Общественно-политическая жизнь населения в 1930-1940 гг.

В 1937 году для режима Сталина наступал очень ответственный момент: после принятия новой конституции готовилось проведение всеобщих выборов в представительные органы власти. Тем самым подводился своеобразный итог всего цикла советских преобразований, начиная с 1917 года.

Партии предстояло предъявить результат достигнутого за десятилетия – «победивший социализм», в котором нет больше никаких «враждебных классов» и групп старого мира. Следовательно, то, что провозглашалось в качестве партийной цели, должно было получить какое-то выражение в реальной политике. Конституция и выборы – с одной стороны, террор – с другой, преследовали, таким образом, одну и ту же цель. Они должны были одновременно закрепить и оформить новое состояние советского общества.

Согласно постановлению Президиума ВЦИК «О введении национальных языков в автономных республиках и областях (апрель 1924 г.) в Ойротской автономной области осуществлялось делопроизводство на двух языках, перевод наиболее важных законов, была обеспечена возможность свободного обращения в любое учреждение представителей коренных национальностей на своем родном языке, что позволило алтайцам активнее участвовать в общественно-политической жизни страны.

Колхозники-активисты 1930-х гг.

Согласно Конституции 1936 года алтайцы получили право иметь своих представителей в высшем правительством органе страны. В числе депутатов Совета Национальностей Верховного Совета СССР первого созыва были избраны три алтайца: заведующий молочно-товарной фермой колхоза “Дьяны Конок” Турачакского аймака М.М. Барбачаков, председатель облисполкома Ч.М. Кандараков и председатель колхоза “Красная Армия” Шебалинского района Ш.С. Ялатов. В краевой, областной, городской, районные и сельские Советы было избрано 1825 депутатов, среди них алтайцы составляли 30 %. На территории области работало115 сельских Советов, из которых 25 являлись чисто национальными, 64 смешанными и 20 русскими. Из 10 аймаков Горного Алтая четыре имели полностью или в подавляющем большинстве алтайское население. Следует подчеркнуть, что средства из бюджета внутри области распределялись с учетом необходимости быстрейшего развития экономики и культуры национальных районов, особенно тех, где влияние русской культуры сказывалось слабее, сильнее ощущались пережитки патриархальных отношений. Так, в Кош-Агачском и Улаганском аймаках в годы второй пятилетки на душу населения расходовалось средств почти в 4 раза больше, чем в районах с преобладанием русского населения. Такое распределение средств способствовало более быстрому подъему народного образования и культуры национального населения.

Однако параллельно проводилась политика террора. В августе 1937 г. обкомы и крайкомы партии получили шифрованную телеграмму Сталина о «вредительстве в системе Комитета заготовок и заготзерно». Телеграмма требовала арестов чиновников и работников заготовительных пунктов, ответственных за переработку колхозного зерна. А в октябре Политбюро приказало провести широкую операцию «борьбы с вредителями в области животноводства». Способ, который на этот раз оно предложило исполнителям, заключался в проведении серии показательных судебных процессов над руководителями и специалистами сельского хозяйства. Всю осень 1937-го и последующий 1938 год деревня подвергалась угнетению страхом от многочисленных арестов, разоблачений и шумной судебной компании. Судили, однако, не только «вредителей» сельского хозяйства. Компания, названная исследователями «большим террором» захватила многие сферы общественной деятельности. Для многих советских граждан жизнь разделилась на две части: до и после ареста. Такой трагический излом в судьбе произошел у многих горно-алтайцев, среди которых были известные общественные деятели, председатели сельских Советов, председатели колхозов, бывшие партизаны, активисты борьбы за советскую власть, рядовые колхозники, учителя …

Документальное свидетельство:

Из воспоминаний жительницы с. Дьектиек Шебалинского района: «Наша семья жила в с. Талица Усть-Канского района. Отца я не помню. Когда его арестовали, мне было три года. Мама рассказывала, что отец работал председателем колхоза. Арестовали его в 1937 г. и в этом же году расстреляли, обвинив в предательстве. Нас, семерых детей с матерью, выгнали из дома, все имущество и скот забрали. Была зима, а мы пешком, босые, голые пошли в Белый Ануй. Там нас приютила знакомая и поселила жить в бане …».

