Госпожа развалкина тоже радовалась, ибо нет более подходящего политика, который сможет воспользоваться её проектом продолжения школьной реформы, чем Чекалдин.

А пока в школе – обыкновенный серенький средней дождливости осенний день. Шестиклассники пишут цифровой диктант с Анастасией Михайловной. Везде идут уроки.

А громоздкая машина, белая, склизкая, свирепо-зубастая, как морда бегемота, торопилась к дверям школы.

Подъехали. Вылезли. Довольно упитанная семейка в чёрных очках. В руках у дочки – букет, огромный, как ствол баобаба, помятый и столь же красивый, сколь красива связка разноцветных помятых тряпок.

Такие же экибаны – и у её родителей. Мирринда должна преподнести свой супервеник классному руководителю, папа – директору, а мама – завучу.

Еле удерживала свой букетище Мирринда в блестящих туфельках на громадных, тоже блестящих каблуках.

Наконец дошла она до кабинета. Смущённо постучала в дверь. Цветы рассыпались. В её руках осталось только три цветочка. Позор!

-Здравствуйте. А букет был больше. – произнесла она, когда ей открыли дверь.

Весь класс пристально уставился на поросячье-розовое платьице Мирринды с неуместными блёстками и детсадовски – дурацкими оборками. Да Мирринда и без платья напоминала сытую и раскормленную хрюшку с ножками-тумбочками. В волосах у неё красовалась роза, но место этой розы было лишь на носу. В качестве пятачка.

А в дверь ломился её сердитый папа.

-Весь букет рассыпала, негодяйка такая! Сию минуту собери и преподнеси, чтоб было всё по-человечески.

-Хорошо, папочка.

-Что вы, – вмешалась Анастасия Михайловна, – Мы и без букета вашего обойдёмся.

Анастасии Михайловне выпала не самая приятная честь – быть классным руководителем Чекалдина, когда было ему шестнадцать лет и учился он в пятом классе. А Чекалдину пришлось быть одним из первых школьных огорчений влюблённой в своё дело учительницы.

Теперь же – учительница смотрела на ученика, а ученик – на учительницу. Сколько лет прошло!

И где тот «дядя-подай воробушка» младших классов, красавчик-мотоциклист старших классов и отважный борец с пожарами после выпускного? Ни одной приятной черты нельзя было заметить в расплывчатой внешности солидного кандидата с солидной плешью на голове, отражающей свет школьной лампы. Зато всё наглое, отталкивающее так и осталось при нём. «И, как всегда, сорвал урок.» - думала о нём бывшая его классная руководительница.

Чекалдин – он хотел бы видеть классную руководительницу своей дочери маленькой, врастающей в землю униженной старушонкой, которая при виде него бы начала дрожать, креститься и вздыхать. Но не тут-то было!

Перед ним стояла не забитая старушка, а высокая, суровая и спокойная пожилая женщина. Взгляд её был страшен. Так не смотрит учительница на ученика, даже на самого непослушного – она смотрела на него прямо и дерзко, с твёрдым и ясным, стальным презрением. Так не смотрела на него даже милиция, с которой пришлось ему много раз иметь дело. Будь он поумнее – сразу бы понял, что голосовать за него она ни за какие деньги не будет. Но он, не осознав это, просто попятился к двери…

А из-за двери слышалось кудахтанье и рычание его жены:

-Ккакие у вас еррундовые двери! С тррудом пролезешь!

Она, наконец, пролезла, в таком же скверно-розовом платье, как и дочка.

-Какой у вас урок? Литература? –поинтересовалась она.

-Да.

На лице у всех Чекалдиных одновременно сверкнула ехидная зубастая крысиная радость.

-Щас Мирринда вам быстрое чтение покажет. Класс! – злорадным голосом произнёс папаша.

Девочка села за свою парту (парту ей пришлось освободить Виталику Футболкину и Гале Колечкиной), достала блестящий учебник из блестящего портфельчика (всё это, как и платье, купили ей в магазине «Невсем»), и начала читать.

Читала она действительно блестяще быстро – страницу за минуту! Да, научили её на этих кружках. Весь класс за ней не поспевал, и даже не мог понять, что она читает. Да к тому же её мама потребовала от ребят закрыть учебники, от чего им стало ещё непонятней.

Пять страниц пролетело быстрее, чем каникулы. А Мирринда уже готовилась проглотить шестую…