Ритуальные самосожжения поселении Аратты были сопряжены с обозначенным выше институтом Спаснтельства и сделали его основным инструментом государственных связей.

В дальнейшем мы будем ещё не раз возвращаться к данной проблеме. А здесь присовокупим к ней артефакт чрезвычайно далёких жреческих странствий - заложенных рассмотренной выше экспедицией жрецов-правителей малоазийской прародины индоевропейцев и прослеживаемых затем до таинственных странников Гипербореи. Выдающийся археолог В.Н.Даниленко впервые обратил внимание на "азово-черноморскую линию развития степного энеолита" и объяснил её связями Триполья с Ближневосточными цивилизациями. Этот путь начали торить если не чатал-гуюкские, то уж во всяком случае буго-днестровские путешественники в необжитую тогда Месопотамию.

Помимо отдельных находок, захоронений и смешанных пограничных культур, на Чонгарском полуострове (в преддверии Крыма) было обнаружено небольшое зимовье араттской экспедиции (отправившейся на Восток?). С другой стороны, в районе Каменной Могилы (у с.Надеждино) и даже в междуречьи Днепра-Ингульца (в пос. Большая Александровка) обнаружены шумерские захоронения с надписью и зодиакальным изображением; в последнем случае - в паре с араттским захоронением.

Надписи приднепровского Шу-нуна (Каменной Могилы) свидетельствуют, что в 2782 г. до н. на ней побывала делегация из одноименного шумерского города на севере Месопотамии - и сняла копии с вышеупомянутых надписей на плитах 2-7 для своей едва ли не древнейшей в Шумере библиотеки. По авторитетному мнению А.Г.Кифишина, именно в данной связи мог сложиться известный шумерологам цикл из пяти поэм "Тайного Святилища", где праматерь Инанна и бог-воитель Нингирсу (один из сыновей бога-творца Энлиля) хранили 7 древнейших в мире кудурру - храмовых подобий так называемых чу ринг (священных, чаще всего каменных продолговатых предметов). Кифишин считает, что их-то и нашёл Даниленко в каменномогильском "Гроте чуринг", восходящем к XII тыс. до н. э.; они были изукрашеныкакизображениямимамонтовит.п.,такишумерскими письменами.

2535 годом до н. э. завершается летопись потомков упоминавшегося выше каменномогильского "дома ИмдугудсГ, который перед этим 10 лет воевал(?) с родственным месопотамским "'домом Барагеси". В 2530 г. до н. э. новая шумерская делегация оставила многочисленные надписи на плитах 1 и 52/А, а также обновила некоторые из старых. Среди них значится "владыка Эшнуна" -города, который именно с этого года 30 лет вместе с Уром, Уруком, Лагашем воевал против Киша.

В 2517 г. до н. э. случилось последнее, быть может, посещение, во время которого на плите 7 была оставлена надпись: "Шара, владыка Страны (Шумера) и Семи" (кудуру Шу-нуна?). Шарой именовался один из лунных богов, нижняя часть которого была смертной - людскою. Вероятно, эта делегация не только почтила пращурское святилище, но и оставила жертвенное захоронение у Надеждино (см. выцге): Оно содержало кости ног и таза взрослого человека и было перекрыто каменномогильской плитой с шумерской надписью "Шара".

Конец заключительного этапа "три польской" Аратты отмечен несколькими знаменательными, взаимосвязанными событиями внутреннего и внешнего порядка. Прежде всего, сказались геокосмические причины, сопряжённые с известным историкам Огигосовым потопом конца III тыс. до н. э. К этому времени Аратта уже имела на черноморском побережьи (в районе между современными сёлами Усатово и Маяки на Одесщине) свой южный форпост.

Особенности его металлургии неоспоримо свидетельствуют о развитых связях с малоазийской прародиной -которые осуществлялись, несомненно, преимущественно водным путём. Вследствие этого сухопутный путь захирел. Стали угасать и традиции матриархата: усатовско-маяцкие статуэтки преимущественно мужские, фаллические.

Исчезают города с населением в 10-40 тысяч человек, распадаются полисы. Часть населения уходит на север, в озерно-лесные низовья правобережной Припяти и левобережной Десны - притоков Днепра. Образованные этими переселенцами культуры связываются исследователями с началом этногенеза славян. Южная же часть населения - до вероятного морского переселения в район малоазийской Троады - всё теснее сосуществует с арийскими племенами ямной археологической культуры. Последнее обстоятельство отчетливо отразилось в антропологии останков из кладбищ и курганов возле Усатово и Маяков.

