Судебный прецедент: разнообразие понятий и многообразие форм проявления

«Основное внимание отечественных ученых зачастую сосредоточивается на весьма злободневном, но не единственно важном для понимания сути прецедентной формы права вопросе относительно того, является ли прецедент источником современного российского права, или не является таковым; присущи современному российскому суду наряду с правоприменительными функциями также и правотворческие или не присущи»[170]; не подменяет ли он при этом и не дублирует ли законодательные органы либо делает и то и другое одновременно.

«В природе нет универсального явления под названием "прецедент", в каждой системе и семье имеют место свои особенности судейского права и, соответственно, судебного прецедента, а нередко - свое собственное представление о том, что собой представляет судебный прецедент»[171].

Исторически впервые возникнув в рамках древнеримской правовой системы, судебный прецедент нашел свое наиболее полное развитие и воплощение в пределах англосаксонского, а точнее - английского права, как ранее было сказано. «Здесь он окончательно сформировался как источник права в том классическом виде, в каком предстает и широко используется в английской правовой системе и поныне»[172].

«В английской правовой системе, равно как и в системе англосаксонского (общего) права в целом, никогда не возникало серьезных споров и сомнений относительно того, является прецедент источником права или не является, содержит он в себе новые нормы или принципы ("зачатки" правовых принципов) или не содержит. Ответ, подготовленный судебной практикой Великобритании, всегда был положительным»[173]. «Ожесточенные и весьма продолжительные споры на протяжении многих веков, включая современность, велись лишь по вопросам, касающимся степени влияния судов и соответственно судебных прецедентов на английское право, соотношения «суверенитета суда» и «суверенитета Парламента», судебного прецедента и парламентского статута»[174].

«В отличие от английского представления о прецеденте как о судебном акте, американская модель прецедента, особенно в современном ее виде и исполнении, допускает ряд значительных отступлений, обусловленных историческими и другими условиями развития американского общества и государства, от английской модели прецедента»[175].Так же и не подлежит сомнению то, что «американский прецедент и его понятие по мере развития судебно-правовой системы страны все более отдаляются от английского, "классического", прецедента и его понятия»[176]. На появление и развитие специфических черт и особенностей американского прецедента значительное влияние оказали такие факторы, как сложившиеся вскоре после преобразования конфедерации в федерацию Штатов государственные традиции и обычаи; принятие Конституции США, которая, по словам председателя Верховного суда штата Массачусетс с 1830 по 1860 г. Л. Шау, «не только узаконивала бремя рабства на юге страны, но и фактически распространяла его на северные штаты», запретив рабство лишь в 1865 г.[177]; проведение в системе общего права США в период с конца XIX в. по настоящее время более глубокой и более объемной, по сравнению с правовой системой Великобритании, кодификации; и др.

Другая отличительная особенность американского прецедента – это «широкое распространение требований принципа stare decisis на все нижестоящие суды не только в отношении правоположений, складывающихся в процессе рассмотрения конкретных дел, но и в результате толкования высшими судебными инстанциями на федеральном уровне и на уровне отдельных штатов текущих законов и конституционных актов»[178].

Следующая особенность американской теории и практики применения прецедента обусловлена тем, что «в силу исторически сложившегося характера отношений между федеральными судебными органами и судами штатов в США нет «высшей судебной власти на федеральном уровне, которая бы могла координировать и обобщать весьма различную и противоречивую судебную практику на уровне отдельных штатов»[179]»[180]. Это означает, что в стране нет такого судебного органа, который бы (как, например, в России это делает Верховный Суд), занимаясь обобщением практики применения нижестоящими судами тех или иных нормативных правовых актов, принимал по результатам ее обсуждения "руководящие" или иные прецедентные по своему характеру разъяснения. «Сходные, но не идентичные функции, направленные на унификацию в масштабе страны писаного и неписаного (прецедентного) права, а также юридической практики, выполняет созданная еще в 1892 г. так называемая Национальная конфедерация уполномоченных по унификации законодательства штатов (National Conference of Commissioners on Uniform State Laws), состоящая из судей, адвокатов и других юристов, делегированных в нее в качестве представителей различных штатов»[181].

