Диккенс в конце жизни тоже писал сенсационный роман, но не соглашался с этим – «тайна эдвина друда» - это была аллюзия на «тайну леди одли» (брэддон)

39. Викторианство.

 

Лозунг: «Трудись и не унывай»

Счастливый конец.

Викторианская эпоха (1837—1901, период царствования королевы Виктории).

Для викторианца важнее всего дом и семья.

6 видов публичных библиотек.

2 миллиона подписчиков (и 1,5 - фолловеров)

Понятие викторианства, связанное с викторианской эпохой, означает определенную идеологию, образ мыслей и жизни, духовную атмосферу, комплекс нравственных и этических установлений, свидетельствующих о благополучном поступательном развитии общества в целом. В XX в. термин «викторианство» получил самое широкое толкование. Одно время оно сводилось лишь к позитивным сторонам викторианской культуры, к якобы устойчивым эстетическим и этическим нормам, которых нет в современном обществе.

Начинается ли викторианский век с вступления на трон королевы Виктории в 1837 г. или он подготовлен предшествующим развитием исторических событий? Неясно, но прослеживается явная тенденция показать и доказать вероятность что подготовлен истор событиями. Именно в 20-30-е годы обозначились те политические и идеологические тенденции, которые подготовили почву для ускоренного формирования идей и оценочных критериев, обычно ассоциирующихся с викторианством.

Викторианство - комплекс ценностных установок, идеалов, стереотипов, норм и правил.

Озабоченность социальными проблемами викторианской Англии, разделение нации на две — богатых и бедных (термин Дизраэли – политик, консерватор, представитель социального романа) — характерная черта викторианской прозы, ориентированной на воспитание гражданина, а также на реализацию основного девиза викторианской психологии и культуры — “трудись и не унывай”.

Отличительной чертой викторианства стало обращение к немецкой культуре и литературе. Карлайл написал биографии Шиллера, Новалиса, Льюис — биографию Гёте.

Начало викторианства ознаменовалось появлением книги Карлайла “История французской революции” (1837). Призраки новых революций сильно беспокоили англичан.

Во второй половине века стал распространяться позитивизм, имевший предшественников-утилитаристов Бентама и Д. Милля. Полемика между дарвинистами и антидарвинистами. Развивается социальная философия, весьма отвечавшая вкусам и запросам викторианского общества. Карлайл стал развивать эту теорию, дополнив в качестве необходимого компонента пуританский принцип добросовестного труда, приносящего человеку счастье. Наибольшее счастье для наибольшего количества людей — утилитаристский принцип Милля должен был вскрыть противоречия внутри самой социальной философии — с одной стороны, направленной на индивида, с другой — выявил необходимость прочнее связать экономику с моралью.

Г. Спенсер (1820—1903) в своем капитальном труде “Система синтетической философии” сформулировал основные положения социальной философии, интегрирующей достижения различных наук, примененных им к науке об обществе. Необходимо, однако, отметить, что гуманитарные науки в его философии отошли на второй план, поскольку он отдавал предпочтение точным наукам и их методам. До труда Дарвина (1859) он разработал теорию эволюции, теорию прогресса. Он придерживался эволюционной теории и был основателем органической школы в философии. Английская эмпирическая философия оказалась объединенной в трудах Спенсера с некоторыми положениями немецкой классической философии Канта и Шеллинга.

Д.Г. Льюис (1817—1878) считал себя последователем позитивистской философии Конта, был дружен с Д.С. Миллем, а через него познакомился и с О. Контом. Гуманитарные науки играли для Льюиса первостепенное значение. Его крупный труд “История философии в биографиях” (1845—1846) предназначался широкому кругу читателей.

Диккенс понял и воплотил национальный характер. Поздние вик-торианцы занялись изучением других национальных типов (Ф. Троллоп). Непредсказуемые и логически не объяснимые поступки героев все чаще стали главным драматическим фокусом повествования (романы Т. Харди). Парадоксальность мышления воплотилась в комедийном творчестве О. Уайльда, творца самых замечательных афоризмов и вызывающих остроумных шуток и выражений.

В викторианстве были “голодные сороковые” с явным интересом к политическим и социальным проблемам, обусловленным взаимоотношениями между двумя нациями, но и “желтые девяностые” с вызывающе дерзкими высказываниями о назначении искусства, о значении морали, точнее, ее отсутствия в поведении отдельных членов викторианского общества.

Викторианцы ранние пытались отмежеваться от серьезных социальных конфликтов, выдвинув своеобразные литературные объединения, на первый взгляд далеко безразличные к современным бедам.

