Ещё один странный сон Михаила Фёдоровича

 

Михаил Фёдорович Турунда отходил ко сну с радужными фантазиями. Ему представлялось, как в скором времени весь мир будет произносить его имя. В честь него будут устроены праздничные парады, и правительства всех стран пожелают принять его у себя, чтобы воочию встретиться с человеком, который спас планету от апокалипсиса.

- Вива! Вива! – будет кричать ему толпа.

И он видел уже заплаканные от радости глаза миленьких девушек, которые целуют ему руку и смотрят на него восторженно.

- Батюшка, да как же вам удалось такое? – будут спрашивать они, возведя свои очи.

- Да полноте, бабоньки! – снисходительно улыбнётся Турунда. – Всего-то и делов – помешал учёным сконструировать приборчик для просмотра душ. Они, окаянные, меня в свои ряды записали, а я – тихой сапой себе выведывал, что да как. Молился каждый вечер за спасение мира от антихристов. Запутывал их в размышлениях… Ну, кое-где даже угрозами действовал…

- А чем же вы их стращали-то, спаситель вы наш, батюшка? – снова вопрошали девушки и тянули свои ручонки, дабы прикоснуться к святому человеку.

- Богом стращал! Геенной огненной – ох, как они её боятся! – ухмылялся Турунда, довольный собою, и по ходу процессии продолжал обращаться к толпе – к кому с наставлением, а к кому – с отпущением грехов. – Ну, полноте! Похоть свою усмирите. Идите, да не грешите более, греховодницы! А кто с абортами – двадцать лет тому каяться и страдать… А после того – отпустит вас грех.

 

И вот вводят его в тронный зал. Сидит на троне человек в белом. А около него по одну сторону – шесть человек стоит, да по другую – тоже шестеро. Всё вокруг в рубинах да аметистах, в позолоте всё кругом. Красотища неописуемая. И вот вводят его ангелы. И подходит он к самому трону. Но лица человека, на нём сидящего, не видно – только свет яркий исходит, будто бы от солнца. И слышит отец Лука голос как бы с небес:

- Возводим тебя, Лука, в чин равноапостольного.

И радостно так на душе у батюшки стало. Прямо готов он был в тот момент даже самого сатану простить со всеми его чертями. Да только вроде как суета пошла между ангелов и между двенадцатью у трона стоящими.

- Да это не Лука, а Михаил, - зашептались ангелы.

- Мишка, Мишка, - как бы зашелестело со всех сторон сквозь рубины, и аметисты, и позолоту.

- В миру был Михаилом, а среди вас – Лука, - подтвердил Турунда.

- Нету у нас такого – в книге не записано, - отрапортовал один из двенадцати.

Тут отцу Луке обидно стало, что его не узнают. Думает: ошибочка, наверное, вышла. Вот, вишь, у них в небесной канцелярии – тоже ошибочки случаются.

- Нету у нас ни Михаила, ни Луки, - опять строгим голосом повторяет один из двенадцати и шебуршит книгой.

- Да как же это, любезный? Да я вас, кажется, знаю – вы Иоанн, - робко произносит отец Лука и всматривается в этого, что имени его не находит.

Но у того лица не видно, а только яркий свет.

- А вы по фамилии уточните по моей. Вдруг, что напутали? Турунда моя фамилия. С ударением на конце. Михал Фёдорыч я. Турунда. Сорок девятого года рождения, – с надеждой уточнил отец Лука и стал шарить по карманам в поисках какого-либо документа.

Но документы, как назло, всё не находились, и тут он понял, в чём дело. Опустил глаза на себя и видит, что стоит в одном исподнем.

«Матушка, да что ж ты мне не сказала, что я в исподнем на люди вышел, - заругался он мысленно на жену. – И документы мои, небось, опять из карманов повытаскивала, вот глупая баба…».

И на этих словах поднял он глаза и увидел вдруг, что эти двенадцать – все сплошь женщины. И та, что на троне восседает – тоже баба.

- Ах ты, дьявол тебя дери! Вы что же это мне голову морочите, куропатки! Что у вас тут за шабаш? – вскричал отец Лука и судорожно ухватился за нательный крест.

А грозный голос как бы из-за спины его вопрошает:

- За что ты гонишь меня, Лука? За что?

