Происшествие в церковной лавке

 

После разговора с целительницей Илона направилась на окраину города – к стенам женского монастыря. Нет, она не решила постричься в монашки и оставить этот суетный мир. Она всего лишь хотела взрослыми глазами посмотреть на церковную жизнь. Ощутить этот дух. Однажды она уже побывала в храме. Это случилось по окончании школы, когда в государстве свершился переворот, а людям разрешили верить в Бога. Тогда тётушка Илоны сгребла в охапку всех своих племянниц и отвела к батюшке на таинство крещения.

Обладатель церковного сана почему-то сразу не понравился студентке первого курса журфака. Лицо его было искажено будто бы какой-то великой скорбью. Сутулый, грузный, а взгляд – недобрый. Люди вокруг пытались ходить осторожно и постоянно шикали на приведённых с собой непослушных чад. Прихожане с каким-то не то печальным, не то суровым видом подходили к иконам и целовали их прямо в стекло. От многочисленных поцелуев стёкла были покрыты слоем отпечатков человеческих губ.

Словно тени то тут, то там бесшумно появлялись люди в чёрном. Илона очень удивилась такой печальной обстановке. Она никак не могла заставить себя проникнуться хотя бы маломальским сочувствием к этой траурной атмосфере. Ей не хотелось делать скорбное лицо, потому что она не понимала – зачем? Всё это напомнило ей какой-то склеп с живыми мертвецами.

- Тётя, здесь кто-то умер? – спросила она.

Тётушка в ответ шикнула и наказала делать всё, что скажет батюшка. Над Илоной и над её сестрой произвели какой-то ритуал, велели поцеловать замусоленный, как и стёкла икон, крест, окропили водой из чана и выдали свидетельство о таинстве крещения.

- Наложи на себя крест, - назидательно шептала тётушка.

- Но я не могу, - заупрямилась студентка первого курса журфака. – Что за предрассудки? И вообще… Зачем все пытаются изобразить скорбные лица?

- Илона, тихо… Боженька накажет…

- За что?

- За то, что смеёшься…

- Но я не могу корчить из себя чёрти кого, если мне совсем не печально.

- Вот видишь – Боженька на кресте умер за всех за нас…

- Если он умер, кто же будет меня наказывать? – допытывалась студентка у своей набожной тётушки.

- Черти наказывать будут! – зло ответила Илоне одна из женщин, которая поблизости очищала подсвечник от накапавшего воска.

Она произвела на студентку ещё более неприятное впечатление, чем обладатель церковного сана. Волосы женщины были спрятаны под серым платком, повязанным на деревенский манер. Под ним же скрывался лоб и широкие скулы. Зато на обозрение был выставлен конопатый курносый нос, синюшные покусанные губы и тусклые рыбьи глаза.

Её тёмно-синий рабочий халат сразу напомнил Илоне школьную техничку, которая люто ненавидела всех без исключения учащихся и даже учителей. Зато благоговела перед директором и при любом удобном случае, стараясь услужить, несла в его кабинет горячие школьные сплетни.

 

Обладая отзывчивым воображением, студентка первого курса журфака тут же представила себе картинку, как эта конопатая работница храма, пользуясь особым положением и близостью к Богу, улучив момент, спешила пожаловаться на самых неприятных ей прихожан батюшке. И вечером засыпала с чувством исполненного долга, будучи уверенной, что уж он-то быстренько донесёт информацию до кого следует. А ночью ей наверняка снились сладкие сны о том, как грозный, но всеблагой Господь отдаёт распоряжение командующему надо всеми чертями дьяволу, чтобы те незамедлительно разыскали и наказали недостойных, с её точки зрения, рабов. И карательные отряды чертей в тот же миг неслись с сиренами, дабы исполнить волю Бога.

