Рабочее пособие и обусловленность

 

В повестке дня либерального патернализма – сделать социальную политику более «обусловленной», предоставляя людям государственные пособия, только если они ведут себя так, как это предписывает государство, предположительно ради их же блага. В частности, это программы, выдвигающие перед претендентами на пособие следующие условия: некоторое время человек получает пособие, а потом должен согласиться на предложенную работу или обучение, иначе он утратит право на пособие, а в его досье где‑то в онлайн‑базе данных навсегда останется черное пятно.

Прекариату предлагается несколько вариантов трудового пособия, неправильно названного «рабочим пособием» (ранее об этом см.: Standing, 1990). Одна из разновидностей – когда пособия делаются настолько непривлекательными, что люди не хотят их получать и вместо этого соглашаются чуть ли не на любую работу. Это точка зрения Лоуренса Мида, американского либерала, к которому британское правительство обратилось за советом в 2010 году, сразу после выборов. Он считает, что «правительство должно заставить их винить себя» (Mead, 1986: 10, курсив автора). Аналогичная идея: что каждому безработному или не работающему несколько месяцев следует предложить работу, на которую он должен согласиться, иначе ему не будут выплачивать пособие. Эти идеи не новы: вспоминается система Спинхамленда,[12]Законы о бедных[13]и работные дома.

И то, как описывают эти пособия, только усугубляет ассоциации. Британское коалиционное правительство заявляло, что планы рабочего пособия помогут «порвать с привычкой к безработице». Но никто еще не доказал, что безработные или другие нуждающиеся имеют такую «привычку». Более того, есть множество свидетельств, что причины, по которым многие становятся безработными или находятся на обочине рынка труда, не имеют ничего общего с такого рода привычкой. Многие из них загружены сверх меры «работой», которую лейбористы таковой не считают, например заботятся о немощных родственниках или детях. У других бывают периоды нетрудоспособности.

Чтобы заставить порвать с так называемой привычкой, было объявлено, что соискатели будут обязаны в течение месяца где‑нибудь работать по 30 часов в неделю – этакая трудовая повинность. Если же они откажутся или не справятся, то на три месяца лишатся пособия. Все идет к тому, чтобы сделать безработицу договорным заданием – работать ради пособия по контракту с государством. Каков был подспудный мотив, стало ясно, когда обнародовали список работ, выполнения которых ждут от соискателей: уборка туалетов и стирание граффити со стен.

В Белой книге[14]по пособиям от ноября 2010 года отмечалось, что назрел «общенародный кризис» зависимости от пособий, якобы на основании того факта, что 4,5 миллиона людей получают «нерабочие» пособия. Иэн Дункан Смит (Iain Duncan Smith), министр труда и пенсий, заявил, что в последнее десятилетие почти 3 миллиона рабочих мест достались иммигрантам, отчасти потому, что многие британцы «пристрастились» к социальным пособиям. Здесь из двух утверждений делается один вывод. Мигранты могли занять эти рабочие места потому, что обладают конкретными навыками или просто готовы работать за меньшую зарплату, или потому, что в открытом гибком рынке труда они оказались в нужное время в нужном месте. Некоторые, возможно, получили такую работу именно потому, что они не полноправные граждане и их легко уволить, можно безнаказанно эксплуатировать: они стерпят даже самое плохое обращение. Некоторые – потому, что молодые британские рабочие не имели возможности ее получить из‑за своего юного возраста. Некоторые могли занять место пожилых сотрудников, труд которых работодатели сочли не столь производительным. Все эти варианты возможны. Но непосредственно связывать существование социальных пособий с тем, что мигранты «отнимают у британцев работу», не стоит, это расхожее предубеждение.

Еще одно заявление – что миллионы британцев «подсели» на государственные пособия – тоже предубеждение. Миллионы получают пособия из‑за высокого уровня безработицы, низкого уровня заработной платы на временных должностях и при частичной занятости (все это область прекариата) или из‑за потери трудоспособности, болезни, немощности и т. п. Правительству следовало бы обратить внимание на нищету, безработицу и ловушки нестабильности, с которыми многие сталкиваются, причем происходит это вовсе не по вине тех, кто якобы пристрастился к пособиям.

