Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
ПАНФИЛОВИЧ Казимир Брониславович
Родился 4 июля 1937 года Доктор технических
До войны наша семья жила в городе Черикове Могилевской области БССР. Мама часто мне рассказывала про отца, которого я, к сожалению, совсем не помню. Знаю только то, что он в 1937 году возглавлял районный отдел НКВД. Думается, не надо объяснять, что это было за время… Как-то ночью к нам домой пришли люди в военной форме и забрали отца. Дело дошло до того, что его увезли в Москву, долго с ним беседовали, видимо, не нашли ничего подозрительного и – отпустили. Вернувшись домой, отец поменял работу – стал директором местного торфяного завода. Именно на этой должности его и застала Великая Отечественная… Он имел бронь, поэтому повестка пришла не в первый день войны, а только 26 июня. Отца отправили на сборный пункт в 50 км от нашего города, где должны были выдать винтовки и обмундирование. Ни того, ни другого в первые дни войны там еще не было… Куда их отправили дальше – никто не знает, но до мамы доходили слухи, что его встречали в Могилеве при погрузке танков на поезд. Мама видела его последний раз именно в день отправки на сборный пункт, потом он еще прислал ей два письма, причем во втором почти в приказном порядке писал: «Забирай срочно детей и уезжай туда, где будет советская власть, на Восток…». В те дни мало кому еще верилось, что война – надолго, представлялось, что завтра-послезавтра враг будет разгромлен и наши отцы, братья, мужья вернутся домой. По радио шли именно такие сводки, нам говорили: не надо паники, враг будет остановлен! А отец уже знал, чувствовал, что приближается что-то страшное, что громада фашистских полчищ уже совсем рядом… Мама не могла ослушаться отца, собрала самые необходимые вещи, а те, которые не смогла взять с собой и считала самыми ценными, например, обручальное кольцо, закопала в саду у дома, повесила замок на дверь – и мы ушли. В тот день город жил уже по другим законам, люди не хотели и боялись оставаться. Они уходили, гонимые чьим-то добрым советом: «Спасайся все, кто может». Мы были среди них. Мы – это мама, мой старший брат Владимир (8 лет), я (4 года) и совсем маленький братик Бронислав, который родился буквально за несколько дней до войны. Мама несла на руках младшенького, я – бутылку с водой, а Володя – какие-то пожитки, среди них отчетливо помню мое детское теплое пальто.
Мост через реку Сож уже был разбит, поэтому мы переходили по понтонному, а в город с запада уже входили вражеские войска. По пути мама встретила председателя горисполкома, который буквально на пеньке написал и заверил нам так называемое «эвакуационное направление», которое давало нам право по прибытии на новое место получать хоть какое-то продовольствие. Буквально через час-два в небе над нами появились немецкие самолеты, мы врассыпную бросились в лес, где уже укрылись и наши солдаты. Мальчишки все пытались высунуться и рассмотреть тех, кто открыл стрельбу по отступающим. Родители крепко держали каждого из нас, страха за себя у них, похоже, не было… Добирались до железнодорожной станции кто как мог, нам еще повезло: кто-то сжалился и подвез нас на подводе, а потом был поезд и город Воронеж. Однако там мы пробыли совсем недолго, так как враг вновь наступал, и мы опять от него убегали. На этот раз наш путь лежал в Среднюю Азию, в Киргизию. Мы поселились в селе Кара-Балты и мама устроилась на работу бухгалтером в одно из хозяйств, где вели сенозаготовки. Сено спрессовывали и отправляли для Красной конницы на фронт. И все бы ничего, но спустя какое-то время заболел и умер младший братик… Володя начал ходить в школу. Отлично помню его идущим по дороге и прыгающим при этом с кочки на кочку – он выбирал, где нет снега, чтобы не промочить ноги, поскольку обувки новой не было и приходилось донашивать ту, в которой ушли из Белоруссии. По осени наступало то самое «золотое времечко», когда у нас появлялась возможность побаловать самих себя «деликатесами». Достаточно часто мимо нас проходили товарные платформы, груженые свеклой. Бывали моменты, когда ее особо «растрясет» по пути и она выпадет буквально нам под ноги! И было совсем не страшно, что рядом не было воды и нечем было свеклу помыть – мы вгрызались в нее зубами и пировали! А дома нас ждало еще одно блюдо – маме на работе дали зерно, которое она долго-долго варила и подавала нам вместо хлеба…
