Методы и модели исторического объяснения

 

Историческое исследование начинается, как мы видели, с уста­ новления и интерпретации фактов, но на этом, конечно, не закан­ чивается. Дальнейшая его задача состоит в том, чтобы объяснить и понять эти факты. Общая схема объяснения в разных науках и даже в обыденном познании заключается в том, чтобы установить логи­ ческую связь между некоторым общим утверждением и отдельным фактом. Каким образом можно установить связь между общим и отдельным или как подвести отдельное под общее? Существует ли общая, единая модель объяснения для всех наук или же разные науки требуют различные схемы и модели объяснения?

На этот вопрос в истории научного познания отвечали по-раз­ ному. Поскольку в науке наряду с каузальными законами изучаются и иные типы законов, то в дальнейшем наряду с ними для объяс­ нения стали использоваться функциональные законы, которые в отличие от каузальных, выражающих отношение между причиной и следствием, анализируют другие разнообразные отношения, напри­ мер отношение между объектом и его свойствами, структурные, по­ рядковые и т.п. Сторонники позитивизма настаивают, что структуры и модели объяснения в естествознании и социально-исторических науках не должны в принципе отличаться друг от друга. Их оппо­ ненты - антипозитивисты, напротив, подчеркивают необходимость существования разных типов и моделей объяснения в различных науках, которые обусловлены отличием их конкретного содержания и предметов исследования.

Особенно резко выступают против универсальной модели пози­

тивистов многие представители исторической науки, которые спра­ ведливо обращают внимание на то, что, поскольку события про­ шлого часто обладают своим специфическим, индивидуальным и неповторимым характером, их нельзя подвести под общие схемы и универсальные законы. Поэтому они предлагают альтернативные модели объяснения исторических событий, учитывающие конкрет­ ные цели, интересы и мотивы поведения участников этих событий. Тем не менее многие социологи и экономисты XIX в. широко ис­ пользовали и пропагандировали заимствованную из естествознания причинную модель объяснения социально-исторических и эконо-

 

 

1 Вригт фон Г.Х Указ. раб. С. 162.

мических явлений. В середине прошлого века эту модель, как из­ вестно, стал пропагандировать Милль. В своей <<Системе логики>> он сводил объяснение факта к установлению его причины.

Индуктивные методы исследования Милля, представляющие собой обобщение и уточнение канонов индуктивной логики Бэко­ на, бьши как раз рассчитаны на установление простейших причин­

ных связей, или элементарных эмпирических законов. С их помо­ щью надеялись объяснить не только явления природы, но и собы­ тия социальной жизни. Именно в этих целях прежние социологи рассматривали свою науку как своеобразную социальную физику, основанную на изучении природы человека. <<...Науку о человеческой природе, - писал Милль, - можно считать существующей постоль­ ку, поскольку приблизительные истины, составляющие практическое знание человечества, могут быть представлены в качестве выводов, короллариевl из тех всеобщих законов человеческой природы, на ко­ торых они основываютсЯ>>2.

Вера во всеобщие законы человеческой природы бьша весьма широко распространена в социальных и гуманитарных науках, а мно­ гие выдающиеся мыслители полагали, что эти законы могут быть открыты с помощью тех же методов, которые использует естество­ знание. Именно с помощью таких законов каузального характера многие социологи пытались объяснить исторические факты.

По своей логической структуре исторические объяснения в прин­ ципе не отличаются от объяснения явлений природы. Однако в со­ держательном плане они имеют ряд отличительных особенностей, которые связаны с характером исторической информации, содержа­ щейся в экспланансе, или посьшках, объяснениях. Речь идет прежде всего о той части посьшок, которые служат для логического вывода заключений и называются общими законами или универсальными гипотезами.

В своей статье <<Функции общих законов в истории>> Гемпель

доказывает, что общие законы имеют аналогичные функции в исто­ рии и естественных науках. Они образуют неотъемлемый инструмент исторического исследования. <<Исторические объяснения, - писал он, - также ставят своей целью показать, что рассматриваемые в ней события не являются <<делом случаЯ>>, а были ожидаемы с точки зрения предшествующих и одновременных условий. Эти ожидания относятся не к пророчествам и божественным указаниям, а являют­ ся рациональными научными предсказаниями, которые основыва­ ются на допущении общих законов>> 3.