На основании обвинения в национализме массовому террору подверглась алтайская национальная политико-культурная элита. В начале 1930-х гг. областной отдел ОГПУ сообщает в своих докладах и спецсводках в вышестоящие органы о широкой деятельности "контрреволюционной националистической организации" во главе с "руководящим област­ным центром". В обобщающей сводке на 1 января 1934 г. перечислены в качестве членов ор­ганизации 70 человек и указано, что всего в организации состоят 138 человек.

В январе 1934 г. часть лиц, считающихся членами "нацоналистической организации" была арестована. 3 марта 1934 г. подвергся аресту Г.И. Чорос-Гуркин.

Репрессии 1934 г. были относительно мягкими, так как никто из осужденных не был приговорен к расстрелу. В конце 1935 г. в Ойротской автономной области началась вторая волна репрессий против "националистов". В сущности, в стенах органов госбезопасности работа по "поиску националистов" не прекращалась. В октябре 1935 г. в Ойротии были "вскрыты и ликвидированы" целых три "контррево­люционных националистических организаций, поставивших задачу: при помощи Японии свержение советской власти и образование национально-буржуазной республики с включением в состав этой республики Ойротии, Горной Шории и Хакасии".

В начале 1936 г. ойротские чекисты стали создавать схему националистической организа­ции, охватывающей всю Ойротию. Масштабы выдуманной организа­ции поражают воображение. В одном из обвинительных за­ключений членами "областного центра" указаны: Сафронов С.С., Сарысеп-Канзачаков Л.А., Хабаров П.С., Пьянков И.В., Толток И.С., Алагызов А.С., Сафронов Б.С. Следует отметить, что руководство организации так и не было четко обозначено. Как правило, к руководителям относили лиц, занимающих высокие посты в государственной и партийной системе Ойротии. Число лиц, включаемых в состав руководства, доходил до двух с половиной десятков человек. Кроме указанных выше лиц, назывались имена П.А. Чагат-Строева - писателя, бывшего члена ВЦИК, Кудер-Кахаева - инструктора облисполкома, Карла Эмекчинова -секретаря обкома ВЛКСМ, Никандра Чевалкова - редактора областной газеты "Кызыл Ой­рот", Ильинского (Пабызакова) - председателя областного суда, Г. Кардаманова - помощни­ка областного прокурора, И. Аргокова -заведующего областным издательством, Я. Чичикова - председателя Усть-Канского аймакисполкома. С. Табакова - секретаря Кош-Агачского ай­мачного комитета ВКП (б), И. Папина - бывшего заведующего областной совпартшколой, А. Сыркашева - председателя Ойротского облисполкома и других.

Расплывчатость круга лиц, входивших в руководство организации, была предусмотрена, видимо, не случайно. Это позволяло предъявлять более тяжкие обвинения большему кругу лиц путем включения их в состав руководства.

По схеме следователей, Ойротская организация состояла в блоке с подобными организациями Хакасии и Горной Шории. Причем создание блока приписывалось прежде всего Г.И. Чорос-Гуркину, Н.Ф. Меджит-Иванову, И. С. Алагызову. В протоколе допроса М.И. Ялбачева от 15 апреля 1936 г. утверждается, что "общее руководство всей контрреволюционной организации в названных нацобластях исходит из г. Москвы, где имеется "союзный центр". Однако в качестве члена "союзного центра" называлось только имя Сергея Борисова, алтайца, работавшего в Москве помощником заведующего восточным отделом народного комиссариата иностранных дел СССР.

^{И.С. Алагызов}

Многие из руководителей Ойротской организации были объявлены агентами японской разведки. Например, Г.И. Чорос-Гуркина чекисты сделали японским агентом с 1901 г. Счи­талось, что он завербован во время обучения в Художественной академии в Петербурге со­трудником японского консульства. Завербованными в разное время японской разведкой счи­тались также Н.Ф. Меджит-Иванов и И.С. Алагызов.

По замыслу чекистов, руководство блока националистов было связано со многими сфаб­рикованными ОГПУ "контрреволюционными организациями". Эти организации, действуя в контакте друг с другом, готовили "вооруженное восстание и свержение советской власти в Сибири с последующим созданием конституционного монархического государства под протекторатом Японии". В числе указанных организаций фигурировали "Сибирский троцки­стский террористический центр, руководимый Мураловым", "офицерско-кадетская органи­зация РОВС", руководимая генералом колчаковских войск Михайловым", "японо-военная повстанческая организация, руководимая агентом иностранной разведки Третьяком", "воен­ная мусульманская организация "Гаскери уешма", руководимая Гайсиным" и другие.

