Сегодня ты хорошо потрудился, так что скорее ложись спать».

 

Дуань Яо обошел его, толкнул дверь и вошел внутрь. Дуань Байюэ напомнил ему сзади: «Это моя комната».

«Дай посмотреть», - Дуань Яо сел за стол и протянул руку.

 

«Посмотреть на что?» - Дуань Байюэ притворился, что не понял.

 

«На Фэньсин, конечно», - ответил Дуань Яо. - «И почему все эти люди из мира боевых искусств так желают ее, и зачем она тебе понадобилась?»

 

Дуань Байюэ ответил: «Не знаю». Дуань Яо: «..........»

Не знает!?

 

«Мне она не нужна, но кое-кто хотел бы получить ее», - ровным голосом сказал Дуань Байюэ. - «И раз уж мы все равно были рядом, почему бы не заполучить ее».

 

«Говоришь так просто - «заполучить ее»! – с обидой сказал Дуань Яо, кипя от негодования, ковыряя дыру в столе пальцем. - «Знаешь, как опасно там было внутри?»

 

«Независимо от того, насколько там было опасно, ты уже вернулся целым и

невредимым», - добродушно ответил Дуань Байюэ. - «Да и, кроме того, что ты лишь немного перепачкался, больше нет никаких потерь».

 

«..........»

 

Дуань Яо почувствовал, что, если разговор так и продолжится, то человек, сидящий напротив него, его до смерти от возмущения доведет, прежде чем выйдет добраться до имперской столицы.

 

Увидев, что младший брат вернулся к себе в комнату, Дуань Байюэ открыл деревянный ящичек и вытащил жемчужину. Не особо гладкая, не идеально круглая; тусклого цвета; завернутая в рваную ткань, словно кусок оторвали от одежды нищего, - совсем не похожа на сокровище.

 

Дуань Байюэ слегка нахмурился. Но так и не смог раскрыть, в чем ее тайна, как бы долго ее ни рассматривал.

 

В соседней комнате Дуань Яо, все еще пребывая в возмущении, помылся и погрузился в глубокий сон, стоило ему лишь коснуться постели, и проснулся только ближе к обеду на следующий день. Он не стал разыскивать старшего брата, а вместо этого вылез через окно, чтобы бесцельно побродить по округе. И лишь наевшись сладостей и наслушавшись сказаний, сколько душе угодно, а затем в лавке заказав полный стол еды, он вернулся в гостиницу в середине ночи.

 

Дуань Байюэ сидел за столом и пил чай.

 

«Вот», - Дуань Яо сунул в руку брату бутылочку с лекарством. - «Я одолжил кухню и только что закончил заваривать их».

 

Дуань Байюэ улыбнулся: «А я уж было подумал, что ты забыл, что сегодня пятнадцатый день».

 

Дуань Яо вышел наружу, подпер щеки руками и стал охранять вход. Богатый торговец, что, вероятно, слишком много выпил, прошел мимо комнаты, громогласно обсуждая дела со своими спутниками. Смех застрял у него в глотке, стоило лишь заметить юношу лет тринадцати или четырнадцати с мечом, что смотрел на него с раздражением и злобой. Он тут же затих и поспешно вернулся в свою комнату.

 

Дуань Байюэ одним глотком прикончил лекарство и занялся медитацией, сидя на постели. Лишь через пару часов он открыл глаза.

 

«Еще не помер?» - спросил Дуань Яо, подпирая дверь. Дуань Байюэ ответил: «Не в ближайшие три-пять лет». Дуань Яо надулся: «А вреда от тебя на всю тысячу».

Дуань Байюэ не смог не рассмеяться, и ответил: «Я сделаю вид, что тебе не нравится

моя долгая жизнь».

 

Дуань Яо широко зевнул и отправился в свою комнату отсыпаться.

