Методологический статус социологии труда

 

 

Необходимость обсуждения методологических вопросов особенно актуальна на том этапе развития марксистской социологии, когда проблема соответствия ее предмета и структуры поднимается на качественно новый и более высокий уровень. Можно сказать, что сегодня — это сфера активного теоретического поиска, в которой прирост знаний достигается через решение принципиальных, основополагающих вопросов. Обращение к фундаментальным аспектам на более зрелом этапе должно свидетельствовать об углублении научного поиска или же, в зависимости от критериев оценки, о незавер­шенности структурирования предметных областей науки, расхождении взглядов и противоречивости предлагаемых концепций.

Речь идет прежде всего о соотношении исторического материализма и социологии. Здесь выделились два различных подхода: 1) истмат как философско-социологическая наука должен включать в себя со­циологию, 2) истмат есть только, и только философская наука, по­этому он не включает в себя социологию. Оба подхода фактически сложились в начале 20-х годов, а в 60-е годы на основе первого под­хода была выработана обобщенная формулировка, ставшая своего рода парадигмой и, поддержанная большинством ученых, она вошла во все учебники: исторический материализм есть философско-социо­логическая наука об обществе*.

Во многих отношениях такой подход выглядит предпочтитель­нее: в нем содержится, например, аргументированная критика в ад­рес тех, кто стремится создать некую новую общесоциологическую теорию наряду или вместо истмата. (С логико-теоретической точки зрения общесоциологическая альтернатива неизбежна, так как без общей теории — и это доказывает история всех без исключения на­ук — никакая дисциплина долгое время плодотворно развиваться не может. Рано или поздно она порождает либо настоящую и рабо­тающую общую теорию, либо заимствует ее из других наук, либо создает некий паллиатив).

И хотя социолого-философский подход** является доминирующим, в последнее время по его адресу раздаются критические замечания. "Указанная концепция представляет собой своего рода эклектический компромисс, попытку объединить два противоборствовавших в свое время подхода к пониманию предмета марксистской социологии: с одной стороны, идентификацию ее с историческим материализмом или научным коммунизмом, с другой — сведение к эмпирическим исследованиям..." — пишет П.Н. Федосеев. Наиболее перспективный путь, по мнению ученого, показывает принцип взаимо­связи между политэкономией и экономикой народного хозяйства. Политэкономия, как и истмат, суть теоретические дисциплины, которые разрабатывают основополагающие принципы для конкретных областей экономического и социологического исследования.

*См. работы Г.С. Арефьевой, В.Ж. Келле, М.Я. Ковальзона, Г.Е. Глезермана, В,П. Ро-жина, Ю.Е. Волкова, В.А. Ядова, Л.Н. Когана, М.Н. Руткевича, Г.В. Осипова, А.Г. Хар-чева и др.

**См. работы С.А. Оранского, Д.И. Чеснокова, А.К. Уледова, Г.Л. Фурманова, М.Н. Руткевича, К.Х. Момджяна.

 

На наш взгляд, утверждение исторического материализма в ка­честве общесоциологической теории требует серьезного методологи­ческого обоснования, так как это непосредственно касается пони­мания социологии труда как философской науки. Речь идет о том, как возможна общая теория в структуре социологического знания. История естественных наук знает один способ получения общей теории — она возникает на поздних этапах развития дисциплины в качестве ее зрелого результата. В классической физике, напри­мер, создание фундаментальной (развитой, единой, общей) теории начиналось лишь после того, как отдельные аспекты физической реальности получали отображение в наборе частнотеоретических схем. "Первая фундаментальная развитая теория физики — ньютонов­ская механика — создавалась как обобщение теоретических моделей и законов таких видов механического движения, как колебание маят­ника, свободное падение тел, движение тел по наклонной плоскости, движение планет (законы Кеплера) и т.д. Аналогичная ситуация наблю­дается в истории термодинамики и классической электродинамики, где отдельные аспекты изучаемых процессов были отражены в раз­витой сети частных теоретических схем и законов задолго до того, как были построены первые обобщающие теории этих разделов фи­зики".