- Да не дадено бабам судить меня! Не дадено! – разорялся отец Лука, часто-часто осеняя себя крестом. – Им и в церковь-то ходить зря разрешили. Нечистые создания. Ходят, к иконам прикладываются, а у самих – красные дни. Только нечисть мне в храм несут!

- Тебе ли, Лука, в моём доме судить о том, кто приходит ко мне? – опять раздался грозный голос из-за спины.

- Да женщина без мужчины – никто! Вон и Моисей говорил, что из ребра человека она создана, как помощница. И Павел писал: Да убоится жена мужа своего. И Пётр сказал, что недостойны женщины царствия твоего, Господи! – причитал отец Лука, хотя сам начал подозревать, что это не Бог вовсе за спиной у него разговаривает.

- Ах ты, отродье фарисейское! А почему же ты сердцем меня не понимаешь? Разве не этому учил вас сын мой возлюбленный?

- Да этому, этому… - ответил Турунда, а сам извернулся так ловко, чтобы в один миг узреть, кто у него за спиной прячется.

И в эту секунду яркий свет ослепил его, и охватил его страх, что должен он тут же умереть за то, что осмелился таким тоном с самим всевышним разговаривать. И как только ему так подумалось, сразу же оказался он как бы на последнем суде. Окружили его какие-то то ли черти, то ли ангелы – тут уж он не смог разобраться, потому как ни копыт, ни крыльев у них не видно. Только были они сплошь все женщины – это он сразу почуял, по голосам. И такие вот голоса – противные все до жути – кричат, хороводят вкруг него.

- Двадцать лет ему каяться и страдать!

- Двадцать! Двадцать! А то и все тридцать!

- В геенну его огненную!

И хочет отец Лука как можно скорее осенить себя крестным знамением, но чувствует, будто онемела у него правая рука. Тяжёлая стала как камень – не поддаётся. А левой крестить себя – это всё равно, что чертей нагонять. И вот так он стоит, как вкопанный. С онемевшею правою рукою. И здесь пришло ему на ум попросить у Господа спасения. Но только он об этом подумал, как опять грозный голос за спиной прогромыхал:

- Каким судом судите, таковым и судимы будете!

 

И тут проснулся от ужаса Лука. Правую руку свою не чувствует – хвать за неё левой! А рука-то, оказывается, и впрямь онемела – отлежал он её. И взмок бедолага как мышь – вся подушка мокрая.

- Вот ведь, какая зараза – целительница эта! – заругался про себя батюшка. – Уже по ночам стала мне являться со своими ведьмами! Да-а-а… Зря женщинам столько свободы дадено. Поди ж ты, что творят – в штанах, бесовки, шастают. Мужьям перечат! Курят! Аборты – каждая по разу точно сделала! Детей рожать не хотят – всё о карьере своей помышляют. Вот же бесовское отродье! Всех бы запереть в кельи, да повыбивать нечистую из распутниц.

И нарисовалась ему в уме картинка, как избавленные от нечисти женщины выходят из своих келий в сарафанах, да в кокошниках, да с хлебом-солью наперевес. Все, как одна, румяные, с белой кожей – не крашенные. И многие из них несут во чреве. И улыбаются отцу Луке, как бы готовые слушать любое его указание. И смотрят на него с глубоким почитанием.

И стал уж опять отец Лука немного успокоенный входить в дрёму. И стали его женщины эти как бы благодарить, руки целовать… И он смотрит на тех, что несут во чреве своём, и радуется… Но тут каким-то эхом неизвестно откуда как громыхнёт: «Каким судом судите, таковым и судимы будете!» И распугало всех девушек.

 

***

Кнутом и пряником

 

В эту ночь Илона не сомкнула глаз – во всяком случае, так ей показалось. Она читала ту самую книгу, которая мистическим образом материализовалась на её рабочем столе. За несколько последних дней журналистка мало-помалу стала привыкать к странностям и чудесам, которые происходили вокруг неё. Иногда ей казалось, что всё это сон, и она вот-вот проснётся, но такое впечатление отступало, когда очередная закуренная сигарета продолжала источать благовония, а лик целительницы на фотографии оживал и озарял пространство самобытным светом.

 

- Хорошо. Примем за основу тот факт, что Бог на самом деле существует, - размышляла девушка. – Но тогда что это за мужчина – Христос? Извините, но я действительно этого не понимаю… А пока не пойму – не смогу принять за истину.

- Прими на веру, - подсказало внутреннее «радио».