 

В столице империи слухи об убийстве были мгновенно пресечены, а слуг Гу Ли на время забрали во дворец. Но, даже если гнать день и ночь без отдыха самую быструю лошадь, путешествие из столицы в Ану и обратно займет не меньше 3 месяцев; и быстрее не выйдет, как бы ни хотелось.

 

«Ваше Величество», - во второй половине дня объявил евнух Сыси, войдя в кабинет императора, - «прибыл генерал Шэнь».

 

«Как можно скорее пригласите его!» - Чу Юань отложил отчет, что держал руках, заслышав новости.

 

«Генерал Шэнь, прошу, входите», - евнух Сыси открыл тому дверь и сказал, понизив голос, - «император призвал вас, ибо в последние дни во дворце неспокойно».

 

Шэнь Цяньфань улыбнулся и прошел в кабинет.

 

В мире боевых искусств нет никого, кто не знал бы о клане Шэнь. Глава клана Шэнь Фэн мудр и рассудителен; первый сын, Шэнь Цяньфэн, мастер в боевых искусствах, и уже согласился стать одним из кандидатов на пост будущего главы мира боевых искусств.

Хотя второй сын, Шэнь Цяньцянь, не последовал путем цзянху, он и по ныне блестящий придворный с высоким статусом; четвертый сын, Шэнь Цяньлинь, яркий и живой; говорят, что его улыбка может заставить зимой распуститься цветы. Что касается третьего сына, он знаменитый военный стратег страны Чу, Шэнь Цяньфань. Семья Шэнь всегда действовала неумолимо, будь то захват бандитов или подавление восстания; поэтому Чу Юань рассматривал Шэнь Цяньфаня как одного из своих самых важных людей.

Первоначально генерал хотел вернуться в Цзяннань (3), навестить родных; но кто знал, что не пройдет и полмесяца, как его снова призовут в столицу.

 

«Хорошо потрудились, генерал», - Чу Юань покинул императорский трон.

 

«Ваше Величество льстит мне, это мой долг как генерала», - ответил Шэнь Цяньфань, а затем спросил. - «Что-то случилось при императорском дворе?»

 

«Дом Лю (4), похоже, сделал ход, поэтому тебя попросили вернуться», - сказал Чу Юань и добавил, - «Мы хотим уничтожить их за один раз».

 

«Ваше Величество желает ускорить свой замысел?» - Шэнь Цяньфань был слегка потрясен услышанным.

 

«Это первое; но есть еще одно дело», - сказал Чу Юань. - «Интересно, слышал ли ты о нем?»

 

Шэнь Цяньфань покачал головой: «Я поехал прямо от ворот города к дворцу, ни с кем не разговаривал и не слышал никаких слухов по дороге сюда».

«Гу Ли убит», - Чу Юань вернулся на трон.

 

«Это сделано Лю-дажэнем?» - Шэнь Цяньфань нахмурился.

 

«Полагаешь, что так?», - Чу Юань холодно улыбнулся. - «Вот и Мы так думаем».

 

«Тогда убийца все еще не схвачен?» - осторожно спросил Шэнь Цяньфань.

 

«Даже если поймаем, лучше сделать вид, что пока не поймали», - сказал Чу Юань. - «В противном случае, что нам еще остается?»

 

Шэнь Цяньфань попробовал спросить: «Тогда какой следующий шаг желает предпринять Ваше Величество?»

 

«Нами уже написано и запечатано письмо, посланник направляется в Ану», - заявил Чу Юань. - «Зная нрав Ша Да, есть шанс, что тот подлец этим снова воспользуется.

Впрочем, это Наша Великая Чу, разве нет. Момент небрежности (5) даст другим повод относиться к Нам как к посмешищу».

 

«Я понял», - кивнул Шэнь Цяньфань.

 

«Уважаемый генерал мчался сюда без отдыха и, должно быть, устал. Возвращайся в поместье и отдохни сначала», - сказал Чу Юань. - «Что касается других вопросов, их можно отложить до завтра».

