Способность противостоять опасностям

Любопытно проследить перемены (по данным двух на­ших опросов) в отношении респондентов к политической составляющей жизни. Наиболее характерным в этой связи является восприятие респондентами различных политиче­ских партий и движений. Здесь стоит отметить усиление без­различного отношения. В отношении к партиям и движени­ям, отстаивающим идеалы социализма, число безразличных респондентов увеличилось с 46,0% (1996) до 49,8% (1999); к партиям и движениям, выступающим за продолжение ры­ночных реформ, - с 31,6% (1996) до 43,7% (1999); к парти­ям, отстаивающим русскую самобытность, — с 42,5% (1996) до 46,1% (1999). Одновременно за прошедшие три года улуч­шилось отношение россиян к партиям, отстаивающим идеи социализма: в 1996 году за них выступало 27,7% респонден­тов, а в 1999-м — 31,8%. Неудивительно, что значительно упал интерес россиян к партиям, отстаивающим курс на про­должение рыночных реформ: в 1996 году они привлекали 51,7% респондентов, а в 1999-м — 31,4%. Увеличилось ко­личество людей, не имеющих политических предпочтений и вообще политикой не интересующихся: в 1996 году таких было 23,9%, в 1999-м - 25,3%.

Изменились и представления о предпочитаемом пути экономического развития России.

На основе изложенного можно сделать вывод по неко­торым фундаментальным вопросам, которые до сих пор являются предметом дискуссии философов, социологов, ис­ториков. Ибо здесь, как нам представляется, лежит ключ к пониманию специфики русского национального характера в современных условиях. Нет, мы, разумеется, не претенду­ем на то, чтобы дать исчерпывающий ответ в целом, но ин­тересно было бы посмотреть, основываясь на эмпирическом материале, на вопрос о способности российского населения к самоорганизации с позиции традиционных споров о том, следует ли нам усилить борьбу с элементами коллективизма, якобы доставшегося нам от «проклятого» прошлого, и вос­питывать население в духе индивидуализма, который так

распространен в США. С нашей точки зрения, разумно под­ходит к этому вопросу Н. Ф. Наумова: «Действительно, в США первичный элемент — отдельный человек. А что такое первичный элемент в нашей постсоциалистической стране? Это туманно. Есть, например, некоторые статьи, в которых как о бесспорно положительном менталитете говорится об индивидуализме и т. д. Но надо же просчитать, какие "за" и "против" имеет индивидуалистическое построение общест­ва. Просчитать и посмотреть. И хотя бы изложить. Тем бо­лее в мировых разработках такого обобщающего характера, когда речь идет действительно о вариантах развития циви­лизации в целом, индивидуализм вовсе не обязательно оце­нивается с плюсом, а коллективизм с минусом или наоборот. Просто это один вариант вот с такими нитями, а это — дру­гой» ².

Мы же попробуем взглянуть на эту проблему, опираясь на полученные нами в ходе реализации проекта «Катастро­фическое сознание в России в конце XX века» эмпирические данные.

Об общем фоне, характеризующем настроение россий­ских респондентов, можно судить по ответам на вопрос «Если

² Российская социология 60-х годов в воспоминаниях и доку­
ментах. СПб., 1999. С. 311.

Страх и тревога в современной России 83

говорить в целом, в какой мере вы удовлетворены в настоя­щий момент своей жизнью?». Полностью удовлетворены своей жизнью сегодня в России — 3,8%. Скорее не удовлет­ворены и полностью не удовлетворены — 53,4%. При этом 67,8% респондентов, пожалуй, не уверены и совершенно не уверены в своем будущем. Интересными выглядят в этой связи ответы на вопрос: «Когда Вы ответили, что "уверены" или же, напротив, "не уверены" в будущем, то о ком Вы по­думали в этот момент?». 80,4% респондентов подумали о себе и своих близких и лишь 9,8% подумали о России и ее гражданах.

