Сурдопедагогическая мысль и отношение к глухим

В рабовладельческом обществе

Пришедший в процессе исторического развития на смену пер­вобытной общине рабовладельческий строй был обществом с са­мыми грубыми и открытыми формами эксплуатации человека

человеком. Рабовладельческий строй существовал в ряде стран Азии, Европы, Африки примерно до III—IV веков н. э. Наиболь­шей степени развития он достиг в Древней Греции и Риме.

Воспитание подрастающего поколения в рабовладельческом обществе носило классовый характер. Образование составляло исключительную привилегию рабовладельческого класса.

На основании различных источников мы можем составить достаточно полное представление об особенностях воспитания в древнее время и о характере существовавших многие столетия до нашей эры школ.

Подробнейшим образом историки освещают постановку обу­чения в рабовладельческих государствах Древней Греции, наи­более развитые системы спартанского и афинского воспитания. Так, например, в Лаконии и Аттике сложились особые системы воспитания: спартанская и афинская. Системы общественного воспитания в этих и других государствах (полисах) обслужива­ли только детей рабовладельцев. Мальчики-спартиаты обучались в государственных воспитательных учреждениях до восемнадцатилетнего возраста по руководством назначаемого государством педонома. После этого юноши готовились к военной службе. Под наблюдением государства и девушки получали физическое вос­питание, для того чтобы в случае необходимости заменить муж­чин в качестве воинов, охраняющих свой город. В Афинах дети также проходили ряд ступеней обучения в специально организо­ванных учебных заведениях.

Есть достаточно оснований считать, что сурдопедагогика раз­вивалась под определяющим влиянием общей педагогики. Од­нако во всей обширной античной литературе мы не находим и малейших намеков на то, чтобы, например, в каком-либо из древнегреческих государств были хотя бы попытки системати­ческого, организованного обучения глухих.

Ряд высказываний по поводу явления глухоты мы находим у древнегреческих мыслителей. Одно принадлежит древне­греческому историку Геродоту (ок. 484—425 гг. до н. э.). По описанию Геродота, у лидийского царя Креза был глухо­немой сын. Оракул города Дельфы, к которому обратился Крез за помощью и советом, сказал, что не следует искать средств для того, чтобы дать глухонемому обрести дар речи, так как это сделает его несчастным. В повествовании Геродота да­лее рассказывается о том, что при осаде крепости Сордос один из персидских воинов бросился с мечом на Креза. И в этот мо­мент глухонемой сын Креза закричал: «Не убивай Креза». Это были его первые слова. Затем он овладел речью, как и все другие люди. Рассказ этот, изложенный на страницах историко-эпического произведения Геродота сто лет спустя после падения Ли­дийского царства, не может быть признан вполне достоверным. Но он замечателен тем, что в его основе лежит мысль о том, что глухой и немой человек может заговорить.

Ряд высказываний о глухоте и о ее влиянии на психическое развитие человека мы находим у жившего столетием позже Геродота древнегреческого мыслителя Аристотеля (384—322 гг. до н. э.).

Сочинения Аристотеля по своему содержанию носили энци­клопедический характер. Они отражали достижения натурфило­софии своего времени и охватывали все области знания: фило­софию и естествознание, логику и психологию, историю и поли­тику, эстетику и этику. Аристотель исходил из признания нераздельности формы и материи, тела и души. Вместе с тем в его сочинениях обнаруживаются колебания между материалис­тической и идеалистической точками зрения.

Подчеркивая зависимость развития души от «телесного со­стояния», он в то же время считал источником жизни актив­ность души. Аристотель различал три вида души: раститель­ную, волевую и разумную. Эти три вида души представляют собой последовательные формы развития психики. При этом Аристотель говорил, что звук является проводником мысли, а орган слуха есть важнейший орган познания. Следователь­но, тот, кто лишен от рождения слуха, тот по необхо­димости бывает и нем. По мнению Аристотеля, отсутствие или выпадение одного из органов чувств человека нарушает единст­во и целостность и тем самым делает невозможным его развитие. Как в древнегреческих государствах, так и в Древнем Риме воспитательные системы не оставляли места для обучения де­тей с физическими недостатками. Но по мере того как общая педагогика стала обращать внимание на индивидуальные осо­бенности ребенка, в ней появлялись, хотя и очень слабые, тен­денции, подводившие к мысли о возможности воспитания и обучения глухих детей. Подобные гуманистические тенденции намечались в учении древнеримского теоретика ораторского ис­кусства и педагога М. Ф. Квинтилиана (42—118 гг. н. э.). М. Ф. Квинтилиан предлагал начинать обучение как можно раньше и считал, что, за крайне редким исключением, все дети наделены способностью к обучению и развитию. Учитель дол­жен разглядеть индивидуальные особенности каждого ребенка Для истории сурдопедагогики определенный интерес пред­ставляют свидетельства Плиния и М. Корвинде. Плиний Стар­ший Гай Секунд (23—79 гг. н. э.) был видным римским ученым и писателем. Он оставил после себя ряд сочинений по многим отраслям науки, в том числе «Естественную историю в 37 кни­гах», которая представляет собой свод знаний по астрономии, физике, географии, зоологии, медицине и другим наукам. Пли­ний Старший говорил о том, что одного глухонемого (К. Педиуса) научили живописи. При этом, отмечал Плиний, глухонемой К. Педиус проявил себя как настоящий художник. Этому же искусству обучал своего глухонемого родственника римский писатель и адвокат Марк Валерий Мессан Корвинде.

Подобные случаи были редкими. Они вызывали изумление у современников и воспринимались ими буквально как чудо. В целом же глухие не вызывали к себе участливого отношения со стороны большинства окружающих. Круг людей, проявлявших интерес к глухим детям и проблемам их обучения, в то время оставался крайне узким. Не только в истории древней педаго­гики, но также и в истории древней медицины имеется слишком мало фактов, которые говорили бы о том, что тогдашняя педа­гогика и медицина проявляли стремление к поискам возмож­ностей обучения глухих детей. Государство и право древнего мира не защищали глухих и их интересов, о чем может свиде­тельствовать свод законов Византийской империи. Кодексом Юстиниана за глухими гражданами не признавалось юридичес­ких прав. По этим законам глухие от рождения не могли участ­вовать в общественных делах. Они не имели юридического пра­ва управлять своими имениями, писать завещания и т. д.

Вместе с тем факты дееспособности глухих, о которых гово­рилось в произведениях древних философов, писателей, подго­тавливали почву для более гуманного отношения к глухим и стремления помочь им найти место в жизни, проявить свои че­ловеческие качества и способности. Однако в силу социальных условий эти изменения происходили очень медленно, на протя­жении целого ряда столетий.

Таким образом, в относящихся к сурдопедагогике античной древности свидетельствах не всегда различались факты научные и мифологические. В отдельных суждениях мыслителей и уче­ных древности противоречиво сочетались материалистическое и идеалистическое объяснения явления глухоты. Вместе с тем в древнем мире развивались общепедагогические идеи, которые способствовали появлению мысли о том, что обучение и воспи­тание глухих детей возможно.

 

 

Вопросы

1. Есть ли в античной литературе свидетельства попыток систематического, организованного обучения глухих детей?

2. Как Аристотель понимал явления глухоты?

3. Как определялась правоспособность глухих кодексом Юс­тиниана?

4. Кто из идеологов древнего мира развивал идеи о том, что каждый ребенок, за самым редким исключением, способен к обучению и развитию?

 

 

Глава 3