Политические партии в условиях двоевластия.

В политическом спектре страны, оформившемся еще в предреволюционные годы, после победы февральской революции произошли некоторые изменения. Правые партии как самостоятельные политические величины практически сошли со сцены и стали выступать в составе мелких групп под национально-патриотическими лозунгами. В значительной степени утратила свою самостоятельную политическую роль и партия октябристов. Основная масса ее членов сомкнулась с кадетами, а остальные разошлись по другим малозаметным политическим формированиям.

Наиболее влиятельной политической силой среди буржуазных партий стала партия конституционных демократов (кадетов), партия “народной свободы”. В условиях послефевралъской митинговой демократии она сумела быстро соорганизоваться, консолидировать своих сторонников. В состав ее руководства входили популярные в то время люди: П. Милюков — многолетний лидер и идеолог партии, В. Вернадский — крупнейший ученый, профессор права, В. Набоков— управляющий делами Временного правительства, Ф. Кокошкин — известный специалист по государственному праву, председатель юридического совещания при правительстве.

Как и во времена первой русской революции, кадеты заметно “порозовели”. 10—13 марта их ЦК высказался за создание блока республиканских элементов страны, а немного позднее они стали заявлять и о своих симпатиях к умеренным социалистам. И, разумеется, не случайно именно представители этой партии составили ядро Временного правительства.

Став правительственной, правящей партией, партия кадетов стала определять политический курс правительства, стратегию развития страны в целом. В это время перед Россией открывались возможности буржуазно-демократического, западно-европейского пути развития. Но для их реализации требовалась конкретная, учитывающая специфику страны, ясная и понятная массам программа экономических и социально-политических преобразований, политическая воля, смелость и решительность, нестандартность мышления и действия. Всего этого как раз и недоставало тем, кто оказался у руля управления страной. Так, в декларации Временного правительства, обнародованной 3 марта, торжественно объявлялись амнистия по политическим и.религиозным делам, свобода слова, печати, собраний и союзов, отмена всех сословий и всякого рода ограничений, замена полиции народной милицией, выборы в органы местного самоуправления. Однако решение коренных социально-политических вопросов — аграрного и национального, о мире и политическом строе — откладывалось до созыва Учредительного собрания, а сама подготовка к созыву этого собрания под разными предлогами стала всячески затягиваться. В результате политика правительства объективно провоцировала рост народного недовольства, что привело к катастрофически быстрому сокращению социальной базы правящего блока и к резкому усилению позиций леворадикальных политических сил.

Таким образом, объективная противоречивость ситуации была такова, что Временное правительство, имея широкую общественную поддержку в своих действиях по осуществлению общедемократических принципов, своим бездействием в

решении коренных вопросов революции стало подрывать устои собственного существования.

Революция вознесла на гребень революционной волны и представителей правого, умеренного крыла социалистического движения — эсеров и меньшевиков.

Пережив свой звездный час в период первой русской революции, эсеры и в 1917 году в глазах крестьянства, средних слоев городского населения и части люмпенизированных элементов по-прежнему выступали как “истинные революционеры” и защитники народа. Постоянно декларируемая верность народовольческим традициям, привлекательность некоторых программных установок, в частности,. по аграрному вопросу, яркость и авторитет их лидеров — В. Чернова, Н. Аксентьева, А. Керенского — являлись важными условиями успеха этой партии, в первые месяцы после победы февральской революции. Партия социалистов-революционеров была самой авторитетной и влиятельной политической силой в среде революционной демократии. Ее численность весной 1917 года составляла более 500 тысяч человек. Способствовало росту авторитета и влияния партии и то, что до начала мая она выступала как единая сплоченная организация.

Другой влиятельной силой в революционно-демократической среде были меньшевики. И в этом не 'было ничего необычного: они были широко известны по работе социал-демократической фракции Государственной Думы и “рабочих групп” военно-промышленных комитетов в годы мировой войны.

Несмотря на то, что меньшевизма, как четко выраженного организационного целого, и не существовало, меньшевики пользовались особым авторитетом в верхнем эшелоне революционной демократии, за ними оставалось и своеобразное идейное лидерство. Это в немалой степени объяснялось тем, что в их среде были яркие, признанные в мировом социалистическом движении теоретики — Г. Плеханов, Ю. Мартов. Эсеры же, за редким исключением (В. Чернов), по народнической традиции недооценивали роль теории, предпочитая заниматься конкретными вопросами политики.