Общим положением во всех вариантах обвинения является обычно то, что подсудимые должны были поднять восстание в начале войны СССР и Японии, свергнуть советскую власть и образовать государство под протекто­ратом Японии. Однако новое государство должно быть образовано то "из народов Горного Алтая", то из тюрских народностей Алтая, Горной Шории и Хакасии", то "из народностей, населяющих Ойротию, Горную Шорию, Хакасию и Монголию", то "в границах историче­ского Джунгарского государства". В предполагаемый состав государства чекисты включали также Казахстан. План выступления против советской власти был якобы разработан япон­ским генеральным штабом и руководить восстанием должны были японские офицеры.

В структуре ойротской организации чекисты, по примеру комсомола, выделили "парал­лельную контрреволюционную молодежную повстанческую организацию из социально-чуждой и националистически настроенной молодежи". Руководителями этой организации сделали И.О. Толток и А.С. Алагызова.

Воображением чекистов были порождены "боевые террористические группы" в составе ойротской организации. Так, в создании боевых террористических молодежных групп был признан виновным П.С. Хабаров. Борисову-Кочубееву вменили в вину создание террористи­ческой группы "с задачей центрального террора", то есть для убийства представителей выс­шего руководства СССР и И.В. Сталина.

Утверждалось, что областным центром созданы "филиалы" организации в аймаках (рай­онах) области. Филиалы или районные организации имели, естественно, свое районное ру­ководство, которое именуется "аймачным центром", "повстанческим штабом" и т.д. Район­ные организации подразделялись на "ячейки". Из 10 аймаков области в девяти были сфабрикованы филиалы националистической организации.

Законченные следственные дела на членов Ойротской организации "слушались" на за­седаниях особой тройки Управления НКВД по Западно-Сибирскому краю в г. Новосибирске, а с образованием 28 сентября 1937 г. Алтайского края, особой тройкой Управления НКВД по Алтайскому краю. Очень многие члены организации были приговорены к высшей мере наказания. Обычным было вынесение смертного приговора "руководителям" организации, Так, к расстрелу были приговорены: Г.И. Чорос-Гуркин, Л.А. Сарысеп-Канзачаков, П.С. Ха­баров, И.С. Алагызов, С.С, Сафронов, Н.Ф. Меджит-Иванов, М.А. Борисов-Кочубеев и другие.

Дополнительный материал:

В 1956 г. дела осужденных по обвинению в участии в ''Ойротской националистической организации" пересматривались Алтайским краевым судом в г. Барнауле. В секретных постановлениях президиума суда говорится, что "на территории бывшей Ойротской автономной области контрреволюционной националистическо-повстанческой организации не существовало". Постановления тройки Управления НКВД в отношении осужденных были отменены. ³

Хотя необоснованно осужденные были оправданы, постановления президиума краевого суда оставались секретными. Родственникам осужденных в соответствии с директивой и указанием КГБ №108 от 1955 г. давались неверные сведения о судьбах их близких. Например, когда жена сына Г.И. Чорос-Гуркина, Геннадия, расстрелянного в 1937 г., обратилась в 1957 г. с заявлением, то краевое управление КГБ распорядилось "оформить смерть Гуркина Г.Г., что он умер от гипертонической болезни". Подобный ответ получили и многие другие родственники "алтайских националистов".

Таким образом, в 1930-е годы в Горном Алтае, в стране в целом утвердился жесточайший политический режим, характеризовавшийся полным свертыванием демократии, утверждением единомыслия, массовыми репрессиями.

___________________________________________________________________

Вопросы и задания:

1. На основании каких обвинений алтайская национальная политико-культурная элита подверглась массовому террору в конце 1930-х гг.?

2. Какие цели ставили перед собой вдохновители «большого террора»? Определите его последствия для общества, приведя конкретные доводы.

3. Используя текст параграфа, ответьте на вопрос: каков был механизм террора?

4. Подготовьте устные сообщения с электронной презентацией о судьбе первых руководителей автономной области.

5. Напишите эссе (сочинение-размышление) на тему «Почему же все-таки они признавались?»

