Ведущие католические мыслители

§19. Литература

К §20. Оккам и упадок схоластики. — Полного издания трудов Оккама не существует. Самые * полные списки приводятся в Riezler, см. ниже, Little: Grey Friars of Oxford, pp. 226-234, В Potthast: II. 871-873. Goldast, Monarchia, II. 313-1296, содержит ряд его трудов, например, Opus nonaginta dierum. Compendium errorum Johannis XXII, De utili dominio rerum Eccles. et abdicatione bonorum temporalium, Super potestatem summi pontifici s, Qua- estionum octo decisiones, Dial, de potestate papali et imperiali in tres partes dis tinctus, (1) De haereticis, (2) De erroribus Joh. XXII, (3) De potestate papae, conciliorum et imperatoris (first publ. 2 vols., Paris, 1476). — Другие труды: Expositio aurea super totam artem veterem, комментарий к Isagoge Порфирия, и Elenchus Аристотеля, Bologna, 1496. — Summa logices, Paris, 1488. — SuperIVlibros sententiarum, Lyons, 1483. — De sacramento altaris, Strassburg, 1491. — Depraedestinatione et futuris contingentibus, Bologna, 1496. — Quod- libeta septem, Paris, 1487. — Riezler: D. antipapstlichen und publizistischen Schriften Oc­cam* в его Die literar. Widersacher, etc., 241-277. — Haureau: La philos. scolastique. — Werner: Die Scholastik des spateren Μ. Α., II, Vienna, 1883, и Der hi. Thos. von Aquino, III. — StOckl: Die Philos. desM.A., II. 986-1021, ист. Nominalismus в Wetzer-Welte, IX. — Baur: Die christl. Kirche d. M.A., p. 377 sqq. — MOller: Der Kampf Ludwigs desBaiern. — R. L. Poole в Diet, of Natl. Biog., XLI. 357-362. — R. Seeberg в Herzog, XIV. 260-280. — A. Dorner; D. Verhaltniss von Kirche und Staat nach Occam in Studien und Kritiken, 1886, pp. 672-722. — F. Kropatscheck: Occam und Luther в Beitr. гиг Forderung christl. Theol., Giitersloh, 1900. — Ст. Nominalismus (StOckl) в Wetzer-Welte, IX. 423-427.

К §21. Екатерина Сиенская. — Бе труды. Epistole ed orazioni delta seraphica vergine s. Catte- rina da Siena, Venice, 1600, etc. — Лучшее издание — 6 vols., Siena, 1707 — 1726. — Англ. перев. Dialogue of the Seraphic Virgin Cath. of Siena, автор Algar Thorold, London, 1896. — Ее Letters, ed. N. Tommaseo: Le lettere di S. Caterina da Siena, 4 vols., Florence, 1860. — *Англ. перев. Vida D. Scudder: St. Cath. of Siena as seen in her Letters, London, 1906, 2^ded., 1906. — Be биография основана на «Житии», написанном ее исповедником, RaymundodeVineissivede Capua (ум. в 1399): Vita s. Cath. Senensis, включено в сиенское издание ее трудов и в Acta Sanctt. III. 863-969. — Итал. перев. секретаря Екатерины, Neri de Landoccio, франц. перев. Ε. С artier, Paris, 1863, 4^th ed., 1877. — Сокращенный вари­ант труда Раймунда из Капуи, с аннотациями, Leggenda della Cat. da Siena, обычно называемый La Leggenda minore, автор Tommaso d'Antonio Nacci Caffarini, 1414. — K. Hase: Caterina von Siena, Ein Heiligenbild, Leipzig, 1804, новое издание, 1892. — J. Ε. Butler: Cath. of Siena, London, 1878, 4^th ed., 1895. — Augusta T. Drane (английский доминиканец): The Hist, of Cath. of Siena (составленная на основании оригинальных источников), London, 1880, 3" ed., 1900, с переводом Dialogue. — St. Catherine of Siena and her Times, автор Mademoiselle Mori (Margaret D. Roberts), New York, 1906; здесь уделяется мало внимания чудесному элементу и полно представлена картина века Екате­рины. — *Е. G. Gardner: St. Catherine of Siena: A Study in the Religion, Literature, and History of the fourteenth century in Italy, London, 1907.

К §22. Пьер д'Альи. — Paul Tschackert: Peter von Ailli. Zur Gesch. des grossen abendlandischen Schismas und der Reformconcilien von Pisa und Constanz, Gotha, 1877, и ст. в Herzog, I. 274-280. — Salembier: Petrus de Alliaco, Lille, 1886. — Lenz: Drei Traktate aus d. Schrif- tencyclus d. Konst. Кот., Marburg, 1876. — Bess: Zur Gesch. des Konst. Konzils, Marburg, 1891. — Finke: Forschungen und Quellen, etc., pp. 103-132. — Список произведений Д'Альи см. в Tschackert, pp. 348-365. — Некоторые из них приведены в Van der Hardt и в Du Pin, издания трудов Жерсона, I. 489-804, а также De difficultate reform, eccles., и De necessitate reform, eccles., II. 867-903.