Меньшевистская организация к началу революции находилась в состоянии кризиса. Только 7 мая организационному комитету удалось провести Всероссийскую конференцию меньшевиков и объединенных организаций РСДРП, на

которой было представлено около 45 тыс. членов. Но добиться единства своих рядов меньшевикам не удалось из-за разногласий по отношению к войне и к коалиции с буржуазными партиями. Так, группа Г. Плеханова “Единство”, державшаяся особняком, занимала откровенно социал-патриотическую, шовинистическую позицию по вопросу о воине. И. Церетели, Н. Чхеидзе, Ф. Дан, занимая позицию “революционного оборончества”, настойчиво отстаивали также и линию на безоговорочное сохранение коалиции с кадетами в правительстве. А меньшевики-интернационалисты во главе с Ю. Мартовым, напротив, решительно возражали против участия социалистов в правительстве и отстаивали лозунг мира без аннексий и контрибуций, без победителей и побежденных.

Эсеры и меньшевики (за редким исключением) с первых дней революции проводили политику соглашательства с буржуазными партиями. С каждым днем она становилась все более ярко выраженной и стала принимать вполне определенные организационные очертания, адекватные быстро меняющейся политической обстановке.

В первое время конкретным выражением соглашательской политики являлась позиция исполкома Петроградского Совета по отношению к Временному правительству, выраженная в весьма.расплывчатой формуле “поскольку-постоль-ку”. Это означало, что Совет обещал условную поддержку правительству в том случае, если оно не будет действовать вразрез с интересами революционной демократии. Причем в этих целях создавалась даже особая контактная (контрольная) комиссия. И это все при том, что у эсеров и меньшевиков не было четкого и ясного обозначения понятия “интересы революционной демократии”.

Какой же была позиция большевиков — представителей леворадикального крыла социалистического движения?

Годы войны были тяжелым временем для большевиков:

многие местные организации неоднократно подвергались полицейским разгромам, значительная часть их лидеров оказались в эмиграции, а еще больше — в тюрьмах и ссылке. Именно поэтому они не могли оказать большого влияния на ход п исход событий в февральские дни.

Оставшиеся на свободе петроградские большевики отреагировали на события выпуском от имени ЦК РСДРП манифеста “Ко всем гражданам России”. Содержание этого весьма расплывчатого документа свидетельствовало в том, что по многим вопросам они еще не определились, и мыслили в основном категориями времен революции 1905 года. В Манифесте, например, было записано: “Задача рабочего класса и революционной партии — создание временного революционного правительства, которое должно встать во главе нового нарождающегося республиканского строя”.' И ничего не было сказано о создании Советов и их роли, об отношении к другим партиям, об Учредительном Собрании, о конкретных задачах в социально-экономической сфере, кроме ссылок на основные программные требования.

В результате победы февральской революции большевики вышли из подполья и получили возможность свободной, легальной работы. Численность большевистской организации в то время была небольшой — в пределах 24—25 тысяч членов.

Руководящим органом большевистской организации непосредственно в России являлось Русское бюро ЦК, существовавшее с 1912 года.2 В февральские дни в его состав входили А. Шляпников, П. Залуцкий, В. Молотов. Состав Бюро ЦК в то время не был 'постоянным, он менялся и пополнялся за счет прибывших из ссылки и тюрем руководящих работников. К концу марта в него входило уже 18 человек, среди них — Л. Каменев, И. Сталин, М. Муранов. Своеобразным “руководящим органом” была и редакция газеты “Правда”.3

' КПСС в резолюциях... Изд. 8-е. М„ 970, т. 1, с. 427—428.

2 За границей существовала Заграничная коллегия ЦК — В. Ленин,, Г. Зиновьев, Н. Крупская. С 1903 годя большевики и меньшевики, фактически действуя как разные партии, использовали, однако, общее название — РСДРП. Только с конца апреля 1917 года большевики, чтобы отмежеваться от меньшевиков, сделали к этому названию добавление, в скобках, — большевиков.