 

«Ваше Величество», - внезапно вошел евнух Сыси, - «министр внутренних дел Лю желает обсудить с вами одну проблему».

 

Шэнь Цяньфань, который уже собрался выйти, замер.

 

«Иди и подожди пока вон там», - Чу Юань махнул генералу рукой, показывая, что он должен быстро спрятаться.

 

Шэнь Цяньфань почувствовал, как его наполняет чувство облегчения.

 

Министр Лю был верным и честным человеком, приятной полнотой и аурой довольства, и, вроде бы, должен был всем нравиться. Однако он был слишком многословен и любил сводничать, и все пытался выдать свою собственную племянницу замуж за Шэнь Цяньфаня. Если министр Лю поймает генерала, то заболтает вусмерть и вновь попробует предложить брак, да еще императора привлечь постарается, создав для всех ненужную головную боль.

 

Так что лучше и вовсе избежать встречи с ним.

 

«Выражаю свое почтение Вашему Величеству», - склонился министр Лю, в его руках была картина.

Стоя за ширмой, Шэнь Цяньфань мог только прикрыть ладонью лицо.

 

«Уважаемый чиновник, пожалуйста, встаньте», - Чу Юань пригласил министра войти.

 

«Большое спасибо, Ваше Величество», - после того, как министр Лю сел, он первым делом спросил о Шэнь Цяньфане. - «Ваш скромный слуга в минуты ожидания прослышал, что генерал Шэнь вернулся?»

 

«Kхe», - Чу Юань кашлянул и коснулся подбородка. - «Он уже вернулся в свою резиденцию».

Глаза министра Лю засияли от счастья; очевидно, что он уже предвкушал визит. Шэнь Цяньфань решил поужинать во дворце и вернуться за полночь.

 

«Уважаемый чиновник пришел сюда, чтобы найти Цяньфаня?» - спросил Чу Юань.

 

«Разумеется, нет», - министр Лю подскочил и показал картину, что держал в руках. -

«Этот портрет прибыл вчера из страны Гаоли».

 

- «Вы предлагаете Нам снова озаботиться императрицей?»

 

«На этот раз это, речь о другом», - министр Лю энергично покачал головой. - «Если Ваше Величество озаботится выбором императрицы, естественно, отбор коснется всех уголков страны. И прекрасные, умные, верные и праведные женщины подходящего возраста будут призваны во дворец. Женщины, подобные ей, бесцветны и родились в чужой стране; разве она сможет выполнять обязанности императрицы?»

 

Затем он продолжил:«Кроме того, она выглядит совсем тощей и, возможно, с ребенком будут проблемы».

 

Чу Юань: "......... "

 

«Кхе кхе», - Дуань Байюэ, что все еще находился в гостинице, закашлялся.

.

«Эй!» - Дуань Яо схватил маленькую банку, что стояла перед ним, опасаясь, что брат выпустит его гучун (6) на волю.

 

Дуань Байюэ заявил: «У меня голова закружилась».

 

«Женишься, и пройдет», - небрежно сказал Дуань Яо.

 

Дуань Байюэ подозрительно посмотрел на него: «Брак может вылечить головную боль?»

 

«Похоже, что брак может вылечить сто болезней (7)», - Дуань Яо переселил гучун в другую банку. - «Раньше, когда у моей третьей сестры болел живот, госпожа Ван ей так и сказала: «Пусть замуж выходит и рожает, и у нее все наладится». И, что касается тебя, может, тоже ребенка заведешь».

Дуань Байюэ: "....... "

 

Глядя на ликующее выражение лица министра Лю, Чу Юань всерьез захотел заставить слуг выдворить его и спасти себя от головной боли.

 

Но министр Лю, конечно, не заметил, что должен уйти.

 

Чу Юань мог только спросить: «Нам ясна позиция уважаемого чиновника, тогда зачем этот портрет был Нам принесен?»