К §23. Жан Жерсон. — Works. Лучшее издание — L. Ε. Du Pin, проф. богословия из Парижа, 5 vols., Antwerp, 1706; 2^й ed., Hague Com., 1728. Мы консультировались со вторым изда­нием при создании этого тома; Шваб объявил этот труд «обязательным». Он включает материалы о жизни Жерсона и содержании его трудов во вступительном очерке, Gersonia- па, I. i-cxlv, а также произведения Д'Альи, Лангенштейна, Алемана и других современ­ников. Ряд трудов Жерсона есть в Goldast, Monorchia, и Van der Hardt. — Vita Gersonis приводится в Hardt, Cone. Const., IV. 26-57. — Chartul. Univ. Paris., Ill, IV, разделы John Arnaud и Gerson. — J. B. Schwab: Johannes Gerson, Prof, der Theologie und Kanzler der Universitat Paris, Wurzburg, 1858, — исчерпывающий труд, в котором рассказывается также об истории эпохи, одна из самых подробных биографий, которую можно сравнить с Hurter, Innocent III. — A. Masson: J. Gerson, sa vie, son temps et ses oeuvres, Lyons, 1894. — A. Lambon: J. Gerson, sa reforme de Venseigement Theol. et de Viducation populaire, Paris, 1888. — Bess: Zur Gesch. d. Konstanz. Konzils; ст. Gerson в Herzog, VI. 612-617. — Lafontaine: Jehas Gerson, 1363 — 1429, Paris, 1906, pp. 340. — J. Schwane: Dogmen- gesch. — Werner: D. Scholastik d. spateren M.A., IV, V.

К §24. Никола из Кламанжа. — Труды издал J. M. Lydius, 2 vols., Leyden, 1013, с Жизнеопи­санием. — De ruina ecclesiae, с Жизнеописанием, есть в Van der Hardt: Cone. Constan., vol. I, pt. III. — Труды, которых нет у Лидиуса, приводятся в Bulaeus, Hist. univ. Paris. — Baluzius: Miscellanea, и D'Achery: Spicilegium. — Жизнеописание в Du Pin, Works of Gerson, I, p. xxxix sq. — A. Muntz: Nic. de Clem., sa vie et ses ecrits, Strassburg, 1846. — J. Schwab: J. Gerson, pp. 493-497. — Статьи Bess в Herzog, IV. 138-147, и Knopfsler, β Wetzer-Welte, IX. 298-306. — G. Schubert: Nic. von Clem, als Verfasser der Schrift de corrupto ecclesiae statu, Grossenhain, 1888.

К §25. Николай Кузанский. — Издания его трудов, 1476 (место не указано), ed. Faber Stapu- lensis, 3 vols., 1514, Basel. — Нем. перев. ряда трудов сделал F. A. Schrapff, Freiburg, 1862. — Schrapff: Der Cardinal und Bischof Nic. von Cusa, Mainz, 1843; Nic. von Cusa als Reformator in Kirche, Reich und Philosophic des 15"ⁿ Jahrh., Tiibingen, 1871. — J. M. Dux: Der deutsche Card. Nic. von Cusa und die Kirche seiner Zeit, 2 vols., Regensburg, 1847. — J. Uebinger: D. Gotteslehre des Nic. von Cusa, Miinster, 1888. — J. Marx: Nik. von Cues und seine Stiftungen au Cues und Deventer, Treves, 1906, pp. 115. — C. Schmitt: Card. Nic. Cusanus, Coblenz, 1907. Он представлен как астроном, географ, математик, историк, гомилетик, оратор, философ и богослов. — StOckl, III. 23-84. — Schwane, pp. 98-102. — Ст. Funk в Wetzer-Welte, IX. 306-315.

§20. Оккам и упадок схоластики

Последним великим представителем схоластики был Дуне Скот, умерший в 1308 г. После него схоластический метод постепенно утрачивал популярность. Западную Европу стали волновать новые проблемы, новые интересы привлекали ее внимание. Богословы из учебных заведений и монастырей уступили место богословам-практикам, которые излагали свои взгляды в трактатах и на соборах. Свобода дискуссии покончила с гегемонией догматических утверждений. Авто­ритет отцов церкви и папства перестал быть исключительным. Мыслители стали искать другие авторитеты в качестве основания для своих изысканий — за точку опоры принималось либо общее суждение современного христианского мира, ли­бо исключительно Писание, либо разум. Новый интерес к литературе и миру природы отвлек от сложных богословских систем, которые, скорее, свидетельст­вовали об изобретательности богослова, нежели имели практическую ценность для общества. Авторы начали писать на народных языках Европы, в результате их мысли стали больше отвечать насущным потребностям. Рассуждения Родже­ра Бэкона показывают, что в начале XIV века человеческий разум, насытивший­ся непонятными метафизическими решениями богословских проблем, великих и тривиальных, обратился к миру более реальному, который можно было ис­пользовать как основание для доказательства.

Главными представителями уходящей диалектической схоластики в этот пе­риод были Дуранд и Уильям Оккам. Обычно последним схоластом называют Габриэля Биэля из Тюбингена, который умер в самом конце XV века³⁶⁴. Иногда й число средневековых схоластов включают таких людей, как Д'Альи, Жерсон и Виклиф, но они, бесспорно, относятся к другому классу.

