Работа, а не подневольный труд

Есть такое распространенное мнение, что все работы хороши, – очень удобная позиция для тех, кто живет за счет труда других.

Уильям Моррис. Полезная работа против бессмысленного каторжного труда (1885)

 

Работу нужно освободить от привязки к рабочим местам и наемному труду. Ко всем видам виды работы следует относиться с равным уважением, не думая, что человек, не имеющий должности, не работает или что кто‑то, кто сейчас без работы, закоренелый лодырь. Обществу вредит не праздность. На самом деле бездельники вредят сами себе, растрачивая жизнь понапрасну. Обществу дороже контролировать и наказывать это крошечное меньшинство, чем заставить этих людей заняться каким‑нибудь малопроизводительным трудом. Более того, немного полениться не так уж и вредно. Почем знать, может, тот, кто сейчас якобы бездельничает, на самом деле отдыхает или собирается с мыслями? Почему непременно нужно предполагать худшее и порицать? Величайшие умы человечества проводили много времени в праздности, и всякий, кто читал эссе Бертрана Расселла «Похвала праздности», должен устыдиться и не требовать исступленного труда от других.

Но нужно соблюдать меру. Труд необходим, и рабочие места нужны. Но не только в них смысл жизни. Людям нужны и другие виды деятельности и времяпрепровождения.

Джон Мейнард Кейнс (John Maynard Keynes), величайший экономист двадцатого столетия, предсказывал, что к настоящему времени люди в богатых обществах будут заняты на работе не более 15 часов в неделю. До него Карл Маркс писал, что, как только уровень производительности труда позволит обществу удовлетворить свои материальные нужды, мы будем проводить время, развивая наши природные способности. В конце девятнадцатого века Уильям Моррис, в своей провидческой работе News from Nowhere («Новости ниоткуда») описывал будущее, в котором люди смогут без принуждения работать в свое удовольствие, заботиться о природе и жить в достатке и в ладу со своими соседями. Никто из них не мог предугадать ненасытную жажду потребления и бесконечного экономического роста, заданную коммерциализующей рыночной системой.

Сейчас пора отметить, что принуждение всех и каждого к труду – это ответ на неправильный вопрос. Нужно сделать так, чтобы все мы уделяли больше времени работе, которая не является трудом, и досугу, который не есть игра. Пока мы не согласимся с более многообразной концепцией работы, мы будем по‑прежнему пребывать в заблуждении, оценивая человека по занимаемой должности и полагая, что создание рабочих мест – это признак успешной экономики.

Прекариат от этого выиграет больше других. Он выполняет непропорционально много работы, которую нельзя называть трудом, и выполняет много работы, которая не является ни продуктивной, ни приятной. Нужно улучшить статистику, показывающую, сколько работы делается. И тогда вряд ли кто‑то посмеет утверждать, что всякий не занятый опознаваемой «работой» лентяй или захребетник. Начать можно хотя бы с подсчета времени, которое прекариат проводит в общении с государственными бюрократами и прочими посредниками.

 

Полная товаризация труда

 

В противовес утверждению лейбористов «Труд не товар» нам нужна полная товаризация труда. Вместо того чтобы выпихивать людей на работу, понижать зарплаты и доходы других в связи с этим понижением, людей следует заинтересовать с помощью правильных стимулов. Если, как нас уверяют, рабочих мест предостаточно, но никто не горит желанием их занимать, тогда надо поднять цены – в результате работодатель либо поймет, что не готов тратиться, либо сделает эти позиции достаточно привлекательными. Правительствам следовало бы применить к рынку труда те же правила, которые действуют и на других рынках. Для нормальной товаризации цена должна быть прозрачной и полностью монетизированной. То есть надо снять все эти разнообразные пособия и льготы предприятий и превратить их в пособия и льготы, которые можно приобрести на рыночных условиях. Не следует забывать и о принципе социальной солидарности. Немонетарные пособия и льготы – главный источник неравенства, это лишь помеха эффективному рынку труда. Прекариат на них и не рассчитывает. Все это идет салариату и уменьшающемуся привилегированному меньшинству кадровых рабочих. Чтобы ускорить маркетизацию, их нужно обложить бо́льшим налогом, нежели денежный заработок (сейчас они часто используются как средство ухода от налогов). А система оплаты должна быть прозрачной и отражать непосредственную связь с навыками, затратами усилий и времени. Кстати, исследования показывают, что рабочим больше нравится, когда им платят по часам, а это самый прозрачный метод из всех возможных.