__________________________________________________________________

§ 11. Культурные преобразования в 1920 – 1930-х гг.

Культурное строительство. Культурное строительство в Сибири в целом, и в Горном Алтае в частности, осложнялось высоким процентом неграмотности среди населения по сравнению с другими районами. К началу 1919 г. Западная Сибирь занимала 16-е место по уровню развития культуры среди краев и областей РСФСР, намного отставая от общих показателей. Если в 1920 г. удельный вес грамотных по стране составлял 39,6%, то в Западной Сибири этот показатель был не выше 31%, а среди сельского населения не превышал 26%. В Алтайской губернии неграмотных в возрасте от 14 до 27 лет было зарегистрировано 300 тысяч человек. В Горном Алтае грамотность населения была ниже, чем по губернии, неграмотное население составляло 85,5%. По данным переписи 1920 г. свыше 60 тысяч человек, проживавших на территории Горно-Алтайского уезда, были неграмотными.

Не случайно центральное место в системе культурно-просветительской работы в 1920-гг. заняла ликвидация неграмотности. В июне 1920 г. по борьбе с неграмотностью была создана Всероссийская чрезвычайная комиссия во главе с Ф.Э. Дзержинским. Работа с неграмотными стала трудовой повинностью, которую должно было отрабатывать все грамотное население страны. В Сибири эта работа возглавлялась Сибирской чрезвычайной комиссией по ликвидации неграмотности, в состав комиссии входили представители национальных меньшинств Сибири. Первые мероприятия в данном направлении на Алтае начались с марта 1920 г., когда был издан приказ губкома о ликвидации неграмотности среди взрослого населения губернии.

В Горном Алтае работа по ликвидации неграмотности среди взрослого населения сначала проводилась уездным ревкомом, а затем созданной в декабре 1920 г. уездной чрезвычайной тройкой: под ее руководством был проведен учет неграмотных, заготовлены и распределены учебные пособия, письменные принадлежности. Горно-алтайским уездным нацотделом и подотделом просвещения национальных меньшинств совместно был разработан план по обучению грамоте коренного населения. По плану предусматривалось открытие ликпунктов и школ для малограмотных, организация курсов для подготовки кадров. На работу в школы и ликбезы направлялись сельские грамотные активисты. Привлекались комсомольцы, военнослужащие и немногочисленная в то время сельская интеллигенция.

В 1920 – 1921 учебном году в Горно-Алтайском уезде работали 200 ликпунктов и школ для малограмотных, 7 вечерних курсов для обучения взрослых. Ликвидация неграмотности осуществлялась в двух направлениях: первое – по линии государственной – платными работниками, их называли ликвидаторами; второе по общественной линии – бесплатно. Курсы для подготовки ликвидаторов в 1921 г. функционировали в четырех населенных пунктах уезда.

Для приобщения трудящихся к культуре создавались избы-читальни, которых в 1920 г. в Горно-алтайском уезде насчитывалось 20, библиотеки, первые любительские театры, народные дома, клубы, дома Алтайки. В декабре 1922 г. в Улале состоялась первая областная женская конференция, на которой делегатки призвали всех женщин Алтая бороться с неграмотностью, старыми обычаями и патриархальными предрассудками. Большую роль в культурно-просветительской работе с населением играла газета «Ойротский край» (с 1932 г. – Красная Ойротия)

Начавшаяся ликвидация неграмотности в Горном Алтае была сведена на нет в годы вооруженных столкновений, во время которых количество культурно-просветительских организаций сократилось вдвое. В 1922 г. в Ойротской области не осталось ни одной избы-читальни, в значительной степени пострадала сеть ликпунктов, библиотек.