 

 

1 КорОJmарий - суждение, вытекающее из других суждений, следствие.

2 МW1Ль Д С. Указ. раб. С. 687.

3 Hempel. The Function of General Laws in History // Theories of History. - N.Y., 1959. - Р. 348-349.

В этой цитате главное внимание следует обратить на фразу о

<<допущении общих законов>> в истории. Поскольку индивидуальные события охватываются общим законом, то дедуктивно-номологи­ ческая модель для краткости называется охватывающей моделью

объяснения. Иногда ее именуют также подводящей моделью, ибо она подводит отдельное событие под общий закон.

Однако в подавляющем большинстве случаев в исторические

объяснения не удается включить предполагаемые общие законо­ мерности. Это происходит, по мнению Гемпеля, по двум причинам: во-первых, такие закономерности относятся к индивидуальной или

социальной психологии и часто предполагаются известными каж­ дому, поэтому считаются само собой разумеющимися; во-вторых, нередко бывает очень трудно сформулировать лежащие в основе за­ конов предположения явным образом и с достаточной точностью.

Чаще всего исторические объяснения носят сокращенный ха­

рактер набросков объяснения, в которых содержатся смутные и не­ определенные указания о существовании законов или гипотез об­ щего характера. Чтобы достичь полного объяснения, необходимо

продолжить дальнейшие исследования, уточнить конкретное содер­ жание имеющихся формулировок, выявить их эмпирическое значе­ ние и подтвердить их соответствующими фактами. Во всяком слу­ чае, несмотря на неполноту таких фрагментов объяснения, они ориентируются на возможность их проверки существующими исто­ рическими свидетельствами, а не обращаются к разного типа не­ проверяемым принципам и метафорам, например об исторической миссии какого-либо отдельного народа, страны или цивилизации.

Чем обусловлен такой фрагментарный характер исторических

объяснений и в каком направлении следует продолжить историче­ ское исследование, чтобы добиться более полного и глубокого объ­ яснения?

Во-первых, общие исторические законы представляют собой ги­ потезы общего характера, которые подтверждены соответствующи­ ми эмпирическими фактами. В этом смысле они принципиально не отличаются от законов естествознания, которые отображают законы природы. Однако поскольку социальные и исторические законы имеют более сложный и запутанный характер, то степень их под­ тверждения значительно ниже, а область применения гораздо уже. Именно поэтому их нередко называют просто общими гипотезами. В отличие от этого фундаментальные законы естествознания, напри­ мер законы механики Ньютона, имеют универсальный характер и в течение почти двух столетий считались абсолютными и непрелож­ ными истинами. Возникновение квантовой механики, установившей неприменимость классической механики к миру мельчайших час­ тиц материи, показало относительный характер истин прежней ме­ ханики, а также ограниченную область их применения. Несмотря

на эти уроки науки, в нашей отечественной литературе все еще со­ храняется взгляд на законы как незыблемые, окончательные исти­ ны. Такой взгляд способствует тому, что исторические объяснения нередко рассматриваются как приблизительные и не заслуживаю­ щие особого внимания. Поэтому задача исследователя-историка за­ ключается в том, чтобы совершенствовать свои гипотезы, подкреп­ лять и подтверждать их новыми историческими фактами.

Во-вторых, для исторического объяснения нередко используют­ ся также общие законы экономики, социологии, психологии, био­ логии и даже физики и химии, когда приходится, например, уста­ навливаться подлинность исторического документа, монет и других старинных предметов. На этом основании некоторые ученые утвер­ ждают, что задача историка заключается в тщательном и полном описании индивидуальных событий прошлого, а не в их объяснении. Однако комплексный характер исторического объяснения, в кото­ ром наряду с историческими законами и гипотезами участвуют и законы других наук, как раз показывает необходимость системного подхода при исследовании исторических событий и процессов.

В-третьих, нередко в качестве посьшок исторических объясне­ ний используются обобщения и статистическая информация, за­ ключения которых хотя и могут оказаться достаточно вероятными, но требуют дальнейшего анализа, чтобы стать подлинными объяс­ нениями. В самом деле, если событие ожидалось с определенной степенью вероятности, но не произошло, то необходимо выяснить причину этого, что требует дополнительного исследования.

