Класс III. Обработка волокнистых веществ

Подклассы	Группы	Производства, промыслы и непромысловые профессиональные деятельности
10. Изготовление нитей и тканей и отделка их	17. Обработка хлопка	1.Хлопко-бойное, хлопко-очистительное 2. Хлопко-прессовальное 3. Хлопко-сортировочное... (И так далее - у С. М. Богословского здесь указано 20 видов производств)

 

Ярус № 4 представляет собой группировку «детальных» или «видовых» профессий, объединенных по признаку усло­вий, диктуемых производственным процессом. И это опять-таки не «список», но серия определенного рода описаний процесса труда, допускающих, в частности, и психологичес­кую интерпретацию. Приведем для иллюстрации один фраг­мент, сопряженный с ранее приводившимися примерами:

 

Отдел Б. Обрабатывающая промышленность

Класс III. Обработка волокнистых веществ

Подкласс 10. Изготовление нитей и тканей и отделка их

Группа 17. Обработка хлопка

Производство. Хлопкобойное, хлопкоочистительное

 

Когда семенные коробки хлопка растрескиваются, из них собирают хлопок, не захватывая самих коробок; собранный хлопок поступает в хлоп­коочистительную машину, посредством которой волокна хлопка отделя­ются от семян. По очистке от семян хлопок прессуется под очень большим давлением в тюки призматической формы.

При собирании хлопка - работа на открытом воздухе, влияние пого­ды, зной, пыль смешанная, содержащая хлопок, мускульное напряжение при таскании тяжести, положение на ногах, соприкосновение с хлопком.

При чистке - смешанная пыль, землистая, грубая, хлопковая (волокна и др. части растений), соприкосновение с хлопком, опасность повреждения на машинах, сухой воздух, положение на ногах.

 

Профессии:

арканщик джинщик

машинист смазчик

рабочий по уборке семян

прессовщик пилоточильщик

 

В ярусе № 5 приведен алфавитный список детальных про­фессий с указанием их основных признаков, например:

 

№№ п/п	Профессии	Санитарные признаки их
…
	Браковщик пряжи	Замкнутое помещение, шерстяная пыль, напряжение зрения, стоячее по­ложение, напряжение внимания
…
	Гравер (ситце-набивное производство)	Замкнутое помещение, сидячее, со­гнутое положение, напряжение зрения, напряжение внимания, пары окислов азота при вытравливании рисунка азотной кислотой, соприкосновение с холодным металлом, раздражение ко­жи правой ладони давлением и трени­ем инструмента, металлическая пыль, при гравировании на сплаве из висму­та, свинца и сурьмы - соприкоснове­ние со свинцом, пыль, содержащая свинец; напряжение пальцев рук и мелкие движения ими.

 

Нетрудно заметить, что автор видит и гностические и ис­полнительные компоненты труда, составляющие предмет ин­тереса психолога-профессиоведа.

По замыслу С. М. Богословского, необходим полный пе­речень профессий с полной санитарной (как мы понимаем, термин «санитарный» мыслится автором широко) характе­ристикой каждой из них. Но такой труд был не по силам од­ному человеку. С. И. Богословский, опираясь на данные лич­ного опыта и литературные источники, составил список из 5284 профессий, который можно было использовать в слу­чаях необходимости для объединения разных детальных профессий по одному признаку профессиональной вредности или по комплексу таких признаков. Здесь учитывалось то об­стоятельство, что одни и те же профессионально-вредные факторы могут встречаться в самых разных видах производ­ства. Таким образом, нетрудно увидеть, что С. М. Богослов­ский мыслил свой труд и как классификацию, и как инфор­мационно-поисковую систему (этого термина тогда еще не было), и как средство для оперативной выборки и перегруп­пировки данных - своего рода «бумажный компьютер» (пользуясь современными словами).

Алфавитный словарь профессий (ярус № 5 «Системы» С. М. Богословского) представляет чрезвычайный интерес для современной психологии труда, так как здесь приводят­ся характеристики не только физико-химических условий труда (среды), но трудовой нагрузки в рабочих профессиях, характеризуются рабочая поза, степень напряжения внима­ния, особенности моторики. Собранный здесь эмпирический материал представляет уникальный интерес для профессиоведения в плане изучения эволюции профессий (исторического профессиоведения, которого практически еще нет). По су­ти дела, описание «санитарных» (в интерпретации этого тер­мина автором) признаков профессии отражает краткую ха­рактеристику физиологических и психологических функции человека на каждом данном трудовом посту. При этом чита­тель труда С. М. Богословского имеет возможность соотнес­ти эту характеристику с так называемым «объективным» или предметным содержанием труда - его технологией, гигие­нической обстановкой, найдя соответствующие данной (рас­сматриваемой сейчас) профессии разделы в ярусах № 3 и 4 «Системы», где характеризуются собственно производствен­ные признаки труда.