Такой путь возникновения общей теории имеет свои преимущест­ва. Научная теория предстает как синтез частных знаний, которые даются как выводимые (конструируемые) следствия. Интегрируя математический и концептуальный аппараты частного знания, единая теория включает в свой состав лишь опытно проверенные данные и гипотезы, обоснованные и доказанные положения, короче говоря, все самое ценное и эвристичное из предшествующего знания. Поэтому в естествознании общая теория — это, как правило, результат и кри­терий зрелости науки.

По способам генерирования общей теории философско-социологическое знание отличается от естествознания. Но как возможно здесь появление общей теории до начала формирования частной (а так по существу и произошло в истории марксистской социологии)? Ду­мается, неправомерно рассматривать философию марксизма наподобие замкнутой теоретической системы, выступающей в роли априорной предпосылки социологического знания. В свое время И. Кант поставил вопрос о возможности таких систем создавать новые знания через априорный синтез и пришел к отрицательному ответу.

Классики марксизма-ленинизма никогда не представляли истори­ческий материализм в качестве априорной предпосылки, своего рода замкнутой философской системы, из которой дедуктивно выво­дятся те, и только те знания, которые уже содержатся или допуска­ются исходными аксиомами. Ведь в таком случае разрешается лишь один способ философского обоснования, считал тот же Кант, кото­рый "представляет собой синтетическое восхождение к тому, что прежде было дано аналитически". И хотя такая идея привела его к мысли о возможности внутреннего роста системы как целого, работает она, на наш взгляд, только в теоретически гомогенных системах, каковой система "исторический материализм — социоло­гия" не является. Видимо, между ними должна существовать иная связь.

Вопрос о соотношении марксистской философии и марксистской социологии, а через нее — и социологии труда может решаться с учетом современных достижений методологии науки. Действительно, философия не является застывшей теоретической системой, ее содер­жание постоянно развивается, обогащается новыми данными. Следо­вательно, углубляется и ее связь с другими науками. На наш взгляд, решение данного вопроса заключается в разработке двуединого по­нимания истмата как 1) научной картины мира (НКМ) и 2) общей социологической теории. Понятие НКМ стало широко освещаться в литературе с середины 60-х годов*. Как это часто бывает, много­численные дискуссии не привели к согласованной позиции, хотя общие контуры решения вопроса вполне наметились. Пока что точки зрения широко варьируются от понимания НКМ в качестве обще­го отражения действительности в мировоззренческом аспекте до изображения ее как идеальной модели природы, включающей в себя общие понятия, принципы и гипотезы той или иной дисциплины и характеризующей определенный исторический этап ее развития. При этом, если речь идет о физической картине мира (ФКМ), то ее общие понятия "трактуются как физическая конкретизация основных фило­софских категорий: материи и движения, пространства и времени, взаимосвязи и взаимодействия, причинности и закономерности. Соглас­но связанной с этим определением концепции, ФКМ, будучи синтезом физических знаний о природе, относящимся к определенному этапу развития физики, выполняет онтологические функции, а связывая общие физические знания с философией и помогая ученому находить исходную основу для построения физической теории, выполняет гносеологические функции. Тем самым в общем виде решается вопрос о построении методологии формирования исходных основ научной теории, т.е. одна из сложнейших гносеологических проблем проис­хождения исходных идей, принципов и гипотез, лежащих в основе научного теоретического знания".

Если обобщить основные достижения методологии науки, связан­ные с разработкой понятия НКМ, то результат можно представить так:

Научная картина мира, это:

1) общее отражение действительности в мировоззренческом аспекте, конкретизация основных философских категорий,

2)синтез научных знаний о природе (обществе), от­носящихся к конкретному историческому этапу,

3)идеальная модель природы (общества), включающая общие понятия и принципы.

*См. работы B.C. Готта, М.В. Мостепаненко, ПС. Дышлевого, СТ. Мелюхина, ВВ. Ка-зютинского, Л.А. Микешиной, Л.М. Волынской, Е.Д. Бляхера, B.C. Степина, М.Э. Омель-яновского, Б.Г. Кузнецова, В.Ф. Черноволенко, АД. Урсула.