Правильная товаризация – это прогрессивный шаг. Рассмотрим с точки зрения социального равенства и позиций прекариата традиционную практику выплаты пособий женщинам, взявшим декретный отпуск. Если женщина работала в штате на твердой ставке, работодатель может предоставить ей отпуск и пособие, причем бо́льшую часть пособия будет оплачивать правительство. В Великобритании женщины получают пособие по беременности и родам не более 39 недель и отпуск сроком до года. Но отпуск по рождении ребенка дается также и отцам (на две недели), и каждый родитель может находиться в неоплачиваемом отпуске до тех пор, пока ребенку не исполнится пять лет. Но не стоит забывать, что правительство компенсирует работодателям бо́льшую часть затрат на декретные выплаты отцам и матерям и это пособие регрессивное – в пользу салариата за счет прекариата. Лейбористам оно греет душу, но сколько низкооплачиваемых работников могут претендовать на такое пособие? Только в 2009 году британская Комиссия по равенству и правам человека предложила снизить установленный стаж работы на предприятии, при котором человек получает такое право. Но многие женщины из прекариата в период беременности могут оказаться без работы. И новую найти им будет трудно, а следовательно, декретных денег им не видать. Прекариат следует наделить такими же правами, как и всех остальных. Универсальность действительно важна.

Отсюда вытекает следующее требование: к работе нужно относиться как к средству, присущему коммерческой сделке. Когда нам говорят, что работа – главный источник счастья и тех, кто не хочет ощутить это счастье труда, нужно заставить это сделать ради их же блага, – на это можно ответить: займитесь собственными делами. Для большей части прекариата работа не путь к нирване. Говоря, что работа – источник счастья, мы выдаем желаемое за действительное. Лучше честно коммерциализировать труд. Если таково правило свободной рыночной экономики, тогда давайте применять его ко всем товарам.

 

Профессиональная свобода

 

Прекариату хочется почувствовать свою профессиональную состоятельность, он хочет, чтобы сочетание разных видов работы и труда позволило ему развить свои способности и получить удовлетворение от сделанного. Спрос на труд и рабочие места увеличивается, и поскольку многие важные виды работ выполняются в неоптимальных стрессовых ситуациях, то игра понемногу вытесняет досуг. Один из величайших активов третичного общества – время.

Вместо того чтобы смотреть на работу как на средство, нас учат видеть в ней самый главный аспект жизни. Помимо работы есть множество других занятий, которые могут быть более приятными и социально значимыми. Если мы говорим, что иметь работу необходимо и эта работа определяет нашу идентичность, то наемный работник будет испытывать страх оттого, что потеряет место, а вместе с ним утратит общественную ценность, лишится статуса, которому соответствует некий жизненный уровень.

В конце 2009 года в Wall Street Journal был опубликован комментарий бывшего вице‑президента Федеральной резервной системы США Алана Блайндера (Alan Blinder). По его словам, у американцев «только три вещи сейчас на уме: рабочие места, рабочие места и еще раз рабочие места». Правда, никаких цифр в подтверждение своих слов он не привел. Но если для большинства возможность иметь хоть какие‑то гарантии связана с работой, тогда понятно, что работы будут первостепенными и стрессовыми. Но ведь очевидно, что эта ситуация нездоровая. На самом деле пора перестать делать из наемной работы кумира.

Пока даже не доказано, что экономический рост в развитых странах требует увеличения числа рабочих мест: об этом говорит успешный выход из рецессии без создания новых рабочих мест и даже с их сокращением. А попытка решить проблему посредством создания искусственных рабочих мест может быть экологически небезопасной. Ведь наемный труд обычно сопровождается использованием природных ресурсов и их истощением, тогда как другие виды работы вполне могут быть производительными и ресурсосберегающими.