О социальной активности респондентов можно судить по вопросу: «Если это бедствие (одно, наиболее страшное) все-таки произойдет, то как, по Вашему предположению, Вы стали бы себя вести?». Процент тех, кто намерен предприни­мать какие-либо меры, чтобы предотвратить или ослабить опасность, с 1996-го по 1999 год снизился с 41,3 до 34,6%, и соответственно увеличился процент тех, кто считает, что от их действий ничего не зависит. За эти же годы, с 1996-го по 1999-й, процент тех, кто предпринимает все возможные дей­ствия, чтобы защитить лично себя от последствий преступ­ности, снизился с 40,2 до 36,7%, а загрязнения окружающей среды — с 42,9 до 38,8%. Несколько снизился процент тех, кто намерен объединяться с другими, чтобы противостоять опасности: в вопросах преступности — с 7,5 до 6,1%, в вопро­сах экологии - с 8,3 до 8,1%. Особенно острой в современ­ной России является проблема безработицы: 59,2% респон­дентов обеспокоены возможностью остаться без работы; 87,0% респондентов на вопрос, хватает ли им дохода от ос­новной работы, отвечают «Скорее нет» и «Определенно нет». Лишь 2,5% российских респондентов могут утверждать, что им достаточно дохода от основной работы. В таких условиях 73,5% респондентов пользуются продуктами со своих участ­ков (хозяйств). (В 1996 году таких было 66,9%.) 24,0% при­рабатывают в другом месте, и всего 3,8% вкладывают свои сбережения в акции. При этом 58,6% опрошенных считает, что у них нет возможности получать помощь от родственни­ков.

84_______ В. Н. шубкин, В. А. иванова ________

Проследим тенденцию более конкретно на примерах от­
ношения к угрозам криминальным, экологическим и связан­
ным с потерей работы.

Почти 50% респондентов подыскивают средства защиты внутри малой группы (обсуждают с близкими), а 30% счи­тает, что даже семья и близкое окружение не сможет предо­ставить им средства защиты, адекватные угрожающим им опасностям, то есть чувствуют себя абсолютно незащищен­ными перед угрозой катастрофы.

Далее проследим тенденцию более конкретно, на приме­рах реальных повседневных угроз, которые, как выяснилось, и являются источником страха: роста преступности (крими-нализации общества) и возможности потерять работу (без­работицы) и загрязнения окружающей среды (см. табл. 10).

В среднем 80% предпринимают активные действия для того, чтобы защитить себя, семью и своих близких от нападе­ний, разбоя, грабежей и возможности подвергнуться нега­тивному экологическому влиянию на бытовом уровне.

При этом 5—12% респондентов предположительно объ­единяются с другими в целях предотвращения этих угроз для всего общества и народа. 60—70% были абсолютно уверены, что этого они делать не будут; соответственно лишь в сред-

нем 20% остаются «в раздумье», будут ли они что-то пред­принимать, объединяться с другими, чтобы снизить эту угро­зу для народа, страны, или нет.

Что намерены предпринимать респонденты для решения проблемы безработицы в условиях, когда 50—52% конста­тируют, что им совершенно не достаточно дохода от основ­ной работы, а 33—36% утверждают, что им «скорее недоста­точно» доходов от основной работы. То есть 80—85% в той или иной степени решает для себя проблему безработицы и на вопрос: «Обеспокоены ли Вы лично возможностью ока­заться без работы?» 58% отвечает «да» и 7—9% — «Трудно сказать».

Среди тех, кто обеспокоен возможностью потерять рабо­ту, 85—87% точно знает, что будет делать для решения этой проблемы, и уже предпринимает активные действия; 85% не предполагает жить на пособие или поддержку семьи; 25% не собирается искать работу по профессии и 25% не собирается осваивать другую специальность; 50—54% не стремится объ­единяться с другими для коллективного решения этой про­блемы.

Какие действия предпринимают для поддержания своего благосостояния респонденты, которые не ищут работу по специальности, не осваивают другие профессии и не рассчи­тывают на ресурсы семьи? (см. табл. 12).

В среднем 25% пытается подрабатывать в другом месте и 50% предполагает к этому прибегнуть. Однако 30% не мо-

жет по тем или иным причинам воспользоваться этой воз­можностью. И около 70% в настоящий момент пользуется продуктами своего участка.