Характерная особенность схоластики Дуранда и Оккама — это их четкое раз­граничение между разумом и откровением. Вслед за Дунсом Скотом они заявля­ли, что доктрины богословия, строящегося на откровении, не могут быть доказа­ны с помощью чистого разума. Однако они не выражали ни малейшего сомнения в догматических истинах, принятых церковью.

Второй их особенностью было отсутствие оригинальности. Они работали с тем, что получили. Схоласты предыдущих периодов исчерпали список богослов­ских проблем и обсудили их со всех возможных сторон.

Третья особенность — это пробуждение и возвышение номинализма, принци­па^ за который выступал Росцелин более двухсот лет назад. Номиналистов также называли терминистами, потому что они представляли слова как термины, кото­рым не обязательно соответствуют понятия и реальность. Универсалия — просто символ или термин для обозначения ряда вещей или их общих качеств³⁵⁵. Универ­салия — всего лишь способ умственного восприятия. Парижский университет со­противлялся распространению номинализма, и в 1339 г. четыре землячества запре­тили распространять учение Оккама и слушание его изложения в любом виде, как частным образом, так и публично³⁵⁸. В1473 г. Людовик XI выпустил мандат, запре­щающий парижским учителям преподавать номинализм и пользоваться трудами Оккама, Марсилия и других авторов. В 1481 г. его закон был отменен.

Дуранд, известный как doctor resolutissimus («решительнейший учитель»; ум. в 1334), родился в Пурсене, в епархии Клермона, вступил в доминиканский орден, был сделан епископом Лиму при Иоанне XXII (1317), а потом получил епархии Пюи и Мо. Он критиковал некоторые францисканские установления и теорию Иоанна XXII о видении райского блаженства и в 1333 г. был объявлен комиссией виновным в одиннадцати заблуждениях. Его богословские взгляды изложены в его комментарии к Петру Ломбардскому, начатом в юности и закон­ченном в старости. Он продемонстрировал независимость, критикуя некоторые взгляды Фомы Аквината. Он пошел дальше своих предшественников, ставя Пи­сание выше предания и объявляя его более авторитетным, чем высказывания Аристотеля и других философов³⁵⁷. Все реальное существует в индивидуальном.

""Зиберг много пишет о Биэле в своей Dogmengeschichte. Штекль прослеживает историю схола­стики до кардинала Каетана, который написал комментарий к Summa theologlca Фомы Акви­ната, и включает сюда немецких мистиков, а также Экка, Лютера и других, явно относящихся к иной категории. Профессор Сет в статье Scholasticism в Enc. Brit, и Вернер завершают историю схоластики Франциском Суаресом (1617). Однако новая эпоха началась за сто лет до его времени.

^mTerminus prolatus vel script us nihil significat nisi secundum voluntariam institutionem (Оккам, цит. в Stockl, II. 962).

'"Chartul., II. 485. Также p. 507, etc.

*'Naturalis philosophiae поп est scire quid Aristoteles vel alii philosophi senserunt sed quid habet Veritas rerum, цит. в Deutsch, p. 97. Комментарий Дуранда к «Сентенциям» Ломбардского был опубликован в Париже, 1508, 1515, etc. См. Deutsch, ст. Durandus в Herzog, V. 95-104.

Универсалия — не сущность, которая может быть разделена, как кусок дерева может быть разрублен на части. Универсалия как единство, посредством которо­го объекты сгруппированы в класс, выводится из группы индивидуальных пред­метов посредством акта мышления. Общее для класса не имеет реального суще­ствования вне индивидуального.

В плане учения о евхаристии Дуранд, похоже, не был полностью удовлетво­рен взглядом, которого придерживалась церковь, и предполагал, что слова «сие есть тело Мое» могут означать «содержится в этом» (contentum sub hoc). Такое понимание близко ко взглядам Лютера на восуществление. Этого богослова вы­соко ценил Жерсон, рекомендовавший его, вместе с Фомой Аквинатом, Брадуар- дином и Генрихом Гентским, студентам колледжа в Наварре³⁵⁸.

Самым серьезным мыслителем-схоластом XIV века был англичанин Уильям Оккам (ум. в 1319), называемый doctor invincibilis (непобедимый доктор) или же, со ссылкой на его склонность к номинализму, venerabilis inceptor (почтенный зачинатель). Его произведения, скорее многословные, чем ясные, были весьма распространены в конце XV века, но несколько веков не печатались. Полного их издания не существует. Взгляды Оккама сочетали в себе строго средневековые элементы с элементами, которые используются деятелями Реформации и совре­менными философами. Его отношение к вопросу о францисканцах-спиритуалах вовлекло его в полемику с двумя папами, Иоанном XXII и Бенедиктом XII. Отрицание им папской непогрешимости выглядит не столько как учение, осно­ванное на богословских убеждениях, сколько как выбранное ради подходящего случая оружие, которым он воспользовался в споре для защиты спиритуалов.