В-четвертых, иногда философы истории говорят об объяснении с помощью понятий. Хотя понятия действительно встречаются в процессе объяснения, но они фигурируют там при формулировке законов и гипотез, которые представляют по своей логической фор­ ме суждения. Поэтому нельзя их путать с понятиями, служащими элементами, или составными частями, суждений. Понятия могут быть определены правильно и неправильно, но только суждения являются истинными или ложными, т.е. адекватными или неадек­ ватными действительности. Именно их адекватность, или соответ­ ствие, действительности устанавливается в ходе эмпирической их проверки. Иногда в некоторых философских системах, например в объективном идеализме Гегеля, а также в отдельных случаях в мар­ ксистской философии, понятие рассматривается как результат всего исследования, как его итог и завершение. Но тогда понятие ото­ ждествляется с теорией, а такое смешение терминов не допускается логикой и фактически ведет к путанице.

В-пятых, очень часто философы и историки, как мы видели, вместо объяснения предпочитают говорить об интерпретации и по­ нимании событий и процессов прошлого. Действительно, в реаль­ ной практике исторического исследования осмысление и понима-

ние событий идет рука об руку с их объяснением и предсказанием. Только для специального анализа мы выделяем эти функции науч­ ного познания и рассматриваем их обособленно. Поэтому их следу­ ет не противопоставлять друг другу, а рассматривать как взаимодо­ полняющие элементы единой, целостной системы научного иссле­ дования. Более подробно речь о понимании и предсказании пойдет в следующих главах. Здесь же достаточно отметить о существовании органической связи их с историческим объяснением.

Все перечисленные особенности крайне затрудняют анализ про­

блем исторических объяснений прошлого. И хотя сами историки признают исторические объяснения необходимыми, но многие из них отрицают возможность обращения для этого к общим законам. В лучшем случае они допускают простейшие причинные объясне­ ния исторических событий, чтобы понять, почему они произошли. Несмотря на эти возражения, Гемпель утверждает, что <<В истории, как и везде в эмпирических науках, объяснение явления состоит в подведении его под общие эмпирические законы>>!.

Дедуктивно-номологическая модель объяснения бьша выдвинута, одним из лидеров логического позитивизма Гемпелем, а самое глав­ ное - навязывалась всем наукам, независимо от их конкретной спе­ цифики. Поэтому позитивистский подход к объяснению историче­ ских и социальных событий встретил резкие возражения со стороны ученых- гуманитариев антипозитивистского направления. Некоторые из них готовы бьши признать, что объяснения должны иметь дедук­ тивный характер, так как объясняемый факт должен с необходимо­ стью вытекать из некоторых посьшок общего характера. Однако в отличие от позитивистов они не считают, что для этого надо обра­ щаться к общим законам. Фактически многие историки в своих объяснениях событий прошлого избегают ссьшок на общие законы. Одни из них считают, что история вообще не открывает таких за­ конов, поэтому они не используются при объяснении. Другие заяв­ ляют, что хотя при объяснении они и используют общие законы, но заимствуют их у других наук (экономики, социологии, психоло­ гии). Третьи, например Поппер, вообще отрицают существование в истории подлинных общих законов. <<В истории, - пишет он, - есть множество тривиальных законов, которые мы принимаем без доказательства. Эти законы практически не представляют никакого интереса и абсолютно не способны внести порядок в предмет ис­ следованиЯ>>2.

По мнению Поппера, для объяснения исторического события историк пытается использовать метод реконструкции ситуации, ко­ торая привела к этому событию. <<Как правило, историк пытается

 

 

1 Гемпель К Указ. раб. С. 24.

2 Поппер К Открытое общество и его враги.- М., 1922.- Т. 2.- С. 305.

реконструировать ситуацию таким образом, чтобы в нее входили как цели или планы действий вовлеченных в нее людей, так и их знания, и в особенности те затруднения или проблемы, с которыми они сталкивались. Он пытается представить эту ситуацию таким образом, чтобы историческое обоясняемое, - то событие, которое он хочет объяснить, - вытекало из описания ситуации в предположении, что все ее участники действуют в соответствии с теми планами, или намерениями, или интересами, и теми знаниями, которые состав­ ляют часть этой ситуациИ>>!.