Простой и надежной структурой, обеспечивающей сред­ства защиты для противостояния наиболее катастрофичным по своим последствиям социально-экономическим опаснос­тям (обнищанию, безработице, криминализации, катастро­фическому неурожаю, беззаконию и пр.), становятся малые группы. Декларируется опора только на себя, на семью и на свое ближайшее окружение; усиливается ориентация на ин­дивидуальную (не групповую, не слоевую) вертикальную мобильность и социальное выживание по принципу «Каж­дый за себя, один Бог за всех».

«Расчет на себя» в условиях ограниченного доступа боль­шинства населения к основным жизненным ресурсам - день-

88_______ В. Н. шубкин, В. А. иванова ________

гам, власти, законотворчеству — подразумевает прежде все­го проявление разного рода самодеятельных инициатив по линии трудоустройства и заработков, таких как поиски но­вых рабочих мест, приобретение новых профессий, нахож­дение новых средств существования. Политика государства в области труда и занятости привела к тому, что 25—30 мил­лионов жителей страны вовлечены в неформальную (вторич­ную, дополнительную, теневую) занятость. Если учитывать работающих студентов, пенсионеров, зарегистрированных безработных, вышедших из мест заключения, то цифра уве­личивается в 1,5—2 раза³.

Подсобное хозяйство — самый распространенный, наи­более часто употребляемый способ защиты от экономиче­ских опасностей. В зависимости от региона различается его функция. Большинство городских жителей используют его для обеспечения себя продуктами питания. Жители малых городов или сел чаще выращивают продукты на продажу.

Безусловно, присутствуют и другие стратегии обеспече­ния защищенности: эскапизм, эмиграция, регрессия (воз­врат к ранее сформировавшимся стереотипам), снижение стандартов, но они не отслеживаются напрямую вопросами данного эмпирического исследования.

Одной из характерных черт, как отмечают исследователи⁴, становится стремление уйти от контроля со стороны госу­дарства и контактов с государственными структурами в по­иске средств защиты. Формальные институты не справляются со своими непосредственными функиями, поэтому главную роль в формировании эффективных стратегий выживания играют неформальные механизмы поддержки и взаимопо­мощи, которые часто носят (или приобретают со временем) полузаконный характер.

Неформальные экономические отношения подразуме­вают присвоение государственного имущества и его последу-

³ Рывкина Р. В. Постсоветское государство как генератор кон­фликтов // Социологические иследования. 1999. № 5.

⁴ Левада Ю. «Человек советский» десять лет спустя: 1989— 1999 (предварительные итоги сравнительного исследования) // Мониторинг общественного мнения. 1999, № 3 (41). С. 14—15.

Страх и тревога в современной. России 89

ющий обмен или перепродажу. Крайняя, но довольно рас­пространенная форма такого взаимодействия — воровство в крупных масштабах и торговля ворованными товарами.

Интересно, что отношение россиян к полулегальным спо­собам выживания и заработка двоякое. В общем, все эти действия, если они не носят откровенно криминального ха­рактера и осуществляются «простыми людьми» в скромном масштабе — «чтобы прокормить себя и семью», то есть на­целены именно на выживание в массовом понимании, нахо­дят понимание и сочувствие. Но реакция становится обрат­ной — осуждающей и обвиняющей, если речь идет о тех же действиях, но со стороны «мафии» или «начальства», кото­рым не надо выживать, но которые стремятся «разбогатеть и нажиться».

Еще одна задача, которая стоит перед россиянами в сло­жившихся условиях, — это оберегание добытых источников от государства, от его разного рода фискальных и иных служб. Это находит свое отражение в уходе от налогов, ис­пользовании оффшорных зон и в валютных накоплениях, в перекачке средств в другие страны и пр.

Около 70% россиян считает, что руководители государ­ства не обеспокоены актуальными для них проблемами и угрозами и свыше 80% россиян, по данным разных опро­сов⁵, вынуждены искать средства защиты от социально обусловленных опасностей самостоятельно.

Для поддержания наличного или сниженного статуса большинством населения вырабатываются специфические модели адаптивного поведения, имеющие ярко выраженную самосохранительную направленность.

Такой тип активности лишен элементов плодотворности, рациональности и стабильности для общества в целом, не двигает людей по пути развития, не способствует массовой социальной деятельности населения по преодолению сло­жившейся ситуации. Адекватные стратегии поведения на ло­кальном отрезке времени и социального пространства пре-

⁵ Социальная психология личности в вопросах и ответах. М.,

1999.