О раннем периоде жизни Оккама известно мало. Он родился в Суррее, учился в Оксфорде, вероятно, был там студентом Дунса Скота, вступил во францискан­ский орден и, должно быть, преподавал в Париже (1315 — 1320). За учение об абсолютной бедности Христа он, по приказу Иоанна XXII, был подвергнут суду, признан виновным и посажен в темницу³⁸⁹. С помощью Людовика Баварского он и его товарищи, Михаил Чезенский и Бонаграция, в 1328 г. бежали в Пизу. С этого момента император и схоласт, как мы уже говорили, защищали друг друга. Оккам сопровождал императора в Мюнхен и был отлучен от церкви. После смер­ти Михаила Чезенского францисканская печать перешла ему, но на следующий год он отказался от должности, передав ее знаменитому францисканскому гене­ралу Фаринерию. Климент VI предложил ему прощение при условии, что он отречется от своих заблуждений. Неизвестно, принял ли Оккам это предложе­ние. Он умер в Мюнхене и был же там похоронен. Выдающийся англичанин прославился возрождением номинализма, своими политическими теориями и своим определением конечного религиозного авторитета.

Его теория номинализма была детальной и нетерпимой по отношению к реа­лизму великих схоластов начиная с Ансельма. Фактическим существованием обладает только индивидуальное. Универсалии же — это термины или симво­лы, творение человеческого разума (fictiones, signa mentalia, nomina, signa verbalia). Они подобны отражению в зеркале. Универсалия выступает как де­яние разума (actus intelligenda), и ничего более. Если бы идеи существовали в Божьем разуме как отдельные сущности, тогда зримый мир был бы сотворен из них, а не из ничего³⁶⁰.

⁸⁶⁸Schwab: J. Gerson, p. 312.

""Заключение длилось четыре года (Muller, Ludwig der Baier, p. 208).

Вслед за Дунсом Скотом Оккам учил детерминизму. Абсолютная Божья воля делает вещи такими, какие они есть. Христос мог бы превратиться в дерево или камень, если бы это было угодно Богу. Несмотря на то, что говорит Аристотель, тело может одновременно совершать движения разного рода. В области морали то, что сейчас дурно, могло бы стать благим, если бы Бог пожелал этого.

В области гражданского правления Оккам, поддерживая позицию, принятую электорами в Рензе (1338), заявлял, что император не нуждается в одобрении папы. Должность императора исходит непосредственно от Бога³⁶¹. Церковь — это священ­ническое установление. Она обеспечивает совершение таинств и указывает людям путь к спасению, но не обладает гражданской властью³⁶² (potestas coactiva).

Высшим авторитетом для мыслителя является Писание. Такие истины, как Троица и воплощение, не могут быть доказаны разумным путем. Бытие Бога не может быть доказано с помощью так называемой идеи Бога. Разум может дока­зать как существование многих богов, так и существование единого Бога. Папы и соборы могут заблуждаться. Только Библия непогрешима. Христианин не обя­зан верить ни во что, чего нет в Писании³⁶³.

Церковь — это сообщество верующих, communitas или congregatio fidelium³⁶⁴. Римская церковь не идентична Церкви, и христианское сообщество может суще­ствовать независимо от Римской церкви. Если бы папа обладал полнотой власти, то закон Евангелия был бы еще более обременительным, чем закон Моисея. Тог­да, все были бы рабами папы³⁶⁵. Папство — не обязательное установление. По части учения о евхаристии Оккам утверждает, что традиционный взгляд менее вероятен, чем утверждение, что тело Христа присутствует наряду с хлебом. Эта теория импанации, которой учил Руперт из Дейца, приближается к теории Лю­тера о восуществлении. Однако Оккам принимал точку зрения церкви, потому что она в меньшей степени полагалась на разум и потому что сила Бога безграни­чна. Иоанн Парижский (ум. в 1308) сравнивал присутствие Христа в дарах при­частия с сосуществованием двух природ при воплощении и был смещен со своей кафедры в Парижском университете (1304). Габриэль Биэль придерживался та­кого же взгляда³⁶⁶.

Взгляды Оккама касательно прав гражданских властей, способности пап за­блуждаться, непогрешимости Писания и присутствия Христа в евхаристии часто сравнивают со взглядами Лютера⁸⁸⁷. Немецкий деятель Реформации говорил об английском схоласте как о «несомненном вожде и самом проницательном из

** Nullum universale est aliqua substantia extra animarn existens (цит. в Seeberg, в Herzog, p. 269). Quoddam fictum existens objective in mente (Werner, 115). Выражение objective in mente {«объ­ективный в разуме»} — синоним нашего слова «субъективный». ^miImperialis dignitas et potestas est immediate a solo Deo (Goldast, IV. 99, Frankf. ed. См. также Dorner, p. 675).

