СВЕТЛАКОВ Николай Владимирович

Родился 5 декабря 1931 года

Доктор химических наук, профессор, заведующий
кафедрой химической
технологии лаков, красок
и лакокрасочных покрытий (1972–1997 гг.)

 

 

Окончив в 1943 году начальную школу в селе Русский Кунгур, я стал учиться в семи километрах от моего дома в средней школе села Русские Шои. И в начальную, и в среднюю школу ученики ходили летом пешком, зимой на лыжах или опять же пешком. Время учебы выпало на тяжелые годы Великой Отечественной войны. Начало войны не было неожиданностью для сельчан – еще в 1940 г. военнообязанные мужчины проходили военные сборы – учились на практике бросать гранаты, владеть винтовками, вести штыковой бой.

Жизнь круто изменилась 22 июня 1941года. Началась мобилизация военнообязанных мужчин и женщин, реквизиция коней. Забирали лучших коней; телеги с помощью деревенских кузнецов превращали в двуконные повозки. Каждые сутки, почему-то в ночное время из Р-Кунгурского сельсовета мчался в деревню всадник и вручал повестку о призыве в армию одному или нескольким мужчинам. В избе зажигалась керосиновая лампа (электричества в деревне не было), начинались сборы призывника, а днем, в присутствии родных, призывника на лошади отправляли в райцентр. В 1941–42 годах большинство мужчин были призваны в армию. Мой отец ушел на войну осенью 1941 г. Вернулся в связи с тяжелым ранением зимой 1945 г.

В военные годы работа в колхозе легла на плечи женщин, пожилых мужчин и подростков, которые были в силах обрабатывать весь земельный клин. Машинотракторные станции были маломощные и не могли оказывать колхозам необходимых услуг. Поля зарастали полынью, сбор зерновых сократился да минимума, поэтому то, что вырастало, в основном, шло в казну. Колхозники получали за трудодни крохи. Хлеба мы практически не видели.

Я и мои товарищи участвовали в посевных кампаниях, сажали картофель, овощи, пахали на лошадях землю, занимались прополкой сорняков, жали на жатках зерновые культуры, занимались обмолотом зерна. Тяжелой была работа по отгрузке зерна государству - доставка зерна на пункт заготовки, за 20 км, порой она осуществлялась по непролазной грязи на слабых лошадях. Приятной была лишь работа по ночному выпасу лошадей.

Младшие школьники получали в школах задания по сбору и сдаче государству грибов и ягод. Отсутствие в хозяйстве зерна для выпечки хлеба побуждало находить неравноценную замену, например, заготовку лебеды, полевого щавеля и др. Собрав полевой щавель, его измельчали, высушивали, на мельнице готовили «муку», которая шла на выпечку «хлеба», выручал картофель, который также был одним из компонентов при выпечке суррогатного хлеба.

Одежду и обувь купить было невозможно – не было средств. Ходили в довоенных обносках, основной обувью были лапти. В теплое время мы ходили босиком и дома, и в школу. В некоторых домах были станки для изготовления домашних льняных и шерстяных тканей. В порядке налогообложения, независимо от наличия в хозяйстве скота и птицы, требовалось сдавать масло, яйца, шерсть, мясо и др. Практически обязательной была подписка на государственные займы, это притом, что за работу колхозникам деньг не платили. В сталинские времена колхозникам не выдавали паспорта, и уехать из колхоза можно было лишь по вербовке государства на непрестижные работы – торфоразработки, лесозаготовки и др. Подростков добровольно-принудительно направляли в ремесленные училища, после окончания которых они на малую родину, как правило, не возвращались.

В военные и первые послевоенные годы у нас в школе не было учебников, тетрадей, чернил, ручек и перьев к ним, не говоря уже о технических средствах обучения. Не существовало каких-либо кружков или спортивных секций по интересам, отсутствовали спортивные залы. Очень скромной была библиотека. Требования к дисциплине учащихся были строгими. Событием было появление в школе учителей – мужчин, вернувшихся по окончанию войны здоровыми и невредимыми. Это учитель литературы М.И. Мокосе­ев, математики И.Я. Липатников и др. Можно отметить настойчивую работу учителей по агитации к поступлению своих питомцев в вузы: стране требовались квалифицированные специалисты. Однако бедная средняя сельская школа не могла дать выпускникам хороших знаний, что сказывалось в дальнейшем на учебе в вузе.

Страна достойно оценила работу тружеников тыла, в том числе и подростков. В возрасте 14 лет меня наградили государственной наградой – медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной Войне».

СЕДОВА Луиза Мазитовна

Родилась 19 июня 1936 года

Кандидат философских
наук, доцент кафедры
философии, проректор
по вечернему и заочному обучению КХТИ (1983–1990 гг.), проректор по воспитательной работе Академии управления «ТИСБИ»
(с 1998 г.)

 

Дети войны быстро взрослели, они не становились черствыми и обладали такими качествами, как доброта, сочувствие, сострадание. Эти же качества воспитывала во мне и моя бабушка Фархия, ткачиха Льнокомбината в Ягодной слободе. Для меня, 5-лет­ней девочки, она была и мамой, и папой. Папу расстреляли как врага народа в 1937 году, а маму, как жену врага народа осудили на много лет, и я с двухлетнего возраста росла с бабушкой. Двух моих братьев – Ленора и Марселя – взяли к себе родители отца в деревню Усень Мамадышского района.

Но сиротой я себя не ощущала. Меня всегда окружали добрые, отзывчивые люди. Таким человеком в детском саду была Камиля апа – для меня она стала второй мамой. Благодаря тому, что я посещала татарский детский сад, в который устроила меня бабушка, я хорошо знаю родной язык на бытовой уровне.

Помню, как в детском саду мы играли в войну: во дворе у нас был окоп, мы изображали взятие немцев в плен во время воздушной тревоги и мечтали накормить их битым стеклом. Помню, как нам в новогодний праздник разрешали срезать розовые пряники как «кучтэнэч» от Кышбабая.

Потом в моей жизни в годы войны была начальная школа №70 с замечательным учителем Александрой Аркадьевной и замечательным родительским комитетом, который в День Победы кормил нас прямо в классе очень вкусной манной кашей.

Когда я пересматриваю фото 1–2 классов, я вижу, что на меня смотрят маленькие дети с голодными глазами. Для нынешних сытых детей манная каша – пустяк, а для нас это был счастливый праздник.

Тогда всем было невыносимо трудно – и старым, и малым, и у всех, особенно у моей бабушки, были готовность и желание выжить во что бы то ни стало, оптимизм и надежда на лучшее. Именно бабушка отвела меня в музыкальную школу, нарисовала под клеенкой кухонного стола клавиатуру. Позже она же записала меня в кружок хореографии во Дворце культуры имени десятилетия ТАССР. С тех пор люблю танцевать и ценю тех, кто умеет петь и танцевать. Наверно, благодаря своей необыкновенной бабушке я стала оптимистом по жизни.