Свой способ исторического объяснения Поппер называет мето­ дом ситуационной логики, который допускает объективную проверку ситуации, так как в принципе мы в состоянии проверить, действи­ тельно ли она бьша такой. Если будут найдены противоречащие ис­ торические свидетельства, тогда реконструкция будет опровергнута.

Главное возражение антипозитивистов против гемпелевской мо­ дели объяснения состоит в том, что подведение неповторимых, а в ряде случаев и уникальных исторических событий под общие зако­ ны, по их мнению, в принципе невозможно, потому что при этом пришлось бы отказаться от изучения их конкретного своеобразия и индивидуальности. Такой подход возможен в естествознании, где для открытия общих законов природы ученые должны абстрагиро­ ваться от всего частного и индивидуального в исследуемых явлениях и процессах. Поэтому каждый предмет и явление рассматривается здесь как один из многих экземпляров единого класса, который об­ ладает одинаковыми общими свойствами. Именно поэтому общие законы естествознания оказываются применимыми для объяснения всех предметов и явлений природы, охватываемых этими законами. Другими словами, объяснение отдельного явления в этом случае сводится к подведению его к определенному закону, потому что такой закон отображает некоторое общее свойство или отношение, при­ сущее каждому отдельному явлению из соответствующего класса.

Совсем иначе подходит к своей науке историк. Когда он изучает, например, Великую французскую революцию, то интересуется больше

и прежде всего именно тем, чем она отличается от других революций, происходивших в истории. Аналогично этому, анализируя события Первой мировой войны, он будет интересоваться теми конкретны­

ми особенностями, которые выделяют ее среди других войн. На это

можно, разумеется, возразить, что историк в состоянии выявить также некоторые признаки, которые являются общими и одинако­ выми для всех революций и множества войн, но это мало чем по­

может ему при объяснении конкретных особенностей революции во Франции или первой мировой войны.

 

1 Поппер К Историческое объяснение 11 Эволюционная эпистемология и логика социальных наук.- М., 2000.- С. 331.

Если рассматривать исторический факт как отдельный случай проявления общего закона, тогда сама история исчезнет. Предпосьm­ ками исторического исследования, заявляют некоторые историки, яв­ ляется не подведение конкретного события прошлого под общий за­ кон, а более полное и конкретное изучение его деталей.

В ответ на это возражение позитивисты заявляют, что без обра­

щения к общим законам, гипотезам и понятиям немыслимо ника­ кое объяснение и даже коммуникация между людьми, поскольку всякое слово, выражающее понятие, уже содержит обобщение. Да­

же если историческое событие считается особенным в том смысле, что оно не может быть подведено под общий закон, тем не менее мы не интересуемся им как таковым, т.е. вне связи и сравнения с другими сходными событиями. А это предполагает обращение к классификации и установлению общности между событиями. Кроме того, в отличие от явлений природы, которые можно изучать непо­ средственно с помощью наблюдений и опыта, исторические события относятся к прошлому и поэтому их можно исследовать только по сохранившимел свидетельствам. Это обстоятельство, конечно, при­ ходится учитывать, но его нельзя переоценивать и считать позити­ вистскую концепцию объяснения универсальной, применимой ко всем без исключения явлениям и событиям.

В западной философии серьезной критике позитивистскую мо­ дель объяснения исторических событий подверг Р. Дж. Коллингвуд. Его возражения основываются не столько на противопоставлении явлений природы историческим событиям, сколько на том, что за событиями прошлого всегда предполагается мысль, которой руко­ водствовались участники этих событий. <<Для естествознания, - указывал он, - событие открывается через его восприятие, а после­ дующий поиск его причин открывается путем отнесения его к клас­ су и определения отношения между этим классом и другими. Для истории объектом, подлежащим открытию, оказывается не просто событие, но мысль, им выражаемая. Открыть эту мысль - значит, понять ее>> 1.

