I. Схема работы для организации семинарского занятия

Групповая работа включает в себя три этапа.

Этап индивидуальной работы – обучающимся предлагается выполнить определенное задание: написать эссе, составить ответы на вопросы заданий для аудиторной работы и др. Предполагается, что индивидуальную работу студенты могут выполнять до семинара – в процессе подготовки к нему – или же в начале аудиторного занятия.

Этап работы в мини-группах. Сначала студентам предлагается познакомиться с результатами индивидуальной работы своего сокурсника. (В случае, если в мини-группе работает более 2-х человек, – с индивидуальными результатами сокурсников.) Цель первичного знакомства – определение основных идей (положений) сообщения сокурсника, степени их совпадения с содержанием собственной работы, а также – выявление положений, по которым позиции авторов работ не совпадают. После этого результаты первичного анализа обсуждаются, и затем представляется текст, фиксирующий итоговый продукт теперь уже групповой работы. Он включает в себя выявленные «точки согласия» авторов и проблемные области – то, в чем мнения студентов не совпадают. Текст-резюме по итогам групповой работы – основа для участия в общегрупповой дискуссии.

Общегрупповая дискуссия – завершающий этап групповой работы. Схема действий обучающихся на данном этапе повторяет ту, которая была описана выше. Ведущий семинара фиксирует результаты работы мини-групп, предоставляя возможность каждой из них прокомментировать сформулированную позицию и внести изменения (если в процессе презентации продукта групповой работы в таковых возникает необходимость).

Итог обсуждения – общегрупповые «точки согласия» по обсуждаемой проблеме. Форма представления, фиксации общегруппового продукта обсуждения может быть различной. Главное требование – «прозрачность», ясность в прочтении всеми участниками групповой работы. В процессе обсуждения дискутируемых вопросов выявляются проблемные области – вопросы (положения), по поводу которых группа не может прийти к согласию в текущий момент. Указанные положения также фиксируются и затем определяются возможности группы в продолжении работы по пониманию обозначенных аспектов.

II. Фрагменты текстов для индивидуальной работы. Составлено по материалам кн. Апраушева А.В. Тифлосурдопедагогика: Воспитание, обучение, трудовая и социальная реабилитация слепоглухонемых. Учеб. пособие для студентов дефектол. фак. пед. ин-тов. – М.: Просвещение, 1983.

Фрагмент 1. Слепоглухонемота существует столько же, сколько существует человечество. Родившиеся слепоглухими или потерявшие слух в течение первых лет, на начальных этапах онтогенеза не похожи на человеческих детей: они не проявляют стремления к целенаправленным действиям, не принимают человеческих поз, не умеют ходить и пользоваться предметами обихода. Помимо этого, дети не проявляют интереса к пище: если ребенку вложить в руку хлеб или мясо, он не тянет их в рот, чаще наблюдается противоположное – сопротивление кормлению. Этот этап ученые называют доконтактным, он характеризуется отсутствием сознательного контакта с окружающей средой и людьми. С доконтактным периодом связаны эпитеты, которыми награждали в прошлом слепоглухонемых детей: «живые комочки», «инертные массы», «подвижные растения», «яростные животные». Подобные эпитеты получают дети, не имеющие органических поражений мозга[5]. Попадая в детский дом[6], слепоглухонемые дети обычно сидят в своих постелях, совершая маятникообразные навязчивые движения.

 

Фрагмент 2. Воспитанник Загорского детского дома Фаниль С., ослепший и оглохший после менингита в возрасте одного года десяти месяцев, поступил в детский дом с вполне сформированной человеческой психикой и трудовыми навыками. До детского дома Фаниль находился в семье. Отец Фаниля никогда не отстранял ребенка, когда тот ощупывал его руки, занятые хозяйством, специально отвел мальчику место в мастерской, в которой Фаниль занимался столярными и слесарными поделками, различным ремонтом.

Фрагмент 3. В научной литературе получила широкую известность история двух девочек, найденных в Восточной Индии, которые, попав в волчью стаю, переняли у зверей их повадки и в поведении уподобились волкам.