 

«Эта госпожа - младшая сестра правителя Гаоли, имя ее Цзинь Мэй», - сказал министр Лю таинственным голосом. - «Она достигла уже брачного возраста, но отказалась вступать в брак. И только после многочисленных расспросов открылось, что она желает лишь князя Дуань из Синаня».

 

Чу Юань: ".... "

 

Кого?

 

Министр Лю повторил еще раз: «Князя Дуань из Синаня!» Чу Юань: "........... "

Стоя за ширмой, Шэнь Цяньфань слушал с недоумением: принцесса вассального государства на северо-востоке желает правителя Синаня, - так почему же портрет отправлен в императорский дворец Чу?

 

«И каким образом это дело имеет отношение к уважаемому чиновнику?» - только и мог спросить Чу Юань.

 

«Князь Дуань всегда был непокорным, и ранее он и правитель Гаоли не раз вступали в конфликт», - объяснил министр Лю. - «Правитель Гаоли мучительно размышлял об этом, больше не в силах выносить блажь своей сестры. Так и не решив ничего, он смог придумать лишь один вариант».

 

«Какой же?» - Чу Юань поднял чашку, чтобы прикрыть ей лицо.

 

«Правитель Гаоли хочет попросить Ваше Величество быть посредником и уговорить князя Дуаня согласиться на этот брак», - министр Лю улыбнулся. - «Даже если она не станет его женой, пусть станет его наложницей (8). Правителя Гаоли устроит и такой вариант. Стерпится – слюбится!»

 

Шэнь Цяньфань, согнувшись за ширмой, искренне любовался министром Лю. Суметь свести вместе, сосватав, северо-восток и юго-запад - есть только один такой человек.

(1) Лу Бань (кит. -)(507-444 гг до н.э.) - полумифический исторический герой, плотник, строитель, архитектор, по преданиям - изобретатель многих примитивных орудий и приспособлений, используемых по сей день. В народной традиции считается обожествленным покровителем плотников, ремесленников и строителей.

 

При рождении, ему дали имя Гуншу Ичжи (). Он был также известен как Гуншу Бань (

), Гуншу Бань () и Гуншу Пань (). Но более всего известен в народе и истории как Лу Бань.

 

Родился в семье потомственных плотников. Жил в период Весны и Осени до начала периода Воюющих царств. Имея богатый опыт практической трудовой деятельности и обладая при этом острым и наблюдательным умом, придумал ряд полезных приспособлений для работы, таких как "модоу" - плотницкий отбойный шнур с корытцем для туши, значительно облегчающий разметку ровных поверхностей (используется в модифицированном виде до сих пор). Легенды гласят, что Лу Бань изобрел много других передовых инструментов, которыми до сих пор пользуются плотники и строители. Для примера: плотницкий угольник «цюйчи» (quchi), который называют «угольник Лу Баня», рубанок «бао» (bao), линейка «чи» (chi), пила «цзюй» (ju), коловорот «цзуань» (zuan), болт «шуань» (shuan), деревянный колышек-гвоздь «се» (xie), лопата «чань» (chan), лебедка для перемещения грузов «лулу» (lulu) и строительные жернова «шимо» (shimo).

 

Древнее оружие

 

Будучи жителем княжества Лу, он поехал в княжество Чу, которое вело приготовления для войны с княжеством Сун и предложил чускому князю ряд полезных военных изобретений, передовых по тому времени. Считается, что Лу Бань впервые придумал морской багор (или), которым можно было притягивать или отталкивать лодки неприятеля, в зависимости от ситуации. А так же лодочный тарана (как приспособления). Он так же предложил использовать при осаде крепостей штурмовые кошки и специальные раскладывающиеся мобильные штурмовые лестницы-повозки ("небесные лестницы" -).