Внимание исследователей всё более привлекает подобие исторических процессов, которые протекали в позднем Триполье (приднепровской Apaттe) и месопотамском Шумере. Одновременно возникли и расцвели города, одновременно унифицировались, а затем пришли в упадок культуры; воцарение а Шумере семитской династии Аккада совпало с трансформацией Триполья в иные культуры. Открытия археолога Ю.А.Шилова и языковеда А.Г.Кифишина позволяют вскрыть неведомые ранее археологам механизмы этнокультурных связей -приводившихся в действие не столь "миграциями народных масс", сколь тончайшими связями и резонами интеллектуальных элит различных народов.

Выше затрагивались вопросы о противоречиях между воцарившимися в Приднепровье "трипольцами" и частично переселившимися в Месопотамию "буго-днестровцами", между местным "домом Имдугуда" и ставшим шумерским "домом Барагеси" — и других противоречиях, не прервавших, однако, дружественных обменов делегациями... Они были прерваны отмеченным выше воцарением Аккадской династии, поведшей экспансию (известными историкам походами владык Саргона и Нарамсина) в направлениях как Малой Азии, так и Северной Месопотамии. Ю.А.Шилову и В.А.Сафронову удалось проследить, что в XXIII в. до н. э. арийско-хурритский союз племён Днепро-Кубанского междуречья принял активное участие в отпоре этой агрессии. Конец северомесопотамского похода союзников маркируется появлением в окрестностях Каменной Могилы и дальше к Днепру сосудов местного изготовления, но украшенных центральным эпизодом из шумеро-аккадской "Поэмы о Гильгамеше". Подкурганные материалы у сёл Любимовка и Софиевка (возле Каховки) свидетельствуют об участии в этом движении людей из причерноморской части Аратты. Однако следы эти указывают на незначительность сыгранной роли. По-видимому, потому, что как раз в это время резко сворачивается "усатовский вариант позднетрипольской культуры" - и, вероятно, переселяется морским путём в Малую Азию. Приняли ли там переселенцы участие в отпоре против аккадской экспансии - ученым пока неизвестно.

Итак, налицо несомненные политические противоречия между поднепровской Араттой и месопотамским Шумером, особое их обострение с приходом к власти в последнем семитской династии Аккада. В плане военного и даже торгового (малоазийский экспорт металла и проч.) противостояния указанные противоречия не могли сыграть существенной роли в судьбах столь отдалённых, хотя и взаимосвязанных праиндоенвропейской историей стран. Куда серьёзнее было идейно-социальное противостояние присущих им, соответственно, общинной и рабовладельческой (первобытнокоммупистической и раннеклассовой) государственных систем. Аратта с её переложным земледелием и обилием плодородных целинных земель ещё могла снимать свои накапливавшиеся противоречия традиционным способом - расселением и переселением; Шумер же, связанный создаваемой поколениями мелиорацией,» вынужден был загонять свои противоречия в их порождающее общество -- и» предотвращать постоянную угрозу взрыва ужесточением госаппарата (вот где - история впервые начинает развиваться в соответствии с марксистским пониманием законов истории!)... Однако и в благодатном Дунайско-Днепровском междуречьи к концу III тыс. до н. э. стал назревать демографический взрыв, усугубленный вышеотмеченными Огигосовым потопом и сопутствующими эко-климатическими изменениями, а также резко возросшей активностью и миграциями арийских племен. Вполне вероятно, что в таких кот условиях жрецы-правители Аратты увидели оптимальное будущее для своего народа в том, чтобы вновь расселиться и возвратиться из губительного "следования шумерским путём" к догосуднрствеппым традициям прапоров (в частности, "буго-днестровцев"' и "сурско-дпепронцеи"). — что успешнее всего воплотилось в судьбах северной части Арапы (см. выше). Южные же её переселенцы в Троаду в большей мере сохранили уровень араттской цивилизации.

Впрочем, ни те ни другие не отреклись от своих этнокультурных связей и государственных традиций - на что будет многократно указываться ниже при рассмотрениях наследников 'Солнцеподобной' Аратты: ''Солнечных' же малоазийского Илиона и приднепровского Гелона, потомки которых хранили или же воссоздавали в Европе то Артану, то Арсанию с Артой, то Артаплот...

А сейчас перейдём к рассмотрению древнейшего и наиболее близкого к Шумеро-Аккаду форпоста тогдашней Аратты.