 

***

 

В воспоминаниях о своём первом и единственном походе в церковь, Илона чуть было не проехала нужную остановку. Однако вовремя спохватилась, и вскоре оказалась у торговой палатки, где намеревалась купить минералки. Чуть поодаль она заметила щупленькую нищенку, возраст которой нельзя было определить на первый взгляд. Впрочем, и пол угадывался с трудом. А покупатели, выстроившись в ряд, разглядывали разложенные за стеклом продукты. Илона встала в хвост очереди.

- Буженинки, вон тот кусочек, покажите. Пальчики, говорите, оближешь? Ага, а колбаска сырокопчёная - свежая у вас? – допытывалась у продавщицы дородная брюнетка. – Ну, сырку ещё завесьте. Пойдёт, пойдёт.

Она отгружала купленный товар в огромную сумку, которую безропотно держал грустный, инфантильного вида амбал.

- Шура, а масло нам нужно? – обратившись к амбалу, задерживала очередь толстуха.

Нищенка робко переминалась с ноги на ногу и наконец-то осмелилась подойти к покупательнице поближе.

- Тётенька, подайте на хлеб, пожалуйста, - попросила она, глядя исподлобья взглядом побитой собачки.

- Чего? – громогласным голосом возмущённо переспросила брюнетка, и один за другим все три её подбородка налились нездоровым румянцем.

- Хотя бы рубль…

Покупатели, оторвав взгляды от прилавка, с любопытством принялись наблюдать за происходящим.

- Выпить, что ли, не на что? - ощутив на себе всеобщее внимание, приободрилась толстуха.

И нарочито громко продолжила гневную тираду, вкладывая брезгливость буквально в каждый произносимый звук:

- Не надоело пить-то? Попрошайка! Ру-у-у-бль… бл-и-а…

- Муж пьёт, брат пьёт. Надоело. А мне поесть нечего, - пролепетала нищенка, всё ещё питая надежду на благополучный исход беседы.

- Надоело? Кодируйся! – вынесла приговор толстуха и захохотала, довольная своим ответом.

- Ну, я прошу вас… умоляю…

- Работать нужно, тогда и есть будешь!

- Мне негде работать…умоляю…

- Пшла вон!

Толстуха небрежно ссыпала сдачу в распухший от купюр кошелёк и демонстративно защёлкнула его перед самым носом нищенки.

- Шура, ну, чего ты рот разинул? – одёрнула она амбала, и парочка толстяков дружно покатилась прочь от киоска.

«Ужас!» - подумала Илона и протянула попрошайке червонец.

- Не суди, и несудим будешь, - тут же откликнулось внутреннее «радио» голосом целительницы.

- Хорошо, постараюсь, - послушно согласилась Илона.

 

Когда она благополучно добралась до монастыря, в голову вдруг пришла мысль о том, что у неё нет с собой платка. А без платка, как известно, женщинам входить в храм запрещено.

- Как же я раньше не подумала, - огорчилась девушка и тут же вспомнила, что она ко всему прочему ещё и в брюках. - Что за ерунда – дресс-код какой-то! В конце концов, я же не на вечеринку иду! – мысленно запротестовала Илона. – А если мне приспичило именно сейчас зайти к Богу, неужели он будет смотреть на мою одежду? Или ему важнее, чтобы я в него поверила и хоть что-нибудь про него узнала?

- Дэвушка, где вхадит нада? – вдруг нарушил тишину женский голос с сильным южным акцентом.

- Я сама здесь впервые, - ответила Илона, озираясь на чужестранку.

Но проходившая мимо бабулька указала им, где вход. А затем, размашисто перекрестившись и сделав скорбное лицо, исчезла за дверью.

- Да… По-моему, здесь ничего не изменилось… - подумала Илона. – Придётся примерить маску скорби…

Чужестранка вслед за бабушкой подошла к входной двери и несколько раз прикоснулась ладонями к своему лицу. Илона же, убедившись, что никто за ней не наблюдает, зашла в храм без всяких церемоний.