90_______ В. Н. шубки н, В. А И ванов л ______

вращаются в неадекватные, неконструктивные в контексте более широкого «событийного» и временного интервала.

Страх вызывает активную реакцию, побуждая людей дей­ствовать в направлении, которое кажется им необходимым для предупреждения грозящих бедствий. Но в условиях ма­лой эффективности социальных институтов страх подталки­вает людей к действиям экзистенциального плана: защите жизни, здоровья и благополучия самих индивидов или их родственников. Если угроза касается общества, но не лично данного конкретного человека или его семьи, люди остают­ся пассивными.

Наш опрос показал, что около ²/₃ респондентов в 1996 и 1999 году, испытывавших сильную тревогу и постоянный страх в отношении различных опасностей, не видели никакой причины или возможности делать что-нибудь, чтобы пред­отвратить эти опасности для общества. В то время как боль­ше ²/₃ объявили о своей готовности защищать свою семью от угрозы роста преступности, загрязнения окружающей среды, безработицы, ¹/₄ опрошенных только на словах предполага­ет защищать страну, общество в целом.

Вряд ли такой результат говорит о полной утрате чувства коллективизма или любви к ближнему. Скорее всего, основ­ная причина социальной пассивности — неверие в способ­ность рядового гражданина даже коллективными действия­ми повлиять на изменение общей ситуации в стране, то есть недоверие к органам государственной власти и к социальным институтам, потому что именно они, по общему мнению,

_______ Страх и тревога в современной России 91

призваны гарантировать защиту от преступности, обнищания и уничтожения среды обитания⁶.

В условиях, когда человек осознает угрозу своей защи­щенности и сталкивается с ситуацией реальной нужды (не­возможности удовлетворить элементарные потребности), на первый план выходят первичные ценности, обеспечивающие элементарное выживание. Ценности второй ступени, высту­пающие основой развития и совершенствования: свобода, закон, образование, культура, а тем более деятельное учас­тие в глобальном процессе развития цивилизации, уходят на второй план.

Как видно, в целом картина вырисовывается довольно мрачная. Но главное, удручает то, что происходит снижение способности населения к самоорганизации для противостоя­ния опасностям, каждый стремится решить насущные про­блемы в одиночку или объединившись с родственниками.

Один из парадоксов советской коммунистической идео­логии заключался в том, что, клянясь на каждом углу в вер­ности коллективу, люди на самом деле жили в состоянии настоящего животного страха. Трудно представить более атомизированное общество, чем общество советского типа. И материалистическая идеология в сочетании с атомизацией общества явились причиной разрушения духовности, веры, морали.

Если взять такие ключевые для данного разговора по­нятия, как индивидуализм, соборность и коллективизм, то невольно приходишь к выводу, что не индивидуализма не хватает, а соборности и самоорганизованности в противо­стоянии опасностям и власти. Как недавно заметил в «Изве­стиях» Максим Соколов: «"верхам" настолько наплевать на "низы", "верхи" настолько ничего не хотят (их интересует только удобное для извлечения экономической ренты пра­вительство), что "низы" "не хотят" с удвоенной энергией. Равнодушие власти превратило "дорогих россиян" в самый равнодушный к этой власти народ в мире... Взаимная апатия

⁶ Ядов В. А. Структура и побудительные импульсы социально-тревожного сознания // Социологический журнал. 1997. № 3.

92_______ В. Н. шубкин, В. А. иванова ________

становится способом существования нации, заменяющим национальную идею».

Возможно, одна из основных проблем современного рос­сийского общества — это его атомизация, апатия и равноду­шие людей, их нежелание объединяться, чтобы противосто­ять угрозам и произволу властей.

* * *

Прежде всего, анализ результатов исследования свиде­тельствует о том, что о страхе нельзя говорить в прошедшем времени. Страх, разумеется, модифицировался в зависимос­ти от обстоятельств места и времени. Это особенно важно иметь в виду в последние годы XX века, когда происходит своеобразная интерференция реальных опасностей и угроз и мистических ожиданий и ужаса.

