Часть 1. О предметной области и задачах психологии труда

... нахожусь в том противном состоянии, которое принято называть отдыхом от усиленных занятий и посвящать разным накопившимся отложенным мелочам... Итак, я отдыхаю, а вернее – скучаю и потому о времени труда говорю, как о милом прошлом.

М.А. Врубель (письмо к А.А. Врубель от апреля 1863 г.)

Введение

Естественные и технические науки, оснащенные специально разработанными для них математическими средствами, давно используются людьми и для создания материальных условий существования, искусственной среды обитания и даже для широкомасштабного уничтожения людьми друг друга. вполне понятно, что у человека, живущего в современной культуре, эти науки уже в порядке не обязательно сознаваемой "презумпции" вызывают заслуженное почтение, уважение с разными их оттенками. (от восхищения до страха) и отношение как к образцам проявлений разума. Исходя из такой позиции, казалось бы, надо строить научную психологию труда по образу и подобию указанных наук, а историю психологии понимать как приближение к их историческому пути или как его запаздывающее повторение. И, кстати, есть примеры соответствующих подходов к рассматриваемому делу, с чем мы отчасти столкнемся несколько ниже. Но все же идея построения психологических наук и, в частности, психологии труда по названным уважаемым и достойным в своем роде (в рамках их корректного приложения) образцам ведет в пределе к абсурду. Почему?

Дело в том, что, во-первых, и категориальный строй (множество понятий), и системы методов указанных наук нечувствительны как раз к той реальности, которая существенна для психологии. Более того, по-житейски различимые и свойственные человеку как субъекту особенности, качества понимаются в естественных и технических науках скорее как помехи или источники затруднений, от которых важно избавляться (повышать, скажем, надежность производственных систем за счет вытеснения из них человека, который ошибается, утомляется, отвлекается; совершенствовать методы познания, очищая их от субъективности, т. е. опять-таки от чего-то присущего человеку, и т.п.). Во-вторых, явления природы и техники относительно стабильны, если иметь в виду масштабы времени человеческой жизни (серная кислота и в прошлом веке, и в будущем будет взаимодействовать со щелочью по давно известной формуле, и это будет происходить и в пробирке, и в заводском резервуаре); человек же со всей системой его психической регуляции и ее динамикой изменчив, индивидуально неповторим, располагает многими степенями свободы выбора. И его активность, в частности, существенно обусловлена относительно быстро сменяющими друг друга средовыми процессами, протекающими в обществе, в культуре (понимаемой в широком смысле как область накопленных достижений в материальном и духовном производстве, общественном устройстве).

Культивирование так называемого гуманистического подхода в психологии (подхода, связанного с уважением к человеку как субъекту, с учетом его уникальности, свободы, права на "самостроительство". жизни по своему замыслу и разумению) тоже можно довести до абсурда и, продолжая полагать себя в области науки, оказаться практически в области мистики, непроверяемых мифологических моделей и "сверхученых" слов.

Просто строить баррикады против научной традиции, традиционной научной рациональности и размахивать флагом гуманистического подхода было бы нелепо. Нельзя не считаться с теми обретениями научной рациональности, которые накопило человечество (включая не только достижения философии, гуманитарных наук, но и наук естественных и технических). Нужны новые качественные синтезы научного знания, и их построение – особая задача на далекую перспективу.

Нам же здесь в связи со сказанным важно для начала хотя бы стараться осознавать те ходы, стереотипы мысли, которые воспитаны у нас, возможно, еще в школе на материале учебных предметов естественно-научного цикла, не считать их единственно возможными образцами проявлений разума и научности, помнить, что любая истина имеет ограниченные пределы корректного приложения, которые надо конкретно выяснять.

Обратимся к рассмотрению общепонятных явлений труда человека на штатном рабочем месте. Пусть это будет работа водителя грузового автомобиля, а мы, располагая средствами науки, хотим быть полезными: намереваемся внести вклад в повышение производительности труда, его безопасности, создать условия для максимальной сохранности данного работника как члена профессиональной общности водителей, для разностороннего развития его личности, удовлетворенности трудом.