В тот момент, когда их нашли, одной из них было около трех лет, другой – пять-шесть. Девочек обнаружил в Восточной Индии священник Сингх. Им дали имена – Амала и Камала, и поместили в сиротский приют города Миндапура. Оказавшись среди людей, девочки продолжали вести себя по-звериному: они разрывали одежду, которую пытались на них надеть, очень быстро передвигались на четвереньках, отчего на коленях и на ладонях у них были жесткие мозоли. Питались девочки только сырым мясом, молоком и водой. Вареную пищу есть отказывались. Днем девочки дремали, а ночью пребывали в непрерывном движении и иногда выли. Сотрудниками приюта описан случай, когда одна из девочек, оказавшись среди дворовых собак, бесстрашно включилась в их трапезу и даже отобрала у них кость. В этот момент в ее поведении проявлялись повадки, свойственные волкам.

Всякие попытки завязать контакт с Амалой и Камалой встречали сопротивление с их стороны. При возможности уклониться от контактов девочки забивались в угол. Усиленное воспитание и обучение, порученное миссис Сингх, дало лишь незначительные результаты. Младшая из сестер, Амала, первой стала реагировать на названия различных продуктов. Однако прожила в приюте недолго – умерла в возрасте шести лет, так и не став человеком. О Камале известно, что к семнадцати годам она имела в запасе около шести десятков слов.

Тема 2. Исследование детства в исторической и культурной перспективе. Понятие научной теории развития (аудиторная работа – 2 часа)

Вопросы для обсуждения на семинаре

1. Каковы исторические и социальные предпосылки возникновения интереса к изучению детского возраста?

2. Какую роль сыграли биографии младенцев в становлении возрастной психологии как науки?

3. Каково значение этнографических исследований детства в построении научной теории развития?

4. Каковы различия между обыденным представлением о развитии человека и его научным пониманием?

Ключевые слова:

Возраст, детство, жизненный путь, жизненный цикл, инициация, социализация; инкультурация, институционализация, кофигуративный тип культуры, постфигуративный и префигуративный типы культуры; модель развития, нормативные возрастные факторы, нормативные исторические факторы, ненормативные факторы, периоды развития, стадии развития.

 

Подготовка к семинару предполагает…

Освоение содержания, включенного в тему семинара, можно считать успешным, если обучающийся построит собственные ответы на вопросы о том, как складывалось (и складывается) представление о детстве в историко-культурном контексте цивилизации, какие проблемы детства определяют область исследования развития человека, т.е. составляют предмет собственно психологии развития. Эти вопросы задают специфику семинара, заключающуюся в его междисциплинарности. Уточнение исследовательских вопросов психологического развития человека сопряжено с анализом исторических и социо-культурных характеристик детства. В связи с этим в перечень библиографии к семинару включены два издания историко-этнографического характера. Речь идет о работах «Ребенок и общество» (И.С. Кон, 1988) и «Этнография детства» (Н.А. Бутинов и др., 1992).

Подготовка к семинару предполагает выполнение заданий, помещенных в соответствующей рубрике. Первое из них требует анализа текстов Приложения. Для выполнения второго уместно использование материалов текущей периодической печати, СМИ и др. Форма презентации материалов самостоятельной работы, направленной на подготовку к семинару, может быть произвольной. При этом важно помнить, что эти материалы станут основой для аудиторной групповой работы – они должны быть понятны другим участникам семинара.

Задания для подготовки к семинару

Задание 1.

Ознакомьтесь с материалами Приложения, включающими в себя результаты этнографических и антропологических исследований Н.Н. Миклухо-Маклая, М. Мид и др.

· Какие характеристики детства становятся предметом исследования ученых?

· Из истории возрастной психологии известно, что результаты антропо-этнографических исследований развитие интереса к законам развития человека. Какие предположения о закономерностях развития психики человека можно сделать, используя исследования антропо-этнографического характера? Зафиксируйте эти положения.

Задание 2.

Составьте описание модели (-ей) детства современного ребенка[7]. Для выполнения задания используйте рекомендованные информационные материалы Приложения, а также материалы периодической печати или другие доступные источники.

· Каковы исторические и этнографические особенности детства?

· Сравните модели детства ребенка, живущего на островах Адмиралтейства, и детства современного европейца, американца или нашего соотечественника.

· Какие изменения претерпевает детство в ходе исторического развития?

· Зафиксируйте результат, имея в виду возможность его презентации на занятии.

Задания для углубленного изучения темы

1. Составьте некоторое подобие галереи детских образов на основе классической и современной литературы, расположив их по степени удаления – приближения к знакомому нам образу ребенка-современника. На каких основаниях может быть построена такая серия?

2. Представьте, что Вы – руководитель проекта, цель которого заключается в изучении статуса детства современного ребенка. Разработайте текст сообщения, обосновывающего актуальность подобного проекта.