Динамика страха и тревоги в России с 1996-го по 1999 год показывает, что за эти годы интенсивность страха (за ис­ключением таких его причин, как американизация жизни в стране, коррупция властных структур, обнищание, захват власти в стране экстремистами, сокращение рождаемости) несколько снизилась, что свидетельствует о весьма эластич­ном общественном мнении, на которое оказывает влияние как специфика социально-политической ситуации, так и усилившаяся обработка людей через средства массовой ин­формации. Большое влияние на структуру и интенсивность страха и тревоги оказывает историческая судьба, в частности проживание под гнетом тоталитаризма.

Материалы, полученные в ходе обследования, показыва­ют, что почти ²/₃ населения России находится в состоянии сильной тревоги и постоянного страха от угроз, которых они, в принципе, не должны были бы бояться в нормальном обществе. Цифры, характеризующие катастрофическое со­знание населения, — это реальные последствия демократи­зации, не по лозунгам, а по истинным переживаниям и впе­чатлениям людей. Тем более что речь идет не о каких-то геологических опасностях, таящихся в недрах планеты, а о соблюдении тех простых истин, к которым еще 2000 лет на­зад призывал Христос в Нагорной проповеди.

Страх и тревога в современной России 93

И характерно то, что высокая интенсивность страха в России сочетается с крайне низким уровнем способности на­селения к самоорганизации для противостояния вероятным опасностям (во всяком случае, ряду из них). В советское время под всеобщие заклинания о верности духу коллекти­визма происходила чудовищная атомизация общества, ока­залось, что «спасение утопающих — дело рук самих утопаю­щих».

Высокий уровень и интенсивность страха в России может стать причиной (а поводы при существующей сейчас поли­тической и социально-экономической напряженности легко найдутся) серьезной паники и общественных катаклизмов. При наличии запасов оружия массового поражения (прежде всего ядерного, химического и бактериологического) эти кризисы могут приобрести планетарный характер, поэтому высоким уровнем и интенсивностью страха на всем постсо­ветском пространстве должны быть озабочены и другие страны мирового сообщества.

 

В. А. Иванова

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ФОРМЫ СТРАХА:

«ЗАПАДНИКИ» И «ТРАДИЦИОНАЛИСТЫ»

Мы обещаем согласно своим
надеждам, а поступаем согласно
своим страхам.

Ларошфуко

Последнее время в СМИ довольно часто появляются ма­териалы, посвященные боязни катастроф, различным типам страха, ставится и обсуждается вопрос: как выжить и сохра­нить национальную идентичность? Данная тематика привле­кает не только социологов, но и политологов. Рассматривая «либеральный» и «государственнический» пути развития России, соответствующие идеологические платформы и пси­хологические стереотипы, они приходят к выводу о том, что за различиями между сторонниками либеральных реформ и сторонниками воссоздания сильной власти и государствен­ной дисциплины стоят различия в восприятии опасностей ¹: «У державников превалирует страх потерять свое государ­ство, потерять национальный суверенитет, страх превратить­ся в жителя колонии... Что касается новых западников, то они по большей части являются рабами страха перед рос­сийской государственностью. Им кажется, что воссоздание сильной власти приведет к возрождению тоталитаризма, по­литического насилия и ксенофобии».

¹ Российский проект: как выжить и сохранить национальную идентичность // Независимая газета. № 4. 11.04.2001. С. 4—5.

Политические формы страха 97

В связи с этим интерес представляют материалы социо­логических исследований: в какой мере они подтверждают указанную позицию политологов, испытывает ли население устойчивое влияние угроз, так или иначе преподносимых различными идеологами. Для ответа на этот вопрос мы вто­рично проанализировали данные проведенных в 1999 году массовых опросов и глубинных интервью с применением шкал субъективной оценки в рамках проекта «Катастрофи­ческое сознание в современной России» (1999)². Репрезен­тативная выборка охватывала всю территорию страны (ме-тарегионов: Москвы и Санкт-Петербурга, Севера и Северо-Запада, Юга и Юго-Запада, Поволжья и Урала, Сибири и Дальнего Востока), ее объем составил 1007 респондентов.

В рамках проекта исследовалось отношение российских респондентов к 43 различным видам опасностей. Какую бы форму представления данных мы ни избрали, полученное частотное распределение содержит «слишком много» дета­лей, не отвечая при этом на весьма важные для содержатель­ного анализа вопросы о самых типичных значениях признака и диапазоне разброса отдельных наблюдений.