Следует отметить тщательность разработки С. М. Богос­ловским алфавитного перечня профессий. Например, одних только разновидностей профессии маляра названо более 20. При этом учтены детальные различия малярного дела в за­висимости от видов производства, в котором маляр работа­ет: машиностроение, производство художественной бронзы, производство линолеума, котельное производство; выделены маляр-живописец (производство вывесок), маляр в стеколь­ном деле, маляр-рядский (иконостасное дело) и др.

Ярус № 6 «Системы» - «Группировка профессий по са­нитарным признакам» дана С. М. Богословским как проект, но не как законченный труд.

Обратимся сначала к примеру, показывающему специфи­ку этого яруса (и сопряженному с одним из примеров, при­водившихся ранее):

 

……………………

Работы в замкнутом помещении:

Напряжение пальцев рук и кистей и мелкие, однообразные движения ими.

Профессии: аграмантщица (аграмантное производство) алмазник (обработка драгоценных камней) бандажист (изготовление медицинского инструмента)

……………………

и т. д.

 

Учитывая, что в разных профессиях, относящихся к со­вершенно разным отраслям хозяйства, могут быть общими не только единичные признаки, по и их определенные соче­тания, С. М. Богословский предлагает объединять профес­сии в «Комбинационные группировки». Это очень важно и для практического работника, поскольку ускоряет и облегча­ет ориентировку в необозримом массиве объектов рассмот­рения, каждый из которых в свою очередь сложен, и для научного анализа мира профессий.

Наконец, последний ярус, № 7, «Системы» - классифи­кация самих «санитарных» признаков профессиональной де­ятельности. Она представляет собой компактное упорядоченное изложение всех факторов труда, которые могут ока­зывать вредное действие на здоровье работника. Эта класси­фикация признаков отражает технический уровень производ­ства своего времени и достигнутый уровень знаний о труде и трудящемся.

Оценивая «Систему профессиональной классификации» С. М. Богословского в целом с точки зрения ее значения для истории отечественной психологии, психофизиологии труда и смежных наук, можно отметить следующее.

Эта работа является весомым вкладом в область профес­сиоведения, в систему научных знаний о мире профессий, ко­торая полезна и необходима для большого круга наук, изу­чающих сферу труда, человека в труде, в частности, для психологии труда. Поучительна четкость, точность формули­рования исходных посылок, основных понятий, которыми ру­ководствуется и оперирует автор, например, таких, как «про­фессия», «занятие», «детальная профессия». Какую бы из современных работ мы ни взяли, и по сей день не так уж много - по существу - прибавлено к следующему опреде­лению С. М. Богословского (а, возможно, что-то и упущено):

«Профессия - есть деятельность, и деятельность такая, по­средством которой данное лицо участвует в жизни общест­ва и которая служит ему главным источником материальных средств к существованию» [25. С. 6]. При этом С. М. Богос­ловский, говоря о путях выяснения профессии данного лица, замечает дополнительно, что исследователь должен убедить­ся, что.названная профессиональная деятельность «...призна­ется за профессию личным самосознанием данного лица» [Там же. С. 7]. Можно подумать, что он сторонник деятельностного подхода в психологии наших дней. В отличие от «профессии» «занятие» рассматривается также в качестве деятельности для дохода, но являющейся не главным, а до­бавочным его источником. Кроме того, она не имеет призна­ка специальности, то есть человек не владеет ею в совершен­стве, она может быть и не единственной(в отличие от про­фессии) для данного человека, и сам человек признает ее не профессией, а занятием. Ценно, что С. М. Богословскому чуждо бессубъектное понимание деятельности, профессии, за­нятия - рассмотрение их вне сознания (самосознания) са­мого деятеля. Ни Ф. Ф. Эрисману, ни С. М. Богословскому не нужно было додумываться до идеи единства сознания и деятельности - это единство понималось как нечто само со­бой разумеющееся. Его еще никто не успел существенно рас­колоть.