Служба уже началась. Немногочисленные прихожане сидели в сторонке на лавочках. Монашки исполняли основное обрядовое действо. Илона купила свечку и поставила её в первый попавшийся на глаза подсвечник. Однако из-за спины тут же появилась монашка и дунула на свечи, погасив их все до единой.

- Сейчас нельзя, чтобы горели, - прокомментировала она, - скоро батюшка пойдет. Здесь не стойте! Вот сюда отойдите и лицом вот так повернитесь.

Илона молча повиновалась. Хотя ей совершенно не хотелось отходить от иконы и ждать, пока пойдет батюшка. Поискав взглядом чужестранку, Илона увидела, что та опять поднесла ладони к лицу. К ней немедленно подлетела молоденькая монахиня и укоризненно покачала головой:

- Не так нужно. Вот, смотрите, - она взяла её ладонь и сложила вместе большой, указательный и средний пальцы. - А мизинец и безымянный – вот так прижмите. Потом осеняйте себя крестом: сверху, вниз… да не так низко… Справа налево…да по плечу же, а не здесь.

- Тшшш, тихо! - зашикали на них другие сёстры, стоявшие неподалеку.

Чужестранка удивлённо посмотрела на странную фигуру из своих пальцев, которую ей сложила монашка. Взгляд её был полон непонимания, как будто она не узнавала собственную руку. Несколько раз перекрестившись, как её только что научили, она разжала пальцы и опять поднесла к лицу ладони.

- Это православный храм, - достаточно громко и отчетливо произнесла вдруг ещё одна сестра во Христе. - Понаехали тут… А вы, - уже шёпотом обратилась она к Илоне, - покройте голову.

Илона повернулась и хотела что-то сказать в своё оправдание.

- Тшшшш, - опять зашипели сёстры.

Обиженная чужестранка пошагала к выходу. Илона вышла вслед за ней.

- Ви тоже уходите? – удивилась женщина и огорчённо вздохнула. - Мне они не дадут о Боге думать – это так-не так, так нада-ненада…Где Бог – в пальцах, что ли?

- Это ритуал. В чужой монастырь со своим уставом не ходят, - поджала губы Илона.

- Ты сама смеёшься! Веришь, что говоришь? Чужой – для кого чужой? Аллах один, Бог один, Иисус один. А монастырь - разный?

- Так зачем же ваши убивают «неверных»?

- Э-э! Слишишь, это правительства, начальники так делают – война разжигают. А ми хатим мира, детей растить хатим… Ты Коран мало знаешь.

«Зато вы много знаете, - молча обиделась Илона. – Я и Библию не читала… какой уж там Коран».

- Ты не обижайся. Я тебе правильно говорю. Купи Коран, читай. Библия читай и Коран читай. Иса – Иисус, Мариам – Мария, Аллах – Бог. Это люди разный – Аллах один.

 

Илона вспомнила о том, что целительница тоже посоветовала ей почитать какие-то книги.

«Надеюсь, ничего страшного не произойдёт, если я постою в их предбаннике без головного убора, - подумала она. – Куплю книги и уйду».

Продавщица церковных товаров подняла голову и внимательно посмотрела на Илону.

- Скажите, у вас есть авторы Саровский и Радонежский?

- Житие? – переспросила та.

- Какие-нибудь любые произведения…

- Житие святого Сергия Радонежского – на полке, - ответила продавщица и с укоризной осмотрела журналистку. – Вы что ж – не знаете, кто это?

Илона подошла к полке с книгами и подумала, обращаясь к целительнице:

- Провалиться мне на этом месте! Что же вы не сказали, что это святые?

- Спокойно, - ответило внутреннее «радио».

- Да как можно быть спокойной, если эта тётка сейчас меня испепелит глазами! Мало того, что я в брюках, так ещё и без платочка… А с вашими святыми вы вообще меня подставили!

- Они не мои. Спокойно!