Северомесопотамская Аратта

Вышеочерченные противоречия (пра)индоевропейской Аратты с семитизированным Шумеро-Аккадом — не только научный вывод, но и исторический факт, письменно засвидетельствованный поэмой "Энмеркар и верховный жрец Аратты". Правда, повествуется в ней не о вышерассмотренных подунайской, а затем поднепровской Араттах, — а об иранской Аратте, которую М.Ю.Видейко отождествляет с неплохо исследованным городищем Шахри-Сотхе в низовьях р.Хильмунд.

Если это действительно так, то возникновение данного форпоста на рубеже IV-III тыс. до н. э. и его тяготение к культурам Южной Туркмении не позволяют связывать его с описанными выше переселениями племен буго-днестровской и трипольской культур. Намного вероятней другое: участие в создании этой Аратты жреческих кланов, странствовавших "азово-черноморской линией" (по В.Н.Даниленко, Ю.А.Шилову, В.А.Сафронову, А.Г.Кифишину и др.) между Поднепровьем и Месопотамией, разведывая одновременно и путь грядущего переселения араттов и ариев в Индию...Такое предположение подтверждается находкой в древнейшем слое Шахри-Сотхе печати из Джемдет-Насра - древнейшего же шумерского города Шу-нуна, родственного приднепровскому Шу-нуну. Тем более, что в рассматриваемой поэме немалое внимание уделено изрядно призабытым уже

Поэма "Энмеркар и верховный жрец Аратты"

Поэма "Энмеркар и верховный жрец Аратты" записана на нескольких более-менее уцелевших глиняных табличках—и состоит—из 36 разделов... Энмеркар - имя верховного жреца шумерского города-государства Урука, главный храм которого является "домом Энлиля". Аратту же и её главный храм основала Инанна, а опекает её возлюбленный Думузи. (Вспомним, что все эти три и много иных божеств впервые засвидетельствованы ещё в доиндоевропейской части вышеуказанной летописи Каменной Могилы.) Сообщается также, что выходцы из Аратты основали Урук,— однако его жрец-правитель добивается теперь отвращения Инанны от метрополии и подчинения её Уруку.

В знак покорности жители Аратты должны предоставить для реконструкции его храмов металлы, каменья, строительные материалы, а также ремесленников; за невыполнение угрожается разрушением городу, рабством населению, убийством главному жрецу. Тот на угрозы ответствует так:

Я - верховный жрец, назначенный чистой рукою (Инанны). Скипетр небесного царя (Any), апидычици асе.чепной, "Иннин " всех законов, светлая Инанна в Аратту, страну чистых обрядов воистину меня привела, в горах пред нею поставила словно врата, — то как же Аратта может покориться Уруку?

..................................................

Гора (-Аратта) - это герой, напитанный мудростью, она подобна вечерней заре, идущей к родимому дому и прогоняющей мрак пред своим (лучезарным) лицом.

Она подобна луне, вздымающейся на небеса, лик которой блеском исполнен.

Она подобна деревьям, окружающим горы.

(Снова-таки, обратим внимание на совпадения "чистой руки" богини с "Рукою владычицы", как издревле именовали Каменную Могилу аратты, пра- и -шумеры; в обоих случаях "руки" сопряжены с "законом".) Внявшая увещеваниям Энмеркара, Инанна отвернулась было от Аратты и перестала её защищать... Гонец несколько раз носил грозные приказы из Урука в Аратту, а обратно - неопределённые ответы. Приказы, помимо требований и угроз, включали магические загадки и напоминания о тех временах, когда не только Шумер и прочие страны (не дунайско-днепровская ли Аратта, прародина Энлиля, Инанны и др.?), а "всё благочестивое человечество, вся вселенная общим наречием искренне восхваляли Энлиля", чей храм теперь - главный в Уруке. Ответы тоже аппелируют к исторической истине (см. цитату) и сетуют на то, что нынче "Аратта подобна отаре, которая разбрелась; пути её -враждебная (араттам) земля"; взамен дани, которую вымагает Энмеркар, его коллега-антипод молит прислать зерна своим страждущим от засухи соотечественникам. Не сразу, однако же удовлетворяется эта мольба. (Для понимания этноисторической принадлежности Аратты немаловажно то обстоятельство, что зерно из Урука привозят ослами, а дань аратты собираются отправлять лошадьми - впервые прирученными арийскими племенами каспийско-черноморских степей.) А пока благодарные горожане собирают в ответ караван, нетерпеливый Энмеркар вновь присылает гонца - с новой головоломкой о скипетре, который надлежит принести в храм Энлиля. На это верховный жрец Аратты отвечает достойной загадкой. Такое дипломатическое общение вскоре настолько запутывается, что несчастный гонец уже не в состоянии запоминать поручения. Вот тогда-то Энмеркар будто бы изобретает письмо - которое его "неграмотный" коллега из Аратты без затруднений прочитывает. А пока обдумывает очередной ответ - Инанна, смилосердясь к родному городу, поливает его поля долгожданным дождём.