3 Несмотря на постоянные репрессией и аресты болышевикам удалось все же в основном сохранить структуру своих региональных и первичных организаций. Причем, на местном уровне существовало и немало объединенных содиал-демодсратических комитетов, включавших также и меньшевиков, а иногда даже и эсеров. Еще в конце июля, когда Ленин и большевики уже осуществляли курс на полный разрыв с меньшевиками, в таких неоднородных организациях состояло более 10% общего количества членов большевистской партии. Это и подпитывало довольно сильные объединительные настроения в среде рядовых социал-демократов. (См.: Октябрьская революция. Вопросы и ответы. М,, 1987, с, 46).

Обстановка в стране после победы революции была исключительно сложной и противоречивой ввиду существования двоевластия. И далеко не все, в том числе и среди руководящих работников, могли правильно понять и тем более объяснить своеобразие этой обстановки. В частности, большие затруднения испытывало и Русское Бюро ЦК. Правильно определив классовое содержание февральских событий, оно по ряду коренных вопросов не имело четкой, ясной и понятной массам позиций —о путях выхода из империалистической войны, о взаимоотношениях двух властей, о роли и значении Советов, о перспективах развития революции.

У членов Русского бюро ЦК не было единства ни в общей оценке обстановки, ни тем более в вопросах тактики. Уже в то время в большевистском руководстве стало складываться умеренное, правое крыло во главе с Л. Каменевым. Его позиция по вопросу @ войне, об отношении к Временному правительству во многом была схожей с позицией меньшевиков. Сначала он выступал за продолжение войны, за условную поддержку Временного правительства при контроле со стороны Советов. Чуть позднее, сняв вопрос о поддержке, Каменев стал отстаивать тактику давления на правительство, прежде всего в интересах заключения демократического мира. И в этом его поддерживал какое-то время (до приезда В. И. Ленина в Петроград) И. Сталин. Не отвергали они и идею объединения с меньшевиками, которая после революции получила широкое распространение в среде социал-демократов разной ориентации. Более того, в конце марта— начале апреля намечалось провести совместное совещание по этому вопросу. Однако наметившийся процесс сближения большевиков и меньшевиков не получил логического завершения, поскольку приехавший из эмиграции В. Ленин занял крайне непримиримую позицию в отношении так называемого “оборончества” меньшевиков. В письме к Я. Ганецкому он писал: “...я предпочту даже немедленный раскол с кем бы то ни было из нашей партии, чем уступки социал-патриотизму Керенского и К”.' Такая жесткая позиция оправдывалась ссылками на интересы дальнейшего развития революции.

Приехав из Швейцарии в Петроград 3 апреля, В. И. Ленин на другой день дважды — на собрании большевиков, а затем на объединенном собрании большевиков и меньшевиков —выступал с изложением своих взглядов на задачи большевиков в новых условиях. Тезисы этих выступлений, оформленные в 'виде статьи “О задачах пролетариата в данной революции”, были опубликованы в газете “Правда” 7 апреля 1917 года.

В тезисах В. Ленин сформулировал новый стратегический курс партии большевиков — перерастание буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую, установление диктатуры пролетариата и беднейшего крестьянства. Ссылаясь на опыт Парижской Коммуны и двух русских революций и перечеркивая вековой опыт буржуазного

парламентаризма, он сделал вывод, что в России наилучшей политической формой пролетарской власти будет республика Советов сверху донизу.2

В. И. Ленин дал ответ и на самый злободневный вопрос того времени — о войне. Считая, что и после победы революции война остается империалистической, захватнической, он сделал жесткий и категоричный вывод: кончить войну демократическим миром, миром без аннексий и контрибуций нельзя “без свержения власти капитала”, без перехода власти в руки пролетариата и беднейшего крестьянства. И в этом

' Луганский историк А. И. Фоадйн ставит под сомнение эту традиционную точку зрения. По его мнению, в тезисах Ленин наметил курс на переход ко второму этапу буржуазно-демократической революции в конкретно-исторических условиях России. Новая точка зрения весьма любопытна, но пока что недостаточно обоснованна.