В схеме пункты 3 и 4 отражают онтологическую функцию, выпол­няемую НКМ, а пункты 1 и 2 — гносеологическую. Как видим, пе­речисленные выше критерии достаточно полно раскрывают роль исторического материализма как НКМ в социологии. Действительно, истмат является общим отображением социальной действительности в мировоззренческом аспекте, правда, он не конкретизирует, а сам представляет систему основных философских категорий, описывающих общественное развитие. Иными словами, выполняет гносеологическую и мировоззренческую функции. Кроме того, истмат синтезирует научные знания об обществе в конкретный исторический период и одновременно служит идеальной (нормативно-ценностной) моделью общества. Это и есть его онтологическая и методологическая функ­ции.

Однако рассмотрение функций истмата как НКМ еще не дает ответа на вопрос о том, является ли он предпосылкой или результатом раз­вития социологии. В литературе сложилось представление о нем и как о начале, и как об итоге развития научного знания, а сама мысль о возможности применить понятие НКМ к социальным наукам стала высказываться еще в 70-е годы. "Если в XX в. в естественных науках постепенно укрепляется понимание физической картины мира не только как итога, но и как основы для построения новых научных теорий, то в общественных науках все с большей очевидностью складыва­лось понимание исторического материализма как такой НКМ, которая представляет собой не только итог, но и необходимую форму для построения подлинно научных теорий общественных явлений".

Создателями первой НКМ социальных явлений (социальной кар­тины мира) являются К. Маркс и Ф. Энгельс, которые разработали систему общих идей, принципов и понятий, способных служить ме­тодологической базой для построения теорий в общественных науках. По сути дела, подобная картина и "представляет собой основное содержание исторического материализма".

Итак, если по отношению к социологии истмат — не только общая теория, но и НКМ (что вовсе не запрещает ему оставаться научной теорией самой по себе, т.е. безотносительно к его служебной функ­ции в социологии), то это означает, что он не обязательно должен стремиться быть дедуктивно-гипотетической формой знания. Иными словами, истмат не придется искусственно подгонять под ограничен­ные стандарты теоретического знания, скорее он принадлежит мета-теоретическому, т.е. высшему и более сложному уровню знания. Стало быть, термин "общесоциологическая теория" становится более богатым, многоплановым. Но идея о двуедином статусе исторического мате­риализма (в качестве НКМ и общесоциологической теории) неизбежно ставит другой вопрос: как развести эти две стороны? Если истмат как НКМ есть предпосылка всякой научной социологии, а истмат как общая теория — цель, к которой должна стремиться такая со­циология, то как разрешить возникшее противоречие?

В истории диалектики такое решение однажды уже было найдено. Так, у Гегеля в "Феноменологии духа" сказано, что любая строгая система развивается таким образом, что ее результат тождествен ее началу (но не в одном и том же смысле). Если вначале цель поло­жена как нечто непосредственное, то осуществленная цель (резуль­тат) "есть движение в развернутое становление", т.е. нечто, вернув­шееся в себя. Когда здание науки еще не готово, размышляет Гегель, когда заложен еще только ее фундамент, в наличности су­ществует лишь само понятие целого, мысленный проект будущего строения в самых общих чертах. В.И. Ленин отмечал удачность ге­гелевского образа "круга кругов" в противоположность простой хронологии и эмпирической констатации явлений, к которым никак не сводится понимание процесса становления и применения катего­рий диалектики.

В работе «Что такое "друзья народа" и как они воюют против социал-демократов?» Ленин, критикуя субъективную социологию Ми­хайловского, несколько раз говорит о том, что только материали­стическое понимание истории (т.е. материалистическая теория исто­рии) впервые создало возможность научной социологии, "впервые поставило социологию на научную почву". Речь идет о материалистическом понимании истории, как о теоретико-методологическом ядре исторического материализма и общесоциоло­гической теории. Под материалистической теорией истории (МТИ) подразумевается: 1) установление понятия общественно-экономической формации, 2) объяснение общественных отношений через производст­венные, 3) понимание общественного развития как естественноистори-ческого процесса, 4) применение диалектического метода, разработан­ного в "Капитале". По нашему мнению, эти принципы — необходимое условие для разворачивания общесоциологического знания. Но только дополнение к ним положений современного исторического материализ­ма как НКМ, а также политэкономии и научного коммунизма делает их необходимым, достаточным и полным условием.