Зимой 1942–43 гг. вдруг на меня напала какая-то хворь. Врач не мог определить точно, что это за болезнь и объяснял маме, что все происходит из-за голода и холода. Я не мог ходить, ослабли ноги; не мог ничего держать в руках, а голос был настолько тих, что скорее напоминал шепот. Как-то вечером хозяйка квартиры, в которой мы поселились, принесла домой селедку и я, почуяв ее запах, начал просить хотя бы маленький кусочек. Врач сказал: «Нет, категорически нельзя», однако мама решила по-своему и, решив: «Будь что будет!», уступила мне. Именно этот самый кусочек селедки дал организму тот толчок, который вернул меня к жизни. А потом я заболел опять и на этот раз врач сразу определил диагноз – тропическая малярия. На улице температура плюс 35–40 градусов, а у меня озноб страшный, мама закутает во все теплое, напоит кипятком, а я, как согреюсь, бегом с мальчишками на улицу. И так было очень долго. Врачи посоветовали маме увезти меня в умеренный климат, т.е. в среднюю полосу. Однако уволиться в то время с работы не представлялось никакой возможности, спасибо добрым людям, которые подсказали, что можно воспользоваться «переводом на новое место работы». Так мама и сделала. 1944 год. Мы в Татарии, живем в селе Давликеево (ныне поселок Мирный). Мама по-прежнему работает бухгалтером, но теперь уже в леспромхозе, которому «Гортоп» Казани давал план на вырубку деревьев, необходимых для отопления города. На выделенном участке производилась вырубка и все переезжали с места на место. Так мы оказались сначала в Лаишево, Берсуте, а потом в Помарах (МарАССР). Мама не стремилась работать в городе, видимо, потому, что понимала – для детей в деревне намного лучше, поскольку и воздух там чище, да и земля прокормит. Но спустя какое-то время мы переехали в Казань и в 7-ой класс я был определен в городскую школу (ныне №28). Всю войну мама надеялась получить хоть какую-то весточку от отца, но частая смена наших адресов уменьшала шанс на это. Однако время шло и надежды оставалось все меньше. Мама продолжала верить, и она решилась поехать в Белоруссию, надеясь хоть там что-либо узнать. Вернувшись домой, она сказала: «Отец пропал вез вести еще в декабре 1941-го. Видимо, это случилось под Москвой или Калинином». Она долго нам рассказывала о полностью спаленном немцами родном городе, о Могилеве, в котором осталось лишь несколько зданий, скорее даже не зданий, а кирпичных коробок. Рассказывала об обгоревшей церкви на берегу Днепра, которую пытались взорвать, подложили под фундамент взрывчатку, но она устояла. Самыми интересными казались нам ее рассказы о наших двух бабушках и дедушке, которые не ушли в 41-ом из города, а остались в оккупации. Немцы, войдя в город, запустили там что-то вроде маленького заводика по производству сливочного масла, дед устроился туда охранником. Видимо, ему удалось как-то дать знать партизанам, в какую ночь он будет дежурить. Поздно ночью вошли они на склады, забрали все, что можно было унести с собой, а заодно и дедушку, которому немцы ни за что бы не простили, что он «просмотрел» масло и почти наверняка бы его расстреляли! Дед взял с собой бабушку, которая, в свою очередь, не захотела оставить без присмотра старенький патефон с пластинками и швейную машинку «Зингер». Мелодии этих пластинок не раз радовали партизан, они же звучали и при встрече с бойцами Красной Армии… Долго не принято было говорить о том, что немцы во время войны использовал для борьбы с партизанами отравляющие вещества. Однако бабушка много раз вспоминала, как над лесом летал неоднократно немецкий самолет, который что-то распылял над ними. Дед в один из таких дней сильно надышался какой-то «пакостью», сильно заболел и умер. Вторая бабушка заразилась в оккупации тифом и ее тоже не стало. Во время этой поездки мама пыталась найти то самое место в саду, куда она закопала все наши «ценности», но их уже нашел кто-то до нее. Дом наш тоже сгорел, но по рассказам очевидцев тех далеких дней нам стало известно, что когда немцы вошли в город, кто-то «навел порядок» в нашем доме и много дней после этого фотографии членов нашей семьи, так трепетно хранимые мамой, ветер разносил по улицам нашего города… Последний запрос о судьбе моего отца мы делали 3 года назад. Новостей по-прежнему нет…
|
||||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-12-12; просмотров: 444; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.239.59.193 (0.005 с.) |