2 В более поздних работах, рассматривая данный вопрос более детально, Ленин неоднократно выделял как одно из коренных преимуществ советской формы организации власти то, что она реально обеспечивает единство законодательной, контрольно-распорядительной и исполнительной функций. Как.показала историческая практика, именно это и оказалось главным недостатком в деятельности Советов. В случае для В. Ленина пролетарская революция являлась своеобразной панацеей от всех зол и бед, свалившихся на Россию.'

В. И. Ленин определил и тактику партии большевиков в условиях двоевластия. Им были выдвинуты два взаимосвязанных между собою лозунга — “Никакой поддержки Временному правительству”, “Вся власть Советам”. Эти лозунги не являлись призывом к свержению Временного правительства. Ленин был трезвым, прагматичным политиком и прекрасно понимал, что в тех конкретных условиях курс на свержение этого правительства был бы безумной авантюрой, поскольку оно опиралось на поддержку эсеро-меньшевистских Советов, за которыми шли массы. Эти лозунги содержали в себе установку на мирное развитие революции. И тогда для этого имелись реальные условия: в стране существовали политические свободы, отсутствовало насилие над массами, имелся готовый рычаг власти в лице Советов.

Тактика, предложенная Лениным, предусматривала как бы двухэтапный мирный переход к социалистической революции, к диктатуре пролетариата. На первом этапе большевикам, по его мнению, следовало во что бы то ни стало добиться разрыва блока эсеров. и меньшевиков с буржуазными партиями и правительством, установления единовластия и полновластия Советов, формирования правительства из партий советского большинства. На втором этапе большевики должны были путем постоянной, кропотливой и разнообразной агитационно-пропагандистской работы добиться завоевания большинства в Советах и таким путем изменить их политику, взять в свои руки всю полноту власти. “Пока мы в меньшинстве, — писал Ленин, — мы ведем работу критики

' Любопытно, что Л. Троцкий (он приехал в Россию в мае 1917 года) независимо от Ленина яришвл, по существу, к тем же выводам. Он, как и Лендн, отстаивал идею перехода к социалистической революции, резко критиковал меньшевиков и эсеров за поддержку Временного правительства и оборонческую позицию. Именно это и позволило 'им сблизиться и выступить в сентябрьско-октябрьсткие дни в качестве <главных архитекторов” октябрьского переворота.

и выяснения ошибок, проповедуя в то же время необходимость перехода всей государственной власти к Советам рабочих депутатов, чтобы массы опытом избавились от своих ошибок”.'

Тезисы В. Ленина были встречены резко отрицательно в среде революционной демократии. Эсеры и меньшевики расценили их как призыв “к гражданской войне”, как проявление авантюризма и бланкизма.2 А Г. Плеханов в пылу полемики назвал тезисы “бредом”. Подобная реакция была вполне естественной, ибо была продиктована не какими-то конъюнктурными соображениями, а их мировоззренческой позицией, убеждением в невозможности перехода к социализму без высокого уровня производительных сил и соответствующего этому уровню развития культуры. В одной из своих статей Ю. Мартов писал: “Российская революция не может осуществить социалистического преобразования общества, поскольку такое преобразование не началось в передовых капиталистических странах и поскольку в самой России производительные силы стоят на чрезвычайно низкой ступени развития”3.

Неоднозначным было отношение к тезисам и в среде большевиков. С критикой тезисов выступали Л. Каменев, А. Рыков и Ю. Пятаков. Свое несогласие со стратегическими и тактическими установками В. Ленина они публично высказывали как до VII конференции большевиков (24—29 апреля 1917 года), так и в своих выступлениях на этой конференции, где В. И. Ленин выступал с докладом о задачах текущего момента. Л. Каменев, как содокладчик, и А. Рыков, выступавший в его поддержку, считали, что в России для со-

Огюст Бланки (1805—1861 гг.). Французский коммунист-утопист. Участник революций 1830 и 1848 гг. Член Парижской Коммуны 1871 г. Придерживался сектантской тактики, успех социальной революции связывал с хорошо подготовленным заговором тайной организации революционеров,.которых по его мнению, в решающий момент поддержат народные массы.

3 Цитируется до книге: Октябрьская революция. Вопросы и ответы. М., 1967, с. 69.