Таким образом, у всех трех наук — истмата, политэкономии и социологии — есть одна "общеродовая пуповина", в качестве кото­рой и выступает МТИ (или материалистическое понимание истории). Ее последовательное применение к диалектике смены общественно-, экономических формаций даст все категориальное здание истмата, а к одной из этих формаций — научного коммунизма и социологии. Вместе с тем у трех указанных наук, существует и другая "общеро­довая пуповина" — это диалектическая логика. А это значит, что все они "сопряжены" в единую систему знания, во-первых, с точки зрения философской теории и, во-вторых, относительно философского метода познания (см. рис. 1).

 

 

Исторический материализм в строгом смысле не идентичен прин­ципу МТИ, как не тождественна научная система исходным методоло­гическим посылкам, на основании которых разворачивается ее поня­тийно-категориальная структура. Но столь же неправомерно упро­щать внутреннюю структуру самого принципа материалистического понимания истории, который в отличие от других принципов не исчер­пывается какой-то одной сингулярной знаковой системой (например, категорией), но представляет сложноорганизованную систему знания.

Движение от одного уровня явления к другому через исчерпание его многообразия составляет суть диалектического понимания всеобщего процесса научного познания. Применительно к социологии этот тезис конкретизируется в иерархической структуре ее предме­та и объекта, системной организации социологического знания. Со­вершенно очевидно, считает М.Н. Руткевич, что "марксистская со­циология как наука обладает сложной внутренней структурой, обуслов­ленной, во-первых, общей структурой научного познания, идущего к постижению все более глубокой сущности явлений и поэтому харак­теризующейся иерархией уровней познания и, во-вторых, структурой объекта познания — человеческого общества, что находит самое непосредственное отражение в системе частных социологических теорий".

На наш взгляд, социология труда, как и социология в целом, также имеет иерархическое строение предмета и объекта исследова­ния. Возможно, что этот факт ставит ее за рамки обычной отрасле­вой социологии или частной теоретической дисциплины. Разумеется, это предположение требует всестороннего методологического обосно­вания и не может ограничиваться рамками настоящей работы. Но некоторые соображения можно высказать уже сейчас.

Очевидно, что социология труда не может игнорировать фило­софский аспект своего предмета. Иными словами, она должна брать за исходный пункт труд как общественную субстанцию. Но это озна­чает, что в ее структуре необходимо выделить высший, философ­ский уровень знания, на котором труд рассматривается как особый компонент знания, а именно категория. Речь идет о категории как знании, обладающем, во-первых, признаком всеобщности, во-вторых, необходимости. Низший уровень категориального аппарата всеобщего труда раскрывается через частные научные понятия (например, сти­мулирование труда или коллективные формы его организации).

Почему же так важно выделение в категории труда различных уровней анализа? Выделение понятия труда как обобщенно-логической формы отражения взаимодействия общества и природы, как и приме­нение диалектического метода позволили вывести социологию труда на уровень подлинной науки. Действительно, «наука фиксирует и вы­ражает в своих понятиях вовсе не любые попавшиеся на глаза эмпи­рически очевидные "различия" (определения) явлений, а только и именно такие определения, которые с необходимостью вытекают из существа дела, отражая имманентные различия внутри одного и того же, четко определенного предмета... По этой причине наука и пред­ставляет собой ветвящуюся систему определений, а не беспорядочное нагромождение каких угодно и в каком угодно порядке располо­женных абстракций».

Несомненно, что общественный труд представляет собой комплекс­ное социально-философское и экономическое явление. Поэтому он — предмет изучения целого ряда наук, каждая из которых рассматри­вает его под специфическим углом зрения, выделяет в нем тот или иной аспект. На такой позиции стоят не только советские социологи, но и специалисты по труду в социалистических странах. В связи с этим интересны взгляды ученого из ГДР Р. Штольберга и болгар­ского социолога К. Петкова. По мнению К. Петкова, социология труда, опираясь на понятийный аппарат и теоретические разработки социальных закономерностей общей социологии, выступает по отношению к расположенным ниже ее отраслевым дисциплинам как обобщенная, интегральная наука. Оба ученых схо­дятся в том, что предметные области социологии труда и отрасле­вых социологических дисциплин частично совпадают, пересекаются, хотя каждая сохраняет свою специфику. Штольберг относит к ним социологию промышленности, аграрную социологию, социальное пла­нирование и управление, социологию предприятий и социологию профессий, а Петков — социологию рабочего класса, социологию трудового коллектива, социологию профессий, социологию рабочего места и индустриальную социологию. Все они исследуют социоло­гические аспекты трудовой деятельности, но в социологию труда целиком не входят. Кроме социологических дисциплин, оба автора выделяют и другие, смежные науки, изучающие труд: политэкономию, праксеологию, трудовое право, экономику труда, психологию труда и охрану труда. Вместе с социологией труда они составляют новую предметную сферу — систему наук о труде.