Принципиальное значение для профессиоведения имеет представление С. М. Богословского о процессе образования «детальных», «видовых» профессий из «родовых», т. е., по су­ти дела, идея исторического, генетического подхода в пони мании мира профессий. Процесс образования профессий рас­сматривается во всей его сложности «... как реальное объек­тивное выражение процесса разделения труда». Имеется в виду, что этот процесс происходит с разной скоростью в раз­ных областях общественного труда, «движения его колеба­тельные, так как образование детальных профессий не явля­ется продуктом действия одного какого-либо фактора, а це­лого ряда их, и притом действующих в одном направлении» [25. С. 7-8]. Речь идет и о разнонаправленных тенденциях дифференциации и интеграции профессий [Там же. С. 8]. С. М. Богословский отмечает отставание языка, названий ви­дов профессионального труда от «неудержимого потока об­разования детальных профессий, усложнения жизни челове­ческого общества» [Там же. С. 9], что существенно затрудня­ет создание профессиональной классификации.

Не лишне в связи с этим заметить, что в 1931 г. С. Г. Геллерштейн [50] имел повод критиковать современные ому работы в области индустриальной психотехники - зару­бежные и советские - за то, что профессии рассматривались как стабильные, «застывшие» образования (а соответственно этому пониманию строили в то время практику профессио­нальной консультации и ориентации молодежи, професси­онального отбора). Необходимость отказа от механического, неисторического представления о мире профессий рассмат­ривалась С. Г. Геллерштейном как одна из главных задач советской психологии профессий.

В работе С. М. Богословского получили развитие идеи Ф. Ф. Эрисмана и других прогрессивных деятелей отечест­венной «общественной медицины» о том, что функциональ­ное строение и процесс осуществления трудовой деятельно­сти обусловлены предметным ее содержанием, материальной обстановкой труда, техническими его средствами, технологи­ей. На этой концептуальной основе и строится «санитарная» (а по сути очень комплексная) характеристика профессии. Этим пониманием и объясняется тщательное описание объ­ектных составляющих труда (при полном уважении и к субъектным составляющим - вплоть до самосознания, как мы видели), использование соответствующих признаков в роли оснований для ряда профессиональных классификаций. Принцип обусловленности психических функций и процессов работника предметом, целью, орудиями, процессом и усло­виями труда применял Н. К. Гусев [58] в 30-е гг. XX в. в ка­честве основания классификации профессий для задач про­фессиональной ориентации и консультации, а в начале 70-х гг. - Е. А. Климов [86].

Возвращаясь к работе С. М. Богословского, следует от­метить, что широта охвата вещественных и процессуальных факторов труда, которые предположительно могут оказать воздействие на состояние работника (скажем, могут быть причиной утомления, а при длительном влиянии - причи­ной предпатологических изменений в организме работающего человека), позволяет видеть в классификации «санитарных» признаков прототип схем психофизиологического анализа трудовой деятельности в публикациях 20-30-х гг. XX в., а также эргономического анализа деятельности –70-80-х гг.

 

Задание к § 30

 

Ниже процитирована группировка С. М. Богословским «санитарных» признаков профессиональной деятельности [25. С. 727-734]. Выделите пункты, которые вы полагаете устаревшими, не имеющими значения в кон­тексте современной науки (эргономики, психофизиологии, психологии тру­да) и практики:

«А. I. Вредности, связанные с окружающей атмосферой. 1.1. Темпера­тура воздуха. 1.2. Влажность воздуха. 1.3. Чистота воздуха (пыль, пары, испарения, газы).

А.II. Вредности, связанные с обрабатываемым материалом: 11.1. Со­прикосновение с веществами. 11.2. Загрязнение. 11.3. Промокание.

А. III. Вредности, связанные с самим процессом труда и орудиями, употребляемыми при работе;

III. 1.1. Положение вынужденное стоячее: 1) стоячее положение (т.е. «положение стоя» - Е. К., О. Н.); 2) положение на ногах с небольшой ходьбой; 3) согнутое вперед.

III. 1.2. Положение, сидячее: 1) сидячее свободное; 2) согнутое, накло­ненное вперед; 3) согнутое, со сдавливанием груди и проч.; 4) прочее.