циалистической революции нет ни сил, ни объективных условии. И вообще постановка задачи перехода к социалистической революции преждевременна, так как не решены социально-экономические задачи буржуазно-демократической революции. А поэтому завершение революции является главной задачей партии. Социалистическую же революцию, заявлял Рыков, должны начать пролетарии Запада и лишь потом, 'под ее воздействием, и выступит пролетариат России.

В. И. Ленину пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить делегатов в правоте своих взглядов. В общей сложности на заседаниях конференции он выступал около 30 раз, не говоря уже о том, что им были написаны почти все резолюции конференции. Упорство и настойчивость Ленина в достижении поставленной цели, его умение убеждать людей дали ожидаемые результаты: конференция одобрила предложенный им новый стратегический курс и тактическую линию партии большевиков. Не без влияния Ленина была отвергнута и идея объединения с меньшевиками, другими партиями и группами, стоящими на позициях “революционного обворончества”. Тем самым была вновь продемонстрирована непримиримость и нетерпимость большевиков к инакомыслию и сделан новый шаг по углублению раскола в социалистическом движении.

3. Кризисы [власти.

Первые месяцы после победы революции были временем острейшей политической борьбы за массы, в которой принимали самое активное участие все основные политические партии. Каждая из них, используя все имеющиеся возможности, в том числе приемы и методы социальной демагогии, стремилась расширить и укрепить свою социальную базу за счет своих политических конкурентов и' оппонентов.

И все же основная борьба велась на левом фланге российского политического спектра, между правым 'и леворадикальным крылом социалистического движения, т. е. между эсерами и меньшевиками, с одной стороны, и большевиками — с другой. Партии, являющиеся носителями социалистической идеи, проявляли крайнюю нетерпимость и непримиримость в отношении друг друга. Обе стороны, как показали последующие события, оказались не в состоянии отказаться от сковывающих их идеологических пут, сесть за стол переговоров и начать поиск взаимных компромиссов. Не исключено, что при другом взаимоотношении сторон развитие революции имело бы шанс 'пойти по другому пути.

Нельзя не признать, что в борьбе за массы большевики оказались более умелыми пропагандистами, агитаторами и организаторами, оперативно улавливающими быстро меняющиеся настроения люмпен^пролетарских слоев населения, хорошо знающими психологию толпы, приемы и методы манипулирования общественным сознанием. Они ловко использовали 'просчеты и ошибки своих политических противников и конкурентов. Не ограничиваясь возможностями прессы, большевики проводили постоянную и целенаправленную работу в непосредственном общении с массами, во' всех общественно-политических организациях м объединениях — фабзавкомах, профсоюзах, кооперативах, рабочих клубах и т. д. Этим и объяснялся в решающей степени столь быстрый рост их авторитета и влияния. Об этом можно было судить, в частности, по росту численности большевистской партии. Уже к концу апреля в ее рядах насчитывалось более 80 тысяч членов. Об этом свидетельствовала и работа 1-й общегородской конференции фабзавкомов Петрограда в конце мая. На ней присутствовало 500 делегатов от 367 предприятий и был избран исполком, где преобладали большевики.

Нельзя не отметить и того, что сама обстановка в стране, поведение и политика правительства, да^ и положение большевиков.как оппозиционной партии, сосредоточившейся на критике власти, объективно способствовала их успеху. Временное правительство, поддерживаемое меньшевиками и эсерами, неадекватно реагировало на быстрые изменения общественного сознания, оно под разными предлогами оттягивало

решение самых насущных задач революции. Все это вызывало естественное недовольство народа. Стихийным выражением, этого. недовольства и были массовые демонстрации протеста,.сотрясавшие столицу,в первые месяцы после свержения самодержавия.

11Э7

Первый звонок Временному правительству по поводу его бездействия прозвучал в апреле. 18 апреля (1 мая по новому стилю) трудящиеся свободной России первый раз праздновали день международной пролетарской солидарности. В этот же день министр иностранных дел П. Милюков направил союзникам России по войне ноту, в которой он заверял их в намерении соблюдать союзнические обязательства и довести войну до решительной и полной победы. Тем самым революционные солдаты и рабочие получили наглядный урок лицемерия и лживости власти, до этого постоянно заявлявшей, будто война ведется во имя защиты революции.