 

Литература

1. Баттерворт Дж., Харрис М. Принципы психологии развития/ Пер. с англ. – М.: «Когито-Центр», 2000. – С. 22 – 35.

2. Валлон А. Психическое развитие ребенка. – СПб.: Питер, 2001. – С. 16 – 20.

3. Кон И. С. Ребенок и общество: (Историко-этнографическая перспектива). М., Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1986. – С. 6 – 20; 39 – 64.

4. Крайг Г. Психология развития. – СПб.: Издательство «Питер», 2000. – С. 26 – 35.

5. Обухова Л.Ф. Детская (возрастная) психология. – М.: Российское педагогическое агентство, 1996. – С. 7 – 19.

6. Эльконин Д.Б. Психическое развитие в детских возрастах: Избранные психологические труды / Под ред. Д.И. Фельдштейна; Вступительная статья Д.И. Фельдштейна. – 3-е изд. – М.: Московский психолого-социальный институт, Воронеж: НПО «МОДЭК», 2001. – С. 32 – 36.

7. Этнография детства. Традиционные методы воспитания детей у народов Австралии, Океании и Индонезии. – М.: Наука. Издательская фирма «Восточная литература», 1992. – С. 5 – 16; 56 – 84; 120 – 154.

Приложение к теме 2

Источник: Бутинов Н.А. Детство в условиях общинно-родового строя / Этнография детства. Традиционные методы воспитания детей у народов Австралии, Океании и Индонезии. – М.: Наука. Издательская фирма «Восточная литература», 1992. – С. 5 – 16.

«<…> Жизненный цикл человека, по представлениям многих народов, не кончается… в момент смерти. Умирает тело, а душа, как полагают, переселяется в мир, который люди, живущие на земле, называют миром мертвых, и продолжает там жить, ожидая возвращения в мир живых. Рано или поздно душа входит в тело одной из женщин, живущих на земле (чаще всего вместе с пищей), и воплощается в новом человеке, появляющемся на свет. Таким образом, и для стариков после их смерти “все опять повторится сначала”. Тайцы говорят: “Рождение ребенка – это возобновление прерванной смертью нити жизни”. В свое время, по их представлениям, родители “вернулись” в мир живых, и дети у них те же самые, что были когда-то; если же дети по ошибке попали в чужую семью, то это очень плохо. Так объясняют тайцы детскую смертность.

Каждая следующая ступень жизненного цикла связана с предыдущей. Утробный период мыслится поэтому, как полноправное звено замкнутого круга “жизнь – смерть – жизнь”. Недаром у монголов начало жизни отсчитывалось не с момента рождения, а с начала внутриутробного развития. Обычаи, обряды и представления, связанные с зачатием и появлением ребенка на свет, интересуют нас еще и потому, что они оказывают свое влияние на формы и методы социализации детей, особенно в раннем возрасте. <…>

Детство, отрочество, юность. В жизни человека, еще не ставшего взрослым и не вступившего в брак, обычно выделяют четыре возрастных ступени: младенчество, детство, отрочество, юность.

Младенчество начинается с появления на свет, заканчивается отнятием от груди. Встречается и другой признак, знаменующий окончание младенчества, – ребенок начинает ходить (нивхи). Младенец, по представлениям нганасан, находится на грани двух миров – прибыв с того света, он еще не закрепился в мире людей и в любое время может уйти обратно. Нанайцы полагают, что душа младенца может свободно покидать тело и бродить по разным местам; поэтому на второй-третий день после рождения они совершают обряд “прищемления” ребенка в “среднем мире”.

Детство начинается с перехода на новую пищу, что, как правило, еще не означает отнятие от груди. У кетов младенец сосал грудь до шести лет – в это время он уже курил детскую трубку. Ребенок не испытывает никаких ограничений со стороны взрослых. Он окружен заботой и вниманием. Взрослые обычно выполняют все его просьбы и требования. Полагают, что если ребенку в чем-то отказать, чем-то напугать его, наказать, то душа предка, находящаяся в его теле, уйдет обратно в мир мертвых, и ребенок, оставшись без души, умрет. Ругать ребенка нельзя, говорят курды, это равносильно неуважению к памяти предка. Вместе с тем с самого раннего возраста (у нанайцев – с трех лёт, у турок – с четырех-пяти) начинается обучение ребенка трудовым навыкам, приобщение к хозяйственной жизни семьи. До этого ребенок был целиком на попечении матери, а теперь к нему, особенно к сыну, проявляет внимание и отец.