- И что? Как мне разобраться в этом ворохе литературы? Никакой культуры обслуживания! Вместо того чтобы помочь начинающему верующему и подобрать необходимые самоучебники, эта птичка в платочке мило щебечет со своей коллегой…

- Выбери сама.

- Конечно, я понимаю… Для них я чужак… Смотрят на меня, будто я с луны свалилась… Но учиться же никогда не поздно – зачем всем своим видом показывать превосходство надо мной? Да я вмиг наверстаю. И тогда ещё посмотрим, кто больше в Бога верит…

 

Пока Илона беседовала в своих мыслях с Допекаевой Л.В., на входе появилась та самая толстуха, что пожалела для нищенки рубля. Громогласная брюнетка подкатилась к продавщице церковного скарба и о чём-то её спросила. А затем события стали развиваться самым непредсказуемым образом.

- Ах, нет у вас жалобной книги? – зычно возмутилась брюнетка. – Да что же это за безобразие такое? Вы подумайте! Ни жалобной книги, ни уголка потребителя! Что за шарашкина контора?

Сотрудницы храма всполошились и стали успокаивать женщину, выспрашивая, в чём причина её негодования.

- Я у вас заказала отпевание моего братца двоюродного, - гневно объясняла им брюнетка срывающимся от напряжения голосом. – Заплатила по прейскуранту! А мне – ни чека, ни договора! Поверила вам на слово. И что же это получается? Платила за моего братца, а отпевали-то всех оптом!

- Кого? Кого отпевали? – шушукались монашки.

- Я вам за розницу платила, а не за опт! Да что же это делается? Никому верить нельзя! Кругом обман! Некачественная услуга! Ну-ка позовите мне главного вашего! Кто у вас главный?

- Батюшка! Батюшка! – воззвали на помощь монашки, и кто-то побежал за батюшкой.

- Оптом покойников отпевают! Да что же это творится! Никакого уважения к клиентам!

«Действительно! В этом я с вами согласна!» - подумала Илона, замерев у книжной полки и с интересом наблюдая за происходящим.

- Вы к нам впервые обратились? – поинтересовалась у брюнетки продавщица.

- Да. И надеюсь, что в последний раз! – отрезала толстуха и нервно поправила шарф, натянув его поверх своих подбородков.

- В чём ваши претензии? – спокойным голосом спросил подоспевший к месту событий батюшка.

По комплекции они друг друга стоили. Брюнетка, взвизгивая, стала заново рассказывать о несправедливом опте при отпевании своего братца и грозилась подать на священников в суд.

- Это возмутительно! Я вам устрою рекламу! Что за организация? Обещают посредничество с Богом, а сами обманывают на каждом шагу!

А батюшка, сложив руки на своём круглом животике и опустив глаза в пол, невозмутимо выслушивал её и кивал головой. Дождавшись, когда ему всё-таки позволят ответить, он рассудил трезво:

- Услуга была оказана душе вашего покойного родственника. А претензий от неё к нам не последовало. Посему поводов для судебных разбирательств нет.

 

***

Апостолы для атеистов

 

«… И судебный процесс был очень долгим.

Вы слышали, наверное, о деле Степанова.

Ну так я отрицал свою вину. Не убивал я его.

Хотя на месте преступления был.

Оказался рядом с убийцами.

Отец Лука, а дело вышло так.

Я тогда свято верил партии – таким идейным был.

А этот Степанов – демократ поганый… он народ возмущал…

Рассказывал всем о каких-то правах…

О свободе…

Подбивал людей на смуту…

Короче, был для нашей ячейки как кость в горле.

И мы этим раскольникам по-хорошему объясняли, чтобы шли они со своей демократией подобру-поздорову…

куда-нибудь подальше.

Кого просто припугнём,

кого – отправим подлечиться, куда следует…

А Степанов – самый корень зла.

И понял я, что сперва от него избавиться нужно…

А потом и остальные – без лидера сами собой рассосутся…

Собрал я бригаду.