III. 1.3. Переменное положение: 1) на ногах с небольшой ходьбой; 2) сидячее и стоячее.

III. 1.4. Положение неправильно согнутое: 1) на коленях; 2) лежачее;

3) прочее.

III. 2. Напряжение при работе:

111. 2.1. Напряжение мускульной системы: 1) по преимуществу плечево­го пояса; 2) рук и ног; 3) пальцев, рук и кистей; 4) мелкие, однообразные движения пальцами рук и кистями; 5) преимущественно тазового пояса;

6) всего туловища; 7) всего тела от таскания и возки тяжестей; 8) усилен­ная ходьба; 9) прочее.

III. 2.2. Напряжение других систем и органов: 1) напряжение дыха­тельных органов; 2) органов зрения (ослепляющий свет); 3) органов слуха (стук и шум); 4) обоняния; 5) вкуса; 6) осязания; 7) напряжение всей нервной системы; 8) раздражение кожи трением; 9) прочее.

III. 2.3. Напряжение внимания.

111.3. Вредное распределение времени работы: 1) ночная работа; 2) чрезмерно долгая работа; 3) неурегулированное время работы.

III. 4. Опасность повреждений: 1) от орудий производства и инструмен­тов; 2) от животных; 3) от прочих причин.

Б. Профессиональные вредности, связанные с работой на открытом воздухе.

В. Профессиональные вредности, связанные с работами в замкнутом помещении и на открытом воздухе (к тем же рубрикам, что и в разделе «А», добавляется: влияние погоды; постоянная езда; опасность отмороже­ния).

Г. Профессиональные вредности, связанные с работами в подземных галереях и под водой (здесь добавляется: отсутствие солнечного света, повышение атмосферного давления, быстрый переход от повышенного дав­ления к нормальному)».

 

Вопросы психологии отрасли хозяйства как психологии сообщества. Д. И. Журавский, И. И. Рихтер

 

В России, также как и в странах Западной Европы, к концу XIX в. развитие капиталистического хозяйства поста­вило на очередь дня вопросы совершенствования управления производством. Особенно остро эти вопросы стояли перед организаторами железнодорожного дела, так как управле­ние транспортом требовало достаточно высокой культуры, продуманных форм взаимодействия разных служб. Не слу­чайно именно в среде железнодорожных инженеров, адми­нистраторов раньше, чем в других отраслях производства, делались попытки систематизировать опыт управления пер­соналом. Одна из первых таких попыток принадлежит вид­ному отечественному деятелю в области железнодорожного строительства - Дмитрию Ивановичу Журавскому, который еще в 1874 г. выступил в Русском Техническом Обществе с докладом «Техника и администрация» [66]. В 1875 г. тема обсуждения была им продолжена в статье «Заметки, каса­ющиеся управления технико-промышленным предприятием» [67]. На основании разного характера профессиональных за­дач и соответственных требований, которые предъявляются к их исполнителю, Журавский делает вывод о том, что не каждый человек в равной мере обладает качествами, необхо­димыми в этих двух сферах деятельности, и потому «...отлич­ный техник может быть дурным администратором...» [66. С. 162]. Он подробно останавливается на выяснении свойств личности, влияющих на успех деятельности техника и адми­нистратора, т. е., по сути дела, проводит сравнительный пси­хологический анализ этих видов труда, или, если воспользо­ваться терминами хозяйственной психологии начала XX в., составляет сравнительные «психограммы» типичных предста­вителей этих видов труда *.

 

*Термин «психограмма», по свидетельству В. Штерна, был введен в психологию лишь в начале XX века [239. С. 327].

 

Вторая его работа [67] посвящена сущности умения ру­ководить. Речь идет о том, что административной деятельно­сти нужно и можно специально обучать. Журавский форму­лирует систему правил - принципов, которыми следует, по его мнению, руководствоваться, чтобы стать хорошим адми­нистратором или, как он выражается, «... чтобы осуществить идею хорошего администратора» [67. С. 201]. Деятельность администратора он разбивает на три главных направления (административное, хозяйственное и контрольное) и для каждого из них описывает необходимые функции и критерии их эффективного выполнения, тем самым указывая образец нормативной управленческой деятельности применительно к высшему уровню руководства.

Как это видно из приведенного выше материала, управ­ленческая деятельность в изложении Журавского вся прони­зана задачами, решение которых требует обоснованного уче­та психологических моментов - способностей людей, их развития, профессиональной подготовки, учета мотивов тру­да при выборе способов воздействия на служащих, управле­ния их поведением, контроля и самоконтроля деятельности.