Отрочество начинается с обособления мальчиков от девочек, и девочек от мальчиков (в одежде, играх, труде) и с подготовки мальчиков к обрядам инициации. Подросток принимает под свою ответственность ряд хозяйственных функций (в жилище, на огороде, на охоте, рыбной ловле). Он еще не всегда выполняет эти функции достаточно хорошо, но теперь взрослые упрекают его за нерадивость, наказывают за непослушание. Теперь, как полагают, душа предка прочно связана с телом подростка и никуда не уйдет. Подросток наблюдает за поведением своих младших братьев и сестер, ругает и наказывает их, обычно в отсутствие отца и матери.

Юность начинается с полового созревания, у нганасан для юноши – с самостоятельной охоты на дикого оленя. Противопоставление лиц разного пола, начавшееся в подростковом возрасте, резко дает о себе знать в период юности. Для юношей наступает трудный и ответственный период, связанный с обрядами инициации. Эти обряды – они имеются не у всех народов – проводятся в строгой тайне от женщин и детей. <…>

Пройдя обряды инициации и вступив брак, юноша переходит в разряд взрослых.

Каждое племя по-своему (конечно, в известной мере) устанавливает возрастные периоды в жизни человека. В племени квома они таковы: младенчество – до двух – четырех лет; переходный период – от двух – четырех до четырех – пяти лет; детство – от четырех – шести до шести – девяти лет; отрочество – от шести – девяти до 16 – 17 лет; после этого – взрослое состояние. В племени ороколо различаются следующие возрастные ступени для мальчиков: акоре хекаи – ходит голый; акоре икуа – носит пояс с небольшой кисточкой спереди; ерекаи хекаи (лет с 12) – носит пояс с большим прикрытием спереди; миро-акоре – живет в изоляции, готовится к обрядам посвящения; хоахо – молодой холостяк; аре-бина – новый человек (после прохождения обрядов посвящения); хаера-еапапо – большой человек; оапау – старик. На острове Манам возрастные ступени для девочек таковы нимвалала п – п — ходит голая (до 12 лет); аине балиго еге тее — носит короткую юбочку; аине моганган — начинает развиваться грудь; аине бараси — после первой менструации (около 15 лет); айне биа-биа — после рождения ребенка.

Возрастные периоды выражены у мальчиков гораздо ярче, чем у девочек. Объясняется это тем, что мальчик из члена семьи (младенчество, детство) станет полноправным членом общины (“новым человеком”, как говорят папуасы племени ороколо), а девочке предстоит лишь переход из одной семьи (где ее мать и отец) в другую семью (где ее будущий муж и их будущие дети). Переход мальчика из семьи в общину связан с прохождением сложных и длительных обрядов инициации, смысл которых – обособление от семьи и включение в родовое ядро общины. Переход девочек из одной общины в другую, после брака, связан с несложным свадебным обрядом.

Такова модель детства <…>

Традиционные формы и методы воспитания детей и подростков, существующие или недавно существовавшие… при всем их многообразии… имеют и много общего. За этим многообразием видна общая модель, и эта модель, выдержавшая испытание в течение многих тысячелетий и в самых разных природных условиях, заслуживает пристального внимания.

Наличие такой модели детства существенно облегчает заполнение пробелов и критику источников в тех случаях, когда нет сведений или когда сообщения о представлениях, обычаях, обрядах, связанных с детством, вступают с этой моделью в резкое противоречие. Мы склонны думать, что такие сообщения нуждаются в проверке. Таковы, например, встречающиеся иногда утверждения, будто некоторые народы считали возможным зачатие без полового акта; будто у некоторых народов имя ребенку давалось по случайным признакам (авторы этих утверждений, как нам кажется, не различают имя и прозвище); будто у некоторых народов родители строго наказывают детей в возрасте от трех до шести-семи лет (здесь, возможно, частный случай принят за социальную норму).

В XX в. в развитых странах на некоторое время забыли о мудрой пословице: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Молодым матерям стали советовать не баловать грудных детей, не потакать их “капризам”, не разговаривать с ними (“он ничего не понимает”), не утешать их (“пусть выплачется”). Понадобились специальные исследования психологов и социологов, чтобы установить неприемлемость такого обращения с грудными детьми – интеллект грудного ребенка развивается при этом медленнее».

