Владимир Федорович Одоевский (1804-1869)

Среди многочисленных дел и сочинений В.Одоевского литературная критика мало приметна, как бы отступает на второй план, заслоненная «Русскими ночами» «таинственными» повестями, эстетическими трактатами и музыкально-критическими статьями. Сам писатель предпочитал публиковать свои критические статьи под различными псевдонимами. Многие из этих псевдонимов не раскрыты, некоторые статьи затерялись в тогдашних газетах, журналах и альманахах и еще ждут своего открывателя и исследователя. Облик Одоевского-критика пока остается для нас неясен.

Хотел соединить западную культуру с восточной. Писал статьи сводящиеся к одному жанру фрагмента. Но фрагмент носил не отрывочный характер, а целостный и завершенный. Главной ценностью и предметом изучения в его литературной системе была «самобытная независимая личность художника творца» Поэтому искусство – мак самовыражения, поэтому надо отыскивать чувства героев внутри себя. Возникает мысль о внутренней и внешней жизни художника. Внутренняя жизнь достойна изучения. Внутренний мир О. отразился в «РН». Говорил, что нет не поэтической жизни художника. Развивает теорию естественного художника.(«РН») Художник жить только внутренней жизнью. Позднее происходит эволюция. Смотрит на литературу как на отражения бытия народа, духовно-исторической жизни.

«записки для моего правнука»- литература и жизнь две необходимый вещи в бытие человечества. Это путь О к идеалам, к историзму. Для О лит-ра предстает как духовная жизнь народа в художественных образцах. «Отечественная литература только начинается, но великие писатели есть». Пушкин равен гениям русской литературы.- «солнце русской поэзии». Рядом с Пушкиным ставил Грибоедова, Гоголя, а затем и Лермонтова.

Статьи:

· «Поэзия и философия»

«Как пишутся у нас романы»-для романа нужно немного поэзии. Пишите просто собственные записки, не гоняясь зa фантазиею и не называя их романом:

· «Пушкин» - осмысление значения, считает мировой фигурой. Перед гением надо безмолвствовать.

· «Записки для моего правнука о русской литературе» - «Нет ни одной литературы интереснее русской»

· «Две заметки Тургеневу»- отказал в достоверности образа Базарова.

ТЕОРИЯ РОМАНА – «Парадоксы» - замены эпопеи драмо, которая соединила в себе все виды искусства(национальный поэтический эпос). Предсказывание русского классического романа, витал и эпос и литературу, и драмуü. Каждый художник имеет свою особую теорию; он не думает об ней,создавая; но мысли его сами подчиняются однажды принятым формам. Критика должна быть основана на одной общей теории; частные мнения каждого художника входят в нее, как переменные количества в общую алгебраическуюформулу. ü Кроме таланта, два условия составляют великого художника: уверенность, что он сам рожден для своего искусства, и равная уверенность,что все может быть предметом его искусства. ü Смешное есть отрицательная сторона мысли.ü Комик должен усиливать характеры и никогда не изображать портретов: самое забавное происшествие может показаться скучным в рассказе.ü Мы, русские, последние пришли на поприще словесности. Не нам ли определено заменить эпопею, теперь невозможную, драмою, соединяющею в себе все роды словесности и все искусства? В 1824 у О. произошло столкновение С Кюхельбекером. Помещая в альманахе «Мнемозина» статью «Путешествие по Германии» Кюхельбекера, наполненную восторженно-романтическими описаниями сокровищ дрезденской галереи, О. снабдил ее полемическими примечаниями. О, обратив внимание на чрезвычайную беглость и чисто вкусовой характер оценок шедевров мировой искусства в статье Кюхельбекера, делает ему следующее замечание: «…я не вижу в нем объема идей искусства…» О. ставит вопрос о необходимости опоры критика на прочные в конечном счете научные основы, требовал сделать критику доказательной, системной, помнящей в любом частном суждении о своих исходных принципах. О делает попытку все объяснить в искусстве с единой точки зрения, создать именно теорию искусства.

В предисловии к «Русским ночам»(1844) он восторженно отзывается о Шеллинге, но критикует Гегеля с позиции «философского откровения». Герой «РН» Фауст так отзывается о Гегеле: «Несмотря на все мое уважение к Гегелю, я не могу не осознать, что…в его сочинениях встречаются часто на одной и той же странице места, которые находятся в совершенном противоречии». О. не усвоил Гегеля. Ему «темным» казалось подлинно великое в его системе - глубокий историзм и диалектика.