Индикатором, позволившим условно разделить опрошен­ных респондентов на две группы — «западников» и «тради­ционалистов», выступили следующие вопросы анкеты:

1. Какие политические партии, движения, образ мыслей вам наиболее близки в настоящее время и какие вы реши­тельно отвергаете?

2. Какой путь экономических преобразований представ­ляется вам предпочтительным?

К категории «западников» были отнесены россияне, счи­тающие, что нельзя отбрасывать пройденный путь становле­ния рынка и для страны предпочтительнее смешанная эконо­мика, сочетание государственной и частной собственности, при дальнейшем укреплении частной собственности, и при­держивающиеся либеральных политических взглядов (курса

² Шубкин В. Я., Иванова В. А. Страхи на постсоветском про­странстве // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 1999. №3 (41).

98____________ В. А иванова _____________

на продолжение рыночных реформ, активное включение России в мировое сообщество, сотрудничество, иногда даже на невыгодных условиях с западными странами). Таких ока­залось 440 человек.

К группе «традиционалистов» (около 500 человек) были отнесены респонденты, убежденные в необходимости актив­ного вмешательства в отношения между участниками эконо­мического процесса, то есть выступающие в экономическом плане за смешанную экономику при укреплении государст­венной собственности и усилении элементов централизован­ного планирования. Важным моментом для них является во­прос о возрождении страны как великой мировой державы и сохранение самобытности России. Иными словами, установ­ки и ориентации этой группы воспроизводили пусть несколь­ко модифицированные, но все же традиционные для совет­ского человека схемы.

Первым шагом, предпринятым нами для уяснения того, что может скрываться за полученными данными, было укрупнение, объединение 43 видов опасностей в группы для сравнения, что позволило составить представление о струк­турных уровнях изучаемых объектов. Исходной точкой от­счета послужили типичные, широко распространенные взгля­ды респондентов, присущие относительно большому числу людей. Условием «достаточности» здесь, видимо, может слу­жить способность выполнять функцию доминанты, образно выражаясь, способность «задавать тон» в соответствующей области социального пространства. Таким образом, катего­рию доминирующих в общественном мнении опасностей в данном исследовании составит группа опасностей, тревогу в отношении которых испытывают 30—50% респондентов.

Опасности, вызывавшие повышенную тревогу у менее чем 30% респондентов, были обозначены как фоновые.

Опасности, которые вызывали сильную тревогу и посто­янный страх у ²/₃ (50-70%) респондентов, обозначены как главенствующие.

Опасности, в отношении которых 70—100% опрошенных респондентов различного пола, возраста, уровня образова­ния и социального статуса чувствуют себя незащищенными, в данной классификации идентифицированы как всеобщие.

Политические формы страха 99

Социально-демографические характеристики обеих групп респондентов выглядят следующим образом: 41,2% «запад­ников» в возрасте до 40 лет, 29,3% старше 60 лет, среди «традиционалистов» — 39,3% старше 40 лет и 36,2% — мо­ложе. Около четверти первых и ¹/₅ часть вторых имеют выс­шее образование, треть респондентов в обеих группах имеет среднее специальное. Что касается семейного положения: женаты/замужем — около 70% представителей обеих групп, однако при этом детей имеют 75,6% либералов и 85,9% дер-жавников.

Примерно одинаковое число представителей обеих групп занимается частной предпринимательской деятельностью (около 2%) и индивидуальной трудовой деятельностью (1,5%), а также служат в армии и учатся (около 12%). Основ­ные занятия респондентов связаны с работой на государст­венном предприятии, в учреждении, в организации (34,8%), многие на пенсии (24,4%), занимаются частной предприни­мательской деятельностью (5,5%), работают в кооперативах или занимаются индивидуальной трудовой деятельностью 3,1%. Себя респонденты относят: к квалифицированным ра­бочим — 29,7%, служащим из числа технического и обслу­живающего персонала — 16,4%, к специалистам в области науки, культуры, здравоохранения, народного образования, дошкольного воспитания с высшим или средним специаль­ным образованием — 15,4%, к специалистам технического профиля с высшим или средним образованием — 14,7%.