Теперь Аратта спасена от жажды и голода, защищена разливами рек! К тому же богиня устраивает здесь праздник в честь воскресающего Думузи... Ввиду таких неблагоприятных для себя перемен, Энмеркар решает закончить спор миром - и отправляет в Аратту новую партию зерна, а также скот на предстоящее празднество. В ответ на это аратты посылают-таки дары для храмов Урука...

Конец поэмы почти не сохранился, но всё же понятно, что некто на празднике поучает Энмеркара: дела следует улаживать не войною, а миром.

Как видим, основная идея поэмы не утратила свою актуальность поныне. Тем более что симпатии автора - на стороне миролюбивой Аратты...

В заключение локщяп укажем на то, что главный герой упомянутой выше "Поэмы о Гильгамеше" выводил свой род из Аратты и был пятым в династии, правившей Уруком в начале III тыс. до н. э. Возможно, что не без этого обстоятельства Поднепровье вспомнило о Гильгамеше в трудные годы конфронтации с Шумеро-Аккадом...

Вспомним еще и еще раз о том, что на Руси традиция Арты-Арсанпи просуществовала до татаро-монгольских времён, что Артаплот (река на Полтавщине) и поныне струится на Украине. В Иране память об Арте (возможно, о рассмотренной в данном разделе; но не от иранцев ли арабские купцы-путешественники узнали о русской, приднепровской Арсании?) доныне остаётся синонимом Золотого века и Высшего миропорядка. А индусы именуют свою страну Бхаратой - "Божественной Аратой"; есть там и провинция Арата... С индо-иранской традицией согласуется то, что государственный строй пра-, а затем индоевропейской Аратты был общинным, то есть доклассовым или первобытно-коммунистическим.

РЕЧЕНИЕ ПЯТОЕ.

Аркаим - страна городов.

История исследования (Виноградов Н. Б.)

История исследования культурного комплекса Аркаим несколько необычна. Он был открыт весной 1987 г. на юге Челябинской обл. в районе строительства крупной оросительной системы. Строительство находилось фактически на стадии завершения, и по прошествии одного-двух сезонов памятник должен был быть затоплен.

Все это предопределило характер крупномасштабных полевых исследований и напряженную борьбу с Минводхозом РСФСР за спасение уникального археологи­ческого объекта (Аркаим..., 1995, с. 196-222). Глубокая лабораторная обработка массовых материалов была отодвинута на будущее.

Аркаим как культурный комплекс включает укрепленное поселение, прилегающие к нему хозяйственные площадки, могильник и ряд неукрепленных селищ. Памятник расположен на р. Большая Караганка и ее левом притоке - р. Утяганка, в предгорной долине у восточных склонов Уральских гор. Название "Аркаим" (возможно, тюркское "спина", в географической терминологии - хребет, водораздел) дано по наименованию сопки и урочища.

Укрепленное поселение имеет хорошую сохранность и четко дешифрируется на аэрофотоснимках. На снимках масштаба 1:17 500, сделанных в 1956 г. (рис. 1), Ар­каим дешифрируется в виде кольцевой концентрической структуры, образованной двумя вложенными друг в друга кольцами белого фототона. С севера, запада я юга намечаются фрагменты третьего, незамкнутого внешнего кольца, которое в настоя­щее время визуально не фиксируется. Участки поверхности, заключенные в двух со­седних кольцах, имеют упорядоченную радиальную структуру, обусловленную чере­дованием темных и светлых полос — развалами жилищных конструкций и радиальных стен. На стереомодели в центре Аркаима выделяется плоская незастроенная пло­щадка прямоугольной формы, ориентированная по линии северо-восток - юго-запад.

На аэрофотоснимках различных лет за пределами укрепления фиксируются участки специального назначения, связанные с жизнедеятельностью поселения. Это так назы­ваемые аркаимские огороды — следы мелиоративных сооружений и древней об­работанной почвы2 (рис. 2,6), упорядоченные структуры неизвестного назначения.