***

Источник: Н.А. Бутинов. Детство на островах Адмиралтейства / Этнография детства. Традиционные методы воспитания детей у народов Австралии, Океании и Индонезии. – М.: Наука. Издательская фирма «Восточная литература», 1992. – С. 56-84.

«<…> Образ жизни манус весьма своеобразен – нет земли, люди живут в лагунах, на воде. Тем не менее, община у них… имеет те же черты, которые свойственны развитому общинно-родовому строю в целом: коллективизм в производстве и потреблении в рамках общины (деревни); взаимная помощь; тесная связь социальной жизни общины с событиями жизненного цикла ее членов; содружество соседних общин. Постройка хижин, лодок, проведение обменных операций, ловля рыбы – все это требовало совместного труда. Обряды, связанные с жизненным циклом каждого из членов общины, также предполагали участие всех общинников: совместно праздновали рождение ребенка, собирали для общинника плату за его невесту, проводили похоронные обряды.

Манус, как правило, не отмечают памятных дат, годовщин событий прошлого. В центре их социальной жизни – ныне живущий член общины с его жизненным циклом – появлением на свет, постепенным ростом, взрослением, прохождением обрядов инициации, вступлением в брак и т.д. Связь социальной жизни общины с важными событиями жизненного цикла каждого из ее членов проявлялась в обменных операциях.

Все события жизненного цикла человека мужчина-манус, по словам М. Мид, мыслит не иначе, как в виде раковинных дисков и собачьих зубов, которые потребуются на проведение соответствующих празднеств и обрядов и которые он должен добыть путем обменных операций, а также получить в виде помощи от общинников. Каждый общинник поэтому тесно связан с общиной – один он не в состоянии провести эти обряды. В свою очередь, “религиозная система, – пишет М, Мид, – полностью интегрирована с экономической”.

Муж и жена – это будущие отец и мать. Отношения между супругами – важный фактор в процессе воспитания и обучения детей, в значительной мере определяющий характер взросления молодого поколения, перехода от младенчества к детству, от детства к юности.

В общинно-родовую эпоху неукоснительно соблюдается правило – до брака муж и жена должны быть чужими друг для друга, членам одного рода нельзя вступать в брак (за исключением тех случаев, когда они живут на большом расстоянии друг от друга); даже членам разных родов нельзя вступать в брак, если они живут близко; близким родственникам нельзя вступать в брак и т. д. Иными словами, предусмотрены все случаи, при которых между будущими мужем и женой возможны какие-либо родственные, локальные и прочие связи до брака, и на все эти браки наложен запрет. Вступление в брак разрешено только вне этих вариантов.

В племени манус муж и жена – совершенно чужие друг другу люди. С годами отчужденность между ними ослабевает, но все же не исчезает совсем. А начинается эта отчужденность еще до брака, сразу после помолвки, т.е. нередко с семи-восьмилетнего возраста. Дети, живущие в разных деревнях (в своей деревне брать жену нельзя), могли до помолвки ни разу не видеть друг друга. Девочке следует тщательно избегать встреч со своим суженым. Она не произносит его имя и многие слова, похожие на его имя. Ей запрещается даже думать о нем, пишет М. Мид. Девочка знает, что в деревне мужа, когда она туда переселится после свадебного обряда, ее будут в лучшем случае терпеть, а сестры мужа — ненавидеть. После свадьбы муж и жена сторонятся друг друга. Когда М. Мид спросила женщину-манус, разрешает ли она своему мужу прикасаться к ее груди, та ответила: “Конечно нет”. Жене не следует говорить мужу о своей беременности – ему сообщают об этом другие.

Содержание экзогамии, однако, этим не ограничивается. Женщина, придя в другую деревню, сохраняет на всю жизнь свою прежнюю родовую принадлежность. Часто муж зовет ее не по имени, а по родовой принадлежности (“женщина такого-то рода”), подчеркивая этим, что она здесь чужая. Во время обрядов инициации сына отстраняют от матери (символика обрядов— изгнание из подростка всего, что пришло к нему от матери и является, как и она сама, чуждым для родового ядра общины мужа). Так укрепляется еще один социальный барьер внутри семьи – между матерью и подростком мужского пола. Цель обрядов инициации, по свидетельству Я. Хогбина, в том, чтобы отнять (социально) юношу у семьи.