В отличие от высших судебных инстанций «Великобритании Верховный суд США, наделенный прерогативами толкования Конституции, государственных договоров, статутов, административных приказов и других актов»[182], в своих решениях, которые имеют прецедентный характер, может не только констатировать факт, что рассматриваемый акт не соответствует конституционным положениям, но и объявлять его недействительным. При этом, Верховный суд США не монополизирует функции нормоконтроля, а «разделяет их почти со всеми судами штатов и федеральными судами»[183].

Обобщив все вышесказанное, можно сделать вывод, что «выступая в качестве однородного явления и понятия вместе с английской, "классической", моделью прецедента и обладая при этом общими с ней родовыми и видовыми признаками и чертами, американская модель имеет в тоже время весьма значительные по сравнению с ней, равно как и с моделями прецедентов других правовых систем и правовых семей, особенности»[184].

Наряду с особенностями прецедентов, касающихся их понятия, содержания и форм проявления в правовых системах, своей спецификой выделяются также прецеденты, используемые в правовых системах, относящихся к романо-германскому праву.

1. Следует обратить внимание на то, что в большинстве стран романо-германского права прецедент как источник права формально не признается, но фактически используется.

2. Необходимо иметь в виду, что «в некоторых странах романо-германского права проявляются крайности формально-юридического порядка в отношении к прецедентной форме права. Суть их заключается в том, что если в законодательстве одних стран прецедент как форма права прямо и недвусмысленно признается, то в законодательстве других стран романо-германского права он столь же прямо и недвусмысленно запрещается»[185]. Например, «прямой формально-юридический запрет прецедента имеет место в Гражданском кодексе Франции (ст. 5), не позволяющий судьям устанавливать своим решением общие нормы права. При этом апелляционный суд наделяется полномочием отвергать правоположения, опирающиеся лишь на прежние судебные решения в силу того, что они "не имеют надлежащего законного обоснования"[186].

3. «Необходимо обратить внимание на то, что в правовых системах романо-германских стран, независимо от того, признают ли они в формально-юридическом порядке прецедент или же, не признавая, широко используют его, понятие и содержание такового при этом варьируется весьма разнообразно»[187].

Так, если в правовой системе Швеции «прецедент рассматривается как конкретное решение Верховного суда по любому делу, опубликованное в его официальном издании (Nytt Juridiskt Arkiv), которое может служит в качестве "руководящего принципа", своего рода "путеводителя" при решении всех последующих аналогичных дел»[188], то в правовой системе Финляндии он «представляется в более абстрактном виде, а именно в виде решения высших судебных инстанций страны, предшествующего разрешению всех последующих за ним дел»[189]. «Разнобой в понимании прецедента, его содержания и форм проявления имеет место и в других странах романо-германского права, где в этом отношении, по словам исследователей, преобладает плюрализм»[190], а также - в правовой системе Европейского Союза и постсоветской России.

В отечественной научной литературе прецедент нередко отождествляется с обычным решением суда, «что является необоснованным»[191], понятия зачастую «расходятся с тем, что представляет собой судебный прецедент в тех странах, в которых он признан источником права»[192]. При этом «неодинаковое значение одного и того же термина не способствует эффективному изучению правового явления»[193]. Ко всему этому не стоит думать, что российский или любой иной прецедент должен быть точной копией, скажем, английского, «классического», прецедента. «Российское прецедентное право не может, да и не должно как капля воды повторять все черты судебной практики англосаксонской системы»[194].

«Однако проблема определения общего понятия прецедента, как, впрочем и некоторых других форм права, включая понятие нормативного правового акта, остается пока до конца не решенной»[195].