Кроме этого, в районе укрепленного поселения расположены неолитические стоянки (рис. 2,8), могильник позднеямного времени (рис. 2, 2), несколько погребаль­ных сооружений поздней бронзы (рис. 2,3,4). Некрополи, связанные с Аркаимом нахо­дятся на расстоянии 1, 2 км к северо-востоку от поселенческого комплекса (Здано-вич Д.Г., 1995, с. 43-53).

В процессе полевых исследований поселения и могильника аэрофотосъемка велась регулярно с двухместного мотодельтаплана обычной и специальной фотоаппаратурой, позволяющей получать качественные стереопары3. В последние годы с воздуха регу­лярно ведется видеосъемка4. Аэрофото- и видеодокументация, а также геофизические работы, проведенные комплексом высокочастотной микромагнитной съемки и электро­разведки методом симметричного профилирования каппаметрии (Тибелиус В.Я., 1995, с. 184-193), позволили целесообразно и результативно решать многие чисто археоло­гические задачи.

Площадь поселения в пределах двух колец фортификационных сооружений около 20 000 м2. Археологическими раскопками вскрыто 8055 м2. Геофизические исследо­вания5 проведены на площади более 14 000 м2.

ПРИРОДАИКЛИМАТ.

В целом жизнь человека эпохи бронзы синташтинского куль­турного пласта была неразрывно связана с природой Южного Урала и прилегающих к нему с востока степей и лесостепей Северного Казахстана и Западной Сибири. Этот регион отлича­ется удивительным разнообразием ландшафтов. Горные массивы Урала и Казахского мелкосопочника обращены к бёскрайним равнинам зауральских степей и Западно-Сибирской низ­менности. Здесь представлены и песчаные полупустыни, и бур­ное степное разнотравье, скромные березовые,перелески и ре­ликтовые хвойные.массивы. Узкие предгорные долины переходят в широкие поймы равнинных рек с их многочислен­ными старичными озерами и тугайными лесами. Несмотря на всю многоликость обширного региона, его глубинное континен­тальное расположение и сходные климатические условия обес­печили то единство растительного и животного мира, которое определяет как степную экосистему срединной Евразии.; Палеоклиматические наблюдения на материалах поселения Аркаим и других памят­ников Аркаимской долины для отрезка времени среднего и позднего суббореала охарактеризованы палеогеографическими и палеопочвенными данными. Однако их результаты не всегда согласуются между собой. По данным споро-пыльцевых анали­зов, начало хроноинтервала 4,3-3,5 тыс. л.н. характеризуется резкой аридизацией. На месте современных настоящих степей существовали сухие степи и полупустыни с преобладанием полыней и маревых. По палеогеографическому варианту, Аркаим возник в кризисной экологической ситуации и существовал в дальнейшем в более благоприятных условиях. В районе Аркаима для интервала времени 3800—3400 л.н. отмечается возросшая гумидность климата; появились островные леса (сосна, лист­венница, ель, береза). В степных сообществах доминируют разнотравие, злаки. По палеопочвенному варианту Аркаим был создан в условиях, близких к современным, и прекратил свое существование в условиях, несколько более аридных и континен­тальных.

Расхождения в результатах палеогеографических и палеопочвенных исследований, вероятно, связаны с отсутствием корректировки данных, полученных различными методами и для узких хроносрезов. Ситуация осложнена тем, что для позднего этапа суббореала в целом характерно непостоянство природной обстановки.

Археологические и палеозоологические свидетельства позволяют судить о климате аркаимского времени как о достаточно влажном, с относительно теплыми зимами. Косвенным указанием на существование богатых лесных масссивов является широкое использование древесины при строительстве жилищ и- в металлургическом произ­водстве.

Палеоантропологические наблюдения говорят о стабильном питании аркаимского человека и в целом о хорошем состоянии здоровья населения эпохи средней бронзы.

ВЗЯТИЕ ГОРОДА, древнерусская миниатюра Взятие города, - рубятся эти и те, В золотой неподвижности обозначая край Какого-то бытия, а на червленом щите Лучшего ратника, - изображен рай, - Несущий ключи встречает за ратью рать, Птица Сирии, покачиваясь на когтях, Поет о том, как шли они умирать, - А Богородица поднимает дитя; Кони совершенны, - шлемы горят На солнце в виде отрубленной головы, Взятие города,. - вечей за рядом ряд, И золотая ящерица глядит из травы...