Вместо идеи рабочих мест следует поставить во главу угла право человека на деятельность. Для этого нужно дать людям больше возможностей заниматься делом, которое не является трудом, причем эти возможности должны быть равны для всех. Притом что спрос на такую работу растет, те, кто может ею заняться, как правило, богачи, потому что у них для этого достаточно времени или они могут его купить. Это скрытая форма неравенства, поскольку тем, кто находится в более выгодном положении, проще получить дополнительные преимущества.

В США во время рецессии после 2008 года появился ряд работ, которые нельзя называть трудом. Никто не заметил в этом иронии. Например, тысячи людей зарегистрировались на Volunteernyc.org – сайте, набиравшем добровольцев для уборки жилищ. Отчасти это было ответом на призыв президента Обамы уделять больше внимания общественным работам: в стране возрождался дух коллективизма, что можно только приветствовать. И все же ни у одной политической партии нет стратегии поощрения или создания условий для подобной работы. То, как быстро добровольцы откликнулись на этот призыв, показывает, что люди соскучились по общественно значимой деятельности. Когда человек теряет должность, можно смотреть на это как на освобождение. С этой точки зрения жизнь прекариата имеет две стороны. Привязанность к рабочему месту – мрачный удел общества наемных работников, о чем говорила еще Ханна Арендт (1958). Штатная принадлежность становится обузой, сковывающей и отупляющей. Но экономическая незащищенность не лучше, поэтому прекариат не может себе позволить волонтерскую или другую общественную работу. Долги и неуверенность в завтрашнем дне этому мешают.

Мода на волонтерство свидетельствует о жажде деятельности, которую можно было бы рассматривать как работу, если бы нам десятилетиями не втолковывали, что работа – это рабочие места. И Полани (Polanyi, [1944] 2001), и Арендт это понимали, но никто из них не спроецировал это в сферу политики. Полани сетовал на товаризацию, Арендт – на «держащихся за рабочие места» (jobholderism), но они не представляли, как добиться общества «работы и досуга». После кризиса глобализации у нас есть возможность двигаться дальше.

Некоторые из названий появляющихся неправительственных организаций (НПО) внушают надежду: New York Cares («Нью‑Йорк заботится»), Big Brothers, Big Sisters’ («Большие братья, большие сестры»), Taproot Foundation (фонд «К корням») и т. д. Профессионалы, потерявшие работу, на которой была задействована лишь часть их талантов и наклонностей, нашли применение своим невостребованным талантам и интересам. Можно вспомнить и о нью‑йоркской НПО под названием Financial Clinic («Финансовая клиника»), специалисты которой объясняют малооплачиваемым работникам, как управлять финансами. Это «квалифицированные кадры» (proficians), которые могли бы влиться в прекариат, но подыскали себе более подходящую нишу.

Правительство тоже сыграло свою роль. В числе появившихся организаций – AmeriCorp, набирающая волонтеров сроком на год, Teach for America, направляющая выпускников колледжей работать учителями в школах бедняцких районов, и Volunteernyc.org – нью‑йоркиский сайт общественных услуг. К середине 2009 года в некоммерческих организациях США насчитывалось 9,4 миллиона служащих и 4,7 миллиона добровольцев. А фирмы разрешили своим постоянным сотрудникам брать отпуск на выполнение общественных работ. Можно было бы говорить о рождении нового социального образца, если бы не эффект замещения. Так, в США в первом квартале 2009 года были уволены 10 тысяч юристов, и многие из них были вынуждены работать pro bono в инициативных группах за чисто символическую плату. В марте 2009 года американский Конгресс принял закон Эдварда Кеннеди «Служи Америке» (Edward Kennedy Serve America Act), представляющий собой существенную реформу программы воинской службы, начатую в 1993 году. В результате втрое выросли ряды AmeriCorp, которая в следующем году направила 7 миллионов людей на волонтерскую работу в местные общины. Этот закон мобилизовал и пожилых американцев, предложив им «новые стипендии» на «вторую карьеру» в сфере образования, здравоохранения и некоммерческого менеджмента. Обзор общественного мнения, проведенный AARP (Американской организацией пенсионеров) в январе 2009 года, в котором участвовали американцы старше 50 лет, показал, что почти три четверти представителей старшего поколения хотели бы уделять больше времени общественной работе, нежели зарабатыванию денег.