 

 

Сельскохозяйственная техника

 

Лу Баню также приписывается изобретение ряда полезных орудий сельхозназначения: каменную мельницу, камни и валики для помола и шлифовки зерна. Однако археологические данные не подтверждают эту легенду, так как каменные орудия для помола зерна существовали еще во времена древней культуры Луншань (4 тысячелетие до н.э.).

 

Лу Баню так же приписывают изобретение следующих вещей:

 

Резьба по камню. В одном из исторических документов упоминалось о том, что Лу Бань выбил на камне карту района Цзючжоу. Считается, что это одно из первых в истории Китая схематических изображений, запечатленных в камне.

2. Зонт. Согласно легенде, жена Лу Баня наблюдая за тем, как ее муж трудится под дождем, придумала для него "мобильную беседку" - прообраз современного зонта. Так

как бумага, используемая традиционно для изготовления зонтов в Китае, была изобретена позже, скорее всего материалом для лу баневского зонта служило что-то другое.

3. Колодцы. Считается, что Лу Бань хотя и не первым додумался рыто колодцы, но именно он первым применил технологию укрепления стенок колодца глиной, кирпичом, камнем, керамикой или деревом, превратив колодцы из временных "ям для утоления жажды", в постоянные источники чистой воды. Кроме того, ему приписывается изобретение ворота, который значительно облегчил людям вытаскивание сосуда с водой из глубоких колодцев.

Одним из источников информации о Лу Бане-изобретатели являются произведения его современника - философа Мо Цзы (Мо Ди).

С 1987 года в Китае учреждена строительная премия имени Лу Баня которой награждаются строительные, проектные и архитектурные учреждения страны за выдающиеся достижения в строительной и архитектурной сфере.

В городе Тэнчжоу (), провинция Шаньдун сооружен мемориальный комплекс, посвященный Лу Баню. На территории площадью более 15 му расположились различные мемориальные и музейные постройки с общей площадью застройки более 10 тыс кв метров. Там есть зал памяти Лу Баня, кумирня в его честь, астрономический зал, зал дерева, зал камня. На этой же территории действуют различные образовательные и специализированные центры, занимающиеся популяризацией и обучением инженерной и архитектурной мысли.(материал взят из Энциклопедии Китая https://www.abirus.ru/content/564/623/626/12557/20913.html)

 

(2) положил в рукав – в китайской одежде у большинства халатов широкие рукава (, xiùzi). Это рукава-карманы (крой назывался pípaxiù, т.е рукав в форме пипы, китайской лютни), вокруг руки внутри – узкая манжета, которая позволяла китайским студентам, а потом и почтенным мужам, не то что шпаргалки носить, похожие на веер с записями, а целые книжки.

 

(3) Цзяннань () - название места.

 

(4) Дом Лю - Лю Фу () - досл. «Префектура Лю», но в этом контексте речь идет о семье Лю, которая отвечает за префектуру.

 

(5) «...момент небрежности...» - отсылка к классической китайской идиоме (cha zhi hao li, shi zhi qian li) Крошечный промах может привести к серьезным последствиям.

 

(6) Гучун - Gu Chong () - Чтобы получить гучун - множество ядовитых насекомых запирает в одну емкость для «королевской битвы». Последнее оставшееся в живых насекомое будет называться «гу», отсюда и слово «гучун».

 

(7) «...брак может вылечить сто болезней...» - как ни странно, но согласно знаменитому древнекитайскому трактату «Тайные предписания для нефритовых покоев» это так. Только дело не в брачной церемонии, а в регулярных сексуальных отношениях, которые, помимо общего оздоровления и деторождения, способны, осуществленные определенным способом, излечивать от множества заболеваний обоих партнеров, нормализовать движение ци и даже позволить достигнуть просветления. А все подробности - в источнике, например:

"Если [женщина] знает секрет (дао) укрепления своей силы инь и приведения в гармонию двух энергий [инь и ян], то она может превратиться в мужчину. [Но пусть] даже она и не превратится в мужчину, [все равно] выделения ее влагалища вновь растекутся по всем сосудам [ее собственного тела], и таким образом она сможет укрепить свою инь при помощи [мужского] ян, уйдут сто болезней, улучшится цвет лица и гладкой станет кожа. [Тем самым] она продлит себе жизнь и не будет старится, выглядя молоденькой девушкой. [Женщина], узнавшая этот секрет, может посредством постоянных совокуплений обходиться девять дней без пищи, не чувствуя голода. Даже тот, кто, будучи больным, совокупляется со злыми духами, может не есть, хотя и будет страдать от боли; так что же говорить о тех, кто совокупляется с людьми."

 

(8) «...станет его наложницей...» - кроме законной жены богатый человек мог иметь несколько наложниц, которых называли «вторая жена», «третья жена» и т. п. Всеми ими управляла «первая жена» - хозяйка дома. Наложницы обитали под одной крышей с законной женой, которой они всецело подчинялись. Часто в хозяйстве они выполняли обязанности прислуги. Законная жена не имела права жаловаться мужу, если ей не по нраву пришлось присутствие той или иной наложницы. Законная жена признавалась матерью всех детей своего мужа и вместе с ним распоряжалась их судьбой. Настоящие же матери (наложницы) теряли всякие права на своих детей. В случае смерти законной супруги муж мог либо обзавестись новой, либо возвести в сан законной жены и хозяйки дома одну из наложниц.

Глава 4

 

[Глава 4. Похоже, тебе втайне нравится Ша Да] Сложности с семьей Лю.

 

 

Через час министр Лю вышел из кабинета совершенно оглушенный, словно в тумане; держа в руках свернутый свиток с валиком (1). Его жена, увидев состояние, в котором он вернулся домой, бросилась спрашивать: «Император отказался помочь в сватовстве?»

 

Министр Лю покачал головой: «Нет, император согласился помочь и даже нашел портрет слишком простым, так что королевские художники должны нарисовать новый».

 

«Тогда почему ты хмуришься? А то я уж подумала, что мой двоюродный брат впутал нас во что-то, и вина снова ляжет на нас», - госпожа Лю вздохнула с облегчением.

 

«Женщины, все бы вам языком попусту молоть», - сказал министр Лю несчастным голосом, положил свиток на стол и сказал. - «Иди вон лучше пошли слугу (2) найти ремесленника хорошего - вставить этот свиток в оправу. Я хочу повесить его в главном зале.

 

Госпожа Лю, сбитая с толку, посмотрела на мужа, словно у него лихорадка разыгралась:

«Это же портрет княжны Гаоли, почему ты хочешь повесить его в главном зале?»

 

«Портрет я оставил во дворце. Свиток лично написан императором - это титул, которым он меня наделил», - министр Лю аккуратно развязал шнур.

 

«Император даже даровал тебе титул?» - госпожа Лю очень обрадовалась и поспешила вперед, чтобы все получше рассмотреть. И только, чтобы увидеть на золотой крапчатой бумаге написанных несколько больших и изящных слов. Величественное чувство простирается от них:

 

«Лучшая В Мире Сваха» (3)

 

......

 

Лорда Лю обуревали запутанные чувства: радость, но и ощущение, что будет трудно похвалиться этими несколькими словами. Ведь он все же министр Императорского совета, а не разодетая сваха, с цветком за ухом, что гуляет по улицам столицы.

 

В императорском кабинете, посмотрев на портрет, что прислал Гаоли, придворный художник спросил: «Как Вашему Величеству хотелось бы изменить этот портрет?»

 

«Чем красивее, тем лучше», - сказал Чу Юань. - «Нет никакой необходимости заботиться о схожести с оригиналом».

 

Придворный художник, получив приказ, удалился. Только тогда Шэнь Цяньфань вышел из-за ширмы, и с сомнением спросил: «Ваше Величество действительно хочет сосватать князя Синаня?»