Нетрудно заметить, что при попытке нашего обращения к конкретному явлению, "частному случаю" возникают полезные, с точки зрения и движения к истине, и оказания практического содействия человеку, несообразности, несвязности: штатное "рабочее место" водителя как раз меньше всего именно "место", поскольку здесь человек при работе как раз перемещается, и предметная ситуация труда все время "плывет" не только во времени, но и в обычном пространстве. Точно так же большим упрощением было бы говорить о рабочем месте многих других работников, которые, казалось бы, "ходят на работу" или "пребывают на работе". Учитель, например, должен побыть и в библиотеке, и, возможно, посетить семью ученика, и провести с детьми экскурсию, а также и у себя дома он практически "на работе": ему надо посидеть над тетрадями учеников, а отнюдь не только быть в классе, у доски. Если ретивый блюститель трудовой дисциплины и законов о труде захотел бы учесть пребывание учителя или агронома, руководителя, не говоря уже о водителе автомобиля, "на работе", то он либо пришел бы в смятение, либо "наломал бы дров", упрекнув работников, что они не находятся там, где они должны, казалось бы, быть. Таким образом, придется сразу же теоретически признать представление не столько о "рабочем месте", сколько о "рабочей зоне" человека, занятого трудом, которая при этом может быть причудливым образом распределена не только в геометрическом, но и в социальном, информационном пространствах. И для некоторых случаев это вопрос не праздный: если, предположим, руководитель, менеджер (как иногда модно выражаться) не учитывает рассматриваемого обстоятельства, неизбежны конфликты. Нe важно, скажем, где "сидит" работник науки, важно, чем и как занята его голова, и именно это последнее обстоятельство определяет, находится или не находится он "на работе"; как мы заметили, столкновение с конкретными явлениями предполагает не только движение от науки к практике, не только "внедрение" идей науки или "приложение". "применение" их, но также и коррекцию, уточнение, а то и коренную ломку и перестройку этих идей, т. е. речь идет и о продуктивном движении от практики ("конкретики") к науке. Едва прикоснувшись к реальности, мы должны были, например, подправить наши "презумпции" относительно "рабочего места"; при конкретном подходе к делу сразу становится очевидным, что те полезные практические, гуманистические вклады, которые мы вознамерились сделать применительно к некоторому частному случаю, не могут быть сделаны за счет какой-то одной отрасли научного знания. Показатели деятельности и развития личности работника зависят и от организации труда на предприятии, в учреждении (режим, сменность), от системы вознаграждения за работу, мероприятий по охране здоровья, профилактике заболеваний, от отношений, складывающихся у работника с непосредственным руководителем. Далее, если мы имеем в виду все же именно водителя грузового автомобиля, то показатели деятельности его зависят от конструкции кабины автомобиля (возможность регулировок сиденья, рычагов управления сообразно размерам тела водителя), от того, насколько удобно расположены и оформлены шкалы приборов (указатели скорости, пробега, давления масла, температуры охлаждающей жидкости двигателя и др.), зеркала заднего вида; насколько обеспечен обзор, не проникают ли в кабину химические примеси к воздуху (гарь, пары бензина и др.). Сюда же входят вопросы о стратегии наблюдения за дорожными условиями, состоянием машины и груза, о средствах саморегуляции и преодоления работником своих неблагоприятных функциональных (возникающих во время работы, функционирования) состояний, например, таких, как утомление, сонливость, раздраженность), важны и уровень знаний, навыков работника, его отношение к участникам, дорожного движения, к своей профессии, к своему предприятию.