- Но вы же сами понимаете, что такая вера не будет крепка… Слепая вера – это какой-то фанатизм. Разве можно кому-то настолько доверять?

- Ты хочешь испытать Бога?

- Постойте, а где доказательства того, что кто-то на Земле имеет право свидетельствовать от его имени? Столько религий существует! И каждая убеждает нас в том, что именно она говорит чистую правду! Кому мне верить? Кому?

- Своей душе.

- Но как же мне её услышать? Как мне различить – где душа, а где просто мой вымысел?

- Будь наблюдательной.

- Почему же Бог не может поговорить с людьми сам? Почему мы не можем его увидеть? Это же так просто… Если бы я увидела, то поверила бы ему…

- Фома!

- Да что вы мне талдычите про Фому? – обиделась Илона, но тут же догадалась, что ей следует, наконец, почитать про этого легендарного апостола.

Она полистала книгу и сразу наткнулась на знакомое имя:

- Фома… по-гречески - Дидим… по прозвищу Близнец… Уверовал в воскрешение Христа только после того, как вложил в его раны свои персты…

- Апостол, - подтвердило «радио».

И здесь Илона впервые удивилась тому, что столько раз слышала об этих самых апостолах, но даже не знает их по именам. Она как будто провалилась в какой-то другой, параллельный пласт своей жизни, который показался ей глухим тёмным коридором со множеством запертых дверей.

- Апостолов знаешь? - как бы тестировало её знания внутреннее «радио».

- Пётр и Павел… они, кажется, братьями были, - начала перечисления Илона и тут же запнулась.

- Нет, не братьями. А говорила мне, что всё знаешь…

- Я знаю, - схитрила девушка, открывая книгу на нужной странице и перечисляя авторов четырёх евангелий. – Марк, Лука, Матфей и Иоанн.

- Ты уверена, что всё это апостолы? – усомнилось «радио».

- А как же! – подтвердила Илона. – Разве не они писали Библию?

- А что такое Библия?

- Библия… Евангелие… Какая разница?

- Большая! – строго прервало её вольные рассуждения «радио».

 

Внезапно Илону охватил какой-то подсознательный страх. Это был не обычный испуг и даже не беспокойство, а именно страх. Он словно сковал все её мысли и ощущения – она уже не чувствовала никакой внутренней поддержки или одобрения. Илона снова рухнула в незнакомый пустой коридор со множеством запертых дверей и даже не имела понятия – от кого ей ждать помощи? Куда бежать? Где же найти хоть какую-нибудь лазейку, чтобы вновь обрести спокойствие и почувствовать себя защищённой?

- Чтобы заблуждаться, нужно иметь хоть какое-нибудь убеждение, - строго заметило «радио» в оцепеневшем от ужаса сознании.

Илона вдруг почувствовала такую усталость и истощённость, словно кто-то выключил внутренний источник энергии. Она прилегла на диван и правая ладонь её как бы сама собой опустилась на середину груди.

- Лежу как покойник, - отметила про себя девушка и хотела убрать руку, но что-то будто не давало ей этого сделать. - Нет, это не Люся со мной разговаривает – точно! – с тревогой продолжила размышлять Илона. – Во что же я вляпалась? А вдруг в меня вселился какой-нибудь бес или сам дьявол? Что же делать? Как избавиться от него?

- От себя не избавишься! – тут же ответили мысли.

- Может мне к психиатру надо?

- Не бойся.

- Отвали! – как можно грубее ответила журналистка, моментально представив в своём воображении, как невидимый её глазу чёрт пытается сейчас всеми правдами и неправдами усыпить её бдительность, разговаривая с ней голосом целительницы.

- Да что же я вытесню, если ты не веришь, что у тебя есть душа? – моментально отреагировал невидимый собеседник.

- Блин! Насквозь видит! – ужаснулась Илона. – Даже ни о чём подумать нельзя!

Девушка отдёрнула свою руку от груди и вскочила с дивана.

- Но нет… А вдруг это действительно моя душа мне помогает? - судорожно размышляла Илона, расхаживая по комнате. – И вдруг она таким образом наоборот спасает меня от вторжения бесов? Может, следует лечь на диван и положить руку обратно? Что же делать?

- Успокойся! – снова произнесло «радио» голосом Допекаевой Л.В..