'"Kropatscheck, p. 55 sq., Мф. 20:25 и далее. Климент VI заявил, что Оккам позаимствовал свои

политические ереси у Марсилия Падуанского. ^шСи. Riezler, р. 273, и Seeberg, pp. 271, 278. Christianus de necessitate salutis поп tenetur ad credendum пес credere quod пес in biblia continetur пес ex soils contentis in biblia potest conse- quentia necessaria et manifesta inferri. **Romana ecclesia est distincta a congregatione fidelium et potest contra fidem errare. Ecclesiae

autern universalis errare поп potest (см. Kropatscheck p. 65 sqq., также Dorner, p. 696). ""Cm. Werner (ΙΠ. 120), который цитирует высказывания Скалигера об Оккаме: omnium morta- lium subtillissimus, cujus ingenium Vetera subvertit, nova ad invictas insanias et incomprehensi- biles subtilitates fabricavit et conformavit. ""Cm. Werner, D. hi. Thomas, III. Ill; Harnack, Dogmengesch., III. 494; Seeberg, 276. ^жНапример, Kropatscheck, особенно стр. 66 sqq., и Seeberg, p. 289.

схоластов» (scholasticorum doctorum sine dubio princeps et ingeniosissimus). Он называл его своим «дорогим учителем» и заявлял, что принадлежит к партии Оккама (sum Occamicae factionis J³⁶⁸. Но эти два человека были совершенно не похожи друг на друга. Оккам был теоретиком, а не реформатором, и, несмотря на свои смелые высказывания, оставался представителем Средневековья. Он не учредил никакой партии или богословской школы. Лютер же превозносил лич­ную веру в живого Христа. Он обнаружил новые принципы в Писании и превра­тил их в активные силы индивидуальной и национальной веры и практики. Возможно, Лютер был бы таким, как Оккам, если бы жил в XIV веке, но мы не можем представить себе Оккама деятелем Реформации XVI века. Вряд ли он отказался бы от монашества. Заслуга Оккама в том, что, наряду с Марсилием и другими ведущими мыслителями, он пробудил новый дух свободного обсужде­ния и был достаточно смел, чтобы выступить против традиционных догм того времени. В этом плане он внес вклад в уничтожение вредной средневековой тео­рии о папской власти.

§21. Святая Екатерина Сиенская

После Франциска Ассизского самая знаменитая из итальянских святых — Екатерина Сиенская (Caterina da Siena, 1347 — 1380). Наряду с Елизаветой Тю- рингской, которая жила на полтора века раньше, Екатерина Сиенская — самая выдающаяся из святых женщин Средневековья, канонизированных церковью. Она прославилась искренним благочестием и старанием служить интересам цер­кви и своего народа. Екатерина не оставила после себя ордена, который был бы назван в ее честь. Она была самой общественно активной женщиной в средние века в Италии, однако прошла по улицам и царским дворам своего времени невредимой и незапятнанной. Дочь скромного жителя Сиены, она несла служе­ние нищим и больным. Пророчица небес, она взывала к совести пап и власть имущих. Соотечественники-сиенцы наградили ее прекрасным прозвищем la beata poplana, блаженная дочь народа. Хотя многие факты биографии, написан­ной ее исповедником, могут показаться легендарными и в ее благочестии присут­ствовал некоторый истерический элемент, она заслуживает восхищения со сто­роны всех, кого волнуют порывы благородного энтузиазма. Нужно обладать фа­натической суровостью, чтобы, читая рассказ о ее неустанных усилиях и ее по­слания, в которых она излила весь пыл своей души, не почувствовать, что эта сиенская святая была самой замечательной женщиной, флорентийским соловьем своего времени и, более того, «одной из самых чудесных женщин, когда-либо живших на свете», как объявляет английский биограф недавнего времени. Мы присоединимся к Грегоровиусу, знатоку средневекового Рима, который говорит: «Екатерина предстает перед нами как ангел. Во тьме той эпохи ее благодатный гений сияет мягким светом. Ее жизнь — более достойная и, без сомнения, более благодатная тема для изучения, чем жизни пап того времени»³⁶⁹.

Екатерина Бенинказа была двадцать третьим ребенком в семье, в которой родилось двадцать пять детей. Ее сестра-близнец Джованна умерла во младенче­стве. Ее отец был преуспевавшим в своем ремесле красильщиком. Ее мать, Мон- на Лапа, пережила дочь. Екатерина относилась к ней с дочерней почтительно-

^Weimar, ed. VI. 183, 195, 600, цит. в Seeberg. ^Gardner, p. vii; Gregorovius, VI. 521 sqq.

стью, писала ей письма (несколько из них сохранились). Мать была с ней в путешествиях и в Риме в ее последние дни. Екатерина не ходила в школу, читать иписать она научилась уже взрослой.

В детстве она была восприимчива к религиозным впечатлениям и часто ходи­ла в доминиканскую церковь рядом с отцовским домом. О чудесах, совершенных ею в- раннем детстве, сообщает ее исповедник и биограф Раймунд из Капуи. Когда ей было двенадцать, родители собирались выдать ее замуж, но Екатерина, чтобы избежать замужества, остригла свои прекрасные волосы. Она стала терциарием домшиканского ордена. Женщин, принадлежавших к терциариям, называли maniellate за черные мантии. Раймунд заявляет, что «природа не наделила ее исключительной красотой» и что на лице у нее была рябь от оспы, однако она была привлекательна, всегда в хорошем настроении, пела и смеялась от души. Посвятив себя вере, она жила в великой строгости, бичевала себя трижды в дай» —один раз за себя, один раз — за живых и один раз — за усопших. Она носила власяницу и железную цепь. Однажды в период великого поста она питалась только хлебом, принимаемым во время причастия. Она вела такой аскетический образ жизни, занимая одну из комнат отцовского дома. В монастыре она никогда не была. В более поздний период она отказалась от столь крайнего аскетизма.

