Страх «реальный» и «воображаемый» (1996)

Нас интересовали не только реальные, обоснованные, но и воображаемые, немотивированные, фантастические ужасы и опасности. Ведь последние тоже являются факторами со­циального поведения, а порой и паники. Всячески сокращая их число, мы все-таки вынуждены были оставить полсотни основных типов страха, обоснованных (мотивированных) и необоснованных (немотивированных), внезапных, непред­сказуемых экономических и политических бедствий, эколо­гических катастроф, социально-экономических потрясений длительного действия и пр.

По результатам 1996 года первые десять факторов, вызы­
вающих наибольший страх и тревогу у 1350 опрошенных
респондентов, выглядели так:

Страх и тревога в современной России 63

1. Химическое и радиационное заражение воды, возду­ха, продуктов (67,7%);

2. Снижение жизненного уровня, обнищание населения (67,2%);

3. Полное беззаконие (66,7%);

4. Криминализация общества (65,4%);

5. Распространение массовых эпидемий, СПИДа и др.
смертельных заболеваний (63,9%);

6. Массовая безработица (61,4%);

7. Коррупция властных структур (53,2%);

8. Уничтожение лесов на планете (52,0 %);

9. Распространение ядерного оружия (48,7%);

10. Гражданские и межэтнические войны (48,2%).

Больше всего опасений и тревог связано с химическим и радиационным заражением воды, воздуха и продуктов. Пос­ле чернобыльской и ряда других катастроф радиационное заражение перестало быть абстракцией, оно пришло во мно­гие дома и семьи. Целые области подверглись облучению, тысячи людей участвовали в мероприятиях по ликвидации последствий аварии, переселению жителей с зараженных мест и т. п. А вскоре всплыли подробности почти забытой катастрофы под Челябинском, испытаний атомных и водо­родных бомб, в ходе которых тысячи солдат срочной служ­бы получили большие дозы радиации. А ведь еще не уничто­жены запасы химического оружия, несущего смертельную опасность, созданные в годы «холодной войны». На втором месте — снижение жизненного уровня, обнищание. За по­следнее время происходило не только сокращение объема производства, но и поистине катастрофическое падение уровня жизни населения. И это в одной из самых богатых по природным ресурсам стран мира и, добавим, с очень высо­ким уровнем образования граждан. Людей тревожат эколо­гические и экономические проблемы. Но при этом они хо­рошо понимают, что ни одна из них не может быть решена в условиях полного беззакония. Государству россияне не дове­ряют, ожидая от него любых непредсказуемых действий.

Самый важный результат анализа по метарегионам — определение эпицентра распространения страха и тревоги в России. Можно утверждать: если Россия — это «общество

64_____ В. Н. шубкин, В. А. иванова _____^

всеобщего риска», то Юг и Юго-Запад страны — место, где социально-тревожное состояние населения действительно достигает уровня катастрофизма.

Юг и Юго-Запад — традиционно богатейшие регионы Рос­сии, где существуют благоприятные природные условия и живут умелые и трудолюбивые люди; это настоящая житница страны. Нужны были какие-то чрезвычайные обстоятель­ства, чтобы привести население Юга и Юго-Запада страны в состояние паники.

Видимо, сказывается близость этих районов к Кавказу, являющемуся сегодня эпицентром этнических конфликтов и войн, которые неизбежно порождают высокую степень тре­вожности и страха — катастрофическое сознание. Состояние сильной тревоги и страха характерно здесь не только для женщин, но и для мужчин.

Антиподом Юга и Юго-Запада стал Север и Северо-За-пад. Жители региона видят реальные угрозы и опасности, дифференцируют их, но делают это спокойно, без паники.

Главной неожиданностью исследования 1996 года стали данные о том, что наибольшую тревогу и страх вызывает воз­можность экологических катастроф.

Интересно проанализировать мнение российских имми­грантов, проживающих Бостоне. По нашей анкете опрос был проведен С. Клигером (1996) среди 50 человек в Бостоне; в среднем им около 60 лет, они проживают в Америке два го­да; группа характеризуются высоким уровнем образования (более 60% окончили вузы).

Как видно из табл. 1, число тех, кто боится в России во­зобновления массовых репрессий, возросло в 2 раза, тира­нии и беззакония - в 3 раза, нищеты, криминализации, на­циональных конфликтов — в 4 раза. На этом фоне снизился процент тех, кто боится ядерной войны и природных ката­строф.

Эти сравнительные данные не жестко сопоставимы, так как методики опроса, в результате которого они получены, отличались друг от друга. Тем не менее они позволяют сде­лать ориентировочные выводы. Что касается эмигрантов, то уровень страха и тревоги по всем показателям у них значи­тельно ниже, чем у россиян. Россияне явно более подверже-

ны тревоге и страху, чем иммигранты. Исключением являет­ся угроза захвата власти радикальными коммунистами (этот показатель у эмигрантов 51,1%, у россиян — 21,6%), распро­странение неонацизма и насилия (соответственно — 58,2% и 17,7%), распространение ислама (39,5% и 9,0%), геноцид (41,8% и 19,7%). Что касается терроризма, то этот показа­тель сопоставим: у эмигрантов - 48,9%, у россиян - 45,4%. Существенно отличаются россияне от эмигрантов своей бо­язнью полного беззакония, криминализации, захвата власти экстремистами или мафией, ядерной, гражданских и этни­ческих войн. Эмигранты не очень обеспокоены и экологи­ческими бедами, которые вызывают сильную тревогу и страх в России. Природные бедствия, катастрофический неуро­жай, истощение природных ресурсов, химическое и радиа­ционное заражение воды, воздуха, продуктов, исчезновение лесов и видов животных, накопление неиспользуемых отхо­дов, глобальное потепление — все это заметно меньше тре­вожит новых американцев, чем россиян.

66_______ Б. Я. шубкин, В. А. иванова ________