Нота Милюкова вызвала огромное возмущение народа. Демонстрация протеста солдат и рабочих столицы началась 20 апреля и продолжалась на следующий день. Они проходили под лозунгами “Долой Милюкова!”, “Долой Гучкова!”, “Мир без аннексий и контрибуций!”. Параллельно с этими стотысячными демонстрациями происходили и жидкие манифестации сторонников Временного правительства из представителей офицерства, чиновников, мещан, студентов. 21 апреля в ряде мест столицы произошли стычки между противоборствующими силами. В то время Временное правительство еще не решалось применять насилие против демонстрантов, поскольку не обладало реальной силой. Когда командующий Петроградским военным округом генерал Л. Корнилов отдал приказ направить две батареи на Дворцовую плвщадь, солдаты отказались выполнять его без решения Совета.

Апрельская демонстрация была первой попыткой революционного народа побудить Советы мирным путем взять государственную власть в свои руки, прологом будущих социальных потрясений. Она показала, что под влиянием продолжавшейся войны и ухудшающегося экономического положения в стране начался опасный и првгрессирующий процесс “полевения”, радикализации масс, усиления анархистских и экстремистских настроений в революционно-демократической среде.

Холодным душем оказался апрельский кризис и для власти. Лидеры буржуазных партий стали осознавать, что управлять страной они смогут лишь в том случае, если правительство будет восприниматься народом как орган, выра-

жающий интересы всех классов и слоев населения, в том числе и революционной демократии. А потому и было решено идти по апробированному историей пути отставок, перестановки лиц в правительстве и создания коалиции с другими авторитетными 'политическими силами, в данном случае с эсерами и меньшевиками.

26 апреля Временное правительство выступило с обращением к населению, где и содержалось, по сути дела, приглашение меньшевикам и эсерам войти в состав Временного правительства. Это предложение встретило благожелательный отклик у большинства лидеров соглашательских партий, увидевших в этом своеобразный “якорь спасения” для революции. Они никак не могли преодолеть своей “властебоязни” и отказаться от коалиции с буржуазией. Такое их поведение было обусловлено не только мировоззренческой позицией, но и боязнью того, что сосредоточение власти у партий советского большинства может привести к активизации леворадикальных сил и правой реакции, создать реальную опасность возникновения пожара гражданской войны. Ввзможность же поиска компромисса с левыми социалистическими организациями легкомысленно отвергалась, не принималась в расчет.

Особенно рьяными защитниками идеи коалиции выступали Керенский и Церетели. Но при первом обсуждении этого вопроса 28 апреля в исполкоме Петроградского Совета минимальным большинством (24 “против”, 22 “за” и 8 “воздержавшихся”) предложение было отклонено. Под давлением многочисленных петиций, поступавших главным образом от солдат гарнизона, исполком Совета 1 мая пересмотрел свое решение (44 “за”, 19 “против”), а на другой день пленарное заседание Совета вручило исполкому мандат на ведение переговоров о формировании коалиционного правительства.'

После трехдневных переговоров была достигнута договоренность о составе первого коалиционного правительства.

В него входило 16 человек, шесть из них являлись представителями, социалистических партий и групп. Председателем

' См.: Октябрьская революция. Вопросы и ответы. М., 1&87, с. 118. 159

правительства остался князь Г. Львов. Под давлением недовольных масс была принята отставка П. Милюкова и А. Гучкова. Министром иностранных дел стал Терещенко, занимавший пост министра финансов в прежнем правительстве, а Керенский занял пост военного и морского министра. Министрам-социалистам достались следующие министерские портфели: министерство земледелия возглавил эсер В. Чернов, министерство труда — меньшевик М. Скобелев, почт и телеграфов — меньшевик И. Церетели, продовольствия — народный социалист А. Пешехонов, юстиции—трудовик Н. Переверзев.

Резко отрицательную позицию в отношении к кадетско-эсеровской коалиции заняли большевики, поскольку они считали, что все коренные проблемы внешней и внутренней политики могут быть решены только лишь на путях социалистической революции.