- Я не верю вам! – ответила Илона, нервно закуривая сигарету. - Где доказательства?

- Когда ОН откроется тебе, ты всё поймёшь…

- И когда же?

- Этого никто не знает… Только ОН.

- Да что же за ерунда такая! Неужели я действительно схожу с ума?

- Отвлекись… Ты любишь музыку?

- Да… Раньше играла на гитаре…

- Сыграй мне, - попросило внутреннее «радио».

Илона посмотрела на фотографию, стоящую на журнальном столике.

- Сыграй, сыграй! – как бы подтвердила целительница.

Немного успокоившись, журналистка достала из-за телевизора запылённую гитару и провела по струнам. Это был старинный цыганский романс. Она однажды услышала его на пластинке, и мелодия запала в душу. «Капли испарений катятся, как слёзы… И туманят синий, вычурный хрусталь…». Вместе с песней нахлынули воспоминания.

 

Школа. Любимая учительница. Годы счастья… Серо-зелёные глаза. Ухоженные руки с тонкими длинными пальцами. Немного суховатая, смуглая кожа... Грациозная осанка, плечи с едва заметными веснушками. Кудрявые волосы, как непослушные фонтанчики, бьющие в разные стороны.

«Счастья было столько, сколько капель в море… Сколько листьев жёлтых на сырой земле… И остались только, как memento more, две увядших розы в синем хрустале…»

 

- Вот бы мне на самом деле поговорить с этим Богом! Вот бы я задала ему парочку вопросов! Почему же я должна благодарить его – за что? За то, что он посмеялся надо мной? За то, что он создал меня непохожей на всех? И теперь я должна пересилить себя и безропотно раздвигать ноги перед мужчинами? Я должна соблюдать какой-то Божий закон? В жопу мои собственные переживания, чувства, моя любовь… главное – закон? Да мне тогда тоже наплевать на его законы! Почему я не могу быть сама собой? Почему я не могу быть тем, кем я себя чувствую и кем он сам меня создал? Или же меня создал кто-то другой? Не он? – Илона подошла к окну и с упрёком взглянула на полную луну. – Кто там ржёт над нами?

- Не кипятись, - попыталось успокоить внутреннее «радио».

- Нет! Вы мне ответьте! Или спросите у этого Бога, – не унималась Илона. – Вы говорите о том, что нельзя лицемерить. Нельзя врать. А сами толкаете меня в кровать к тому, к кому я никогда не смогу испытывать влечения и желания! Сами толкаете меня к притворству, обману и лжи! Вы говорите о любви? Где ваша любовь? Ещё ни одна настоящая любовь не оканчивалась счастьем. Ромео и Джульетта… Титаник… Анна Каренина… Татьяна Ларина… Где ваша любовь? Любовь приводит к страданьям, самоубийствам и катастрофам!

- Илона, это не так!

- Не так? Что вы меня успокаиваете? Вам не хочется услышать правду? Или вам приятнее моя ложь? Моё смирение? Моя скорбная рожа, которую я скорчу вопреки моему истинному состоянию души? Вы же хотите правды? Так давайте, слушайте мою правду! Я не буду ползать на коленях перед вашими иконами! Потому что, прежде всего, Бог не уважает меня! Я для него рабыня, мелкая песчинка, тьфу – моя жизнь для него ничего не стоит и не значит! В чём смысл моей жизни? Создать семью? Я не хочу жить и фальшивить! Жить и каждый день лицемерить, произнося слова о любви тому, кому они не предназначены… Я с детства ни разу – НИ РАЗУ – не влюблялась в мужчину! Это противоестественно для меня… Как может плюс тянуться к плюсу? Я пыталась заставить себя… И ты это знаешь, Бог… Ты знаешь это и видишь это, если ты действительно вездесущий и можешь читать наши мысли… Моя совесть чиста перед тобой! Отныне я не хочу больше врать ни другим, ни самой себе. Я исполняю твой закон, великий Господь… Где же ты? Ответь мне!

 

Илона помолчала и отошла от окна. Луна сиротливо торчала в темноте, безропотно и безмолвно выслушивая обвинения в адрес всей небесной канцелярии. Но она всего лишь отражала солнечный свет, причём выполняла своё предназначение безупречно – разве могла она ответить за того, кто вершит человеческие судьбы?