Свой доход оценивают как минимальный или низкий 55,1% «западников» и 65,2% «традиционалистов», как вы­сокий или очень высокий - 3,5% первых и 0,4% вторых.

Доминирующие опасности связаны больше со страновыми, чем с глобальными проблемами: военными, этническими, природными, экологическими, демографическими и мораль­но-духовными, такими как захват власти в стране экстреми­стами или мафией, распространение ядерного оружия, ядер­ная война, терроризм, гражданские и межэтнические войны, природные бедствия, генетическое вырождение нации и пол­ная утрата традиций и культуры.

Наименьшую опасность (фоновые опасности) представ­ляют глобальные угрозы в целом: перенаселения, исчезнове-

100 ________ • - В. А иванова _____________

ния белой расы в результате высокой рождаемости у наро­дов с другим цветом кожи, глобального потепления климата, опасного перенаселения городов и др., а также идеологиче­ские факторы странового и глобального масштаба: диктатура и массовые репрессии, приход к власти радикальных комму­нистов, геноцид и массовое преследование людей по этно-национальной принадлежности, масонство и его попытки захватить мир, сионизм и еврейские заговоры, экспансия ис­лама, распространение неонацизма. Совершенно беспочвен­ным россиянам представляется страх перед иррациональными угрозами, такими как конец света, гибель землян в результа­те космической катастрофы, захват Земли инопланетянами.

Даже при поверхностном анализе отношения «либера­лов» и «государственников» к сорока трем опасностям, вы­деленным в проекте, четко просматривается близость основ­ных показателей. И там и тут на первое место выходят не духовные, а сугубо материальные, биологические и социаль­ные вопросы. Это неудивительно, поскольку падение уровня общественного производства и благосостояния поставило людей самых разных политических взглядов на грань выжи­вания.

Об общем фоне, характеризующем настроение современ­ных российских «западников» и «традиционалистов», мож­но судить по ответам на вопрос о том, в какой мере они удовлетворены своей жизнью и насколько уверены в буду­щем. В целом более половины опрошенных не удовлетворе­ны своей жизнью, причем среди «традиционалистов» таких людей несколько больше: соответственно 55,2% «традицио­налистов» и 50,1% «западников» не довольны существую­щим положением вещей. Удовлетворены своей жизнью в той или иной степени 17% «западников» и 12% «традицио­налистов».

Несмотря на некоторый оптимизм сторонников либе­ральной политики, по сравнению с приверженцами сильно­го государства, в будущем одинаково не уверены как первые, так и последение: соответственно 66,4% и 65,2% скорее не уверены и совершенно не уверены в будущем.

Сравнительный анализ выявил следующее. У сторонников «сильного» государства наблюдается повышенный уровень

Политические формы страха 101

тревожности по всем 43 показателям. Пять типов опаснос­тей у респондентов этой группы попали в категорию всеоб­щих, вызывающих тревогу у подавляющего большинства респондентов — от 70 до 100%. Ни один тип опасности не вы­зывает столь же категоричной реакции у «либералов». В ка­честве фоновых, незначительных опасностей «либералы» оценивают больше половины предложенных в анкете: 26 из 43, «державники» — 21 из 43.

Наблюдается сходство центральных объектов страха: первые десять вероятных опасностей, вызывающих сильную тревогу и постоянный страх у «западников», включают в себя первые семь типов опасностей, выделенных и «тради­ционалистами».

Представители групп «западников» и «традиционалис­тов» в наибольшей мере испытывают тревогу в отношении следующих опасностей: снижения жизненного уровня, обни­щания, полного беззакония, безработицы, криминализации общества, коррупции властных структур, массовых эпиде­мий, распространения СПИДа, экологических угроз.

Кризисная ситуация последних лет вынудила большую часть населения совершенно иначе оценивать значение ряда

102 ___________ В. ливанова _____________

ключевых категорий анализа социальной, экономической и политической реальности. Вполне естественно, что пробле­ма материального достатка стала центральной и все больше беспокоит российское население. Для таких опасений есть все основания: за последние годы не только сокращался объем производства, но и происходило поистине катастро­фическое падение жизненного уровня населения.