В числе характерных для правового феномена, именуемого прецедентом, атрибутов можно назвать такие, как:

- «порождение судебных прецедентов только высшими судебными инстанциями;

- их нормативный характер, проявляющийся в содержании прецедента как общих норм, так и зарождающихся правовых принципов;

- общеобязательный характер прецедента как для нижестоящих судов, так и для всех иных государственных органов и должностных лиц;

- определенная связанность высших судебных инстанций своими собственными решениями;

- обнародование судебных решений прецедентного характера в бюллетенях или других официальных изданиях и в этом смысле - писаный характер прецедента;

- формирование и функционирование прецедента на основе действующего законодательства и в этом смысле - его вторичный характер по сравнению с законом;

- выступление прецедента в качестве источника права;

- направленность прецедентов не только на более эффективное и квалифицированное рассмотрение судами конкретных дел, но и на устроение пробелов в праве и двусмысленностей в законах и других нормативных правовых актов»[196].

§ 4 Правовые позиции конституционного суда как форма судейского правотворчества (на примере Конституционного Суда РФ)

Наряду с судебной практикой как источником права в отечественной юридической литературе последних лет значительное внимание уделяется анализу «правовой позиции»[197].

Правовая позиция - это совершенно новая, вошедшая в научный обиход только в начале 90-х годов XX века, юридическая категория, которая неизменно ассоциируется только с конституционном правом, конституционной доктриной и с Конституционным Судом.

Законодательно она была закреплена в Федеральном конституционном законе "О Конституционном Суде Российской Федерации", в ст. 73 которого устанавливалось, что в случае, когда большинство судей Конституционного Суда, участвующих в заседании палаты, приходят к выводу о необходимости принятия решения, не соответствующего правовой позиции Суда, выраженной в ранее принятых им решениях, то дело передается на рассмотрение пленарного заседания Конституционного Суда[198].

«Полное название данной категории и отражающего ее термина - "правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации". Основная сфера ее приложения - конституционно-правовые отношения»[199].

В научной литературе недвусмысленно заявляется, что термин «правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации» "может получить иную, более широкую трактовку применительно ко всем видам судопроизводства"[200].

Важно отметить, что расширение сферы применения рассматриваемой категории «означало бы, с одной стороны, давно назревшее признание судейского правотворчества, наряду с парламентским правотворчеством в России, а с другой - ознаменовало бы собой нахождение некоего "компромисса" в явно затянувшемся и не всегда продуктивном споре между сторонниками полного признания судебной практики в качестве источника права в России и сторонниками ее полного отрицания»[201].

На вопросы: что собой представляет "правовая позиция"? Каковы ее основные признаки и черты? Как она соотносится с другими формами судейского и парламентского права? Наконец, каково ее понятие и содержание? - в научной юридической литературе не было и нет однозначного ответа[202].

Одни авторы считают, что правовая позиция Конституционного Суда есть не что иное, как «отношение Суда к содержанию конституционной нормы в результате ее истолкования", это "прежде всего выделение тех многочисленных потенциальных возможностей, тех богатых юридических пластов, которые в концентрированном виде содержатся в конституционных нормах»[203].

Другие же придерживаются мнению, что правовая позиция - это «отношение Суда к значимым конституционно-правовым явлениям, отраженное в его решении (решениях), которым он руководствуется при рассмотрении соответствующих дел»[204].

Третья группа авторов полагает, что правовая позиция Конституционного Суда представляет собой совокупность правовых аргументов, правоположений, общих правовых ориентиров, наконец, «правовых представлений (выводов) общего характера Конституционного Суда», которые возникают как результат толкования и выявления им «конституционного смысла положений законов и других нормативных актов» и которые «снимают конституционно-правовую неопределенность», а также служат «правовым основанием итоговых решений (постановлений) Конституционного Суда Российской Федерации»[205].

В юридической литературе имеется большое количество представлений о правовой позиции Конституционного Суда, но в целом, надо сказать, мнения ученых и теоретиков совпадают.