Они вечером подловили его во дворе и побили.

А я в это время в машине сидел.

Куртки их караулил…

Вина моя не доказана была.

Да и вообще бы никакого суда не было.

Если бы один придурок не стал этого Степанова камнем добивать.

Не хотели мы.

Вот такая история, отец Лука.

Всё, как на духу вам рассказал…»

 

Михаил Фёдорович Турунда тяжело вздохнул и перевёл взгляд от компьютера.

«Все мы грешные, - подумал он. – Но сын Божий за всех за нас пострадал. Дал нам шанс попасть в рай и обрести жизнь вечную… Покаялся человек – полвины с себя снял».

Он глотнул из кружки компота, заранее налитого заботливой рукой матушки, и продолжил чтение:

«… В последнее время я много читаю.

Размышляю.

И вот, что я подумал, отец Лука…

Взять Каина – сына Адама.

Тот ведь убил своего брата.

А Господь жизнь у него не отнял.

Наоборот, сказал, чтобы его никто пальцем не тронул.

Вот, наверное, от его имени и пошло это – раскаяние.

Потом убил человека Моисей.

Того тоже Бог пощадил.

И дал ему прозрение.

Через свой грех, наверное, тот и записал в Ветхом завете, что убивать людей нельзя.

А ведь до него даже традиция такая была – закладывать в основание нового храма труп первенца строителя.

И вот же какова великая сила раскаяния после убийства.

Прозрение!

Не зря, видно, люди не прекратили Богу жертвы приносить – ведь, в них великая чудотворная сила заложена!

Только после этого изменилась традиция.

Раз нельзя убивать людей, стали животных на жертвенник укладывать.

А я-то раньше думал – откуда эта традиция?

А, видите, как выходит – жертва-то во благо оборачивается.

Или вот ещё апостол Павел.

Говорят, лютым зверем был до той поры, пока не убил первого христианского проповедника.

Я совсем недавно узнал, что Павел этот вовсе не был учеником при живом Христе.

А до поры до времени звали его Савлом.

И был он иудей.

И ненавидел христиан.

Но сам Бог ему глаза открыл.

А как поговорил он с ним, так и принял Павел веру новую.

И вон, сколько хороших слов о Боге написал.

Почти половину Нового завета!

Значит, даёт Господь прозревшим грешникам силу великую, чтобы его прославлять.

Делает их святыми.

Вот же правильно говорится: не погрешишь - не покаешься, не покаешься - не спасёшься.

Помолитесь обо мне, отец Лука, прошу нижайше.

Раб Божий Борис».

 

У Михаила Фёдоровича даже рука раззуделась - так захотелось поскорее ответить написавшему эти строки. Поправить его в заблуждениях. Рассказать, что апостол Павел не убивал христианского проповедника, а лишь явился свидетелем этих событий… и многое ещё… Но батюшку перебил телефонный звонок.

- Аллё, - буркнул он в телефонную трубу, но выражение лица его тут же переменилось на добродушие. – И вам здравствовать, отец Филимон!... Чего? Какой инцидент?... Да ну! – жиденькие брови Турунды поползли вверх, а кожа под ними стала наливаться багрянцем. – Да вы что?... Вот совсем распоясались бабы!... Надобно было её приструнить… В суд подаст?... А-а-а… Вот же куропатка!... Хорошо, хорошо… Спасибо, что предупредили… Приму меры… И вам здравствовать…

 

***

 

Вечер понедельника выдался урожайным на события. В маленьком провинциальном городе Л сразу с несколькими горожанами одновременно происходили чрезвычайно странные вещи. Отец Лука получил на свой электронный ящик ещё несколько новых писем с раскаяниями – и все они были исключительно от мужчин. Илона продолжила наблюдать странные световые явления в своей комнате и под чутким руководством внутреннего «радио», которое разговаривало с ней голосом Допекаевой Л.В., приступила к изучению Закона Божьего. София сидела в своей университетской лаборатории после вечерних лекций и попивала из пластиковой бутылки заговорённую целительницей воду, как вдруг совершенно внезапно её вызвал к себе декан и поздравил с повышением в должности.