Работы Д. И. Журавского, таким образом, впервые в оте­чественной печати поставили в качестве особой проблемы во­просы организации и управления крупным предприятием.

Следует признать, что в интересующий нас исторический период вопросы учета человеческого фактора и совершенст­вования орудий труда, его условий и организации рассмат­ривались теми или иными авторами в большинстве случаев как частные практические задачи, в решении которых зна­ния о человеке, особенностях его функционирования в труде, о его качествах, а также знания о «междучеловеческих отно­шениях» использовались как результат систематизации соб­ственного жизненного, производственного опыта авторов, опыта экспертов. Однако развитие практики железнодорож­ного дела привело к противоречиям и проблемам, для разре­шения которых «здравого смысла» отдельных талантливых специалистов было уже недостаточно. Вместо более или ме­нее «стихийно» сложившегося опыта отдельных специалис­тов требовалась научно обоснованная и научно упорядочен­ная система знаний о работающих людях. В этой связи за­служивают особого внимания работы И. И. Рихтера, в част­ности, серия его очерков, опубликованных в 1895 г. под об­щим названием «Железнодорожная психология. Материалы к стратегии и тактике железных дорог» (ж. «Железнодорож­ное дело», 1895. №№ 25-32, 35, 41-48). По сути дела, здесь предлагается вариант повой технической, как полагал сам И. И. Рихтер, дисциплины, дополнявшей существовав­шую «технику безопасности железнодорожного движения», и намечена содержательная программа новой области при­кладной психологии, призванной обслуживать эту техничес­кую дисциплину.

На основании отечественных статистических данных, а также данных статистики европейских железных дорог и США И. И. Рихтер сделал вывод о «постепенном ослабле­нии вредных влияний причин материальных при сравнитель­ном постоянстве причин духовного свойства» и объяснил это «постепенным улучшением состава вещественных аппаратов дороги, при значительной неустойчивости и качественной не­удовлетворительности личных орудий...» [159. С. 225]. По­скольку автор рассматривает железнодорожную корпорацию как некую целостность, то при последовательной интерпрета­ции термина «орудия» термином «личные орудия» обознача­ются люди, включенные в корпорацию и исполняющие оп­ределенные функции.

Следствием подмеченного И. И. Рихтером обстоятель­ства является, по его мнению, необходимость периодического обновления правил организации эксплуатационной службы дороги и построения новых правил, научно устанавливающих нормальную «соразмерность средств и операций», учитываю­щих возможности «личных орудий» - персонала дороги.

Железнодорожная психология, как техническая дисцип­лина, и должна была выяснить, от чего зависит надежная работа персонала, что служит причиной нарушений нормаль­ного функционирования служащих и, далее, как устранить эти причины, какие меры могут противодействовать отрица­тельным влияниям на поведение служащих.

Конкретные задачи железнодорожной психологии соот­ветствовали традиционной для инженера-практика постанов­ке вопроса - поиску способов создания проекта более безо­пасного железнодорожного движения при заданной интен­сивности и объеме грузооборота. Они включали в себя во­просы по управлению персоналом; принципы составления ин­струкций и инструктирования, принципы создания железно­дорожной сигнализации, учитывающие ограниченные воз­можности восприятия и внимания человека, а также психо­физиологические особенности зрения, слуха; составление правил сигнализации с учетом трудности перестройки смыс­ловых связей между сигналом и его значением; распределе­ние периодов труда и отдыха служащих с целью предот­вращения выполнения ими трудовых обязанностей в переу­томленном состоянии. И. И. Рихтер обратился именно к психологической науке, ибо объектом практических задач новой технической дисцип­лины оказалось управление процессами и результатами че­ловеческого труда. В модели работающего человека, исполь­зованной Рихтером, психологические образования (настрое­ние, чувства, состояния человека, его опыт, знания, навыки, индивидуальные особенности) являлись факторами, опреде­ляющими качество выполнения трудовых обязанностей. Другим основанием внимания автора к психологии служили успехи самой психологической науки, заявившей о себе к се­редине 80-х гг. XIX в. как о самостоятельной научной обла­сти.