«Мне и пальцем не нужно шевелить», - Чу Юань поставил свою чашку с чаем и ответил рассеянно, - «он не молод, и следовало бы уже подумать о женитьбе» (4).

 

Шэнь Цяньфань: "........ "

 

Император должен заниматься еще и такими вопросами?

 

«Мы боимся, что в семье Лю, он единственный верный Нам человек», - продолжил Чу Юань.

 

«Что насчет цзочэнсяна – «левой руки»?»(5) - спросил Шэнь Цяньфань.

 

«Лю Ишуя? Он увертлив - не похоже, что он продался, но и не скажешь, что он честен», - сказал Чу Юань. - «Даже если он знает, какие надлежащие меры следует предпринять, тем не менее, Мы не желаем задействовать его в этот раз».

 

Шэнь Цяньфань кивнул: «После того, как Лю будут устранены, я боюсь, что немало людей падет; подданные неизбежно поддадутся панике. Неплохо, если Лю-цзочэнсян послужит связующим звеном между старым и новым для них».

 

Чу Юань глубоко внутри себя вздохнул, откинулся на спинку трона и прикрыл глаза.

 

Клан Лю были родственниками по материнской линии со стороны императрицы Тай. Каждый в семье создавал трудности, и ситуация с семьей Лю напоминала запутанный клубок. Столичные жители все как один втайне полагали, что семья Лю с улицы Чжэнян обретает все больше и больше власти, превосходящей даже императорский дворец.

Глава семьи Лю, Лю Гун, изначально служил и командовал войсками на северо-востоке. Покойный император Чу потратил целых десять лет, чтобы уменьшить обретенную Лю Гуном военную мощь, и вернуть контроль над войсками. Кроме того, находясь на смертном одре, покойный император Чу призвал всех чиновников и генералов к себе и передал трон Чу Юаню, а не Его Высочеству Чу Сяну, которого семья Лю всегда поддерживала.

И первое, что Чу Юань сделал после восшествия на престол, - понизил своего сводного брата(6) до простолюдина и сослал его на маленький островок в морях Синаня. Вместе с ним изгнан был и пятый сын Лю Гуна, Лю Цзиньдэ, губернатор префектуры Ляо.

 

В связи с такими обстоятельствами суть отношений между семьей Лю и Чу Юань понятна и без слов.

 

Однако никто себе не враг. Независимо от того, сколько разногласий и обид хранится в душе, обе стороны сердечны на людях. После того, как Чу Юань пробыл императором в течение года, Лю Гун по собственной инициативе подал в отставку, сказав, что хочет вернуться в поместье Лю, доживать там свои годы и воспитывать внуков.

 

Все думали, что Лю Гун уступил. Но Чу Юань чуял сердцем, что, даже если Лю Гун вернулся в Дунбэй [ dōngběi [дунбэй] - северо-восток; северо-восточный], игнорируя тот факт, что он на самом деле все еще находится в столице, - Лю Гун все еще единолично

правит Домом Лю. В Императорском совете, лишь бы снискать расположение семьи Лю, каждый чиновник и каждый генерал будут исполнять замыслы Лю Гуна - за исключением лишь двоих. Одним из них был человек, что приезжал устроить сватовство, - Лю Дацзюн. Его связи с Домом Лю слабы. Так вышло потому, что он очень честен, прямолинейнен и не амбициозен. Все свои силы посвящает работе и держится подальше от подобных дел. Другой человек - цзочэнсян Лю Ишуй. Собственно говоря, родом он из того же города, что и Лю Гун. Но для сдачи Имперских экзаменов он получил чье-то другое покровительство. Он очень хитрый, и поэтому никто не знает, что на самом деле у него на уме.

 

«Ваше Величество, генерал Шэнь», - напомнил евнух Сыси, заглянув внутрь, - «пришло время поужинать».