Неоднозначяой была и реакция внутри партии эсеров, где обозначились элементы раскола, возникла фракция левых эсеров во главе с очень популярным революционером М. Спиридоновой. Они обвиняли руководство партии в измене традиционным принципам, в перерождении и сговоре с буржуазией. Именно с этого времени наметилась тенденция их сближения с большевиками.

Создание коалиционного правительства являлось предвестником серьезных изменений в содержании политической жизни страны, поскольку это существенным образом подрывало устои двоевластия: размывался сам водораздел между буржуазными партиями и социалистическим большинством Советов. С этого времени они стали совместно определять и осуществлять политический курс правительства, конкретную политику во всех сферах общественной жизни, а значит, и вместе нести политическую ответственность за результаты и последствия этой политики. В этих условиях двоевластие в значительной степени становилось формальным явлением. Вместе с этим нельзя не заметить расширения и углубления расхождений между умеренными и радикалами в социалистическом движении.

'; Очередной кризис власти был связан с рядом экономических и социально-политических факторов: во-первых, с углублением хозяйственных трудностей и ростом социальной напряженности в обществе, во-вторых, с событиями на фронте, в-третьих, с работой 1-го Всероссийского съезда рабочих и солдатских депутатов.

Стоимость жизни к лету 1917 года по сравнению с 1914 годом утроилась, тогда как повышение заработной платы, как правило, не превышало 20 процентов.' Локауты становились массовым явлением, неумолимо росла безработица, а в Ч связи с этим—стачки и забастовки. Затягивалось, по-прежнему, решение аграрного вопроса. Предупредив крестьян о недопустимости самовольных захватов земель и помещичьих имений, правительство, теперь уже устами эсера В. Чернова, призывало крестьян ждать Учредительного собрания, созыв которого откладывался постоянными ссылками на тяжелые условия военного времени. Наблюдалось в это время и усиление национального движения на окраинах Российской империи.

В работе этого съезда принимало участие более 1000 депутатов, представлявших 20-миллионную массу рабочих и солдат. Преобладали на съезде эсеры (285 мандатов) и меньшевики (248 мандатов). Большевистская фракция насчитывала 105 депутатов2. Примерно такое же соотношение наблюдалось и в рамка'х избранного на съезде высшего руководящего органа всей системы Советов между съездами — Центрального Исполнительного Комитета (256 членов и 64 кандидатов): от меньшевиков — 107 членов и 16 кандидатов, от эсеров — 101 член и 18 кандидатов, от большевиков — 35 членов и 22 кандидата, от объединенных социал-демократов— 8 членов и 5 кандидатов, от трудовиков и народных социалистов — 4 члена и 2 кандидата, от Еврейской социалистической партии — 1 член'. В состав ЦИК были избраны и основные лидеры большевистской партии — Ленин, Зиновьев, Каменев, Рыков, Бухарин, Сталин и др. На съезде были приняты решения по двум принципиально важным вопросам

— о войне (докладчик—меньшевик Либер) и Временном правительстве (меньшевик Дан). Они во многом повлияли на последующие изломы русской революции.

Съезд Советов, пользуясь поддержкой большинства народа, имел возможность взять власть в свои руки. Причем в то время это могло произойти безболезненно. Но социалисты-соглашатели отвергали эту идею с порога и всячески агитировали за одобрение коалиции с кадетами. Так, Церетели в пылу красноречия имел неосторожность заявить, что в стране нет политической партии, готовой взять на себя время власти. В ответ из зала послышалась ленинская реплика “Есть!”, и, выйдя на трибуну, Ленин дал развернутое обоснование претензий большевиков на власть.

Съезд вполне отчетливо показал наметившуюся тенденцию роста авторитета и влияния большевиков в массах, дальнейшее расхождение политики соглашательских партий с истинными чаяниями и устремлениями масс. Об этом свидетельствовала и демонстрация солдат и рабочих, состоявшаяся в период работы съезда.

По требованию части солдат и рабочих столицы ЦК партии большевиков (за исключением Каменева и Зиновьева)

принял решение провести 10 июня мирную демонстрацию и тем самым показать правительству истинные настроения широких слоев народа. Слухи об этом дошли до съезда. Меньшевики и эсеры расценили это решение как провокацию большевиков. Буквально накануне, 9 июня, съезд с подачи своего руководства принял хитрое решение о запрещении в столице и ее пригородах на три дня каких-либо демонстраций.