- Нет, в этом мире нет никакой справедливости! Лишь видимость закона и порядка… Как и везде. Там, где пишутся законы, они никогда не исполняются… И тот, кто пишет эти законы – прекрасно об этом знает. И даже оставляет лазейки, чтобы самому ими воспользоваться… Разве не так?... Ну, ладно… Это понятно – государству нужны новые и новые люди, поэтому оно заботится о рождаемости… Плодитесь и размножайтесь. Но тебе-то, Господь, зачем это? У тебя недостаток в рабах? Неужели? А зачем же ты сотнями, тысячами уничтожаешь уже рождённые души природными катастрофами? Нам, значит, не убий… А тебе закон не писан?

- Илона, послушай… - вновь попыталось остановить её пламенную речь внутреннее «радио».

- Нет, это ты послушай! Какое кому дело – выйду я замуж или нет? Это моё личное решение! Это моя жизнь! И это трагедия или счастье одного человека… У меня другие цели! Какое кому дело – рожу я ребёнка или не рожу? Да, я родилась женщиной… но, в конце-то концов – не инкубатором!

- Революционер! – рассмеялась целительница.

- Да! Нигилист и революционер… в таких идеалах меня воспитало наше государство. И вот – пусть попробует теперь от меня отказаться! Воспитывали нас семьдесят лет в революционном духе, а теперь, значит, им подавай смирение? Теперь у них, видите ли, другой курс! Восстанавливают церкви… Только где же фундамент? Кто меня будет учить Законам Божьим? Тот, кто ещё вчера следил за чистотой партийных рядов? Откуда, с какого такого непорочного острова завезли к нам полчища священников и дьяконов? Кто дал им право требовать от меня смирения и повиновения? И разве сам Христос был покорным? Да чушь собачья! Он был самым настоящим революционером, иначе никогда бы не стал перечить иудейским священникам!

 

Девушка взглянула на часы и включила телевизор. Время давно перевалило за полночь. Тринадцатый канал как всегда показывал мистику.

- Хватит чудес! Иначе у меня действительно крыша поедет… - подумала Илона и переключила на другую программу.

- Так каковы же симптомы шизофрении? – обратился ведущий популярного ток-шоу к симпатичной молоденькой женщине.

Илона встрепенулась и прильнула к экрану. Это был повтор какой-то старой программы.

- Пациент считает, что кто-то вкладывает ему в голову мысли, воздействует на тело, заставляет совершать поступки и так далее, - объясняла завотделением психиатрической клиники – молоденькая докторша. - Вероятно, объяснение этих навязчивостей как «вселившегося в тело врага» и вызывает у больного такую оценку своего состояния. Пациент считает, что его мысли телепатируются другим людям.

Илона слушала эти слова, ощущая, как холодеют от ужаса её конечности. «Ну конечно! Это мои симптомы! Я больна… Кошмар… Я подхватила шизофрению!»

- В некоторых случаях больной может быть уверен в том, - продолжала рассказывать психиатр, - что инопланетяне или некие мафиозные структуры владеют специальной аппаратурой по чтению и трансляции мыслей. Пациент находит в книгах, периодике и так далее скрытые сообщения, адресованные лично ему.

«Пациент! – спохватилась Илона. – Это же она про меня рассказывает!»

- Больной постоянно ставит себя в центр вселенной и ищет некие признаки своей исключительности. Типично шизофреническими являются галлюцинации в виде голосов - голоса в голове. Больной в состоянии отличить их от реальных звуков. Сообщения голосов часто носят обвиняющий или угрожающий характер. Иногда голоса приказывают больному что-то сделать. В некоторых случаях больной может выполнить приказ голосов, подчинившись их воле, хотя по статистике это происходит очень редко.

 

Дрожащими от волнения руками Илона полезла в аптечку за градусником, не отрывая своего внимательного взгляда от экрана телевизора.

- Мы всё-таки вернёмся к теме нашей программы и попытаемся поставить диагноз современному обществу, - перехватил инициативу ведущий и обратился к другому участнику. – Скажите, Бронислав Брониславович, что думает по этому поводу депутатский корпус?

- В нашем обществе установка на эгоизм и индивидуализм чревата развитием глубокой психической патологии, – с прискорбием констатировал лоснящийся от глянца мужчина. - А ведь именно этого и требует от нас общество потребления, бесконечно возбуждая потребности непомерно раздутого эго. Смотрите, что сегодня волнует простого человека – деньги, удобства, излишества! Это же чистой воды эгоизм! А кто подумает о Родине? Духовность потеряна, идеалы утрачены…

- То есть, мы сами с вами воспитываем будущих шизофреников? – перебил его ведущий, направив разговор в нужное русло.