Это касается прежде всего понимания правовой позиции Конституционного Суда, которая проявляется в виде «обобщенной совокупности таких понятий, как существо решения, выводы, аргументы Конституционного Суда или как синоним каждого из них»[206]. Но при этом не мало важно подчеркнуть, что правовая позиция Конституционного Суда возникает не сама по себе, в «произвольном порядке», а лишь «в результате официального толкования им конституционных норм и выявления конституционного смысла положений обычных (текущих) законов и других нормативных правовых актов»[207].

Предмет правовой позиции – это рассматривается «понимание Судом применяемой им нормы своего закона о самом Суде или проверяемой им нормы, конституционность которой оспаривается в конкретном деле, и содержания конституционных положений, используемых в качестве критерия оценки или предмета толкования»[208]. В качестве формы выражения правовой позиции Конституционного Суда выступают его постановления и определения. Формулируются же правовые позиции непосредственно в резолютивной и мотивировочной частях решений Суда.

Авторы, рассматривающие этот вопрос, едины во мнении, что «что правовая позиция, как бы она ни формулировалась и где она бы ни содержалась, никогда не отождествляется с решениями Конституционного Суда и всегда выступает как составная (резолютивная или мотивировочная) часть того или иного решения»[209].

Если говорить о юридическом содержании правовой позиции Конституционного Суда, следует обратить внимание на то, что они «обеспечивают интерпретацию конституционно-правовой и отраслевой материи»[210]. В подтверждение сказанного можно сослаться на наличие разнообразных правовых позиций, касающихся, в частности, прав и свобод человека и гражданина[211].

Наряду с правами и свободами человека и гражданина правовые позиции Конституционного Суда имеют место и в других сферах правового регулирования, касающихся, в частности, гражданства Российской Федерации; конституционных обязанностей граждан и их юридической ответственности; принципов федеративного устройства; разграничения предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией и ее субъектами; общих и специальных вопросов организации государственной власти; вопросов местного самоуправления и многих других[212].

Особо выделяют правовые позиции Конституционного Суда, касающиеся нормативных правовых актов и различных правотворческих процедур.

Примерами такого рода правовых позиций могут служить позиции, касающиеся понятия и содержания «закона» как «акта высшей юридической силы, изданного высшим органом государственной власти, отличающегося от иных правовых актов» (постановление Конституционного Суда от 10 мая 1992 г. по делу о проверке конституционности постановления Верховного Совета РСФСР от 18 декабря 1991 г. "О толковании ст. 183 Конституции РСФСР"); ненормативности положений, имеющих оперативно-распорядительный характер и содержащих «ограниченные во времени конкретные предписания, адресованные определенным субъектам и касающиеся развития и деятельности конкретного объекта» (определение Конституционного Суда от 9 июня 1995 г.); недопустимости издания совместных правовых актов органами разных ветвей власти, поскольку это противоречит принципу разделения властей (постановление Конституционного Суда от 2 апреля 1993 г. по делу о проверке конституционности ряда нормативных актов, касающихся вопросов определения и разграничения полномочий представительных и исполнительных органов власти г. Москвы); и др.[213].

«В качестве методов, опосредствующих выработку правовых позиций Конституционного Суда, выступают, как правило, все приемы и средства (способы), которые обычно используются в процессе толкования права»[214]:

1) «грамматический (филологический)» способ, который «связан с уяснением смысла той или иной правовой нормы на основе анализа текста соответствующего нормативного акта;

2) логическое толкование, при котором смысл нормы или статьи выясняется в процессе исследования системы правовых предписаний с использованием законов и правил элементарной логики;

3) систематический способ толкования, заключающийся в уяснении смысла и содержания правовой нормы путем установления ее связей с другими правовыми нормами, а также определения ее места и значения в данном нормативном акте, правовом институте и отрасли права в целом»[215]; и др.

Наиболее важными особенностями правовых позиций Конституционного Суда как относительно новых правовых явлений и соответствующих конституционно-правовых форм являются следующие.