Уже в юности у Екатерины были видения и откровения. Однажды после мно­гих часов жестоких искушений, во время которых ей хотелось повести себя как все остальные девушки, ей явился Спаситель на кресте и сказал: «Дочь Моя Екатерина, видишь ли ты, как Я страдал ради тебя? Пусть же тебе будет нетру­дно пострадать ради Меня». Взволнованная этим обращением, она спросила: «Где был Ты, Господи, когда меня терзали эти нечестивые искушения?» Он отве­тил: «В сердце твоем». В1367 г., по ее собственным словам, Спаситель обручился с нею, надев ей кольцо на палец. После этого она сама видела это кольцо, неви­димое для окружающих. За пять лет до смерти она получила стигматы от Самого Христа. Они причиняли ей острую боль, и Екатерина настаивала, что они были реальны для нее, хотя их тоже никто не видел.

Подчиняясь откровению, Екатерина отказалась от привычной уединенной жизни и в возрасте двадцати лет стала появляться в общественных местах и активно заниматься благотворительностью. Это было в 1367 г. Она посещала бедняков и больных и вскоре стала известна всему городу как ангел-служитель- ница. Во время чумы 1374 г. она не отдыхала ни днем, ни ночью, лечила тех, от кого отказались врачи, и даже воскрешала мертвых. Она не забывала и о прока­ женных, которые жили за городскими стенами.

Один из примечательных эпизодов ее истории, о котором она рассказывает в одном из посланий к Раймунду, — это случай с Никколо Тульдо, благородным юношей, приговоренным к смерти за неуважительные отзывы о городских вла­ стях. Молодой человек был в отчаянии, но под влиянием Екатерины не только пришел в себя, но и стал радоваться грядущей смерти. Екатерина была с ним на плахе и держала его голову. Она пишет: «Я приняла в свои руки голову, которая была мне столь дорога, что сердце не может представить себе этого, а язык — описать». Перед казнью она сопровождала несчастного на мессу, где он впервые принял причастие. Его последними словами были: «Ничто, кроме Иисуса и Ека­ терины». И когда он произнес их, пишет его благодетельница, «я приняла его голову в свои руки». Позже она видела, как Христос принял его, и писала: «Когда он обрел покой, моя душа тоже успокоилась, и кровь его так благоухала, что я не осмеливалась смыть его кровь, забрызгавшую меня».

; Слава о такой женщине не могла не выйти за пределы ее родного города. Соседние города и даже папа в Авиньоне прослышали о ее милосердных делах и откровениях. Екатерина, наставница тех, кто искал утешения в религии, служи­тельница у больных и умирающих, взошла на арену политической жизни Ита­лии и церковного благоустройства. Она пыталась поддержать папство, улучшить нравы клира и установить мир. С рвением пророчицы она призывала Григория 3Q вернуться в Рим. Она пыталась предотвратить восстание тосканских городов против авиньонских пап и отменить интердикт против Флоренции. Она поддер­жала Урбана VI в борьбе с антипапой Климентом VII. Не менее ревностно она требовала от Григория реформы клира, призывала не прибегать к симонии и не прислушиваться к лести при выборе кардиналов и пастырей, настаивала на не­обходимости «изгнать из стада тех волков, тех бесов во плоти, которые думают только о развлечениях, великолепных пирах и роскошных нарядах». Она также ревностно пыталась разжечь пламя нового крестового похода. Сэру Джону Хок- вуду, ландскнехту, устрашавшему весь полуостров, она писала, что, если ему так нравится сражаться, то он должен направить свое оружие не на христиан, а на неверных. Она общалась на эту тему с королевой Кипра. Вновь и вновь она говорила об этом с Григорием XI, в основном потому, что он «должен нести кровь Агнца проклятым неверным», которые, обратившись, могли бы содействовать искоренению из христианского мира гордости и других пороков³⁷⁰.

По поручению Григория она совершила путешествие в Пизу, чтобы склонить город на его сторону. Она была с почетом принята архиепископом и главой рес­публики и заслужила расположение двух профессоров, которые посетили ее с целью доказать, что она обманывает сама себя или еще хуже. Она сказала им, что для нее не важно знать, как Бог сотворил мир, но «необходимо знать, что Сын Божий принял человеческий облик, жил и умер для нашего спасения». Один из профессоров снял свою малиновую бархатную шапочку, встал перед ней на колени и попросил прощения. Забота Екатерины о больных облекала ее доверием народа. В этой поездке Екатерину сопровождала ее мать и группа единомышленниц.