Следующее важное наблюдение было сделано нами в от­ношении центрального объекта страха россиян. Причины ослабления чувства защищенности населения России нахо­дятся на разном уровне «общественного организма». Одни из них выходят «на поверхность» и видны простым глазом, другие касаются глубоких структур общества, которые не­посредственно не наблюдаемы и для понимания которых нужен углубленный анализ. Какова же первая, самая глав­ная, непосредственно наблюдаемая причина утраты людьми чувства защищенности? Обнищание? Беззаконие? Экологи­ческие катастрофы? Зависит ли она от политических пред­почтений или нет?

Ответ на этот вопрос был получен в результате анализа со­пряженности главенствующих (для либерально настроенных россиян) и всеобщих (для сторонников укрепления государ­ственности) показателей угроз в опросе 1999 года (расчеты произведены с помощью программы 5Р55, при обработке данных использовались коэффициенты Крамера и А (лямб-

Да)).

Оказалось, что вне зависимости от политических пред­почтений главная причина утраты чувства защищенности в стране — это рост преступности, криминализация общества. Это подтверждается и результатами массовых опросов насе­ления, которые регулярно проводит ВЦИОМ. В частности, в ответах на вопрос: «Какие социальные проблемы в послед­нее время волнуют Вас сильнее всего?», задававшийся в 1997 году, самая большая часть опрошенных назвала «рост преступности». Уже в 1998 году резко возросла доля озабо­ченных безработицей и обнищанием, которые стали выхо­дить на первые места в «иерархии значимости проблем». Но массовая озабоченность ростом преступности сохраняется. Полученные социологические данные совпадают с офици-

Политические формы страха 103

альными данными о динамике преступности за последние годы и тем фактом, что криминальная тематика является од­ной из центральной в средствах массовой информации за последние 3—4 года³. Такое же сходство наблюдается и в от­ношении наименьших опасностей. Сторонники либерализма, как и приверженцы централизованного государства, мало обеспокоены угрозой распространения масонства, сионизма, захвата земли инопланетянами и перенаселения планеты.

Наиболее значимы различия в отношении к потенциаль­ным угрозам в группе доминирующих и фоновых опаснос­тей. Сторонники сильной государственной власти больше (> 10%), чем приверженцы либеральных реформ в России, опасаются угроз странового уровня: захвата власти в стране экстремистами или мафией (соответственно 59 и 40%), со­кращения рождаемости (37 и 20%), ядерной войны (50 и 34%), генетического вырождения нации (48 и 34%), амери­канизации жизни в стране (37 и 25%), нападения соседних государств (31 и 21%).

В отношении респондентов к угрозе ядерной войны (сре­ди «державников» 50% испытывает тревогу, а среди «либе­ралов» — 34%), сказываются, вероятно, два фактора — гло­бализация проблем социально-политического характера и наследие прошлого, поэтому страх перед этой угрозой до­статочно велик и устойчив в массовом сознании россиян. Несмотря на потепление международных отношений и на относительную цивилизованность человечества на пороге XXI века, война остается распространенным способом раз­решения спорных вопросов. В 1990-х годах в мире ежегодно происходило около 35 вооруженных конфликтов⁴. С другой стороны, страх перед внешней угрозой, перед ядерной вой­ной в частности, был одним из важнейших компонентов со­ветской идеологии⁵. О специфическом отношении к этой опасности свидетельствуют результаты массовых опросов

³ Косалс Л. Я., Рывкияа Р. В. Социология перехода к рынку в России. М., 1998. С. 260-265.

⁴ Катастрофы и общество. М., 2000. С. 195.

⁵ Шляпентох В. Э., Матвеева С. Я. Страхи в России в про­шлом и настоящем. Новосибирск, 2000. С. 87.

ВЦИОМ, посвященные феномену «советского человека»⁶. В 1989 году⁷ угрозы ядерной войны боялось 48,3% советских граждан (для сравнения: нищеты — 16,7%, криминализа-ции — 14,7%). Значительно большее число россиян, придер­живающихся либеральных взглядов, озабочены экологиче­скими проблемам, а также потенциальными катастрофами глобального уровня воздействия: опасностью исчезновения различных видов животных (32 и 24%), возникновением в атмосфере озоновых дыр (27 и 18%), уничтожением лесов на планете (41 и 35%), экспансией ислама (11 и 4%).