Планомерная работа по обучению взрослого населения грамоте началась только с 1923 г. В ноябре 1923 г. в Ойротской области были открыты 5 ликпунктов и одна школа для малограмотных. Важной вехой в истории народного образования явилась организация в конце 1923 г. общесоюзного общества «Долой неграмотность». В этом же году страной был взят курс на достижение грамотности среди населения от 18 до 35 лет к 10-й годовщине Октябрьской революции. Областные организации Горного Алтая взяли на себя обязательство: обучить к осени 1927 г. 15 тысяч неграмотных и малограмотных. В поход за ликвидацию неграмотности включились учителя, служащие, грамотные рабочие и крестьяне, школьники. Население на собственные средства открывали ликпункты, школы-передвижки. Ликвидация неграмотности была сопряжена с большими трудностями, вызванными голодом, разрухой, эпидемией тифа, большой территориальной разбросанностью, бездорожьем, кочевым и полукочевым образом жизни значительной части коренного населения. Все это обусловило своеобразные формы работы по ликвидации неграмотности, а именно передвижные ликпункты, которые являлись целесообразной формой борьбы с неграмотностью в отдаленных урочищах Горного Алтая. Для обобщения и распространения опыта работы ликпунктов Ойротским обкомом партии, областным отделом народного образования были созданы опорные пункты по ликвидации неграмотности, которые проводили работу в аймаках и обобщали опыт деятельности всех культурно-просветительских учреждений. В 1926 – 1927 учебном году, наряду с ликпунктами утвердилась особая форма индивидуально-группового обучения населения. Несмотря на достигнутые успехи, взятый областью план обучения 15 тысяч неграмотных к 10-летнему юбилею Октябрьской революции оказался невыполненным, как и по всей стране число грамотных увеличилось незначительно составляя 23,1% в 1927 г. Причины невыполнения заключались в недостатке материальных средств, кадров, в отсутствии обязательного всеобщего обучения, в рецидивах неграмотности. Определенную роль сыграл тот факт, что до 1928 г. размах культурно-просветительской был незначительным, темпы ликвидации неграмотности оставались низкими, в лучшем случае они создавали стабильное состояние неграмотности, но никак не преуменьшали ее. С этим положением нельзя было смириться в условиях перехода к индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства. Партийно-советские органы разработали систему мер, направленную на улучшение всего дела ликвидации неграмотности. Программой культурного строительства советского государства явились решения XV съезда ВКП (б) (декабрь 1927 г.). В резолюции «О директивах по составлению пятилетнего плана народного хозяйства» съезд подчеркнул прямую связь культурного строительства с политикой индустриализации. В марте 1928 г. Пленум Западно-Сибирского краевого комитета ВКП (б), обсудив вопросы культурного строительства, сделал вывод о том, что существующей сети ликпунктов недостаточно, а качество работы ликпунктов остается низким. В октябре 1928 г. крайком партии принял решение: удвоить темпы работы по ликвидации неграмотности. Партийные, советские, комсомольские, профсоюзные организации усилили свою деятельность по борьбе с неграмотностью, что незамедлительно сказалось на практике. В 1928 г. началось широкое движение культармии. В алтайской губернии число культармейцев в 5,6 раз превышало число учителей. Культармия ликбеза была самой многочисленной и действенной, она включала в себя обучавших неграмотных и малограмотных в индивидуальном и групповом порядке, методистов, общественников, организаторов самообразования. В сентябре 1928 г. по инициативе комсомола начался всесоюзный культпоход по ликвидации неграмотности. Его основными задачами были: ликвидация неграмотности и борьба с бескультурностью в личной и общественной жизни, а также в быту. В целях успешного развития культпохода очень важно было объединить усилия всех советских учреждений и массовых организаций для совместного наступления на культурном фронте.

Активными участниками кульпохода были комсомольцы Ойротской области, проявлявшие много энтузиазма и инициативы в разрешении различных проблем, вставших в борьбе с неграмотностью. Несмотря на большую работу, не все население области включилось в кульпоход, имели место факты срыва в работе из-за отказа неграмотных посещать ликпункты.

В 1930 – 1931 учебном году начался период самого широкого размаха по созданию социалистической культуры, что выразилось и в перестройке ликбеза с осени 1931 г. путем создания взамен ликпунктов и школ для малограмотных единой начальной политехнической школы с тремя курсами обучения при сохранении индивидуального обучения.

К празднованию десятилетия со дня образования Ойротской области силами общественных организаций было обучено более 30 тысяч человек. Проведенная в 1932 г. культэстафета выявила, что в области неграмотными являются 11183 человека, из них 6 тысяч были охвачены различными формами обучения. Для ликвидации неграмотности среди коренного населения области широкое развитие получили такие формы культурно-просветительской работы, как юрты-передвижки, кочующие агитаторы, разъездные учителя.