1. Формирование и развитие правовых позиций Конституционного Суда не иначе как в процессе рассмотрения конкретных дел на основе процедуры конституционного судопроизводства «при официальном толковании Конституции Российской Федерации, при абстрактном и конкретном норм контроле, при разрешении споров о компетенции, при рассмотрении конституционных жалоб и т.д»[216].

В силу того, что правовая позиция Конституционного Суда окончательно складывается и официально закрепляется только на пленарном заседании Суда, она неизменно рассматривается как позиция коллегиального органа. «В теоретическом и практическом плане правовая позиция выступает в качестве своеобразного конституционно-правового феномена, складывающегося как на основе всестороннего изучения материалов конкретного дела и с учетом правовых позиций Конституционного Суда, судей, так и правовых позиций участвующих в деле сторон»[217].

«Правовая позиция с юридической точки зрения и в логическом отношении - это не окончательный вывод, не итоговое решение (постановление) Конституционного Суда, а лишь основание данного решения»[218].

2. Возможность подразделения правовых позиций Конституционного Суда на самые разнообразные по своему характеру и содержанию разновидности.

Правовые позиции могут классифицироваться на основе различных критериев на самые разные виды.

Наиболее устоявшимся в научной литературе является подразделение правовых позиций на такие их основные виды, как: а) правовые позиции Конституционного Суда, которые сложились в процессе толкования конституционных норм и разрешения предусмотренных законом споров о компетенции на основе соответствующих конституционных положений, б) правовые позиции, которые сформировались в процессе выявления конституционного смысла отраслевого законодательства, а также внутригосударственных и международных договоров[219].

Правовые позиции Конституционного Суда, сложившиеся в результате толкования конституционных норм, в свою очередь подразделяются на позиции, которые относятся:

а) к толкованию норм, а фактически - принципов, формулирующих и закрепляющих основы (в гл. 1 Конституции РФ 1993 г.) конституционного строя России;

б) к пониманию и толкованию общепризнанных принципов и норм международного права, объявленных в Конституции РФ (ст. 15, п. 4) в качестве составной части правовой системы России;

в) ко всем иным нормам и положениям, составляющим содержание Конституции России[220].

Так же выделяются так называемые отраслевые правовые позиции, которые в свою очередь классифицируются в основном по отраслевому признаку на правовые позиции, складывающиеся в сфере применения норм конституционного, административного, гражданского и других отраслей права.

Кроме названных критериев, правовые позиции Конституционного Суда могут быть классифицированы также по ряду других оснований, а именно: по характеру и другим особенностям предмета правового регулирования (материально-правовые и процессуально-правовые позиции); по сферам и особенностям регулирования общественных отношений (правовые позиции в сфере местного самоуправления, в области прав и свобод человека и гражданина и др.); по форме и источнику разрешения конституционно-правовых проблем (касаются понятия акта, например закона, принципов организации и деятельности различных институтов и т.д.); и др[221].

3. Обладание особой юридической силой и наличие особой юридической природы у правовых позиций Конституционного Суда.

Юридическая сила и юридическая природа обусловлены соответствующими, соотносимыми с ними особенностями, с одной стороны, самого Конституционного Суда, а, с другой - принимаемых им итоговых решений[222].

Суть важнейших особенностей Конституционного Суда сводится, в конечном счете, к его двойственному характеру и природе, имея в виду, что он, будучи судебным органом, неотъемлемой составной частью системы правосудия, выступает в то же время в качестве высшего органа судебного контроля, выполняющего возложенные на него функции на одном уровне с другими федеральными органами государственной власти[223].

Особенности юридической силы и природы итоговых решений Конституционного Суда:

а) имеют окончательный характер, т.к. над Конституционным Судом, который принимает эти решения, нет никаких судебных или иных инстанций, которые могли бы оспаривать или корректировать его решения;

б) имеют общий и обязательный характер;

в) обладают юридической силой, которую можно приравнять к юридической силе Конституции.