УКРЕПЛЕННЫЕПОСЕЛЕНИЯ.

В настоящем сообщении речь пойдет о центральном районе сложения культуры. Находится он на. юге Челябинской области в междуречье двух крупных водных артерий—р. Урал на западе и р. Тобол на востоке. Археологическая страна Синташты и Аркаима протянулась вдоль восточных склонов Урала с севера на юг почти на 400 км. Сегодня здесь известно 16 пунктов с 21 укрепленным поселением, многочисленными селищами и могильниками.

Укрепленные поселения Южного Урала имеют различную планировку—овал, круг, квадрат. Чаще всего круг и квадрат сочетаются друг с другом, но ведущей всегда является ка­кая-либо одна из геометрических фигур. Расположение домов, хозяйственных построек, улочек всегда определяется плани­ровкой внешней оборонительной стены....;-.

Максимальную информацию о крепостях представляет до­статочно хорошо исследованное поселение Аркаим, в котором. легко увидеть прообраз будущей городской цивилизации. Горо­дище было обнесено двумя-тремя кольцами оборонительных стен и рвов, за которыми, словно спицы в колесе, по кругу расположены жилища. В центре поселка находилась подквад-ратная площадь, вход (или въезд) на которую был открыт только с одной стороны. Основная часть площади, безусловно, предна­значалась для молений. Чтобы попасть в центр, вы должны были обогнуть по периметру внутреннюю оборонительную сте­ну, т. е. сделать по поселку полный круг или, точнее, спираль.

В планировке и архитектуре Аркаима поражает сочетание, с одной стороны, ритуальной значимости, с другой—функци­ональной обусловленности каждой детали. Так, планировка «города», являясь оптимальной в стратегическом отношении, отражает сложные космологические представления древних. Удивительно продуманы системы-отопления, водоснабжения и канализации. Гениальной простотой во всей своей сложности поражают все элементы коммуникаций. На поселениях петровско-синташтинского типа обнаружены круглые глиняные «таблички» со знаками—следы зарожда-ющейся письменности. Смысловые знаки нарушают орнаментапьную ритмику на многочисленных глиняных сосудах из посе­ленческих и погребальных комплексов.

К кругу аркаимских памятников правомерно отнести целую серию находок замеча­тельной каменной антропоморфной и зооморфной скульптуры. Это особая страница мирового искусства, настоящее открытие, у которой, безусловно, впереди.

ЗЕМЛЕДЕЛИЕ ИХОЗЯЙСТВО.

Судя по находкам костей животных на поселениях и в могипах, основным занятием людей было пастушеское скотоводство. Специалисты утверждают, что вблизи поселений располага­лись и поля древнего земледелия. Поля были разбиты на узкие грядки, ограниченные канавками, в которые из специального подправленного старого речного русла —канала поступала во­да. В целом это хорошо знакомая по современной этнографии предгорная система, земледелия. Общественную среду, в которой жил аркаимский человек, вероятно, нельзя соотносить с первобытностью, с ее коллектив­ным производством и отсутствием какой-либо эксплуатации, с коллективным распределением и потреблением. Однако в со­циальной организации аркаимского общества невозможно уви­деть и сложившиеся классовые структуры.

Уже общий взгляд на богатые и разнообразные археологи­ческие источники позволяет сделать вывод о высоком уровне хозяйственного развития. Комплексное хозяйство аркаимцев, рациональногармонично вписанное в природную среду, без­условно, обеспечивало общество прибавочным общественным, продуктом. Об этом убедительно говорят сложные фортифика­ционные сооружения, традиции домостроительства и погре­бальная практика, требующие огромного количества трудовых затрат и определенной специализации.

Изобилие продуктов питания создавало условия тому, что отдельные члены коллектива либо целые группы людей имели возможность «выпасть» из производственной сферы и посвя­тить себя отправлению культовых обрядов или военному делу. Однако наличие прибавочного продукта не всегда свидетель­ствует об эксплуатации, этом непременном признаке классово­го общества. Прибавочный продукт на этом этапе обществен­ного развития еще не присваивался отдельными социально значимыми лицами, а поглощался в процессе культурно-культовой практики.

ДОМИСЕМЬЯ.

