Эффективность деятельности управленческих органов и должностных лиц

Важная роль в измерении государственного управления принад­лежит критериям конкретной социальной эффективности деятель­ности каждого управленческого органа (органа государственной власти и местного самоуправления) и должностного лица, каждого единичного управленческого решения, действия, отношения. Эти критерии необходимы потому, что общая и специальная социаль­ная эффективность государственного управления является следст­вием («суммой») конкретной социальной эффективности отдель­ных управленческих усилий. Кроме того, в условиях сложной, многозвенной и иерархической организации субъекта государст­венного управления возможны случаи, когда общая и специальная социальная эффективность достигается за счет активности одних управляющих компонентов при определенной пассивности, инерт­ности других. Как и наоборот: на фоне общей неблагоприятной со­циально-экономической или политической ситуации могут быть органы и должностные лица, которые в рамках своей компетенции успешно справляются с управленческими проблемами. Между тем обществу, государству, людям нужны данные о характере, уровне и результативности функционирования не только системы госу­дарственного управления в целом (общая социальная эффективность), государственно управляющей системы и ее крупных блоков (специальная социальная эффективность), но и соответствующих единичных (конкретных) элементов.

В государственном управлении каждый из его органов обладает своей компетенцией, характеризующей цели, содержание, воз­можности и пределы его деятельности, а в нем каждая государст­венная должность — своими квалификационными признаками, от­ражающими ее роль и участие в реализации компетенции соответ­ствующего органа. Это нормативная модель управленческой деятельности, которую вполне можно рассматривать в качестве средства упорядочения, рационализации и обеспечения эффектив­ности управления.

Поэтому степень соответствия направлений, содержания и ре­зультатов управленческой деятельности органов и должностных лиц тем ее параметрам, которые обозначены в правовом статусе ор­гана и государственной должности, является исходным (первым) критерием конкретной социальной эффективности. Из такого кри­терия следует, что любое отклонение от компетенции органа, функ­ций и правомочий должностного лица или проявление активности в другом направлении либо в иной сфере не должно признаваться рациональным и эффективным. В системе государственного управ­ления каждый должен заниматься своим делом.

Следующий (второй) критерий конкретной социальной эффек­тивности видится в законности решений и действий органов госу­дарственной власти и местного самоуправления, а также их долж­ностных лиц. Как уже отмечалось (12.1), законность представляет собой не только правовое явление, но и социологическое, связанное с обеспечением и защитой всеобщих и частных интересов, с прове­дением в жизнь принципов гражданского общества. Соблюдение законности придает государственному управлению определенную целенаправленность и упорядоченность. Тем самым всякие нару­шения принципов законности, чем бы они ни объяснялись и ни оправдывались (сиюминутной экономической выгодой, стремлением решить проблему, необходимостью удовлетворения чьих-то инте­ресов и т.д.) с точки зрения общества и самого государственного управления, не могут признаваться эффективными. Во всех случа­ях, когда орган или должностное лицо стоят перед выбором — нарушить закон во имя групповых либо временных интересов или, наоборот, поступиться ими ради утверждения закона, надо идти, конечно, по пути законности.

Деятельность управленческих органов и должностных лиц нахо­дит внешнее выражение в правовых и организационных формах, которые призваны нести соответствующий «заряд» целеориентации, организации и нормативного регулирования для управляемых процессов — совершенствования управляющих компонентов субъ­екта и особенно управляемых объектов. Жизнь требует, чтобы та­кой «заряд» был не мнимым, представленным в виде добрых поже­ланий и красивых формулировок, а реальным, действительно вли­яющим на управляемые процессы, переводящим их из одного состояния в другое, более высокое, рациональное, эффективное. Реальность управляющих воздействий есть один (третий) из кри­териев конкретной социальной эффективности государственного управления.

Государственное управление посредством деятельности своих управляющих компонентов обязано представлять и обеспечивать в реализации коренные и комплексные потребности, интересы и цели жизни людей. В принципе, каждое управленческое решение и действие должно служить людям, помогать им в их проблемах. Тем самым содержание любых управленческих актов (решений, поступков, действий и т.д.) с точки зрения отражения в них запро­сов и нужд людей, направленности на их благополучие и развитие может выступать еще одним критерием (четвертым) конкретной социальной эффективности государственного управления.

С указанным критерием непосредственно связан следующий (пя­тый), состоящий в характере и объеме взаимосвязей соответствую­щих управленческих органов и должностных лиц с гражданами, их объединениями и коллективами, различными слоями населе­ния. Этот критерий «схватывает» уровень демократизма управлен­ческой деятельности. Ведь чем теснее и многообразнее взаимосвязи управленцев с гражданами, чем шире демократизм их деятельно­сти, тем больше объективных предпосылок для рациональности и эффективности этой деятельности.

Государственная должность, особенно высокого уровня, пользу­ется в обществе значительным престижем. Часто человек, занимающий такую должность, ассоциируется с ней и получает от нее свой авторитет. Нужно порой длительное время, чтобы наступило различение должности и личности. Мера обеспечения в решениях и действиях управленческого органа и должностного лица государ­ственного престижа соответствующих органа и государственной должности служит наглядным критерием (шестым) конкретной со­циальной эффективности государственного управления.

Многое в управленческой деятельности раскрывает такой крите­рий (седьмой), который характеризует правдивость и целесообраз­ность управленческой информации, выдаваемой управленческими органами и должностными лицами. Обманувшему раз больше ве­рить нельзя. Интересы общества требуют, чтобы при любых усло­виях, даже самых неблагоприятных для управленческого органа или должностного лица, в систему государственного управления шла только достоверная, объективная информация, иначе все про­цессы, где используется такая информация, извращаются.

Последним (восьмым) критерием конкретной социальной эффек­тивности государственного управления является нравственный, состоящий в морально-идеологическом влиянии управленческой деятельности на «внешнюю» среду, на людей, с которыми управ­ленческие органы и должностные лица соприкасаются, взаимодей­ствуют, совместно решают различные проблемы. Здесь управленческое поведение, как позитивное, так и негативное, формирует многие ценности и установки людей, предопределяет их отношение к государству.

Системное использование названных критериев позволяет мно­гое увидеть и оценить в управленческой деятельности. Было бы только желание это делать.