Родители. По представлениям манус, равно как и многих других меланезийских папуасских племен, ребенок – результат половой активности мужа и жены: муж своим семенем сгущает менструальную кровь (потенциальный эмбрион), менструации прекращаются, наступает беременность. Муж и жена, считают папуасы и меланезийцы, постепенно, по частям, создают тело ребенка. Однако, к сожалению, М. Мид не сообщает, какие части тела ребенка, по мнению манус, формирует муж и какие – жена.

Для того чтобы ребенок появился на свет, необходимо, чтобы в женщину вошла душа. В этом смысле половой акт ни при чем – душа приходит из мира мертвых или, как на острове Беллона, от божеств. Настоящая беременность начинается тогда, полагают манус, когда этого хочет дух дома мужа. Дух дома мужа – это дух отца мужа или (если отец мужа жив) дух деда мужа по мужской линии. Так пишет о манус М. Мид. Нам трудно решить, насколько эта информация точна. Возможно, взгляды манус под влиянием европейцев несколько изменились.

Тробрианцы, например, верят, что душа умершего – балона, попав в мир мертвых, сбрасывает с себя, подобно змее, кожу взрослого человека и превращается в детскую душу – виавиа. Другая душа, еще не успевшая сбросить кожу, кладет виавиа в корзину и несет в мир живых. Детская душа входит в одну из женщин, и та становится беременной.

Наступает время, когда муж и жена, будущие родители, начинают воздерживаться от половых актов, чтобы не нанести вред эмбриону. В этот период они соблюдают многочисленные пищевые запреты – пища для эмбриона должна быть доброкачественной.

Беременная женщина воздерживается от тяжелой работы. У манус мать идет рубить саго и добывать раковины только через год после родов. Многовековой опыт выработал этот здравый обычай, а религиозные нормы требуют его неукоснительного соблюдения, хотя и домашние дела, и работа на огороде как бы искушают беременную женщину. Но она боится гнева духов и не идет на огород. Действует и общественное мнение – муж и другие члены общества не одобрят ее, если она начнет гневить духов. Беременной запрещено резать ножом рыбу и какие-либо другие предметы – существует поверье, что при этом она может нанести рану эмбриону. По этой же причине у некоторых племен мужу беременной женщины запрещается рубить дрова в лесу.

Люди манус исчисляют период беременности в 10 месяцев после последней менструации. Чтобы вести счет времени, изготовляют десять связок по тридцать палочек в каждой и каждый день выбрасывают по одной.

Отец и мать. У людей манус и матанкор зачать и родить ребенка – это еще не значит стать отцом и матерью. Для них понятия “родитель” и “отец”, а также “родительница” и “мать” – не синонимы.

У папуасов племени бонгу возможность стать матерью, не родив ребенка, выражается словом мемтар (мем – мать); возможность стать отцом, не будучи родителем, словом амтар (ам – отец) <…>

Зачатие и рождение ребенка – это примерно то же, что посадка таро или ямса и появление первых ростков. До сбора урожая еще далеко; за ростками нужен уход; урожай надо продолжать создавать. Если семья после посадки по какой-либо причине забросит огород и дальнейшие заботы о нем возьмет на себя другая семья, то она, очевидно, и соберет урожай. Так и с новорожденным – если он попадет в другую семью и проживет там некоторое время, то те, кто его кормит, те, благодаря которым он растет, станут его отцом и матерью. С позиции родства по пище иначе и не может быть. Тот факт, что ребенок называет “отцом” и “матерью” и многих других взрослых мужчин и женщин, в том числе и своих родителей, ничего по существу не меняет. Настоящие отец и мать для него – те, кто его кормит, в чьей семье он живет.

На острове Манус мальчик после отнятия от груди был усыновлен холостым мужчиной, пожелавшим иметь сына. Через несколько лет этот мужчина умер, и мальчик, не успевший стать подростком, вернулся в семью родителей. В этой ситуации он не сразу стал их сыном – они называли его “сын такого-то”. Пройдет время, и он станет их сыном, они будут его кормить, растить и станут для него отцом и матерью. <…>

У папуасов не вызывает удивления тот факт, что отец-кормилец, не будучи родителем, говорит, что ребенок внешне похож на него. Посмотри, как она улыбается, говорил меланезиец племени вогео, указывая на маленькую девочку, пришедшую к нему из другой семьи, – у нее улыбка как у меня.