Поздние викторианцы занялись рассмотрением возможностей существования в обществе, которое было безразлично к индивиду. Развлекательность и узкая ориентация на положение, что литература должна приносить радость и счастье, не смогла приглушить острого критического пафоса ранне-викторианского периода, доминирующего в романах Диккенса, Теккерея, сестер Бронте и Гаскелл. Проблема пьянства и права женщины уйти из семьи и воспитывать детей самостоятельно впервые зазвучала в романе А. Бронте. Отличительной особенностью викторианской литературы является ее положение между романтизмом и модернизмом, а также доминирующая роль романа. Безусловно, в викторианскую эпоху творили и замечательные поэты — Э. и Р. Браунинги, А. Теннисон, М. Арнольд, Т. Харди. Но именно великие викторианцы-романисты завоевали большую популярность, нежели поэты.

Количество романов увеличивалось вместе с расширением читательской аудитории, и сам жанр претерпевал существенные изменения. Формирование национальной идентичности и сама сущность английскости связаны не просто с викторианскими ценностями, но прежде всего с категорией открытости и протяженности национальной идентичности, понимаемой как бы изнутри и извне самого викторианства. Поэтому важны, может быть, не только крупнейшие достижения английской литературы, но и маргинальные явления, способствующие восприятию национальной идентичности как подвижной, динамичной и зависящей от культурного и исторического контекста категории.

Роман содержал большую долю полезного знания, исторического, социального, морального. Даже переоценка прежних достижений идет по законам вкуса и стандарта викторианского времени. Викторианцы проявляли некоторое равнодушие к спорам и полемике. Они больше заботились о выработке собственных принципов на практике, последовательно продолжая традиции романа XVIII в. и романа о современной жизни.

Нелюбовь викторианцев к истории определялась их отношением к современности и особым подходом к выбору сюжета произведения. “Если бы каждый поэт, художник, скульптор признали, что его самые лучшие и оригинальные идеи заимствованы из современности, если великие уроки сострадания, правды, милосердия, любви, чести, вежливости, щедрости, мужества заимствованы из того же источника, зачем соотносить их с отдаленным прошлым, а не с современностью? Почему восхищаться закованным в латы рыцарем, а не с вооруженным терпением несчастным современным героем?»

Тщательность отбора жизненного материала объяснялась также прагматической целью — иметь в виду широкого читателя, даже подростка, которому могло попасть в руки произведение того или иного автора. Пуризм в изображении любовных отношений в викторианском романе насаждался не условиями цензуры, а системой моральных ценностей и оценок, составляющих общественное мнение, диктовавшее индивидуальное поведение.

Бульвер Литтон в своей работе “Об искусстве художественной литературы” (1838) справедливо отметил как существующую тенденцию неприязнь к теории и критике при огромном потоке художественных произведений и расцвете прозы. Однако именно в этот период пересматриваются отношения к установившимся национальным традициям. Так, в Шекспире ценится интерес к “потаенной личности”, к внутренней жизни человека. Меняется отношение к реальному в действительности. Поскольку моральная философия и глубокие традиции укоренились в общественном сознании викторианской эпохи, истинного художника должна интересовать не только повседневность, окружающий мир, но и реакция на него, востребованность симпатии и сочувствия.

Диккенс не был в строгом смысле слова мыслителем или теоретиком, но он считал необходимым размышлять о характере современного романа и вводить развлекательные элементы, как бы ни сильны были утилитаристский дух и суровая привязанность к правде, заключенные в действительности. Расцвет именно романа, а не драмы в викторианскую эпоху объяснялся многими современниками спецификой прозы, нуждавшейся в большей правде, чем того допускала драма, апеллирующая к зрелищ-ности и воображению в большей степени. Правда, точку зрения Диккенса не совсем разделял его соперник по перу Теккерей. Сравнивая современную пору с веком Филдинга, своего любимого писателя, Теккерей полагал, что его современники стыдливо скрывают от своих читателей правду или по крайней мере ее часть и тем самым проигрывают своему предшественнику. Будучи страстным поклонником века восемнадцатого и его великих сатириков, Теккерей предпочел быть сатириком-моралистом, удачно сочетавшим доминирующие тенденции двух эпох.

Романтические тенденции в викторианской литературе неизбежно связаны с необходимостью избегать лишь строгого и неуклонного следования правде жизни и не забывать о развлекательном элементе, а также о том, что, по словам Бульвер Литтона, литература должна быть учеником не только ума, но и сердца.

Для сестер Бронте было важно не только изобразить то, что лежит на поверхности жизни, но больше всего то, что связано со страстями и человеческими чувствами. Вот почему романтический элемент так силен в “Джейн Эйр” и особенно в “Грозовом перевале”. Именно эти писательницы, как никто другой в викторианской литературе, провозгласили принцип возможного и желательного функционирования вдохновения и воображения в современном романе. Готические элементы были популярны в викторианской литературе, что отнюдь не противоречило викторианской идеологии и морали. Категория возвышенного среди своих источников имеет не только боль и страх, но и сочувствие, сострадание, которые именно в эту пору получают свое динамичное продолжение в творчестве Элиот, в ее представлении панорамы, пейзажа человеческой души.