Так, чтобы объяснить действия Юлия Цезаря, историк должен

определить, какие именно мысли заставили его бросить вызов зако­ нам Республики. Аналогично этому решение Брута убить Цезаря следует объяснить теми мыслями, которые привели его к такому действию. Даже интеллектуальную деятельность философа или уче­

ного прошлых эпох можно объяснить в принципе таким же спосо­ бом. Например, историк философии, изучая Платона, стремится узнать, что он думал, когда писал свои произведения, с какими проблемами сталкивался, в чем он видел недостаток предлагаемых прежних решений и т.д.

Подобный способ объяснения, считает Коллингвуд, отнюдь не сводится к простой реконструкции или воспроизведению мыслей исторического лица. <<Историк, - пишет он, - не просто воспро­ изводит мысли прошлого, он воспроизводит их в контексте собст­ венного знания и потому, воспроизводя их, он их критикует, дает свои оценки их ценности, исправляет все ошибки, которые он может обнаружить в них. Эта критика мысли, историю которой он просле­ живает, не является чем-то вторичным по отношению к воспроизве­ дению ее истории. Она - неотъемлемое условие самого историче­ ского знаниЯ>> 1.

Критика Коллингвудом позитивистской концепции объяснения,

как нетрудно заметить, основана, по сути дела, на психологическом приеме эмпатии, или вживания историка во внутренний мир исто­ рического лица, что осуществить весьма трудно, особенно если та­

кое лицо отделено от историка большим интервалом времени. Во­ первых, мысли историка могут не совпасть с мыслями действующе­ го исторического лица. Во-вторых, между мыслями и действиями людей не существует необходимой связи: человек может задумать одно, а поступить совсем по-другому, поэтому, даже если мысли историка и его героя будут тождественными, нет уверенности в том, что его герой поступит именно так, как думает историк. В-третьих, чтобы заключения историка бьmи правдоподобными, следует до­ пустить, что действия людей всегда будут разумными и основывать­ ся на рациональном анализе ситуаций, складывающихся в жизни.

Защитники универсальной модели объяснения справедливо воз­ ражали Коллингвуду, указывая на то, что его подход в лучшем слу­ чае может объяснить индивидуальные действия и поведение людей. Между тем историки прежде и больше всего занимаются анализом и объяснением коллективных действий людей, принимавших участие в широких общественных движениях, революциях, войнах и т.п.

Если действия отдельных исторических личностей можно еще как-то связать с их мыслями, то каким образом можно применить этот прием к большим коллективам участников исторических собы­ тий и процессов?

Самое главное возражение против позиции Коллингвуда состоит в том, что она исходит из признания идей, теорий и сознания вообще в качестве фундаментальной основы не только исторического объяс­ нения, но и движущей силы общественного развития в целом. Та­ ким образом, приверженец такой позиции не задается вопросом, по­ чему именно возникают сами идеи, как они связаны с потребностями материальной жизни людей и какую роль они играют в истории.

Причину отказа от использования законов в историческом объ­ яснении некоторые философы и историки, как уже говорилось вы-

ше, видели либо в чрезвычайной сложности таких законов, либо в их тривиальности. Однако наиболее радикальные критики отвергали во­ обще возможность объяснений исторических событий с помощью законов. Поэтому вместо этого они предлагали обратиться к телеоло­ гическим объяснениям, в которых указывались цели и интенции, т.е. намерения, участников исторических событий и движений.

В современной методологии модель объяснения путем указания

целей, намерений, мотивов и норм поведения называют практиче­ ским выводом. В социальном или историческом исследовании чаще всего приходится встречаться с действиями людей, которые предпола­

гают наличие определенных интенций, или намерений. Конечно, ин­ тенции, как и любые телеологические посьmки, сами по себе не со­ вершают действий, но способствуют им. Поэтому связь между ними и результатом действия носит сложный, опосредованный характер.

Намерение должно привести к определенному действию с кон­

кретным результатом или следствием, ибо в противном случае оно окажется нереализованным. Интенциональные объяснения в исто­ рии, являясь особым типом телеологических объяснений, могут

быть применены для анализа поступков и действий, как отдельных людей, так и поведения больших коллективов - участников раз­ личных массовых выступлений, демонстраций, забастовок, револю­ ций и других движений. Однако во втором случае объяснения, как правило, приобретают комплексный характер, поскольку при этом приходится учитывать также объективные причины массовых дви­ жений и действий.