 

Ещё несколько горожан почувствовали лёгкое головокружение и наблюдали яркое свечение в небе над крышами домов. Одному из них в этот же вечер откуда-то пришло в голову странное убеждение, будто в прошлой жизни он был иудеем по имени Савл. Несколько женщин услышали, о чём разговаривают комнатные растения. Многие дети ни с того ни с сего стали утверждать, что видят разноцветные шары, летающие в воздухе. Взрослые списали это на детские фантазии, однако один мальчик настолько обиделся, когда родители не поверили ему, что стал биться в истерике и требовать от мамы волшебных карандашей, которыми можно рисовать оживающие предметы.

 

Согласно милицейским сводкам, преступники в этот вечер вели себя инертно. Чрезвычайных происшествий не было, если не считать налёта на книжный магазин. Разбив витрину, злоумышленники прихватили с собой подарочные экземпляры Библии и скрылись в неизвестном направлении. А всем известный городской сумасшедший Вася, который жил на помойке около железнодорожного вокзала, весь вечер оглашал окрестность странными выкриками про страшный суд и косолапого зверя. Но к хулиганским выходкам полублаженного бомжа местные жители уже привыкли, поэтому никто не придал значения его пьяным пророчествам.

 

И лишь сотрудники сверхсекретного НИИ догадывались о возможной причине странных явлений, творившихся в городе. Милогубов и Владимир Леонардович весь вечер были заняты настройкой аппаратуры для выхода на связь с божественным сгустком. Райдуга рассказал коллеге об утренней встрече со специалистами и о своём визите к целительнице.

- И сейчас я понял… меня будто осенило! Наш сгусток является людям, час которых пробил…

- Пробил час? – переспросил Милогубов, испуганно взглянув на монитор. – Сгусток – это… того самого? С косой?

- Да нет… в смысле - у каждого свой час к покаянию…

- Постойте-ка… Мы получили сгусток, состав и частота вибраций которого идентична божественной материи. Мы внедрили сгусток в искусственно воссозданное биополе. Следовательно, мы действительно стали создателями живой души?

- В этом мире нет ничего случайного – вот, что сказала мне Людмила в начале беседы. И я ей готов поверить…

- Ну, допустим, не она этот закон открыла…

- Это не важно… Главное, что из этого следует – он за нами наблюдает…

- Кто? – выпучил глаза Милогубов, и от нехорошего предчувствия сердце его запрыгало в груди как лягушка. – Вы это серьёзно?

- У меня было такое ощущение. Я вам уже говорил…

- За нами наблюдает… Бог? – прошептал старший научный сотрудник, и руки его похолодели ещё сильнее.

- Ничего странного в этом нет. Он за всеми наблюдает, - поспешил успокоить Милогубова руководитель. - Как в реалити-шоу… Представьте, все мы у него как на ладони – под стеклом… Только с нашей стороны оно заплёвано и замусолено… А кое-где и вовсе – картинка висит, которую человек сам себе нарисовал. Грозный дядька с нимбом на голове и черти со сковородой.

- Владимир Леонардович… к ночи не поминайте…

- Да глупости всё это. Протрите стекло с вашей стороны, и увидите сплошной свет! А тени - это мы сами себе создаём. Своими страхами и незнанием…

«Какой-то он странный этот Райдуга… словно подменили человека», - подумал Милогубов.

- Возможно, это покажется вам странным… - в это же самое время произнёс Владимир Леонардович.

Старший научный сотрудник подозрительно посмотрел на своего начальника, но смолчал.

-… но я согласен с мнением целительницы, что Земля – это инкубатор богов, - продолжил тот. – Смотрите, если бы мы взяли с вами сейчас этот сгусток и внедрили в зиготу, готовую к делению… Что вышло бы?