Охотники во время отдыха

Для окончательной ликвидации неграмотности в 1936 г. была проведена проверка, в ходе которой выяснилось, что обучению подлежит еще 12604 человека, из них уже обучалось 10232 человека, неохваченными оставались более 2 тысяч взрослых. Завершение ликвидации неграмотности было поставлено на строгий партийных контроль. Ход ликвидации неграмотности обсуждался на совещании заведующих райОНО, осенних учительских конференциях, Президиуме облисполкома. На борьбу с последними остатками неграмотности привлекли дополнительные силы: были открыты 80 ликпунктов, обучению неграмотных взрослых помогали 305 учителей и 447 культармейцев. В итоге, в период второй пятилетки были достигнуты значительные результаты по ликвидации неграмотности и малограмотности населения Горного Алтая. Всего с 1929 по 1936 г. в Ойротской области было обучено 44941 человек. Ликвидация неграмотности в Горном Алтае завершилась в 1937 г., когда грамотность населения области в возрасте от 8 до 50 лет составила 90%. Вне обучения оставались, в основном, пастухи, охотники, некоторые домохозяйки и престарелые.

Таким образом, ликвидация неграмотности и малограмотности среди взрослого населения стала одним из решающих достижений начального этапа культурной революции.

Народное образование. Процесс школьного строительства осуществлялся в рамках трех основных периодов: революции и гражданской войны (1917 – 1920 гг.), восстановления народного хозяйства (1921 – 1927 гг.), предвоенных пятилеток (1928 – 1941 гг.)

Социалистические преобразования в школьном строительстве начались в виде создания нового аппарата народного образования – Сибирского отдела народного образования. В феврале 1918 г. на II общесибирском съезде Советов в составе Центрального исполнительного комитета советов Сибири был учрежден комиссариат просвещения. Отдел народного образования Алтайской губернии, в состав которой входил Горный Алтай, был образован 24 декабря 1919 г. Его первыми руководителями были Ю.А. Сандомирский, В.П. Егоршин. С 1919 г. началась перестройка сибирской школы. СибОНО были разработаны более десяти инструкций по организации учебно-воспитательной работы. К концу первого периода, то есть к концу 1920 г. в Сибири произошла полная ломка дореволюционной школьной системы. Но начавшиеся в культуре социалистические преобразования были прерваны гражданской войной. Развитию школьного строительства мешали трудности такого порядка: недостаток материальных средств, школьных зданий, учебников, бумаги, учительских кадров. Этим объясняется, что к концу 1920 г. проблемы народного образования в Сибири остались неразрешенными. В 1920 г. в Горном Алтае 80,2% детей от 8 до 14 лет не были охвачены школой.

Партийные и советские органы в деле школьного строительства руководствовались декретом «О ликвидации неграмотности среди населения РСФСР», подписанного В.И. Лениным 26 декабря 1919 г. Согласно декрету дети от восьми до пятнадцати лет, не умеющие читать и писать, обязаны были обучаться грамоте. Задачи народного образования и пути его развития были разработаны в Программе Российской коммунистической партии большевиков (РКП (б)), принятой на XVIII съезде партии в марте 1919 г. Данная программа партии предусматривала введение бесплатного, обязательного общего и политехнического образования для всех детей.

Делом просвещения коренных национальностей занимались национальные политотделы. В их введении находились школьные и дошкольные учреждения, все виды профессионального образования. Подотделы были объединены в Сибнацотдел национальностей Сибири при краевом ревкоме. Им подчинялись секции национальных меньшинств при губОНО.

В марте 1920 г. Алтайский губисполком в Улалинском, Шебалинском, Уймонском ревкомах – в трех селах Горного Алтая организовал отделы народного образования во главе с Улалинским отделом народного образования, который приступил к коренной перестройке школы, начатой в 1919 г. В жизнь были проведены декреты советского правительства: «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», «Об единой трудовой школе». Были приняты меры по ремонту школьных помещений и приведению в порядок школьных пособий. Но квалификация работников школ была низкой.

По решению 1-го партийного совещания, состоявшегося в декабре 1920 – январе 1921 гг. школы Западной Сибири перешли на работу по учебным планам семилетней политехнической школы. В качестве образца создавались опытно-показательные школы. В Горно-Алтайском уезде опытно-показательная школа существовала в с. Чемал. Для подготовки учительских кадров действовали краткосрочные курсы «Красных учителей» в том же Чемале, срок обучения составлял пять месяцев.