Хорошо всем известная ловушка бедности будет существовать до тех пор, пока останутся проверки на нуждаемость, даже если связь потери пособий с доходом станет менее резкой. Ловушка безработицы также никуда не денется. Чем ниже заработки в нижнем сегменте рынка труда, тем выше будет коэффициент замещения утраченного дохода, если пособия по безработице останутся адекватны прожиточному минимуму. Тем временем ловушка нестабильности становится все страшнее. Если работы сосредоточены в одном месте, а безработные живут в другом, где рабочих мест нет, и если эти работы низкооплачиваемые, временные или с неполной нагрузкой, получатели пособий сильно рискуют, если устроятся на эти должности. Им придется переезжать, что затратно и представляет угрозу семейному, дружескому кругу, местам, которые придают жизни смысл и способствуют самоидентификации. При этом, вероятно, им придется отказаться от пособий, которых они добивались месяцами на прежнем месте жительства. Но от них ждут таких жертв, притом что новая работа может продолжаться всего несколько недель.

Ловушка нестабильности еще и в том, что, если человека вынудили взяться за какую‑то неприятную работу, это может отвратить его от работы вообще. Представители среднего класса заблуждаются, полагая, что должности, предлагаемые безработным, помогают выработать привычку трудиться и прививают любовь к труду.

Рабочее пособие в Великобритании лишь увеличивает численность прекариата. Эта система направляет сотни тысяч людей на временные рабочие места, намеренно непривлекательные, чтобы никому не захотелось цепляться за них. Но если бы людям предлагали вместо этого настоящую работу, получаемое ими небольшое пособие помешало бы другим, выполняющим аналогичную работу, бороться за приличную зарплату. Но как и со всеми схемами рабочих пособий, никто даже не делает вид, что эти назначения – настоящая работа. Только неясно, как четырехнедельный вынужденный труд поможет преодолеть привычку к безработице. Наоборот, он может вызвать только разочарование и озлобленность. А навязанная работа на полный день не даст людям возможности искать другую, настоящую.

Системы рабочих пособий не помогают государству урезать расходы. Эти дорогостоящие проекты подразумевают большие административные затраты и малопроизводительный труд. Их главная цель – немного сбить уровень безработицы, но не создавая рабочие места, а лишая безработных права на пособия. Проведенные в США исследования показали, что после внедрения подобных схем в 1990‑е годы число получающих пособия уменьшилось в основном из‑за того, что люди выбывали из трудовых ресурсов, не имея работы. Такая политика ведет к обнищанию.

Сторонники рабочих пособий не считаются с основными законами экономики. Рыночной экономике необходимо некоторое количество безработных – для повышения эффективности и уменьшения инфляции. Не только сами безработные в процессе поиска умеряют свои ожидания, остальные тоже приноравливаются к существованию безработных, составляющих им конкуренцию или пытающихся как‑то улучшить свое положение.

Пока социал‑демократы и лейбористы придумывали основания для рабочих пособий, они нашли такой вариант, который, если воспринимать его буквально, приведет к катастрофе. Они заявляют, что всем безработным следует «гарантировать» работу и что это разом поможет осуществить «право на труд». На самом деле они хотят максимально увеличить количество наемного труда и рабочих мест, считая, что это нужно для соблюдения прав и для того, чтобы люди были счастливы и социально адаптированы. Такая интерпретация противоречит очевидному: массы людей получают мало удовольствия от своей работы. Люди вынуждены делать монотонную, бессмысленную, грязную и тяжелую работу по одной простой причине: заработать хоть немного денег на жизнь и поддержать тех, кто находится на их попечении.

В ответ на предложенные британским правительством трудовые пособия Дуглас Александер (Douglas Alexander), «теневой» секретарь лейбористской партии по труду и пенсиям, выступил в защиту строгих проверок на пособие по нетрудоспособности и датской модели гарантированных рабочих мест, при которой люди должны либо занять их, либо потерять пособие. «Это один из видов обусловленного пособия, – сказал он. – Реальные гарантии работы, но и реальные санкции, если предложение не будет принято». Александер заявил, что различие между этой позицией и правительственной в том, что правительство приняло американскую модель урезания пособий, не гарантируя, что рабочие места будут доступны. Правда, его высказывания раскритиковал бывший генеральный секретарь лейбористской партии: получается, что партия – на стороне «нерадивых бедняков» против «работающей в поте лица середины, которой и без того тяжело». Но нужно быть куда более принципиальным политиком, чтобы увидеть за этими политическими рассуждениями, что это означает для прекариата.