В отличие от технического автомата, например, аппарата по продаже газированной воды, человек не просто реагирует на внешнее воздействие, "слушается" и т.п., но управляется сложной многоуровневой системой внутренних, в частности психических, регуляторов. Например, чтобы быть устойчиво работоспособным в дальнем рейсе, человеку важно не только иметь физическое здоровье, но и сознание значимости, смысла работы, и специальное профессиональное самосознание, включающее чувство гордости ("мы – транспортники – кровеносная система общества" или что-нибудь в этом роде) и многое другое, совершенно недоступное внешнему наблюдению или, по крайней мере, неявное на первый взгляд; поскольку существенная особенность явлений, процессов психики состоит в их многофакторной обусловленности и мораль требует уважительного отношения к индивидуальному своеобразию человека, каждый конкретный частный случай в предметной области психологии труда – это и случай во многих отношениях уникальный. Иначе говоря, то, что в науках о природе и технике считается ценностью и нормой ("очищение" факта от "посторонних примесей", установление точных параметров, закономерных и однозначных общих зависимостей и стандартов, достижение повторяемости событий при повторении вызывающих их условий и т.п.), в психологии принципиально недостижимо или даже вредно, поскольку ведет к обезличивающему подходу к человеку. О человеке неуместно мыслить в "идеологии стандартов", которая вполне уместна и желательна, если речь идет о технике или неживой природе. В связи со сказанным важно напомнить об одном очевидном обстоятельстве: если имеет место труд, значит есть и взаимодействие человека с некоторой внешней реальностью, иначе говоря, здесь возникает система "субъект – объект", или, выражаясь более детально и пространно, система "субъект труда – люди (трудовой коллектив) – предмет труда – средство труда – производственная среда", или "человек – машина", или "человек – техника – среда" и пр. Какого рода систему называют для краткости эрготической (от древнегреческого корня "эрг" – дело, работа). Не следует только примешивать сюда представление о физической единице измерения работы, определенной силы на некотором пути. В нашем случае система производит, строго говоря, не саму по себе работу в физическом смысле, а "потребительную стоимость" (К. Маркс) – то, в чем нуждаются и что способны потребить люди, общество, а это могут быть, как отчасти отмечалось, и вещественный предмет, и полезная информация – научная, художественная, и лучший ход социальных процессов, и любой функциональный "эффект полезности", например, защищенность границ страны и т.п.

Слово "эргатическая" применительно к обсуждаемой системе не является лишним, засоряющим язык. Ее нельзя назвать трудовой, поскольку некоторые существенные процессы, ведущие к достижению цели, возложены здесь на технические средства труда. И о средстве можно лишь в фигуральном, поэтическом смысле сказать, что оно трудится. В противном случае у нас возникнут немалые сложности и противоречия в понимании многих положений, начиная с таких, как "труд создал человека", "труд ваяет человека" и кончая пунктами кодекса законов о труде.

Комплекс областей знания и практики, ориентированных на изучение и оптимизацию труда человека, обозначают иногда термином эргономика (древнегреческий корень "ном" – закон, правило). Иногда эргономикой называют ту часть знания и практики, ориентированных на труд, которая учитывает "организменную" (анатомо-физиологическую) и ту психологическую составляющую человека, которую можно, упрощая и типизируя предмет рассмотрения, выразить числом, графической схемой (иногда это приводит к кажущейся точности, но без языка чисел и форм проектировщики техники затрудняются учитывать психическую реальность).

Конечно, нельзя быть эргономистом-всезнайкой. Каждый участник эргономической работы, хорошо разбираясь в своей области приложения сил (например, в физиологии и гигиене труда, в психологии восприятия, памяти, в техническом конструировании, художественном конструировании, в экономике и организации труда и т.д.), должен ориентироваться и в смежных областях, чтобы разумно координировать свои усилия и приходить к согласованным решениям без конфликтов и без утраты своей профессиональной позиции.

Специалисты полагают, что комплексная проектная проработка, например, будущего технического изделия (скажем, транспортного средства, станка, пульта автоматизированной системы управления каким-либо объектом) в отношении соответствия этого изделия особенностям человека, в частности его удобства, безопасности, должна проводиться уже на самых ранних этапах проектирования. Заметить недостатки готового изделия проще, чем предвидеть их на стадии, например, эскизного проекта. Но исправить – труднее и дороже. Например, изготовили серию мощных тракторов для работы в карьерах. Но, увы, расчетная производительность труда не достигается, а трактористы-машинисты то и дело отказываются работать на этой новой машине. В чем дело? Место водителя расположено так, что из-за больших боковых габаритов ходовой части он плохо видит "опасный край" грунта. Водителю то и дело приходится останавливать машину, вставать и заглядывать за гусеницы. Итак, машина новая, но спроектирована без учета некоторых требований "человеческого фактора". И при этом речь идет не о длине или силе рук-ног, не о "досягаемости" рычагов управления, а о познавательной функции работника, которая проектировщику могла казаться чем-то невещественным и не заслуживающим внимания – "дыркой от бублика". В результате не только нет ожидаемой производительности труда, но даже возникло уже экономическое явление повышенной "текучести" кадров.