- Теоретически – плод.

- Плод из физической материи, который бы развивался под воздействием божественных импульсов. Так?

- Гипотетически – так.

- Потом бы мы ещё один сгусток получили… Идентичный первому… Ведь божественная материя однородна – так?

- Теоретически – так.

- Да что с вами? Выйдете из ступора… Делать мы этого, конечно же, не будем. А-то уж точно нас с вами Боженька накажет за то, что влезли в его вотчину, - рассмеялся Райдуга.

- Да мы же не знали!

- Незнание закона не освобождает от ответственности, - загадочно произнёс Владимир Леонардович.

- Нам государство атеизм навязало… Мы же не виноваты… - будто бы перед самим Всевышним начал оправдываться Милогубов.

- Вот и будете теперь апостолом атеистов! – рассмеялся Райдуга.

- Апостолы с Христом ходили…

- Но не все же! Возьмите святого Павла… Видно, пробил час, и поговорил с ним божественный сгусток. И уверовал Павел... А вот скажите мне, что есть покаяние?

- С греческого - перемена ума.

- А по-русски – переоценка?

«Переоценка – это прямо как в магазине», - пронеслось в голове у Милогубова.

- Но не как в магазине, конечно, - продолжил Райдуга.

«Чёрт возьми, вправду какой-то он странный! - запаниковал старший научный сотрудник. – Он словно мои мысли читает».

- Только вы за моё умственное здоровье не беспокойтесь, - опять с усмешкой произнёс Владимир Леонардович. – Ну, так вот… Именно с этой самой переоценки начинается у человека как бы новая жизнь. Понимаете?

«Он явно читает мои мысли. Но каким образом?» – нервничал, не слушая начальника, Милогубов, и тут его словно осенило – устройство для чтения мыслей! Райдуга наверняка специально завёл весь этот разговор, чтобы испытать прибор для чтения мыслей и заодно, в ходе беседы, подслушать, что о нём думают!

От этой догадки Милогубов всполошился ещё сильнее.

- Кстати, если время движется по окружности, то бесконечность совмещена с нулевой координатой, - продолжал увлечённый своей идеей Райдуга. - Помните наш рисунок?

«Помню я рисунок, помню» - ответил про себя Милогубов, будучи уверенным, что начальник услышит его мысли, и смекнул: «Нужно быть осторожным, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего».

Но, как на грех, память тут же начала припоминать моменты, когда он мог подумать о начальнике что-нибудь плохое.

- Бог – это огромный сгусток божественной материи, который содержит в себе максимальное количество таких же точно сгустков, но в миниатюре, - торжествовал Владимир Леонардович.

Но Милогубов уже не мог сосредоточиться на теме разговора, потому что был поглощён своими переживаниями. Он отбивался от нападок воспоминаний, которые вот-вот могли предать его перед начальником.

«Это было всего один раз… тогда – с тупым ослом... Но я на самом деле ослом вас не считаю… Я никогда не думал, что вы осёл... Тьфу! Вот же наваждение! Владимир Леонардович, это не мои мысли!»

- Хотя, это предположение может быть неверным. Мы, ведь, мыслим человеческими категориями. И находимся в плену у стереотипов. Да?

- Владимир Леонардович, поверьте, я никогда не считал вас глупым человеком, - измученный собственной совестью, уже вслух стал оправдываться Милогубов.

- Что? – насторожился руководитель. – Вы не согласны с моими выводами? Ну, так давайте, выкладывайте свои соображения! Я же не могу прочесть ваши мысли! Тут дай Бог хотя бы с ним разобраться, – кивнул он в сторону монитора. – Нам до сих пор не удалось расшифровать его ментальные шумы…

У Милогубова как гора с плеч свалилась - его напрасные опасения развеялись сами собою, и учёный вновь обрёл возможность нормально размышлять.

 

***