 

15. Критика течения так называемой «официальной народности».
Политика «официальной народности» получала поддержку у реакционно настроенного дворянства. В научно-теоретическом смысле писания реакционных критиков Греча, Булгарина, Сенковского, в значительной степени Погодина.

Главными противниками Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Белинского были критики реакционного петербургского журнального «триумвирата»: издатели «Сына отечества» и «Северной пчелы» Греч и Булгарин и издатель «Библиотеки для чтения» Сенковский. Когда к началу 40-х годов они были высмеяны Пушкиным в памфлетах и эпиграммах, Белинским в статьях «Телескопа» и «Отечественных записок», на их место встали более изощренные противники реализма - профессора Московского университета, издатели журнала «Москвитянин» - Погодин и Шевырев.
В 1812 году Греч основал журнал «Сын отечества» с целью патриотической мобилизации русского общества. Журнал в первое время имел прогрессивное значение. В «Записках о моей жизни» Греч рассказывает о своих широких связях с будущими декабристами; с 1816 года декабристы превратили журнал «Сын отечества» в орган своей пропаганды. Но после 1825 года Греч резко изменил курс и стал выступать против прогрессивной литературы.
В 1831-1859 годах Греч совместно с Булгариным издавал реакционную газету «Северная пчела». Взаимная поддержка этих периодических изданий, безвкусные похвалы и комплименты вызывали насмешки у современников.
Не вдаваясь в оценку грамматических работ Греча, имевших для своего времени некоторое значение, отметим, что в 1840 году Греч в публичных лекциях по русскому языку глумился над языком «Отечественных записок» и особенно над языком статей Белинского. Он выхватывал из контекста философские термины, отдельные обороты и старался придать им абсурдный характер, чтобы подорвать доверие к «гегелизму» и реализму.
Греч стал широко известен как автор «Опыта краткой истории русской литературы» (1822). Курс Греча долго служил в качестве справочного издания, переводился на иностранные языки. В начале 30-х -2 романа: «Поездка в Германию», «Черная женщина». Редактор военно-энциклопедического словаря. Видел необходимость издания книг по русскому языку и литературе. 1843-«Всемирная история Беккеря». Преподавал русский язык в Пажеском корпусе, в одном из престижнейших вузов России. Помогал далю в работе над толковым словарем.

МЕМУАРЫ 1849-1853 «Записки о моей жизни», «Воспоминания старика» -рассказы о многих исторических личностях и анекдоты о них. Назвали художником мемуарных жанров.