Большая глава из жизни Екатерины связана с историей Флоренции. В Север­ной Италии зарождался дух бунта против авиньонского правления, и когда пап­ский легат в Болонье в голодный год запретил подвоз продовольствия во Флорен­цию, разразилась война. По приглашению флорентийцев Екатерина прибыла в город в 1375 г., а год спустя была послана в Авиньон для мирных переговоров. Папа принял ее с почестями, но не без колебаний. Другие флорентийские делега­ты по прибытии отказались признавать ее полномочия и одобрять ее методы. Кар­диналы относились к ней холодно или с презрением, женщины издевались над ней во время молитвы. Племянница папы мадам де Бофор Тюренн, встав на колени рядом с ней, воткнула ей в ногу острый ножГ так что Екатерина подскочила.

Теперь дочь красильщика принялась убеждать верховного понтифика, что он должен вернуться в Рим, сопротивляясь махинациям кардиналов, которые этого не хотели. Видя, что ее желание исполняется, она отправилась обратно в Ита­лию, встретилась со своей матерью в Ливорно и прибыла во Флоренцию с пору­чением от папы. Ее попытка убедить флорентийцев склониться перед наложен­ным на город приговором об интердикте оказалась успешной. Ее почтение к папскому сану требовало пассивного повиновения. Преемник Григория Урбан VI отменил интердикт. Тогда Екатерина вернулась в Сиену, где продиктовала «Диа-

³™Scudder, Letters, pp. 100, 121, 136, 179, 184, 234, etc.

лог», мистический трактат о молитве, послушании, воздержании и других доб- родетелях. Как утверждала Екатерина, в написании трактата ее наставлял Бог.

Когда, вскоре после избрания Урбана, возникли трудности, понтифик обра­тил свой взор на Сиену и призвал ее выдающуюся дочь в Рим. Они встретились иАвиньоне. В сопровождении своей матери и других попутчиц она достигла святого города осенью 1378 г. Они поселились в отдельном доме и жили на мило­ стыню⁸⁷¹. Урбан не прислушался к ее призывам «сражаться только оружием пока­тая, молитвы, добродетели и любви», однако ее присутствие оказало благотворное влияние, и однажды, когда разъяренная толпа ворвалась в Ватикан, она высту­пила в роли миротворца. Вид ее лица и ее слова успокоили бунтовщиков.

Она умерла, лежа на полу, 29 апреля 1380 г. Друзьям, стоявшим рядом, она сказала: «Дорогие дети, пусть моя смерть не огорчает вас. Лучше радуйтесь, думая, что я покидаю место многих страданий, чтобы упокоиться в тихом море, вечном Боге, навеки воссоединиться с моим прекрасным и любящим Женихом. JI Обещаю, что снова буду с вами и буду более полезна для вас, когда оставлю тьму и перейду в истинный и вечный свет». Снова и снова она шептала: «Я согре­ шила, о Господь; будь милостив ко мне». Она молилась за Урбана, за всю церковь и своих товарищей, а потом умерла, повторяя: «В руки Твои вверяю дух мой».

К-моменту смерти Екатерине Сиенской еще не было тридцати трех лет. Урбан велел устроить пышные похороны. Год спустя голова Екатерины, помещенная в раку, была отправлена в ее родную Сиену, а в 1461 г. ее канонизировал знамени­ тый сын этого города Пий II, заявивший, что «каждый видевший ее становился лучше». В 1865 г., когда вновь была открыта церковь Санта-Мария-сопра-Ми- нерва в Риме, прах Екатерины пронесли по улицам в серебряной урне, которую поддерживали четыре епископа. У алтаря, посвященного ей в этой церкви, по­ стоянно горят светильники. В 1866 г. Пий IX назвал дочь красильщика святой покровительницей и защитницей Рима, и теперь она делит эту честь с князем ШОЁтолом. Как и Петрарка, она была самой пылкой сторонницей возвращения папства в Рим, и ее рвение было исключительно религиозным.

• В переписке и «Диалоге» Екатерины отражена история ее души. Сохранилось почти четыреста ее посланий³⁷². Они важны не только как откровения о мыслях ^ внутренней жизни святой, но являются, после писем Петрарки, главными образцами эпистолярного жанра XIV века. Она писала представителям всех сло- еВОбщества — монахам, своему исповеднику Раймунду из Капуи, мужчинам и Женщинам, которым нравятся удовольствия этого мира, городским властям, ко­ролям и королевам, кардиналам и папам, Григорию XI и Урбану VI. В письмах ой» дает советы, подробно излагает критерии и причины поступков, уговаривает й увещевает и не боится угрожать Божьим судом, как в случае с королевой Неаполитанской. Ее послания полны мудрых наставлений.

Из переписки видно, что Екатерина была в какой-то мере знакома с Новым Заветом, из которого она цитирует великие предписания и черпает сравнения — например, с чудом превращения воды в вино, с изгнанием менял из xppia, с десятью девами и брачным пиром. Наиболее часто она упоминает о крови Хри- егёвой, в истинно мистической манере призывая своих адресатов, даже папу и кардиналов, омыться ею, окунуться в нее, напиться ею, облечься в нее и испол-

¹⁷¹ Gardner (р. 298) говорит, что один из двух домов, где они жили, показывают до сих пор.