Помимо волонтерской работы есть множество других видов деятельности в сфере общественных инициатив: это и помощь соседям, и уход за нуждающимися в опеке. Большинство людей в современном обществе чувствуют, что уделяют слишком мало времени своим близким, друзьям и общине, и в случае нужды не надеются на существенную ответную помощь. Давайте считать это работой и включим это в наше ощущение занятости.

Итог: профессиональная свобода означает, что у прекариата и остальных групп будут равные возможности для выбора видов деятельности, укрепляющих ощущение профессионального роста, при этом государство не должно ставить те или иные виды работы морально или экономически выше других.

 

Рабочие права

 

Прекариат должен потребовать, чтобы инструменты так называемых трудовых прав превратили в средство продвижения и защиты рабочих прав. Все чаще работающие люди не служат и не являются наемными работниками, и было бы неестественно придумывать для них разные названия, только чтобы они соответствовали понятию «рабочая сила». Рабочие права должны основываться на общепринятой практике договоренностей между работниками и внутри профессиональных сообществ, а также между «трудом» и «капиталом». Прекариат в этом смысле находится в невыгодном положении. Система «взаимовыгодных переговоров», которая наделила бы его голосом, подразумевает дополнительные системы коллективных переговоров между представителями работодателей и наемных работников – к этому вопросу мы еще вернемся.

Прекариат должен также потребовать создания международной системы рабочих прав, и для начала следует реорганизовать Международную организацию труда, оплот лейборизма. О том, как это сделать, говорится в другой публикации (Standing, 2010). Без надлежащего всемирного органа голос прекариата будет замалчиваться или его просто проигнорируют.

Вся работа, не являющаяся наемным трудом, должна стать областью рабочих прав. Например, если мы хотим, чтобы люди сами занялись финансовым менеджментом и самостоятельно принимали решение о том, как расходовать деньги, не дожидаясь патерналистского «подталкивания» от государства, им нужен доступ к соответствующей информации и возможность проконсультироваться с профессионалами, а также у них должно быть достаточно «качественного» времени, чтобы провести все эти переговоры.

Работа по уходу за другими все еще не относится к сфере прав, закрепленных законодательством и инструментами социальной защиты. Это жизненно важно для женщин из прекариата, учитывая, что тройная нагрузка увеличивается. Но это важно и для мужчин, поскольку все больше мужчин реализуют свой потенциал, занимаясь уходом за нуждающимися и прочими видами работы, которые трудом не являются. В этом плане программа рабочих прав должна охватывать тех, кто оказывает услуги по уходу, тех, кто ими пользуется, и посредников – все они легко могут подвергнуться эксплуатации, принуждению и самоэксплуатации.

Работа как вид общественной деятельности также постепенно входит в правовое поле. Мы уже видели, что волонтерство и работа на общественных началах в местных сообществах стала весьма распространенной, особенно после 2008 года. Но есть риск, что она станет привилегированным видом деятельности для меньшинства и инструментом «рабочего пособия» для остальных. Более того, пенсионеры и частично занятые, выходя на рынок услуг, получают субсидии, которые предоставляются также тем, кто живет на доходы от этой работы (то есть для них она является трудом). В таком случае присутствие волонтеров уменьшает экономические возможности для прекариата.

И наконец, рабочие права включают в себя этические нормы. В каждом профессиональном сообществе следовало бы ввести такие нормы, и большинство сообществ хотели бы распространить эти нормы на своих членов. К сожалению, для некоторых важных профессий, таких как бухгалтер, этических норм давно уже не существует, что позволяет их алчной элите грести деньги лопатой, забывая об этике и унижая тех, кто ниже по рангу в этих многочисленных трудовых сообществах. Более того, очевидно, что профессии, не имеющие традиционной коллективной этики, такие как банкиры, поспособствовали возникновению финансового кризиса. Прекариат должен потребовать, чтобы этические нормы стали обязательными для всех профессиональных сообществ и для любой экономической деятельности.