При этом, «юридическая сила правовых позиций Конституционного Суда, хотя и приравнивается к юридической силе самой Конституции, тем не менее она не является по отношению к ней однопорядковой, а тем более адекватной величиной. Правовая позиция Конституционного Суда возникает и функционирует не иначе как на основе Конституции и в строгом соответствии с ней»[224]. Иначе, она может потерять как свою социальную значимость, так и легитимность.

4. Важной особенностью правовых позиций Конституционного Суда является их общий характер.

Будучи выработанными на основе рассмотрения конкретных дел, они распространяют в то же время свое действие и на другие аналогичные дела[225].

Несмотря на то что Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" об этом прямо не говорит, конституционно-правовая теория и практика деятельности Суда идут именно по этому пути - по пути признания более широкой сферы деятельности правовой позиции, выходящей за рамки рассмотрения конкретных дел и распространяющей свое действие на другие аналогичные дела[226]. Существуют также и косвенные признаки существования у них данного свойства.

Некоторые их этих признаков находят свое проявление, в частности, в том, что решение Конституционного Суда о несоответствии того или иного акта Конституции, согласно Закону "О Конституционном Суде Российской Федерации", распространяется не только на данный акт, но и на все другие изданные на его основе акты. В связи с этим ст. 87 Закона устанавливает, что "признание нормативного акта или договора либо отдельных их положений не соответствующими Конституции Российской Федерации является основанием отмены в установленном порядке положений других нормативных актов, основанных на нормативном акте или договоре, признанном неконституционным, либо воспроизводящих его или содержащих такие же положения, какие были предметом обращения. Положения этих нормативных актов и договоров не могут применяться судами, другими органами и должностными лицами"[227].

5. Обязательный характер правовых позиций.

В силу того что правовая позиция неизменно выступает как неотъемлемая составная часть решений Конституционного Суда, которые согласно ст. 6 Закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" имеют обязательный характер на всей территории Российской Федерации и для всех законодательных, исполнительных и судебных органов, а также органов местного самоуправления, учреждений, организаций, граждан, их объединений и должностных лиц, - в силу этого правовая позиция также имеет обязательный характер[228].

Необходимо заметить, что правовая позиция Конституционного Суда, также как и его решения, имеет обязательный характер не только в отношении названных органов и организаций, а также граждан и должностных лиц, но и в отношении самого Конституционного Суда. Хотя "степень связанности Конституционного Суда РФ ранее выраженными им правовыми позициями имеет специфику". При этом имеется в виду, что Конституционный Суд «связан системой аргументации, интерпретаций конституционных норм и принципов, выраженных в предыдущих постановлениях Суда»[229].

Важность и значение правовых позиций для Конституционного Суда и для его последующих решений определяется следующими двумя положениями Закона:

а) тем, что Суд не вправе принимать к рассмотрению вопрос, по которому им уже было вынесено сохраняющее свою юридическую силу решение. Следовательно, оно обязательно также и для Суда[230];

б) тем, что при определенных условиях, включая условия процедурного характера (требуется рассмотрение вопроса на пленарном заседании Конституционного Суда), допускается полное изменение или же частичная корректировка Судом своих прежних правовых позиций, однако без изменения соответствующих решений Конституционного Суда, вынесенных им по тому или иному ранее рассмотренному конкретному делу[231].

При этом единственным поводом может служить только новое обращение в Конституционный Суд, обязывающее его оценить правовое положение, которое уже было предметом рассмотрения, «в системе изменившегося правового регулирования, с учетом новых правовых актов и правоприменительной практики, исходя из новых или вновь открывшихся обстоятельств, характеризующих правовую ситуацию»[232].

Подведя итог всему вышесказанному, можно сказать, что правовая позиция Конституционного Суда, являясь новым для отечественной юриспруденции явлением, имеет большое значение для развития как правовой теории, так и судебной практики.

В теоретическом плане правовая позиция открывает новые грани и возможности для более глубокого и разностороннего исследования доктрины отечественного правосудия и судебной практики как источника права.