Дополнительный материал:

В 1920 – 1921 учебном году на территории Горно-Алтайского уезда действовали 114 школ начального обучения, в том числе 25 алтайских, 46 смешанных, 3 школы II ступени, 13 интернатов. Общая численность учащихся составляла 3660 человек. В 13 интернатах на полном обеспечении государства находилось 572 ребенка. Планировалось открытие еще 50 интернатов, в которых должны были проживать 1800 детей.

Успешно начатое культурное строительство было прервано возникновением в конце 1921 г. вооруженного сопротивления советской власти, последние остатки которого были ликвидированы к весне 1922 г. Вооруженные конфликты самым разрушительным образом повлияли на дело просвещения. Сеть школ, интернатов, библиотек, изб-читален сократилась. На сокращение школьной сети повлиял и перевод школ с государственного обеспечения на местное. В результате к 1922 – 1923 учебному году в Горно-Алтайском уезде осталось всего 56 школ, из них 10 были смешанными. 16 – алтайскими. В школах Горного Алтая работало всего 68 учителей.

В августе 1922 г. при облревкоме создан областной отдел народного образования (облОНО). Партийные и советские организации края и Ойротской области изыскивали средства, чтобы не допустить сокращения числа школ. В феврале 1922 г. по решению Президиума крайкома РКП (б) по всей Западной Сибири была объявлена неделя помощи школе. Решением секции ВЦИК от 25 мая 1922 г. на нужды народного образования Ойротской области были выделены дополнительные средства. На следующий год Наркомпрос передал Горному Алтаю 64194 рубля на приобретение учебников и учебных пособий. В январе 1923 г. Алтайским исполнительным комитетом советов был рассмотрен вопрос о состоянии народного образования в губернии, в апреле этого же года VII Алтайская губернская партийная конференция объявила месячник помощи школе. К концу восстановительного периода увеличились ассигнования на народное образование. Доля расходов на народное образование в бюджете Ойротской автономной области непрерывно возрастала: в 1923 г. – 6%, в 1924 – 1925 учебном году – 30%, в 1925 – 1926 учебном году – 35,5%.

Из виду не выпускались вопросы развития национальных школ, развития письменности, создания учебных пособий и учебников на родном языке. В 1922 г. при Ойротском облОНО была создана переводческая комиссия. В 1928 г. алтайская письменность была переведена на латинский алфавит.

Несмотря на то, что советско-партийные органы обращали особое внимание на развитие национальных районов, и в них предусматривалось более быстрые темпы развития школьного строительства, в частности в Сибири на 4,1% выше, чем по европейской части РСФСР, Сибирь по развитию школьной сети отставала от общесоюзных показателей. Так, школьная сеть в Горном Алтае на 1 января 1925 г. включала в себя 57 школ I ступени, в том числе 19 алтайских школ и 38 русских, и 2 школы II ступени, одна из которых была шестилетней, другая – девятилетней. В целом, по Сибири к концу восстановительного периода 50% детей школьного возраста не были охвачены обучением. Такое же положение было и в Горном Алтае, причем большинство школ были с трехлетним сроком обучения. Неграмотные подростки пополняли армию неграмотного взрослого населения. В Ойротской области в 1928 – 1929 учебном году в среднем на каждые 100 человек грамотных приходился 31 человек, а в районах с коренным населением – 11 человек.

Для того, чтобы разрешить вопрос ликвидации неграмотности среди взрослых необходимо было охватить всех детей школой; встал вопрос о введении всеобщего начального обучения. В марте 1926 г. Ойротским облОНО была создана специальная комиссия по подготовке всеобуча. В основу работы комиссии легли постановления: «О сети учреждений Наркомпроса РСФСР» 1923 г., «О введении в РСФСР всеобщего начального обучения и построения школьной сети» 1925 г.

8 мая 1926 г. Сибирский краевой комитет ВКП (б) принял постановление «О введении в Сибири всеобщего начального обучения».

Развитие народного образования в Горном Алтае в конце 1920-х гг. по-прежнему отставало как от общих темпов социалистического строительства по стране, так и по краю. В 1928 – 1929 учебном году в школах I ступени обучалось: по РСФСР – 76% детей школьного возраста, по Западно-Сибирскому краю – 65,5%, по Ойротской области – 50%.