Сторонники рабочих пособий ставят труд выше работы. Если заставить всех ходить на работу, мы попадем в советскую ловушку: в конце концов безработных станут называть паразитами, а ленивые работники будут трудиться спустя рукава, как в старом анекдоте: «Они делают вид, что платят – мы делаем вид, что работаем». А ведь еще задолго до этого, в 1835 году, Алескис де Токвиль кратко изложил суть вопроса, когда сказал, что гарантия работы для каждого приведет либо к правительственному контролю над всей экономикой, либо к насилию. Он предвидел, к чему все идет.

 

Прекариат демонизируют

 

С начала Великой рецессии правительства стали еще больше демонизировать жертв глобальной рыночной экономики. Для этого были выбраны четыре группы: «мигранты», «претендующие на пособия», «криминальные элементы» и «нетрудоспособные».

Во всем мире наблюдается тенденция демонизировать мигрантов, словно они какие‑то инопланетяне. Худшим сценарием были бы массовые депортации, а популистские политиканы раздували бы страхи местного прекариата. Остается надеяться, что благоразумия хватит, чтобы предотвратить что‑нибудь подобное. По счастью, ревностных сторонников «изгнания» останавливает то, что за это придется расплачиваться. По результатам одного исследования (Hinojosa‑Ojeda, 2010), массовая депортация нелегальных мигрантов из США обойдется казне дороже, чем Иракская и Афганская войны вместе взятые. Но страх депортации заставляет незарегистрированных мигрантов соглашаться на более низкую зарплату и худшие условия работы.

В Великобритании, как и во многих других странах, общенациональные газеты подпитывают антимигрантские настроения. Поскольку тираж у них больше, чем у местных изданий, люди читают о проблемах мигрантов, даже если в их области нет ни одного. И хотя иммигранты составляют лишь 10 процентов жителей Соединенного Королевства, среднестатистический британец уверен, что истинная цифра – 27 процентов. Общенациональные средства массовой информации заостряют внимание на исключительном. То же самое можно сказать о «паразитирующих на пособии». Выбирается один‑единственный случай, и все в стране читают об этом и думают: а ведь такое могло произойти по соседству. Если читать только местные газеты, большинство людей даже не услышат об этом случае и не сделают никаких обобщений. Глобализация и коммерциализация средств массовой коммуникации дает власть тем, кто хочет демонизировать. Таким образом, правительству достаточно процитировать два примера в доказательство того, что большинство безработных страдают от «привычки к безделью», и читатели будут думать, что эти два недостойных человека представляют миллионы.

Еще одна демонизируемая группа – «криминальные элементы». Мы рассматривали ранее, как государство криминализирует все больше и больше народа. Многие из них – это люди, которые не смогли вписаться в рыночное общество. Другие попадают в эту категорию случайно. Органы службы занятости стали проводниками конформизма и общественной дисциплины, что может отвратить некоторых безработных настолько, что они нарушат правила. Врачей превращают в надсмотрщиков, требуя от них отчета о том, работают ли их пациенты и в состоянии ли работать. Это может привести к «осуждению» – за безделье или обман. Прекариату достается неприятная, с нестабильным заработком работа, и будет совершенно естественно, если он захочет от нее уклониться или устроит бунт. Пенитенциарная система сдерживает эту тенденцию, так что бунтовать выйдет себе дороже. Когда система слежки становится все более изощренной, больше неординарных поступков можно заметить и навесить на них социальный ярлык.

В некоторых странах заключенным не разрешается принимать участие в голосовании на выборах. В Великобритании лейбористское правительство неоднократно откладывало снятие такого запрета, нарушающего законодательство Евросоюза, но, когда новое коалиционное правительство предложило это сделать, на свободном парламентском голосовании ему дали дружный отпор. Еще в нескольких странах узники также лишены права голоса, а во многих штатах США этого права лишены еще и бывшие узники – своего рода пожизненный приговор, усиливающий гражданское размежевание.

В целом демонизировать какие‑то группы проще в обществах, для которых характерна системная экономическая незащищенность и беспокойство. Незащищенность позволяет легко играть на страхах, боязни «незнакомых чужаков», а сознанием людей легко манипулируют с помощью специально для этого созданных визуальных и словесных образов. И все это ведет к самому жуткому запугиванию.