В практическом плане она, будучи обязательной как неотъемлемая составная часть решений Конституционного Суда для всех судебных и иных государственных органов и организаций, должностных лиц, граждан и их объединений, способствует созданию всех необходимых условий для дальнейшего развития и совершенствования деятельности судебной системы, а также для укрепления в стране законности и правопорядка, поскольку, как пишет В.Ю. Соловьев, "правовые позиции Конституционного Суда по толкованию конституционных положений, обязательные для всех судов Российской Федерации, цементируют судебную систему"[233].

 

Заключение

Каждая система права признает, как правило, несколько источников права, но некоторые из них преобладают. Например, в России как в стране с романо-германской правовой системой в основном предпочтение отдается нормативным актам. В то же время в США, где действует англосаксонская правовая система, основным источником права является судебный прецедент.

Прецедент, как источник права, известен с древнейших времен. В первых государствах (Вавилон, Древний Египет и др.) уже на основе судебной практики были написаны первые сборники законов. В условиях Древнего Рима в качестве прецедентов выступали, устные заявления (этикеты) или решения по конкретным вопросам преторов и других магистратов. Изначально они имели обязательную силу при рассмотрении аналогичных дел лишь для самих магистратов, которые их приняли, и лишь в течение определённого срока. Постепенно наиболее удачные эдикты приобрели неизменный характер и складывались в систему общеобязательных норм. Эта система получила название преторского права. Преторское право как выражение идеи судебного правотворчества оказало, таким образом, огромное влияние на процесс формирования единой системы римского права.

В Англии же сложилось классическое прецедентное право. После завоевания Англии Вильгельмом I Завоевателем, в 1066 году, начали появляться королевские разъездные суды, в которых от имени короля решали дела с выездом на места. Производимые судьями решения брались за основу другими судебными инстанциями при рассмотрении сходных дел. С XIII в. возникла сама теория прецедентного права. На смену совокупным местным актам приходит общее для всей страны право. Так стала складываться единая система прецедентов, которая стала общей для всей Англии. От сюда и название «общее право». Начиная с XIV в. складывается ещё одна ветвь – суд лорд-канцлера, основанный на праве справедливости.

После английской революции XVII в. прецедентное право стало не только развиваться дальше, но даже стало превосходить статутное право.

В современной России прецедент официально не является источником права, хотя на практике решения вышестоящих судов часто принимаются во внимание при разрешении тех или иных споров.

Роль прецедента в некотором смысле выполняют постановления Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного судов по отдельным вопросам правоприменения. Главная роль толкования правовых норм в данных постановлениях, а также Обзоров судебной практики, утверждённой Президиумом Верховного Суда РФ или распространённой письмами Высшего Арбитражного Суда РФ закреплена статьями 126 и 127 Конституции РФ.

Последнее время в российской правовой науке ведутся бурные дискуссии по поводу того, что право судебного прецедента можно признать самостоятельным источником права в России. Необходимость судебного прецедента объясняется обязанностью высших судебных органов в части обеспечения единства судебной практики.

Оппоненты возражают, указывая на то, что феномен единства не является однозначным, и, что для введения права судебного прецедента необходимо вносить изменения в Конституцию Российской Федерации. В ст. 120 записано о том, что судьи независимы и подчиняются только Конституции и федеральному закону. Помимо этого, полномочия в части обеспечения единства судебной практики не мотивированы текстом Конституции, в ст. 126 и 127 которой установлена обязанность судов в части разъяснений судебной практики, но не в части обеспечения её цельности.

По моему мнению, применение судебного прецедента как одного из видов форм права в Российской Федерации является необходимым. Это дает возможность облегчить практику судов.

Список использованной литературы

1. Аверин А.В. Судебное правоприменение и формирование научно-правового сознания судей (проблемы теории и практики). Саратов, 2004. - 382 c.

2. Астафичев П.А. Принцип разделения властей в правовых позициях Конституционного Суда России // Российская академия юридических наук. Научные труды РАЮН. М., 2002. Вып. 2. Т. 1.- 825 с.