В системе наук о труде прежде всего надо выделить философию, которая изучает взаимосвязь общественного труда и социальной сущ­ности личности как целостный процесс взаимодействия природы и общества. Экономика труда изучает совокупность производитель­ных сил в единстве с производственными отношениями: распределение и использование трудовых ресурсов, законы производительности труда, нормирование, организацию и планирование труда. Психология труда исследует психологические особенности трудовой деятельности чело­века, разрабатывает методы профориентации и профотбора. В центре внимания науки гигиены труда находятся вопросы создания оптималь­ной окружающей среды, условий труда и их воздействия на организм человека.

Продолжающаяся дифференциация наук о труде порождает тен­денцию к их интеграции, когда на стыке смежных дисциплин воз­никают новые науки, например, эргономика труда, изучающая вза­имодействие человека с техническими системами.

Наиболее полно комплексный подход к исследованию предмета воплощен, на наш взгляд, в социологии труда, в центре внимания которой находятся характер и содержание труда, отношение чело­века к труду, организация и условия труда, ценностные ориента­ции, ролевое поведение человека в труде, мотивация и удовлетво­ренность трудом и т.д. Оценивая степень разработанности сферы общественного труда, необходимо отметить, что комплексный подход еще не стал здесь специфическим типом системной организации всех наук. Иными слова­ми, психология, философия, экономика и социология интегрируются только за счет внешних факторов — общего предмета исследования (общественный труд), но организация совместного поиска, коорди­нация усилий, разработка общего им понятийного аппарата и банка методик пока отсутствуют. В то же время в структуре научного фронта социологии труда постепенно вычленяются родственные по предметно-методическим признакам направления знания о труде. В известной мере за каждым из них сохраняется относительная самостоятельность и специфика в разработке концептуальных подходов, выделении своего предмета и метода исследования. Думается, что за подобной блочно-системной организацией направлений необходимо сохранить общее тематическое название, референтами которого выступают частично пересекающиеся классы поэлементно сопряженных (в семантически-смысловом контексте) объектов исследования.

Действительно, в самой социологии труда можно выделить несколь­ко направлений, дисциплин, или отраслей знания. Так, социология организаций исследует иерархическую структуру управления произ­водством, формальную и неформальную организацию предприятия, личные и безличные факторы социальной организации труда. Социоло­гия профессий также выделяет свой предмет в системе обществен­ного разделения труда, изучая престижность тех или иных видов деятельности, предпочтения, ценностные ориентации, профессиональ­ную пригодность и т.п. Социология производственного коллектива изучает широкий комплекс вопросов, выражающих закономерности совместной трудовой деятельности людей, функцию, цели и струк­туру трудовых коллективов как основных экономических, социальных и политических ячеек нашего общества. Следует также назвать со­циально-психологические исследования трудовой деятельности, про­мышленную социологию, социальное управление и планирование.

Все эти и другие разделы социологии, дополняя друг друга на осно­ве взаимообмена результатами исследований, в своей совокупности формируют общую проблематику (общий научный фронт), которой занимается социология труда. Поэтому-то так сложно из этого пере­плетения выделить собственный предмет исследования социологии труда. Суть дела должна заключаться не в стремлении провести четкие разделительные грани между родственными научными на­правлениями, которые именно в силу этого могут оказаться искусствен­ными. Более оправданным в теоретико-методологическом смысле является выделение социологии труда из указанного ряда социоло­гических дисциплин как наиболее общей для всех них системы науч­ного знания.

Предмет исследования социологии труда составляет круг ее науч­ной проблематики в пересечении с другими социологическими дис­циплинами. Иначе это можно назвать "горизонтальным" срезом знания, или межотраслевой матрицей предмета исследования. Обратимся к схеме (рис. 2).