' См.: Октябрьская революция. Вопросы и ответы. М., 1987, с. '123. 162

Во избежание возможных провокационных обвинений в заговоре и не противопоставляя себя съезду, большевики были вынуждены подчиниться.

Чтобы сохранить “свое лицо”, поддержать свой пошатнувшийся авторитет и продемонстрировать свою смелость и силу, президиум съезда и исполком Петроградского Совета назначили массовую демонстрацию трудящихся на 18 июня, намереваясь провести ее под своими лозунгами. Большевики приложили немало усилий, чтобы провести ее под лозунгами мира, рабочего контроля, перехода власти к Советам. И, к немалому удивлению лидеров Советов, им это удалось. Издаваемая М. Горьким газета “Новая жизнь”, близкая по духу меньшевикам, расценила эту демонстрацию как вотум недоверия правительству. Это была первая реальная победа большевиков, она показала их прочные позиции в столице.

19 июня на съезде было объявлено о начавшемся наступлении русских войск на Юго-Западном фронте. Это наступление 'преследовало не только военно-стратегические, но и прежде всего политические цели — укрепление пошатнувшихся позиций и авторитета правительства, коте-рое надеялось использовать неизбежное в случае победы состояние массовой эйфории для оправдания своей политики затягивания решения насущных задач революции, а в случае неуспеха обвинить большевиков в преступном разложении армии. Но расчеты не оправдались, наступление закончилось провалом.

Известие о провале наступления вызвало в столице новую волну митингов и демонстраций протеста. Обстановка накалялась с каждым днем. Масла в огонь подлил демарш министров-кадетов, заявивших 2 июля о выходе из состава правительства. Этот политический маневр понадобился им для того, чтобы дистанцироваться от Керенского, снять с себя ответственность и побудить социалистических вождей к

твердости и решительности в отношении революционно настроенных масс, леворадикальных сил и колеблющихся из числа умеренных социалистов, сделать их более податливыми в решении вопроса о создании сильной власти.

Однако правительственный кризис выплеснулся на улицы. 3 июля революционные солдаты и рабочие стихийно вышли 'на демонстрацию протеста. Большевики в этот момент были против немедленного вооруженного выступления, потому что, по словам Ленина, кризис еще не назрел, и они не имели за собой большинства народа, а значит, и не смогли бы удержать захваченной власти.

Но удержать массы от выступления уже стала невозможным и шоэтому большевики приняли решение об участии

в демонстрации, чтобы оградить ее от возможных провокаций и придать демонстрации мирный характер. 4 июля 500 тысяч вооруженных солдат Петроградского гарнизона, матросов Балтфлота и, рабочих вновь вышли на улицы и с лозунгами “Вся власть Советам!” и двинулись к Таврическому

дворцу, где заседал ЦИК Советов. Представители 54 предприятий столицы и ряда воинских частей (90 человек) предложили ему взять всю власть в свои руки. В ответ ЦИК объявил демонстрацию большевистским заговором и отклонил предъявленные требования. Подогревали обстановку в городе малочисленные группы анархистских и экстремистских элементов, призывавших к свержению Временного правительства, реквизиции банков, складов, магазинов.

Командующий Петроградским военным округом пошел на еще большую провокацию. Стремясь подтолкнуть правительство, руководство Советов к более решительным действиям, он приказал юнкерам и казакам разогнать демонстрантов. В результате в ряде мест столицы демонстранты подверглись обстрелу. Было убито 56 человек и 650 ранено.'

И провокация военщины удалась. Временное правительство перешло в наступление: началось разоружение рабочих, вывод революционно настроенных воинских подразделений из столицы и ввод с фронта верных правительству войск. 5 июля юнкера разгромили редакцию большевистской газеты

' См.: Великая Октябрьская социалистическая революция. Энциклопедия. М., 1987, с. 207.

Расстановка политических сил в это время не претерпела особых изменений. На политической арене действовали те же политические партии, что и ранее. На правом 'крыле политического спектра выступала партия кадетов, а на левом — партия большевиков. Меньшевики и эсеры, находящиеся с 5 мая в коалиции с кадетами, выполняли роль своеобразного центра. Однако в с<