- Боюсь, что перспективы неутешительны, - покачал головой Бронислав Брониславович. – Именно поэтому мы должны воспитать в людях культуру потребления. Нужно довольствоваться малым, не так ли, батюшка? – он кинул взгляд на другого участника разговора и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Религия учит нас стяжать духовные ценности. Вот, ко мне очень часто обращаются мои избиратели с просьбой помочь в приобретении каких-либо материальных благ… Хотят получить компьютер или телевизор. Спрашивается – зачем? Неужели они не понимают, что вместе с этими материальными ценностями в их доме поселится бездуховность? Насилие, секс, отупляющие компьютерные игры – вот, что разносит эта чудо-техника!

Собеседник в рясе удручённо закивал головой:

- По пророчествам, общество в последние дни мира будет состоять из одних только эгоистов. Эдаких «граждан мира», которые якобы освободились от стереотипов – сбросили с себя оковы химеры под названием Родина и только ищут, где им лучше.

- Это же характерно для поведения шизофреника. Не правда ли? – опять выправил разговор ведущий, адресуя свой вопрос врачу-психиатру.

- Для шизофрении характерны значительные изменения в эмоциональной сфере, – откликнулась докторша. - Сначала исчезают высшие эмоции: сострадание, альтруизм, эмоциональная отзывчивость и так далее. Потом, если шизофрения прогрессирует, больные становятся всё более холодными, эгоцентричными. Человек уходит в себя. Ему уже вообще ни до чего нет дела, кроме каких-то своих, эгоистичных интересов.

- Да-да! – с возмущением поддакнул Бронислав Брониславович и попытался нахмурить свой ботоксовый лоб. – Человек уже не думает об интересах государства, о Родине. А только о своём кошельке. Ему хочется всего и сразу – квартиру, хорошую зарплату, по заграницам отдыхать! Вот, какую мы с вами воспитали молодёжь!

Ведущий опять вернулся к женщине-психиатру:

- И что же происходит с личностью больного?

- Постоянная рефлексия, самокопание. Желание разобраться с воображением, докопаться до истины происходящего и избавиться от болезни. Многих это толкает на изучение психологии. И достаточно часто среди шизофреников встречаются люди, которые неплохо осведомлены в этой области. Помимо этого, больные могут удариться в мистицизм. Они ищут причины заболевания в собственной греховности, богоотступничестве, собственном прошлом и так далее. На этой почве часто встречается повышенная религиозность, желание найти правильное с их точки зрения мировоззрение.

- И вот здесь этих больных людей поджидает очередная опасность! – вступил человек в рясе. – Секты! Вместо того чтобы прийти в православный храм, шизофреники начинают читать всё без разбору – апокрифы, баптистскую литературу, какие-то языческие тексты. Обращаются к магам, экстрасенсам. Занимаются целительством. Воображают себе, что у них не болезнь, а дар Божий.

- Да-да, - расхохоталась, закивав головой, психиатр. - В нашем отделении достаточно много чрезмерно набожных людей, которые стали таковыми после проявления болезни. Кто-то разговаривает с ангелами, кто-то утверждает, что общается с самим Господом Богом и так далее. Иногда может наблюдаться своего рода помешательство, для которого характерна крайняя религиозная строгость в отношении других и отсутствие таковой в отношении себя. Например, больной может пытаться убить женщину за то, что она сделала аборт, мотивируя это тем, что она убийца. Своё же действие убийством он при этом не считает.

- А правда ли, что особенно много шизофреников среди людей творческих профессий? – поинтересовался ведущий.

- Конечно! – едко улыбаясь, подтвердила психиатр. - Часто им присуща необыкновенная творческая плодовитость. Больной шизофренией может показаться неискушенному зрителю, слушателю и так далее очень интересным автором, живо сочетающим несочетаемое. Или поведавшим о том, о чём другие даже боятся говорить…

- В целом – это антисоциальные элементы! – снова вклинился в разговор гламурный депутат. – Они пытаются внести в общество хаос. Это нигилисты, отщепенцы! Неадекватные люди, поведение которых выходит за рамки общественной морали! Им, по большому счёту, наплевать на мнение окружающих! Они живут только собой и своими интересами. Для них не существует понятия нормы!