 

«Уже так поздно», - Чу Юань вернулся к себе, хотя аппетит у него отсутствовал, как и раньше. Однако, подумав, что Шэнь Цяньфань прибыл сюда издалека, и, вероятно, давно проголодался, - он приказал накрыть стол и даже составил компанию, попивая вино, пока совсем не стемнело. Только тогда он приказал Сыси сопроводить генерала до выхода из дворца.

 

«Если бы я был чиновником совета, тогда и нуждался бы в сопровождении. Но я генерал и солдат, поэтому уважаемому евнуху нет нужды утруждаться более», - улыбнулся Шэнь Цяньфань, подойдя к воротам Чундэ. - «Прошу, возвращайтесь».

 

«Что ж, тогда генерал Шэнь, пожалуйста, отправляйтесь домой и отдохните хорошенько», - усмехнулся евнух Сыси. - «А мне нужно идти, императору время принимать лекарства».

 

Шэнь Цяньфань кивнул и повернулся, чтобы уйти; но кто-то остановил его.

 

«.......... Художник Чжан?» - увидев, кто это был, Шэнь Цяньфань вздохнул с облегчением.

К нему подошли так тихо, что он подумал, что министр Лю опять хочет поговорить о женитьбе.

 

«Генерал Шэнь», - у художника с ним всегда были хорошие отношения, и поэтому он не стал себя сдерживать, - «я услышал от Сяо Фу, что генерал ужинает с императором, и потому я решил подождать генерала здесь».

 

«Все же хорошо, зачем вам меня ждать?» - Шэнь Цяньфань был озадачен.

 

«У меня назрел небольшой вопрос, который я хочу задать генералу», - ответил художник Чжан. - «Сегодня утром меня вызвали в кабинет императора и показали портрет княжны Гаоли; считалось, что на нем она недостаточно красива, и требуется нарисовать ее заново».

 

«Вам же нужно просто нарисовать новый, вряд ли вы хотите, чтобы я помог?» - Шэнь Цяньфань не мог не рассмеяться.

 

«Я закончил рисовать, но княжна Гаоли выглядит заурядно, и думаю, что прежний

художник польстил ей. А теперь, когда и я приукрасил портрет, боюсь, что сходства совсем не осталось. Поэтому я хочу спросить, генерал, что думаете? Если вы сможете сказать мне, как император желает использовать этот портрет, я, по крайней мере, пойму, наконец, что нужно изменить. Потому что пока я не уверен, что делать», – выпалил на одном дыхании художник Чжан.

 

Шэнь Цяньфань помог ему отдышаться и сказал: «Портрет принес министр Лю». Художник Чжан внезапно осознал: «О, так это для сватовства».

Шэнь Цяньфань продолжал смеяться: «Вам нужно лишь озаботиться качеством рисунка, нет необходимости волноваться о сходстве». В любом случае, не император женится. И, независимо от того, красива она или уродлива, князь Синаня ни за что не согласится. Вся эта суета - пустое.

 

«Да, да, да, так и сделаю; тогда я представлю свою картину императору, как только будет возможно», - радостно сказал живописец Чжан и не смог не похвастаться. - «Мой портрет весьма удачен, ведь я рисовал, опираясь на образ самого красивого человека в мире. Он соответствует самым изысканным требованиям; любое сватовство с использованием моей работы будет успешным».

 

Шэнь Цяньфань похлопал его по плечу и быстро шагом последовал к себе в поместье.

 

Город, в который они прибыли, назывался Фудо; и тем же вечером, когда Дуань Яо играл со своими насекомыми в комнате для гостей, в окно внезапно влезли четверо- пятеро человек; он сразу же кинул в них дротик.

 

«Это я, ваш слуга», - подчиненные, что едва избежали дротика, замерли, пытаясь успокоить биение сердца.

 

«Это вы?» - озадаченно сказал Дуань Яо. Ассасины из поместья Синань - почему они следовали за ними всю дорогу?

 

«Кое-что случилось в поместье Синань», - среди асс