Я представляю себе Аркаим как ярчайший пример синк­ретизма первобытности в слитности и нерасчлененности самых различных начал. В самой планиграфии Аркаима, в сочетании кругов и квадрата воплощено неразрывное слияние небесного и земного. Аркаим —это одновременно и крепость, и храм, и ремесленный центр, и жилой поселок. Но каждое в отдель­ности это не первое, не второе и не третье... В этом плане интересно одно из понятий «Ригведы», обозначенное словом «вриджана». Оно встречается в тексте в разных падежных формах свыше пятидесяти раз и обозначает самое разное: «огороженное место», «загон для скота», «жилище», «несколько жилищ», «все люди, живущие в одном месте», «армия», «поселок». Безусловно, за всем этим стоят конк­ретные исторические реалии.

Думаю, что на Аркаиме каждая малая семья и большесемей-ная община имели свои «комнаты» и дома, свою «пропис­ку», но поселялись люди здесь на какой-то относительно короткий срок в году, на время ритуальных действ и необ­ходимых общественных сборов.

Постоянно на Аркаиме прожи­вало не так уж много человек. Это могли быть жрецы и воины, совмещавшие в себе функции металлургов. Хотя по предварительным подсчетам, Аркаим мог одновременно вмещать от 1.5 до 2,5 тыс. человек.

В пределах обводных стен, вероятно, не совершалось ни одного полного цикла какого-либо ремесленного производства. Так, судя по металлургическим шлакам и разного рода отходам, можно предположить, что на Аркаиме производилась, в основ­ном, только отливка предметов из уже готового сырья и велась холодная обработка изделий из бронзы.Аркаим, безусловно, не город. Однако это то место, та среда, где зарождались элементы городской культуры.

Керамика.

Керамика поселения Аркаим, несмотря на все разнообразие форм и орнаментации, безусловно, представляет единый комплекс, имеющий свою узнаваемость, свою "знаковость". Однако если оказаться в плену традиционных поисков аналогий выде­ленным группам и типам, вплоть до отдельных сосудов, то окажется, что таких аналогий множество и они не сконцентрированы на одной территории, а охватывают значительные пространства степей и лесостепей Евразии (Гутков А.И., 1995). Наи­более близкие параллели всему аркаимскому комплексу дают поселенческие мате­риалы баланбашской (абашевской) культуры Приуралья (Сальников К.В., 1954, с. 52-81; Пряхин А.Д., 1976, с. 88-115; Горбунов B.C., 1986, с. 22-35, табл. II-IV, VI, VIII).

Отдельные типы аркаимской посуды находят аналогии в многоваликовой керамике Украины, в катакомбных и полтавкинских древностях, абашевских и раннесрубных материалах на всей территории распространения этих культур. К востоку от "Страны городов" аналогии ограничиваются петровскими и раннеалакульскими материалами.

ПОГРЕБАЛЬНЫЕ ОБРЯДЫ.

Могильники обычно расположены недалеко от поселений. от нескольких десятков метров до одного километра. В основе планировки могильников лежит круг с четко выраженным квад­ратом в центре погребальной площадки. Квадрат подчеркнут контурами крупных могильных ям, деревянными настилами -перекрытиями, иногда грунтовыми выкладками. Центральный квадрат вписан в два-три кольца ям с погребениями детей, подростков, иногда взрослых мужчин и женщин. В пределах этих же погребальных колец расположены захоронения жерт­венных животных и ритуальной керамики.: Могильники, окружающие городище, отражают высокий уро­вень социальной дифференциации. Здесь, наряду с могилами рядовых общинников, можно выделить погребения жрецов и воинов, захороненных с колесницами и лошадьми, богатыми наборами вооружения и символами власти; Не исключено, что выделяемые группы погребений отражают предтечу кастовой организации общества. Отправление обрядов требовало большого количества вре­мени и усилий многих людей. Во что обходилась культовая практика, можно судить по костям жертвенных животных, кото­рые археологи находят при раскопках погребений XVII —XVI вв. до н. э. Любое детское и подростковое захоронения сопровож­дают останки одной-двух особей барана или теленка.

При по­гребениях взрослых часто встречаются убитые лошади и много­численные скелеты (иногда до десятка и более) крупного и мел­кого рогатого скота. В каждую могильную яму непременно помещали сосуды с пищей. Уже после захоронения во время поминальных обрядов глиняные сосуды с едой ставили у края могилы, вырывая для них небольшие ямки.

Значительное коли­чество мясных, растительных и молочных продуктов тратилось во время строительных культовых обрядов. Остатки их архе­ологи называют «строительными жертвами». Фиксируются они как скопление частей скелетов домашних животных, иногда в сочетании с сосудами или какими-либо вещами, положенными под пол жилища, в основание стен домов и оборонительных сооружений. В последнем случае хорошо заметно, что жертвен­ные комплексы помещаются на участках, наиболее уязвимых при нападении врагов.

