Опасности XX века и способность противостоять им

С тех пор как социология и социальная психология нача­ли изучать субъективные модели поведения индивидов и со­циальных групп, в перечне факторов, включаемых в анализ, хронически недоставало одного, а именно страха. Страх, овладевая человеческим сознанием и подсознанием, являет­ся одной из важнейших характеристик общества и оказыва­ет существенное влияние на жизнь граждан и ход историче­ского процесса.

Период перехода от одного тысячелетия к другому, как свидетельствует история, сам по себе заряжен колоссальной мистической энергией - ожидания апокалиптических ужа­сов и страшных бедствий. Имеются в виду массовые формы страха и ожидания катастрофических сдвигов, начиная от угроз местного значения до региональных, национальных и планетарных.

Люди любят круглые даты и зачастую придают им черес­чур большое значение. В этом смысле 2000 год оказался не­кой магической датой. В преддверии третьего тысячелетия увеличившееся количество апокалиптических пророчеств в сочетании с действительно возрастающим количеством зем­летрясений, технологических аварий и социальных катаклиз­мов резко обострил интерес к проблемам катастрофизма. Поэтому катастрофическое сознание закономерно стало объ­ектом социологического изучения.

Страх и тревога в современной России 61

Крушение и развал империи, военных и экономических блоков и трагедии, которыми они обернулись для милли­онов простых людей, пришлись на самый конец XX века. В результате произошла как бы интерференция реального страха и тревоги и мистических настроений и ожиданий, что породило такую картину мира, которую социологи, пользуясь доступными им средствами, обязаны были понять и опи­сать.

Вот почему предложенный профессором университета Штата Мичиган (США) Владимиром Шляпентохом проект «Катастрофическое сознание в современном мире» россий­ские ученые поддержали и уже в 1996 году начали проводить массовые опросы населения.

Было признано целесообразным проанализировать ката­строфическое сознание по интенсивности у различных со­циальных и этнических групп не только в статике, но и в ди­намике. Повторный опрос проводился в 1999 году. Только благодаря таким сравнениям можно выявить и рассмотреть субъективные мотивы поведения индивидов и социальных групп в критической ситуации.

МЕТОДИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Россиянам разного возраста и пола, имеющим разный со­циальный статус и уровень образования и проживающим в различных регионах России, было предложено ответить на 47 вопросов анкеты и выразить свое отношение к различ­ным группам опасностей. Интенсивность страха и тревоги измерялась по шкале от предполагаемого ответа «Меня это не беспокоит» до ответа «Это вызывает у меня постоянный страх». Опрошенным были заданы вопросы о причинах тре­воги, о том, как намерен вести себя человек, если его опасе­ния сбудутся: готов ли он противостоять угрозе безработицы, загрязнению окружающей среды, преступности, способен ли сам позаботиться о поддержании нормального уровня жиз­ни или же надеется на кого-то и т. д. Интервьюеры просили также рассказать респондентов, какие события в истории нашей страны после 1917 года они считают катастрофиче-

62 ______ Б. Н. шубки н, В. ливанова

скими и какие политические и экономические преобразова­ния представляются им наиболее целесообразными.

Что же тревожило на исходе XX века россиян? Какие со­бытия и опасности их пугали? Исходя из разработанной В. Шляпентохом и В. Шубкиным классификации, вероятные опасности были объединены в четыре группы:

1. Неожиданные, внезапные, непредсказуемые природ­ные, экономические или политические катаклизмы (катас­трофический неурожай, массовые эпидемии, терроризм).

2. Предсказываемые многими специалистами экологиче­ские катастрофы (уничтожение среды обитания человека — скопление неиспользуемых отходов, исчезновение некото­рых видов животных и пр.).

3. Социально-экономические потрясения длительного действия — войны, революции, контрреволюции и пр.

4. Бедствия, порождаемые внешними враждебными си­лами (мафией, мощными военными группировкамии, дей­ствующими против России).

Всю территорию России разделили на пять метарегио-нов: Москва и Санкт-Петербург, Север и Северо-Запад, Юг и Юго-Запад, Поволжье и Урал, Сибирь и Дальний Восток. Внутри них и определялись места опроса.