Дети (сын и дочь). Семя отца-родителя и кровь (а также молоко, текущее внутрь) матери-родительницы, говорят люди племени мелпа, дали ребенку субстанцию родства – копонг в утробе матери. Но вот ребенок появился на свет, и теперь его рост – результат другой пищи. Если мы хотим понять идеологию родства у горных племен Новой Гвинеи, пишет Э. Стразерн, мы должны обратить пристальное внимание на то, что связано с пищей и ростом. Вот ребенок перешел в другую семью (а это, как уже отмечалось, бывает очень часто), и теперь у него другой отец (отец-кормилец) и другая мать (мать-кормилица). Пища создает их тела, добавляет Э. Стразерн, и дает им субстанцию, т.е. создает родство. Примерно так же понимают родство по взрослению папуасы племени сиане, кума, чимбу, дариби, энга – через пищу в детей по мере роста входит “дух отца”, создается родство с отцом (с тем, кто кормит).

<…>

Биологическая роль отца в зачатии ребенка, пишет М. Меггит о папуасах энга, не подчеркивается. Физическое отцовство, пишет М. Мид о меланезийцах манус, интересует их меньше всего. Главное – кто кормит ребенка после его рождения. При этом создается родство по происхождению, ибо именно кормление определяет принадлежность к роду. Ребенок принадлежит к роду отца, но не того, кто его породил, а того, кто вырастил (когда это разные люди). В таких случаях, пишет М. Мид, приемный отец и адоптированный ребенок даже теснее связаны друг с другом, чем отец-родитель с порожденным им сыном. Под “приемным отцом” М. Мид понимает отца-кормильца, а под “адоптированным ребенком” – его сына, им выращенного. С ним – дух рода «приемного отца». Вся деревня может знать отца-родителя, но о нем даже не упоминают.

Ребенок хорошо знает своих родителей и выделяет их с помощью особых терминов. Так, в племени бонгу он называет словом ам (мать) многих женщин, но среди них выделяет мать-родительницу ам-атиу. Меланезиец племени каока хорошо знает своего отца-родителя: “Он сделал мои кости”. Это – родство по кости, родство с отцом – родителем. Родство по крови или по плоти (плоть – из крови) – с матерью-родительницей. То же самое – в племени мелпа: родство по крови – это по матери, а по кости – по отцу; “одна кровь” – это родственники по женской линии<…>.

Связь по родству может быть прервана. То же самое мы находим и в других местах. “Те, кто определенным образом помогает друг другу, – родственники. Кто не помогает друг другу – не родственники”.

Сиблинги (брат и сестра). Родство по кормлению устанавливает родственные связи не только между людьми разных поколений (тех, кто кормит, с теми, кого кормят), но и между людьми одного поколения – сверстники вместе едят, вместе взрослеют на одной и той же пище, и поэтому они – братья и сестры. Такое родство создается очень легко. По утверждению одного исследователя, на острове Анутуа оно “устанавливается с помощью взаимного согласия”. Видимо, здесь имеется в виду родство типа нгама у папуасов племени бонгу. “Братство по еде” (па языке бонгу – нгама) создается следующим образом: двое, стоя рядом, едят по очереди один плод, например плод дерева огаль, и после этого называют друг друга Огаль-им. Нечто подобное отмечено и у папуасов мелпа: человек ест банан, дает половину сидящему рядом и говорит ему: “Будем называть друг друга “Банан”. Но за всем этим обычно кроются такие факторы, как проживание на общей территории, совместный труд, взаимная помощь. На острове Тангу группа таких людей называется нуандин, что означает “те, кто работает и живет вместе”. В такой группе все люди одного поколения – братья и сестры. В папуасском племени само Д. Шоу перечисляет факторы, созидающие родство: жизнь мужчин в одном длинном доме, совместный труд (на огородах, при постройке хижин, при рубке саговых пальм), общая еда. “Все люди одного поколения, живущие в поселке, – пишет он, – сиблинги, независимо от фактических генеалогических связей. Их не делят на фактических и классификационных. Они равны – у всех одни и те же права и обязанности”. А права и обязанности, как мы видели на многих примерах, не просто связаны с родством, а создают его. <…>

Младенчество. Роды происходят в особой хижине. При родах могут присутствовать только женщины, имеющие детей. Мужчинам доступ в эту хижину запрещен. Даже бездетная М. Мид не могла присутствовать при родах в племени манус. Муж, находящийся в это время в семейной хижине, развязывает все узлы, раскрывает все сосуды, иногда сам изображает родовые муки – стонет, корчится от воображаемой боли. Своим поведением он как бы доказывает факт своего отцовства (это он делал тело эмбриона, он кормил его в утробе матери “молоком пениса” и “через мать”).