Что нового для понимания предмета социологии труда дает такая схема? Отраслевые социологии, часть которых показана на схеме, преимущественно покрываются предметной областью социологии тру­да. В то же время в каждой из них найдутся и такие проблемы, ко­торые не входят в компетенцию социологии труда. Так, в социоло­гии профессий могут встретиться узкоспециальные вопросы, например возрастные изменения в предпочтениях человеком тех или иных про­фессий, которые вовсе или необязательно должны входить в компе­тенцию социологии труда, т.е. интересовать ее особо как самостоятель­ный предмет изучения. Такого рода проблемы больше связаны с со­циологией личности или психологией, т.е. при их исследовании пре­имущественно используется концептуальный аппарат указанных наук, когда речь идет о теоретической интерпретации собранных социо­логией профессий эмпирических данных. В то же время в социоло­гии профессий нельзя достаточно научно объяснить тот или иной процесс, который связан с содержанием и характером труда. Послед­ние представляют собой базовые понятия социологии труда. Сказан­ное применимо и к другим социологическим дисциплинам, обозначен­ным на схеме.

Предметная область социологии труда, таким образом, не сводится к совокупности предметных областей конкретно-социологических дис­циплин, изучающих под разными углами социальную природу труда. С одной стороны, она уже этой совокупности, поскольку сюда не вхо­дят узкоспециальные проблемы, изучающиеся смежными отраслями социологии. С другой стороны, она значительно шире этой совокуп­ности. Это и понятно, ибо в социологию труда входит исследование ряда фундаментальных категорий и проблем, которые выходят за рамки компетенции конкретно-научных отраслей социологии.

Думается, что именно потому, что внутренним философским ме­тодом развития знаний марксистской социологии труда является диалектическая логика, она и представляет собой стройное, упоря­дочение организованное и расчлененное здание.

Социология труда, согласно нашему подходу, представляет такую систему научного знания, в которой выделяются различные уров­ни его организации. Поэтому вопрос о том, к какому именно уровню следует ее относить, неправомерен. Труд как социально-философскую категорию нельзя изучить с помощью эмпирических социологических исследований. Правильность положений о труде, разрабатываемых историческим материализмом, подтверждает вся социальная практика человечества, а не отдельный, пусть даже представительный, чув­ственный опыт или эксперимент. Но уже на следующем, частно-тео­ретическом уровне положения о социальной структуре рабочего класса, социальных последствиях научно-технической революции, обогащении содержания и изменении характера труда при социализме можно эмпирически проверить с помощью социологических исследований. Но опять же не любых, а широкомасштабных, исследующих не локаль­ные (т.е. отраслевые либо региональные особенности), а тенденции, присущие всему нашему обществу. Источником такой информации служат всесоюзные или панельные исследования. Этот тип фундамен­тального научного исследования используется на практике не часто, требует многолетней подготовительной работы, большого штата спе­циалистов и тщательной теоретико-методологической проработки проблемы.

На конкретно-научном уровне исследуются, как правило, узко­локальные тенденции, отраслевые и региональные особенности со­циалистического труда. Здесь ставятся чаще всего ситуационные или оперативные проблемы, а само исследование проводится в сжатые сроки по небольшому инструментарию. Так, изменения в профессио­нальных ориентациях школьников обусловлены не только социаль­ной природой социализма, т.е. общественными законами, но и кон­кретно-исторической ситуацией, потребностями общественного про­изводства, уровнем общего и специального образования, степенью престижности того или иного конкретного вида труда в данный мо­мент времени. Внедрение бригадной формы организации труда по­требовало организации и проведения многочисленных социологических исследований, выясняющих условия и механизм ее функционирования. Такая оперативная информация особенно важна в социальном пла­нировании и проектировании.

Более подробно рассмотрим второй, частнотеоретический уровень социологии труда и соответствующий ему тип социологических ис­следований. Речь идет о повторных и сравнительных исследованиях: "В теоретической социологии сравнение социальных явлений, про­цессов, структур, присущих разным обществам, странам и народам, — основной метод уяснения социальной закономерности" [115,. Хорошо известно, с каким успехом К. Маркс пользовался социально-историческими сопоставительными исследованиями при обнаружении формационных различий, основа которых — различия в способе производства. Собственно на них и основан во многом богатей­ший материал, собранный в "Капитале". В производственных отно­шениях, и прежде всего в формах собственности на орудия и средства производства, был обнаружен тот общенаучный критерий повторяемос­ти в истории, "применимость которого к социологии отрицали субъ­ективисты".