¹⁷¹ Ни одно из них не написано ее собственной рукой, но шесть из них — оригиналы, написанные под ее диктовку (Gardner, p. xii, 373 sqq.).

виться ею, «ибо Христос искупил нас не золотом, серебром, жемчугом или дру­гими драгоценными камнями, а Своей собственной драгоценной кровью»³⁷³.

Для Екатерины религиозная жизнь была подчинением ее воли воле Бога, посвящением души молитве и деятельной любви. «Я хочу, чтобы вы полностью уничтожили свою собственную волю и прилепились к распятому Христу». Так она писала матери, оплакивавшей своих детей. В послании к затворнику Барто- ломео делла Сета она представляла Спасителя говорящим: «Грех и добродетель заключены в расположении воли. Без волеизъявления нет ни греха, ни доброде­тели». Другому человеку она писала: «Я уже видела многих кающихся, которые не были ни терпеливыми, ни послушными, потому что они научились умерщв­лять свое тело, но не свою волю»³⁷⁴.

Ее здравая религиозная философия проявилась в том, что она вновь и вновь настаивала: внешняя дисциплина — не единственный и не всегда лучший путь к победе духа. Если тело слабое или больное, то из соображений благоразумия необходимо отказаться от умерщвления плоти. Она писала: «...Тогда следует не только отказаться от поста, но и есть мясо, а если раза в день недостаточно, то есть его четыре раза в день». Снова и снова она описывает покаяние как средство. «Малое благо покаяния может повредить большому благу внутреннего благочес­тия. Покаяние отсекает росток, — писала она в замечательном письме к сестре Даниэлле из Орвьето, — но корень всегда остается в тебе, готовый вновь прорас­ти. Добродетель же вырывает корень».

Хотя Екатерина была монашкой, во многих случаях учебники евангельского христианства оказываются не более верны, чем ее наставления. Эта благородная женщина представляется нам наиболее возвышенной, когда отрицает, что ее собственные правила являются правилами и для других, и осуждает людей, «ко­торые несмысленно желают мерить все тела одной и той же мерой — которой они меряют себя». В послании к племяннице, Нанне Бенинказа, она сравнивала серд­це со светильником, широким вверху и узким внизу. У невесты Христовой дол­жен быть светильник, масло и огонь. Сердце должно быть широким вверху, исполненным святых мыслей и молитв, носящим в памяти Божьи благослове­ния, особенно благословение Крови, которой все мы искуплены. И оно, как све­тильник, должно быть узко внизу — «не любить земное и не желать получить больше того, что Богу угодно нам дать».

Она постоянно возвращается к христианским добродетелям молитвы и люб­ви. Христианская любовь сравнивается с морем, спокойным и глубоким, как Сам Бог, ибо «Бог есть любовь». Это место проливает свет на непостижимую тайну Воплощенного Слова, Которое из любви отдало Себя в жертву с великим смире­нием. Мы любим, потому что мы любимы. Христос любит из благодати, а мы любим Его из обязанности, потому что вынуждены так поступать. Чтобы пока­зать нашу любовь к Нему, мы должны служить и любить все разумные сущест­ва — людей хороших и плохих, всяких людей, тех, кто поступает с нами дурно, и тех, кто служит нам, ибо Бог нелицеприятен и Его милосердие распространя­ется на праведников и грешников. Любовь Петра до Пятидесятницы была неж­ной, но непрочной. После Пятидесятницы он полюбил Бога как сын и терпеливо сносил все невзгоды. Так и мы, если будем бодрствовать, постоянно молиться и ждать десять дней, получим всю полноту Духа. Не однажды в посланиях к Гри-

^mLetters, pp. 54, 65, 75, 110, 158, 164, 226, 263, 283, etc. ³⁷⁴Letters, pp. 43, 162, 152, 149.

горню Екатерина восхваляет любовь как средство от всех зол. «Душа не может жить без любви, — писала она в "Диалоге", — но должна всегда любить что-то, вЭД&оиа была сотворена посредством любви. Привязанность ведет к пониманию, словно говоря: "Я хочу любить, ибо пища моя — любовь"»³⁷⁵. н> Такие наставления превращают послания Екатерины в ценный учебник рев­ ностной веры, особенно для тех, кто относится к ним осторожно и сторонится возможности увлечься лежащим в их основе квиетизмом. Они важны не только как откровение благочестивой женщины. В них с дерзновенной смелостью и пылом описано плачевное состояние церкви. Святая призывает пап провести реформы в области назначения священников и разобраться с другими злоупот­реблениями. Что касается умиротворения тосканских городов — дела, которое too так дорого сердцу Екатерины, — то она призывала понтифика обратиться к мирным мерам, а не воевать. Отнестись к ним как отец относится к непослуш­ному сыну, проявить милосердие, а не гордость. Тогда даже волки будут льнуть к ere груди, как агнцы³⁷⁶.

Что касается возвращения папы в Рим, она настаивала на этом как на его обязанности перед Богом, сделавшим его Своим наместником. Говоря об оппози- циина Роне, чуть ли не физически удерживавшей папу, она призывала его «быть мужчиной», «быть мужественным, свободным от страха и плотской любви к себе вши любому друго