Говоря о научно-психологических предпосылках своих ис­каний, Рихтер указывал на непродуктивность в исследовании психики человека в связи с задачами совершенствования же­лезнодорожного дела подхода идеалистического (психологии В. Вундта) и предлагал психологам изучать зависимость психических процессов и переживаний человека от обстоя­тельств его труда, профессионального окружения.

Для идеалистической психологии вопрос о «влиянии внешней обстановки на психический строй служащих» был изначально лишен смысла. Для Рихтера он выступает в ка­честве бесспорного положения, которое может быть эмпири­чески доказано: «факт безусловной связи, существующей между организацией вещественных и личных аппаратов дви­жения, может быть установлен двояким путем: во-первых, путем изучения коллективной и индивидуальной психологии железнодорожных служащих в зависимости от рода обслу­живаемых ими аппаратов, функций последних и окружаю­щей среды; во-вторых, сравнением психологии железнодо­рожных служащих за более или менее продолжительный пе­риод времени в связи с изменением организации веществен­ных аппаратов и их функций» [159. С. 444].

Несомненность закономерной связи между психикой че­ловека и внешними материальными условиями его труда.вы­нуждают Рихтера поставить перед железнодорожной психо­логией задачу изучать именно эти связи, а не «параллель­но и независимо протекающие физические и психические процессы» (традиционный предмет анализа вундтовской пси­хологии), т. е. побуждает встать на путь материализма. Та­ким образом, новая область прикладной психологии, наме­ченная Рихтером, имела в виду не приложение к практике железнодорожного дела понятий и познавательных средств идеалистической психологии, она предполагала разработку новой материалистической причинной психологии.

Работы Рихтера можно рассматривать как оригинальный вариант систематизации знаний о научных основах органи­зации труда и управления производством, разрабатываю­щийся независимо от первых публикаций Ф. У. Тейлора [240; 241] - признанного классика «научного управления», а также работ Г. Мюнстерберга [119; 120], которые принято рассматривать в качестве первого опыта систематического изложения задач и научно-методических основ хозяйствен­ной психологии.

Для истории отечественной психологии труда рихтеровская «железнодорожная психология» интересна, как пример построения одной из первых программ психологической дис­циплины, проблематика которой определялась не столько «приложением» к практике готовых знаний, накопленных академической наукой - психологией, сколько требования­ми самой хозяйственной жизни.

В этой связи представляют интерес методологические ус­тановки «железнодорожной психологии» Рихтера, имеющие программный характер, то есть те потенциальные возможно­сти развития, которые содержатся в ней, пусть часто и в неявной форме. Следующие положения, на наш взгляд, явля­ются центральными:

1) как часть железнодорожной техники, железнодорож­ная психология призвана обеспечивать научное обоснование всех мероприятии, касающихся проектирования и организа­ции труда служащих;

2) как психологическая дисциплина, обслуживающая практику железнодорожного дела, она должна проводить специальные научные исследования, отвечающие следующим принципам: а) наличие особого предмета, определяемого практикой организации труда, а именно - закономерные связи между душевными процессами, явлениями и «ремес­лом»; б) стремление к материалистическому представлению о природе психических явлений; в) опора на данные физио­логии, учение о функциях нервной системы, мозга; г) рас­смотрение состояния нервной системы и психики человека в качестве определяющего фактора его поведения (и, в част­ности, трудового поведения); д) распространение принципа причинности на изучение человека как целостного образова­ния с учетом всей сложности его психической организации, проявляющейся в труде; е) использование методов, позволя­ющих осуществлять изучение психических явлений в связи с условиями и процессами труда; ж) рассмотрение самих «ремесел», видов труда в их эволюции, обусловленной раз­витием техники железнодорожного дела.

В рассматриваемом контексте значительный интерес представляет работа И. И. Рихтера «Личный состав рус­ских железных дорог. Патология, прогностика и терапия» (Спб., 1900). Здесь автор рассматривает мероприятия по уп­равлению персоналом дорог как административные задачи.

В соответствии с гигиеническими принципами Рихтер вы­деляет показатели нормального функционирования работы всего персонала дороги, как целостного организма, показате­ли отклонения от нормы, меры устранения этих отклонений и профилактики. Главный признак патологии, с точки зрения Рихтера, - большой процент «ежегодной убыли служащих и крайне сокращенный период служебной их деятельности» [161. С. ЗЗЗ].