Но чтобы выделить такую повторяемость, Марксу потребовались особые методы, существенно отличающиеся от применяемых в эмпи-пической социологии. Прежде всего это логико-теоретические приемы абстрагирования и идеализации. Очистив от инотипных "примесей" (т е. от некапиталистических общественных форм труда) реальный процесс производства, Маркс выделил "чистый" тип капитализма. В своем исполнении этот прием чрезвычайно сложный, предпола­гающий учет массы взаимодействующих факторов, но в конечном итоге позволяющий совершить абстракцию сущностно-общего в сход­ных социально-экономических явлениях. Выбор объекта в таком иссле­довании не может быть случайным и строится на иных, нежели в эм­пирическом (выборочном) обследовании, принципах. Прежде всего необходимо изучить наиболее развитый случай из ряда подобных. Таким объектом и явилась для Маркса Англия, которую если и счи­тать представительной страной капитализма XIX в., то не в эмпи­рическом, а в теоретическом смысле. Иными словами, репрезента­ция объекта исследования должна пониматься не в историческом, а в логическом значении.

Подобный метод теоретического исследования, хотя и основан на историко-сравнительном изучении, нельзя относить к исследова­ниям второго, частнотеоретического уровня. Скорее он принадле­жит высшему типу анализа, поскольку в нем не только использу­ется категориальный аппарат (чего нет на других "этажах" знания), но иначе определяется и сам предмет исследования — исторические закономерности развития общественно-экономических формаций, диа­лектика общественного труда в целом.

Сравнительные же исследования в эмпирической социологии, хотя они и опираются на те или иные теоретические предпосылки, но "представляют собой способ сопоставления некоторым образом сгруппированных фактических данных". В связи с этим различают несколько видов повторных и сравнительных исследова­ний: 1) международные и межрегиональные, 2) панельные повтор­ные, 3) повторные когортные, 4)-повторные трендовые. Специфическая черта всех повторных исследований — их диахронность, поэтому они позволяют проследить динамику и генезис социальных явлений.

Можно вспомнить ряд известных международных исследований, которые характеризуют методы изучения динамики общественного труда, присущие второму уровню. Известность получил международ­ный проект "автоматизация и промышленные рабочие": на большом сопоставимом эмпирическом материале ученые ИМРД АН СССР сов­местно с представителями 14 стран (Венгрия, ГДР, США, Франция и др.) изучали в период с 1971 по 1979 г. воздействие автоматизации на содержание труда рабочих в странах с различными социально-экономическими системами.

И хотя частнотеоретические выводы, которые можно сделать из межстрановых (или кросскультурных) исследований, обладают высо­кой степенью обобщения, на их основе нельзя фальсифицировать (опровергнуть) общесоциологическую теорию (исторический материа­лизм и политэкономию), но можно ее частично верифицировать подтвердить). Окончательным же критерием истинности общесоциологи­ческой теории (поскольку ее понятийным аппаратом являются социаль­но-философские категории, обладающие статусом всеобщности и не­обходимости) выступает только всемирно-историческая практика.

Другая разновидность исследований второго уровня — это внутри-страновые сравнительные и повторные исследования. Повторное ис­следование на промышленных предприятиях г. Горького и Горьков-ской области по теме "Рабочий класс и технический прогресс" (1965—1979 гг.) выявило современный уровень социального разви­тия рабочего класса, тенденции изменения в его облике, позволи­ло разработать систему социальных показателей трудовой деятель­ности. Сравнительное интервальное исследование 1965—1977 гг., проведенное в машиностроительной промышленности Ленинграда, дало богатый материал для обобщающих выводов о пере­менах в социально-профессиональной структуре работников, социаль­ном облике рабочего и инженера, направлениях технического пере­вооружения производства, изменениях в характере и содержании труда.

Исторические обобщения, которые можно сделать на основе этого типа сравнительных исследований, характеризуют динамику труда при социализме, т.е. относятся к внутриформационным социальным сдвигам. Их эмпирическая база вполне может служить основой для теоретических обобщений в рамках марксистской социологии труда.