1930 г. явился переломным в истории народного образования. 25 ноября и 14 августа 1930 г. были приняты постановления ВЦИК и СНК СССР, в которых предусматривалось введение с 1930 – 1931 учебного года всеобщего обязательного начального обучения детей в возрасте с 8 – 9 – 10 лет, в 1931 – 1932 году в возрасте 8 – 11 лет. В Горном Алтае обязательное введение всеобуча откладывалось до осени 1931 г.

В октябре 1930 г. на заседании бюро Ойротского обкома партии был утвержден пятилетний план комиссии по всеобучу, составленный с учетом местных особенностей. Ввиду социально-экономической отсталости в 1930 – 1931 учебном году всеобщее начальное обучение вводилось только в Онгудайском, Майминском районах и в Ойрот-Туре.

Областной комитет партии, облОНО, профсоюзные организации уделяли внимание укреплению и развитию материальной базы школ, проводили месячники помощи школе, укреплению шефства городских организаций над селом. За два года: 1931 и 1932 гг. на развитие школьного строительства было привлечено 172147 рублей общественных средств. Для укрепления материального положения школ поощрялось создание пришкольных участков и подсобных хозяйств.

Проблема учительских кадров была очень сложной. Она разрешалась двумя путями: подготовкой специалистов из местного населения и их приездом из городов Сибири и центральной России. Известны попытки приглашения в Западную Сибирь 300 учителей из Москвы. В 1920 г. 10 человек из Горного Алтая были посланы на учебу в Петроград. В 1921 г. был открыт первый сибирский рабфак и педтехникумы в Барнауле и Бийске. Молодежь Горного Алтая обрела реальную возможность получить образование. Молодых людей посылали на учебу в Рабоче-крестьянский коммунистический университет Сибири (г. Томск). Кузницей подготовки партийных, советских и учительских кадров стали краевая и областная совпартшколы. Из стен Ойротской совпартшколы с 1924 по 1934 г. вышло 250 человек. Пединститутов в Западной Сибири не было до 1931 г. Естественно, что по уровню образования учителя Сибири и особенно Горного Алтая отставали от российских показателей. В 1930 г. в Томском университете был открыт педагогический факультет, который осенью 1931 г. был преобразован в самостоятельный педагогический институт. К концу первой пятилетки в Западной Сибири работали три учебных заведения, готовившие педагогов с высшим образованием – это Коммунистический университет народов Сибири (г. Томск), Томский и Омский педагогические институты. В 1935 г. в центральных городах России, а также в крупных городах Сибири из Горного Алтая учились 46 человек.

Для школ Горного Алтая учителей готовили: педтехникум, открытый в Ойрот-Туре в 1928 г., городская девятилетняя школа с педагогическим уклоном и педагогический рабфак, открытый в 1932 г. Горно-алтайский рабфак принимал крестьян, рабочих и школьников, при нем было создано подготовительное отделение по программе 6 – 7 классов, на которое зачислялась только алтайская молодежь. Педтехникум в 1937 г. был реорганизован в Ойротское педагогическое училище. В 1931 г. при педтехникуме был создан заочный сектор по подготовке учителей начальных классов. Для подготовки к поступлению в средние учебные заведения в 1932 г. были организованы специальные курсы в с. Александровка. Число учителей в области росло, но все же было недостаточным. В 1928 г. в области работали 214 учителей, в 1934 г. – 556, в 1935 г. – 716 учителей.

Введение всеобщего начального обучения в области проходило неравномерно. Так, в 1931 – 1932 учебном году в Чемальском аймаке всеобучем были охвачены все дети школьного возраста, в то время как в других районах всеобуч ввести не удалось. Это было вызвано тем, что пришкольные интернаты не вмещали всех желающих, поэтому в районах с кочевым и полукочевым образом жизни выполнение закона о всеобщем обучении шло замедленными темпами. Борьба за всеобуч проходила в трудных и сложных условиях: не хватало учителей, учебников, письменных принадлежностей. Строительство школьных зданий отставало от требований времени. Приходилось переоборудовать крестьянские избы под школы. План всеобуча в Горном Алтае был выполнен в 1933 – 1934 учебном году. Охват обучением детей школьного возраста составил 97%.