Возвращаясь к приведеиному выше примеру о Первой мировой

войне, следует заметить, что ее возникновение нельзя объяснить полностью ни причинными факторами, ни факторами телеологиче­ скими. Тем более нельзя считать таким объяснением выстрел в Са­ раево, который скорее бьm привходящей причиной, поводом, вы­ звавшим целый ряд мотивированных действий. Австрия в связи с убийством своего эрцгерцога предъявила ультиматум Сербии, кото­ рая отказалась его принять, после чего ей бьmа объявлена война. Россия ответила на это мобилизацией своей армии. В конфликт вмешалась Германия, которая объявила войну России. Следователь­ но, объяснение такого сложного исторического явления, как воз­ никновение войны, требует анализа взаимодействия как причинных факторов, так и телеологических, интенциональных действий.

Бесспорно, что для объяснения приведеиного примера, а тем более возникновения и развития глобальных исторических процессов, необходимо обратиться к общим экономическим и социологическим законам, которые вскрывают глубокие причины их возникновения. В разных местах книги нам приходилось неоднократно говорить о фундаментальной роли способа производства и ее технологической составляющей в развитии конкретных форм общества. Именно воз-

никновение и совершенствование способов добывания жизненных средств, или материальных благ, служило определяющей причиной изменения производственных отношений и прежде всего форм соб­ ственности на средства производства. В свою очередь, экономиче­ ский базис общества является причиной появления соответствующей ему идеологической надстройки.

Более сложным и опосредованным образом связаны с потреб­ ностями общества научные, художественные, нравственные и рели­ гиозные формы сознания. В одних случаях, например в технических и естественных науках, причины их развития частично связаны с развитием производительных сил. В то же время даже здесь мотива­ ми для их развития выступают телеологические факторы - стрем­ ление к установлению общих принципов теории, логическому ее совершенству, связи с другими теориями и т.п. Еще в большей мере взаимодействие разнородных факторов проявляется в других фор­ мах сознания. Достаточно напомнить, какую роль сыграли протес­ тантская религия и связанное с ней нравственное сознание в про­ цессе первоначального накопления капитала.

Все это показывает, что объяснение исторического процесса не укладывается ни в строго каузальную, или причинную, ни дедук­

тивно-номололгическую модель объяснения. Поскольку люди в обществе ставят перед собой определенные цели, а их действия имеют интенциальный и мотивированный характер, постольку аде­ кватное объяснение исторических событий может быть достигнуто только с помощью использования как каузальных, так и телеологи­ ческих моделей объяснения.

Особое значение телеологические модели приобретают при объ­

яснении соблюдения законов государства, правовых норм и прин­ ципов нравственного поведения в обществе. Как известно, такие законы и нормы создаются с целью обеспечения стабильности и

порядка в обществе. Поэтому они имеют типично телеологический характер, так как их соблюдение не навязано извне, а является внутренним делом общества, признавшего их целесообразность и разумность для поведения групп, коллективов и общества в целом. Таким образом, задача исторического исследования заключается не в противопоставлении объяснений с помощью причин и законов объяснениям посредством целей и мотивов людей, а в том, чтобы применять каждое из них на своем месте, в зависимости от кон­ кретной ситуации.

Глава 9

 

МЕТОДЫ И ФУНКЦИИ ПОНИМАНИЯ

 

В методологии науки существовало резкое противопоставление объяснения пониманию, так как считалось, что объяснение прису­ ще лишь естественнонаучному познанию, а понимание - соци­ ально-гуманитарному. Такое противопоставление усилилось после использования герменевтических методов в науках, изучающих духовную деятельность человека. Но, как мы могли убедиться при рассмотрении новейших методов объяснения в социальных и исто­ рических науках, в настоящее время наметилась тенденция к взаимодействию и сближению объяснения и понимания.

Тем не менее понимание не следует ни отождествлять, ни сво­

дить к объяснению. С самого начала очевидно, что в понимании присутствует субъективно- психологическая составляющая, связан­ ная с постижением мыслей, чувств и других элементов духовного мира людей. В широком смысле ее часто называют вживанием во внутренний, духовный мир, а в психологии - э.мпатией, или вчувствованием, и она играет решающую роль в герменевтике. С обсуждения этого вопроса мы и начнем новую главу.