3. Байтин М.И. Сущность права (современное нормативное право понимание на грани двух веков). Саратов, 2001. - 416 с.

4. Боботов С.В. Конституционная юстиция (сравнительный анализ). М., 1994. -127 с.

5. Богдановская И.Ю. Прецедентное право. - М.: Наука, 1993 – 239 с.

6. Братусь С.Н. - Судебная практика в советской правовой системе. – 328 с.

7. Венгеров А.Б., И.Н. Кузнецов Судебная практика и законодательная инициатива Верховного Суда СССР и Верховных судов союзных республик.- 75 -98 с.

8. Витрук Н.В. Конституционное правосудие в России (1991-2001 годы). – 215 с.

9. Вопленко Н.Н. Источники и формы права: Учеб. пособие. — Волгог­рад: Изд-во ВолГУ, 2004 – 102 с.

10. Гаджиев Г.А. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации // Северо-кавказский юридический вестник. 1997. N 3 С. 3 - 16.

11. Гаджиев Г.А., Пепеляев С.Г. Предприниматель - налогоплательщик - государство. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации. ФБК-Пресс, 1998. - 592 c.

12. Давид Р., Основные правовые системы современности (сравнительное право). М., 1967. -496 с.

13. Ильин И.А. О сущности правосознания // Теория права и государства / под ред. и с предисл. В.А. Томсинова. М., 2003. – 400 с.

14. История государства и права зарубежных стран. Ч. 1 / под ред. О.А. Жидкова и Н.А. Крашенинниковой. М., 1996. – 480 с.

15. Карташов В.Н. Правоположения: природа, место и роль в правовосполнительном процессе // Актуальные проблемы юридического процесса общенародном государстве. Ярославль, 1980. -134 с.

16. Конституционное право РФ. Балагай М.В. 6-е изд., изм. и доп. - М.: Норма, 2007

17. Кросс Р. Прецедент в английском праве / под ред. Ф.М. Решетникова М., 1985. 238 с.

18. Кросс Р. Прецедент в английском праве. Оксфорд., 1961 – 312 с.

19. Лазарев Л.В. Конституционный Суд России и развитие конституционного права // Журнал российского права. 1997. N 11

20. Малахов В.П. Формальная логика. Учебное пособие для высшей школы. — М., 2001

21. Марченко М. Н. МЗО Источники права: учеб. пособие. - М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2008 – 760 с.

22. Марченко М.Н. Судебное правотворчество и судейское право. - "Проспект", 2011 г. – 512 с.

23. Словарь русского языка. М., 1984. Т. III. С. 358;

24. Соловьев В.Ю. Судебная практика в российской правовой системе.

25. Теория государства и права: Учебник для вузов. / Отв. ред. д. ю. н., проф. В.Д. Перевалов. – 3-е изд., перераб. И дор. – М.: Норма, 2007.

26. Теория государства и права. Петражицкий Л.И. Теория права и государства всвязи с теорией нравственности. Том 1. С.-Петербург, 1909. – Allpravo.

27. Философский энциклопедический словарь. М., 1983.

28. Хаусманингер Г. О современном значении римского права // Советское государство и право. 1991. N 5.

29. Червонюк В.И. Теория государства и права. - М.: ИНФРА-М, 2009. – 704 с.

30. Черниловский З.М. Римское частное право: Элементарный курс. — М.: Новый Юрист, 1997.,С3 – 224 с.

31. Экштайн К. Признание общих принципов права. Доктрина правового государства // Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры в практике конституционного правосудия. Материалы Всероссийского совещания. (Москва. 2002. 24 дек.) М., 2004.

Нормативно – правовые акты

1. Конституция РФ от 12 декабря 1993 г., принята всенародным голосованием // Российская газета. 1993. 25 декабря.

2. Федеральный конституционный закон "О судебной системе Российской федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации, 1997, N 1, ст. 1;

3. Федеральный закон "О прокуратуре Российской Федерации" // «Собрание законодательства РФ", 20.11.1995, N 47, ст. 4472