После родов роженица остается с ребенком одна, притом довольно длительное время. К ней никто не заходит; никто не должен к ней прикасаться; пищу приносят и передают ей с большими предосторожностями; роженица не должна чесаться, брать руками пищу Разные племена (а в одном и том же племени, возможно, разные люди) объясняют необходимость изоляции роженицы и новорожденного по-разному: женщина в это время “нечистая”, грудное молоко должно быть чистым и “легким” и т.п. Люди племени квома (Новая Гвинея) полагают, что ребенок в первые месяцы жизни легко может стать жертвой колдовства. В это время мать не выходит с ребенком из хижины и принимает меры к тому, чтобы никто к ней в хижину не входил. Когда Д. Уайтинг вел здесь полевую работу (октябрь 1936 — апрель 1937 г.), появились на свет два маленьких квома, но ему дали посмотреть на них только после того, как им исполнилось три месяца.

В племени манус мать начинает кормить ребенка грудью лишь через три-четыре дня после его рождения. До этого его кормят грудью по очереди другие женщины, которых мать потом должна отдарить. Люди манус одинаково относятся к мальчикам и девочкам до тех пор, пока им не исполнится три года (население острова Манам продлевает этот период до пяти-шести лет). Для девочек трех лет изготовляют юбочку из растительных волокон и травы, чтобы подчеркнуть этим ее пол и принадлежность к женскому миру. Девочка носит эту обрядовую юбочку только один день (до семи-восьми лет дети манус не носят никакой одежды).

Постепенно у ребенка манус вырабатывается “понимание дома”, т.е. умение ползать и ходить по полу, не проваливаясь в воду (пол состоит из отдельных балок); умение взбираться в дом по лестнице или по столбу; умение сбрасывать мусор из хижины в воду; умение мочиться сквозь балки; умение не приносить грязь и мусор в хижину. Вырабатывается также “понимание огня” (огонь может обжечь, может сжечь; носить золу или пепел надо осторожно; вода гасит огонь). Очень рано вырабатывается “понимание лодки и моря” – ребенок манус, еще не отнятый от груди, уже умеет плавать. Он начинает ходить и плавать одновременно.

Ребенок начинает ходить около двух лет. Люди вогео не учат детей ходить и даже не поощряют их к этому (“ноги слабые”). Они ждут, когда ноги станут сильными, для этой цели трут колени ребенка листьями. А потом ребенок сам встает на ноги и выучивается ходьбе в течение двух-трех дней. Я. Хогбин рассказывал меланезийцам, как европейцы учат ходить своих детей, его слушатели от души смеялись. “Когда надо, – говорили они, – ребенок сам пойдет. Тогда давайте и плодовые деревья учить тому, как им растить плоды”.

Детей рано приучают помогать по хозяйству. Н.Н. Миклухо-Маклай пишет о папуасах Берега Маклая: “Смешно смотреть, как ребенок полутора или двух лет тащит к костру большое полено, а затем бежит к матери пососать грудь”.

В племени вогео маленькая девочка выполняет ряд работ по дому: метет пол (девочка, пишет Я. Хогбин, ростом с метлу), выносит мусор, кладет в глиняный горшок нарезанные матерью таро и ямс. Часто при этом она не столько помогает матери, сколько мешает и даже добавляет ей работы, но мать не проявляет недовольства (если не спешит куда-либо). Мать похвалит дочку, а затем, когда дочки не будет дома (чтобы сохранить ее радость за “хорошо” выполненную работу), все переделает. “Я потом пошлю ее куда-нибудь и все сделаю сама”. Девочка вогео сопровождает мать на огород, с маленькой, специально для нее сделанной, корзиночкой в руках, хотя с огорода ей ничего не дадут нести – девочка слишком для этого мала: она идет с матерью к ручью за водой с маленьким сосудом из скорлупы кокосового ореха; в пять лет она уже несет от ручья два таких сосуда, свисающих спереди и сзади с ее плеча.

Дети племени квома, группами по двое-трое, готовят в лесу пищу на костре. Мальчики при этом просто подражают своим матерям, а девочек матери специально учат.<…>

На вопрос Я. Хогбина: “Почему вы так делаете?” – дети отвечали: “Это наш обычай, обычай людей вогео”. Указывая на деревья, дети говорили ему: “Мы едим такие-то плоды, мы делаем из ветвей этого дерева такие-то вещи” (хотя сами дети таких вещей еще, возможно,