КУЛЬТ ВОДЫ И ОГНЯ.

"Прежде чемвойти в воду, подумайо чистоте воды"

Интересны остатки обрядов, связанных с божеством воды или огня. В целом ряде домов на дне колодцев на городище Аркаим обнаружены побывавшие в огне копыта, лопатки и ниж­ние челюсти лошадей и коров. То обстоятельство, что кости животных помещены в колодцы преднамеренно, сомнения не вызывает. Челюсти животных были расположены по кругу вдоль стенок колодца и закреплены вбитыми в грунт березовы­ми колами. Представляется наиболее вероятным, что зафик­сированный на Аркаиме обряд посвящался богу Агни — богу домашнего очага и жертвенного огня. Основная роль Агни заключалась в прямом посредничестве между людьми и бога­ми. Версии о происхождении этого бога разнообразны. Одна из них говорит о том, что Агни родился в темных таинственных (подземных) водах.

Реальная культовая практика в аркаимскую эпоху, безусловно, была очень разнообразна. Ее остатки археологи фиксируют только в ограниченных объемах на поселениях и могильниках. Между тем обряды, связанные с использованием скота и раз­личной пищи, могли производиться на берегах рек и озер, на вершинах сопок или у скальных выходов.

«И приносил ей в жертву Герой, сплотивший страны Арийцев, Хаосрава У озера Чайчаста.. С глубокою водою Сто жеребцов, и тысячу Коров, и мириад овец».

Перед нами, безусловно, поэтическая гипербола автора «Авесты». Однако постоянные упоминания об обильных жерт­воприношениях различным божествам в древнейших индои­ранских источниках позволяют еще раз подчеркнуть мысль о характере использования значительной части прибавочного продукта. Даже если какая-то часть его присваивалась служи­телями культа, этот акт нельзя назвать эксплуатацией рядового населения общины, поскольку культовая деятельность требо­вала от человека большой энергии и жизненных сил. Следует напомнить, что отправление культов считалось такой же необ-ходимой работой, как и выпас или обработка хлебного поля.

ЖИЗНЕННЫЕЦЕННОСТИ.

Многие специалисты, историки первобытного общества и ар­хеологи, считают, что появление эксплуатации и классов можно констатировать с появлением престижных предметов —богатого парадного вооружения, наборов украшений, металлической по­суды. Концентрация прибавочного натурального продукта в престижно значимых ценностях означает и концентрацию власти в руках выделившейся общественной верхушки.

Есть ли какие-либо престижные знаки на поселениях и мо­гильниках второй четверти II тысячелетия до н. э. и что можно выделить в категорию престижных предметов? Если говорить только о вещах, то такой набор невелик: каменные и метал­лические топоры, каменные булавы, бронзовые втульчатые на­конечники копий. Однако, в основном, в могилы кладутся глиня­ные сосуды, металлические двулезвийные ножи с перехватом, тесла, шилья, каменные наконечники стрел и другие обычные «стандартные» вещи. В количественном же отношении набо­ры предметов резко различаются. Если в рядовых погребениях встречаются одно-два изделия из бронзы, то в социально значи­мых их до десяти и более. В планиграфии подкурганных площа­док четко выделяются центр и периферия. Центральные мо­гильные ямы отличаются крупными размерами и сложностью внутренних конструкций. Из этих ям и происходят немногочис­ленные престижно значимые предметы. Вероятно, это только первый и весьма специфический этап выделения престижных ценностей, воплощенных в вещах. Если исходить из общего взгляда на археологические источники, не вдаваясь в мелкие детали, и рассматривать их под углом социальной истории общества, то складывается весьма противоречивая картина. родной стороны, мы видим на Аркаиме и Синташте фактически стандартные дома, близкие между собой не только по конструк­ции и размерам, но, вероятно, и по оформлению интерьера. Довольно стандартный набор вещей фиксируется в могилах, и отдельные престижные вещи, кажется, не нарушают общей картины социального единства общества и традиций первобыт­ного равенства.

С другой стороны, мощные фортификационные сооружения и особая, я бы сказал, изощренная защищенность центра. В по­гребальном обряде —разительное отличие в размерах могиль­ных ям, в количестве помещаемых в них вещей и жертвенных животных. Особой сложностью отличаются центральные над­могильные конструкции при предельной простоте периферий­ных надмогильных сооружений.

НАУКА.