- При этом шизофреник начинает отторгать близких людей, - дополнила его психиатр. - Да, ведь любовь требует огромных эмоциональных затрат. А у шизофреника с эмоциональностью большие проблемы. Они начинают отторгать то, что для них наиболее энергетически затратно – любовь. Но с другой стороны - потребность в ней остаётся. И этот внутренний конфликт вызывает агрессию. В результате у шизофреника возникает агрессивное отторжение близких, при том, что без них он существовать не может.

- То же самое происходит и по отношению к Родине, - опять вступил представитель депутатского корпуса. - Ведь Родина - это та страна, где человек любим, принят, защищён государством. И он, в свою очередь, начинает любить этот уже не узкосемейный, а гораздо более широкий социальный круг. Он готов его отстаивать, защищать. Если же теряется взаимопонимание с обществом, то опять-таки идёт отторжение. Человек начинает негативно относиться к Родине, к своему государству, которое его вскормило и воспитало. Вот, в чём причина отсутствия патриотизма у некоторых молодых людей!

- А что происходит с обществом, когда оно заражается антипатриотическими настроениями? – поинтересовался ведущий у докторши.

- Общество, отторгающее свою историю, не имеющее героев, общество, которое считает, что в его истории не было ничего хорошего - такое общество находится в состоянии хаоса, - улыбнулась психиатр. - Оно не может произвести анализ, вычленить главное и второстепенное, положительное и отрицательное и так далее – то есть, находится в состоянии шизофренизации.

- Да! – снова перехватил линию разговора народный избранник. - И сегодня мы всеми силами пытаемся спасти наш народ, который утратил идеалы. Может быть, где-то придётся действовать не вполне демократическими мерами… Но что ж? Если общество больно, пилюля не всегда будет сладкой! А как вы хотели? Придётся удалять опухоль. И в первую очередь – усмирить средства массовой информации, которые вносят в наши умы хаос…

- Ну, а какие же ещё негативные симптомы мы можем наблюдать у шизофреников? – не давал покоя докторше ведущий.

- Резонёрство – то есть пространное, неконкретное, бесплодное рассуждательство. Оно характеризуется наличием в речи больного в норме не сочетающихся между собой понятий... Плюс ко всему прочему, шизофреник способен воспринимать лишь поверхностные вещи. Поэтому ни о каких глубоких чувствах не может быть и речи. Это будет скорее имитация, чем настоящее истинное проживание и переживание.

 

- Имитация!? – возмутилась Илона, как бы выступая от лица всех шизофреников страны. – Да что вы за чушь городите, лицемеры? Это у вас сплошная имитация! Да ты – Бронислав Брониславович! Тебе ли рассуждать о любви к Родине? Где живёт твоя дочь, где учатся твои внуки? А ты – соплюшка в белом халате… Что ты знаешь о душе, чтобы браться за её лечение? Чем ты лечишь душу, психиатр ты хренов - таблетками и уколами? И не ваша ли братия залечивала в своих застенках абсолютно здоровых диссидентов? А этот… в рясе… сидит он – головой мотает… Что мотаешь? Вот такие как ты индульгенции продавали… Небось, этот слуга народа уже посулил тебе оттяпать кусочек земли от городского парка?... Эх! Самих бы вас упечь куда-нибудь…

- Характерно, что шизофренией страдают обычно люди, которые выходят из социального потока, - улыбалась во весь экран абсолютно здоровая и счастливая во всех отношениях докторша. - Закончив школу или институт, выйдя из всех коллективных игр, люди задают себе первичный вопрос о собственном воображении вследствие безделья или одиночества. Всё начинается с нездорового интереса - откуда берутся мысли? Или – в чём смысл моего существования? Если бы болезнь не была настолько тяжёлой, её можно было бы назвать шуткой природы.

 

Илона достала из подмышки градусник - 36 и 6! Она гневно переключила программу, чтобы не вступать в бессмысленную перепалку с телевизором. Но здесь-то её и поджидал ещё один сюрприз – голова немолодого цыгана тряхнула смоляными с проседью кудрями и запела:

«Капли испарений падают, как слёзы… И туманят синий вычурный хрусталь… Тени двух мгновений – две увядших розы… А на них немая, мёртвая печаль…»

 

***