В «прогностике» Рихтер пытается выявить причины «не­устойчивости железнодорожной корпорации». К ним он от­носит прежде всего отсутствие требований, определяющих квалификацию специалиста при приеме его на службу и сме­не должности; малую привлекательность службы, обуслов­ленную моральными и материальными причинами; отсутст­вие перспектив профессионального продвижения и достаточ­ного учета опыта, заслуг и т. п. при повышении по службе.

В «терапии» излагаются меры устранения и профилакти­ки факторов, снижающих «жизнеспособность железнодорож­ной корпорации».

В завершении книги Рихтер разбирает проект дисципли­нарного устава железнодорожных служащих Юго-Западных железных дорог. Он считает этот проект воплотившем в себе итоги поиска улучшений организации железнодорожного де­ла, ценит его направленность на повышение престижности железнодорожной службы, повышение устойчивости кадро­вого состава.

Таким образом, Рихтер начал с анализа факторов надеж­ности труда отдельных работников, попытался их синтези­ровать, а затем знания об этой «единице» - работающем человеке - включил в более широкую концепцию, рассмат­ривающую сферу деятельности всех служащих дороги как проявление целостной системы «организма».

В научно-психологических журналах рассматриваемого периода не обнаружено обсуждения проблем управления людьми на производстве.

Итак, в России 80-90-х гг. XIX в., как и в других капи­талистических странах Европы, США, сложилась потреб­ность в научном обосновании способов организации труда и производства. Эта потребность была затем в значительной мере активизирована популяризацией идей Ф. У. Тейлора в России начала XX века [7 и др.] Вместе с тем задолго до появления и рекламирования работ Ф. У. Тейлора (1903, 1911 и др.), еще в 70-90-х гг. XIX в. многие элементы «науч­ного управления» уже существовали в практике хозяйствен­ной жизни России и были отражены в соответствующих пуб­ликациях. И поэтому истоки проблемы «человеческих факто­ров труда» следует связывать не столько с именем Ф. У. Тей­лора, сколько с условиями и потребностями развития капи­талистического производства, требованиями общественной регламентации труда и управления производством в целом, с тенденциями планирования труда и производства в рамках отдельного предприятия и целой отрасли.

Содержание рассмотренных выше публикаций указывает па то, что в России конца XIX - начала XX в. происходил процесс формирования системы практических задач и свя­занной с их решением области знаний, имеющих аналоги с проблематикой современной психологии труда, психологии управления, индустриальной социальной психологии, органи­зационной психологии.

 

Задание к § 31

 

Сопоставьте приводимые ниже отрывки и постарайтесь выделить неко­торую общую для них историко-психологическую идею.

1. «Вопросы психологического изучения труда интересовали ученых давно. В нашей отечественной науке одним из первых ученых, исследовавших роль личною фактора в труде, был физиолог И. М. Сеченов. В своих статьях «Участие нервной системы в рабочих движениях человека» (1900) и «Опыт рабочих движений человека» (1901) он дал физиологические пред­посылки для психологического изучения трудовых действии, а в статье «К вопросу о влиянии раздражения чувствующих нервов на мышечную систе­му» (1903-1904) поставил вопрос о роли активного отдыха в производи­тельном труде» [102. С. 10].

2. «Развернувшееся социалистическое строительство в СССР... предъяв­ляло исключительные требования ко всякому его активному участнику как личности с присущим ей строем потребностей, навыков, умении и способ­ностей. Это явилось важнейшим фактором развития одной из главных от­раслей психологической науки - психологии труда. В рассматриваемый период проблематика психологии и психофизиологии труда входила в ком­петенцию психотехники, особой ветви психологической науки...

Психотехника, как разновидность прикладной психологии, возникла в начале XX в. на Западе и получила теоретическое оформление в работах В. Штерна, Мюнстерберга, Гизе и других психологов-эксперименталистов. Объединение не связанных между собой до этого исканий в сфере приклад­ной психологии в систему психотехнических знаний произошло, вне всяких сомнений, в связи с движением в области научной организации труда (НОТ), зародившемся впервые в США (тейлоризм) и принимавшем во внимание наряду с объективными факторами трудового процесса и «че­ловеческий фактор» труда» [149. С. 262].

3. «Мы не случайно будем говорить об истории советской психологии труда, так как до. Великой Октябрьской социалистической революции в России психологии труда как специальной отрасли психологической науки не существовало» [89. С. 53].