Идеи Александра Афанасьевича Потебни, Льва Владимировича Щербы, Виноградова в развитии теории лексического значения.

А.А. Потебня в своей книге «Из записок по русской грамматике» в главе о «Представлении и значении» пишет следующее: Знак важен для нас не сам по себе, а потому, что, будучи доступнее означаемого, служит средством приблизить к себе это последнее, которое и есть настоящая цель нашей мысли. Означаемое есть всегда нечто отдаленное, трудно познаваемое сравнительно со знаком». В слове совершается акт познания. звук в слове не есть знак, он есть знак знака, так как в слове не два элемента (означаемое и означающее), а три: означающее, означаемое и внутренняя форма, т.е. мотивировка (пример про арбузик, мать его). т.о. А.А. Потебня дал важнейшее разграничение этим понятиям. Следующим шагом, предпринятым в той же работе, было разграничение «ближайшего» и «дальнейшего» значений. «Языкознание, не уклоняясь от своих целей, рассматривает значение слов только до известного предела. В противном случае языкознание заключало бы в себе, кроме своего неоспоримого содержания, о котором не судит никакая другая наука, еще содержание всех прочих наук. Дело в том, что под значением слова вообще разумеются две различные вещи, из коих одну, подлежащую ведению языкознания, назовем ближайшим, другую, составляющую предмет других наук, - дальнейшим значением слова. Только одно ближайшее значение составляет действительное содержание мысли во время произнесения слова.

Л.В. Щерба в своем "Опыте общей теории лексикографии", говоря о повсеместном отсутствии хороших исторических словарей, заметил: "Историческим в полном смысле этого термина был бы такой словарь, который давал бы историю всех слов на протяжении определенного отрезка времени, начиная с той или иной определенной даты или эпохи, причем указывалось бы не только возникновение новых слов и новых значений, но и их отмирание, а также их видоизменение... Вопрос осложняется еще тем, что слова каждого языка образуют систему... и изменения их значений вполне понятны только внутри такой системы; следовательно, исторический словарь должен отражать последовательные изменения системы в целом. Как это сделать, однако - неизвестно, так как самый вопрос как будто еще не ставился во весь рост". Говоря о трудностях при составлении словарей языка писателей, Щерба говорит о необходимости различия между активным и пассивным запасом языка. Но не менее важно, что в литературе предшествующих эпох встречаются слова со значениями вовсе не свойственными современному литературному языку, а иногда и вовсе противоречащими современным. Например:

	Счастлив, кто близь тебя, любовник упоенный, Без томной робости твой ловит светлый взор, Движенья милые, игривый разговор И след улыбки незабвенной. (Черновые наброски, 1820).
Совершенно очевидно, что неискушенный читатель в наше время может воспринять их совершенно превратно в целом. Обращаясь к частностям, видим, что слово любовник в наше время потеряло свой общий смысл, какой имело раньше и французское слово amant и который сейчас и по-французски и по-русски трудно выразить просто и точно ('человек, любящий определенную женщину'). Далее видим, что сейчас упоенный неупотребительно в абсолютивном смысле: можно сказать только упоенный успехами и что-нибудь в этом роде. Наконец, вопрос о том, что бы мы сейчас сказали в данном контексте вместо игривый разговор, требует особого исследования. Может быть, оживленный, может быть, просто веселый. Или: Слово гражданин всегда имело ореол чего-то возвышенного, однако сейчас мы скажем: гражданин Иванов, извольте выйти вон, и отнюдь не товарищ Иванов: слово гражданин в смысле титула приобрело что-то официальное. Еще одна мысль, проходящая через эту работу заключается в следующем: Неправильно думать, что слова имеют по нескольку значений: это, в сущности говоря, формальная и даже просто типографская точка зрения. На самом деле мы имеем всегда столько слов, сколько данное фонетическое слово имеет значений (так и печаталось, между прочим, в старых словарях: заглавное слово повторялось столько раз, сколько у него было значений). Это вытекает логически из признания единства формы и содержания, и мы должны были бы говорить не о словах просто, а о словах-понятиях. В нашем повседневном употреблении мы скатываемся на формальную точку зрения, придавая слову слово значение «фонетического слова». Таким образом, точнее всего было бы говорить, что обычный словарь является списком «фонетических слов» с их значениями, а идеологический словарь является списком слов-понятий с их синонимами.

Виноградов: Одним из путей подхода к решению сложных вопросов, связанных с изучением слова и его значения, с исследованием законов изменений значений слов, является выяснение разных типов или видов лексических значений слова и способов или форм их связи в смысловой структуре слова. Значение слова определяется не только соответствием его тому понятию, которое выражается с помощью этого слова (например: движение, развитие, язык, общество, закон и т.д.); оно зависит от свойств той части речи, той грамматической категории, к которой принадлежит слово, от общественно осознанных и отстоявшихся контекстов его употребления, от конкретных лексических связей его с другими словами, обусловленных присущими данному языку законами сочетания словесных значений, от семантического соотношения слова с синонимами и вообще с близкими по значениям и оттенкам словами, от экспрессивной и стилистической окраски слова.

Наблюдения над способами объединения разных значений в слове, а также над закономерностями словоупотребления приводят к выводу, что не все значения слов однородны или однотипны, что есть качественные различия в структуре разных видов лексических значений. Общеизвестно, что слово относится к действительности, отражает ее и выражает свои значения не изолированно, не в отрыве от лексико-семантической системы данного конкретного языка, а в неразрывной связи с ней, как ее составной элемент.

Далее – про типы лексических значений, см билет о типах лексических значений.