Свернулись в трубочку на огне,

И смысла не было, не было,– ни в ней, ни извне.

Олег Медведев

 

Перейдем ко второму правилу. Оно обычно упоминается, как «фальсификационный критерий», а его автором считается известный философ науки ХХ века Карл Поппер. Суть правила состоит в следующем: «ЛЮБОЕ НАУЧНОЕ УТВЕРЖДЕНИЕ МОЖЕТ БЫТЬ ОПРОВЕРГНУТО».

Формулировка этого правила сразу вызывает недоумение. Как это – любое – и опровергнуто? Значит ли это, что страшная угроза постоянно нависает над всеми существующими научными теориями, изложенными в учебниках, и в этом смысле нет ничего известного наверняка?

Дело тут в следующем. МОЖЕТ быть опровергнуто не значит ДОЛЖНО быть опровергнуто. Речь идет о том, что для любого утверждения, претендующего на статус научного, непременно можно придумать такие эксперименты, которые дадут возможность проверить это утверждение. Для всех существующих на сегодня признанных научных теорий были предложены многочисленные экспериментальные проверки. В ходе этих проверок идеи, конечно, могли и не подтвердиться. Но эксперименты показали, что все ранее неизвестные эффекты, которые предсказывались, например, сложными идеями типа теории относительности или квантовой механики, выполняются, причем с очень высокой точностью! Это и позволяет нам считать данные теории правильными. Миллионы успешно подтверждающих эти теории экспериментов позволяют нам предполагать, что, скорее всего, новые проверки снова докажут их правильность. Вряд ли миллион первый опыт будет противоречить миллиону предыдущих! Поэтому выглядит вполне разумным предложение прекратить тратить время на новые проверки, и заявить, что проверяемые теории верны.

Итак, второе правило говорит о том, что обязательно должна существовать принципиальная возможность проверки любого научного утверждения! Если такой возможности нет (то есть мы не в состоянии придумать эксперимент для проверки утверждения) – значит, это утверждение не может называться научным.

Но разве существуют такие утверждения, которые в принципе нельзя проверить? Безусловно, существуют, хотя большинству ученых они (поэтому) неинтересны как научные идеи.

Например, невозможно не вспомнить об идее существования Бога. Столетия назад великий немецкий философ Иммануил Кант продемонстрировал, что никак нельзя доказать ни того, что Бог существует, ни того, что его нет. Сама идея непостижимого и всемогущего Бога такова, что невозможно предложить какой-то проверочный эксперимент, который раз и навсегда поставил бы точку в этом вопросе. Хотя бы потому, что Бог, по определению всемогущий, способен сделать каким угодно результат этого проверочного эксперимента. К Богу люди приходят не через доказательства, а через веру и подобные ей категории. Отсюда можно сделать вывод: идея Бога находится за пределами науки и не имеет к ней никакого отношения. Научный метод в своем классическом варианте идею Бога вообще не использует.

В самом деле, представим себе физика, который на вопрос о том, почему, скажем, Луна не падает на Землю, будет отвечать «потому что так угодно Богу», – вместо того, чтобы продемонстрировать, что это прямое следствие закона всемирного тяготения при данной скорости движения Луны вокруг Земли (если бы Луна замедлила бы свое движение, она-таки упала бы на Землю). Это рассуждение способен выполнить любой мыслящий старшеклассник. Объяснять же что-то непонятное через нечто еще более непонятное (Бога) – все-таки не в традиции науки.

Ясно, что на любой вопрос «почему?» можно тут же отвечать «потому что такова воля Создателя». Но тогда мы не продвинемся ни на шаг в понимании закономерностей природы. Собственно, так и поступали первые христиане. Поэтому, благодаря такому подходу, наука в Европе на протяжении почти четырнадцати столетий практически не развивалась. Если мы снова вернемся к такому подходу, наука и технический прогресс немедленно остановятся.

Можно вспомнить и старинную восточную идею о том, что Вселенная представляет собой поле борьбы (взаимодействия) двух сущностей – «инь» и «ян». При таком рассмотрении надо, по-видимому, отказаться от идеи атомов, протонов, электронов и других элементарных частиц, и говорить, что все сущее в мире – это просто разнообразные сочетания «инь» и «ян», которые сами по себе, в чистом виде материально не существуют. Но поскольку нематериальные сущности материальными приборами не зафиксируешь и не измеришь (иначе они бы не были нематериальными!), значит, ни подтвердить, ни опровергнуть эту идею нельзя. С точки зрения ученого, обсуждать идею, которую в принципе нельзя проверить на практике, – как правило, означает бессмысленно тратить время. Идея о «инь» и «ян» поэтому также не имеет отношения к науке.

Поскольку подобные идеи проверить на практике в принципе нельзя, ничто не помешает читателю сесть поудобнее и сочинить еще несколько таких же не подлежащих проверке идей об устройстве Вселенной, – скажем, состоящей из набора трех сущностей «А», «Б» и «В». Иль пяти, – уж как кому понравится. Названия сущностей можно выбрать и покрасивее, чем просто названия букв. Я полагаю, что такие теории будут ничуть не хуже концепции с «инь» и «ян». Их будет тоже невозможно опровергнуть, потому что невозможно проверить. Однако ценность всех подобных идей будет, очевидно, невелика. Из них не следуют никакие выводы, которые мы могли бы применить на практике, разрабатывая новые механизмы, приборы, устройства, или предсказывая какие-то новые для нас, пока неизвестные свойства Вселенной. В этом, наверное, состоит одно из отличий научных теорий и высказываний от всех прочих.

Атомная теория вещества, подтвержденная на практике, позволяет использовать свойства вещества для создания разнообразных устройств (в первую очередь можно назвать микроэлектронику, а значит, и компьютеры, и телевидение, и многое другое). Сам факт того, что все это успешно работает, – очередное и очевидное доказательство того, что эта научная теория правильна. Но в мире пока еще не создан ни один новый предмет или прибор, который был бы основан на какой-нибудь ненаучной идее,– например, идее «инь» и «ян» или той же идее Бога.

При этом не надо обижаться за эти идеи. «Ненаучный» не означает «плохой». Это значит только то, что некоторые идеи не имеют отношения к науке, только и всего. Ни науке, ни самим ненаучным идеям от этого хуже не становится. Проблема состоит только в том, что некоторые идеи, на самом деле НЕ БУДУЧИ НАУЧНЫМИ, иногда потихоньку заползают на чужое поле – поле науки, и притворяются науками (так поступает, например, астрология). Но тогда их последователи не должны обижаться на то, что наука их разоблачает и водворяет обратно на их собственные территории, – на поля религии, мифа, фантастической литературы или сказки, например.

Итак, нам известны уже два правила, по которым мы можем отличить науку от ненауки. Повторим: второе из этих правил требует, чтобы любое утверждение, которое претендует на то, чтобы называться научным, сопровождалось обязательным предложением способа, как это утверждение можно проверить на практике. Если такого способа не существует, утверждение не имеет права называться научным.

Где Ваша логика?