Был знаком со всеми выдающимися литераторами, но о литературе не писал.
Реакционность Греча становилась все более явной. В 1854 году праздновался пятидесятилетний юбилей его литературной деятельности. Он получил анонимное письмо со стихотворением, в котором была едко высмеяна его «позорная» деятельность, а сам Греч именовался литературным «мошенником». Автором письма и стихотворения (как сумела дознаться полиция) оказался студент Главного педагогического института Н. А. Добролюбов, будущий великий критик. Друзьям едва удалось отстоять его от суровой кары. В советское время было найдено анонимное письмо, полученное Гречем в связи с его верноподданнической статьей в «Северной пчеле» по поводу смерти Николая I. Письмо было резкое по отношению и к умершему царю, и к его верному лакею Гречу. Подписано было письмо: «Анастасий (по-гречески: «воскресший») Белинский». Анализ текста позволяет думать, что автором и этого письма был Добролюбов, истинный продолжатель Белинского. Несмотря на все старания Греча и III отделения, отыскать смелого автора не удалось.
Самой реакционной фигурой в русской критике XIX в. был Булгарин. Сначала он вращался в кругах будущих декабристов, а затем сделался агентом III отделения. Поддерживаемый охранкой, он травил передовых русских писателей. Имя доносчика Булгарина стало нарицательным.
Главным изданием Булгарина была политическая и литературная газета «Северная пчела» (1825-1859). Газета отличалась бойкостью стиля, казенно-патриотическим направлением.Он беспринципен, недостоверен, однообразен, эклектичен. Булгарин нападал на Пушкина в 1830-1831 годах, когда поэт участвовал в Булгарину «Литературной газете» Дельвига и в 1836 году, когда Пушкин сам стал издавать «Современник». Пушкин отвечал ему в памфлетах: «О мизинце г. Булгарина и о прочем».
Булгарин бранил седьмую главу «Евгения Онегина», уверяя, что «ни одной мысли в этой водянистой VII главе, ни одного чувствования, ни одной картины, достойной воззрения! Совершенное падение».
Задетый статьей Гоголя «О движении журнальной литературы», Булгарин отвечал на все ее обвинения. Он считал Гоголя «живописцем мелочей», «грязи и пошлости» жизни. Особенную ненависть у Булгарина вызывала «натуральная школа». Он и придумал ей это название, желая им унизить демократически настроенных писателей-реалистов. В январе 1846 года Булгарин опубликовал очередной фельетон в «Северной пчеле», в котором откликнулся на выход «Физиологии Петербурга» под редакцией Некрасова: «Читатели наши знают,- писал он,- что Некрасов принадлежит к новой, т. е. натуральной, литературной школе, утверждающей, что должно изображать природу без покрова». Слово «натуральная» в понимании Булгарина означало литературу, чуждую всего высокого, нравоучительного, узаконенного. Белинский не отказался от термина «натуральная школа», он подхватил его, придав ему совсем другой смысл: натуральная - значит такая литература, которая изображает жизнь без прикрас и румян, как она есть.
Но Булгарин терпел одно поражение за другим. Более «презентабельным» на вид в триумвирате был Сенковский - журналист, беллетрист, профессор Петербургского университета, издатель журнала «Библиотека для чтения» (1834-1857). Он выступал под разными масками-псевдонимами: Барон Брамбеус, Тютюнджю-Оглу, П. Снегин, А. Белкин, Карло Карлини и др.
Его «Библиотека...» - журнал «словесности, наук, художеств, промышленности, новостей и мод» - сыграл некоторую положительную роль в русской журналистике. «Библиотека...» закрепила тип «энциклопедического» журнала. Журнал выходил точно в срок, имел большой тираж.Но Сенковский был деспотичным редактором, кромсал и переделывал чужие статьи, цинично менял свои мнения, любил рекламу. Несмотря на свою эрудицию, Сенковский во всем был консерватором. В его статьях много произвольного. Он издевался над философией, был крайне субъективным в суждениях. Сенковский «не любил русской литературы» (Дружинин). Особенно злобны были нападки Сенковского на Гоголя, в котором незадачливый Барон Брамбеус видел соперника, перехватившего у него славу юмориста. Сенковский преследовал каждое выходившее в свет произведение Гоголя. «Читаешь и глазам своим не веришь!».
Всякое объединение передовых писателей Сенковский называл «литературной шайкой, начальствуемой одним литературным атаманом», навязывающей «умственную монополию», «убивающей оригинальность»; (статья «Исторические драмы»). В статье «Брамбеус и юная словесность» (1834) Сенковский обрушился на современную французскую литературу, обвиняя ее в безнравственности, которая породила Марата, Робеспьера и Сен-Жюста. В романах В. Скотта его пугали правдивые картины народных возмущений. По законам старой дружбы Сенковский с похвалами отзывался о романе Булгарина «Иван Выжигин», как образцовом и нравственно-назидательном произведении.С 40-х годов Сенковский уже явно выдыхался и затем совсем сошел со сцены как критик.
В несколько ином тоне в Москве стала подавать свой голос новая группировка консервативных критиков, имевшая весьма благоприличное прошлое.
М. П. Погодин и С. П. Шевырев даже боролись с «Библиотекой для чтения» и с «торговым» направлением полуофициальной петербургской журналистики. Они отчасти были связаны со славянофилами. Но их открытая приверженность политике «официальной народности», постоянная враждебность по отношению к реализму, к Гоголю, «натуральной школе» и Белинскому принципиально сближали их с охранительным лагерем. Погодин и Шевырев издавали в разное время три журнала: «Московский вестник» (1827-1830), «Московский наблюдатель» (1835-1836) и «Москвитянин» (1841-1856). Никто из крупных писателей постоянно не участвовал в «Москвитянине», который был создан для отпора не столько «Библиотеке для чтения» и «Северной пчеле», сколько «Отечественным запискам» с Белинским во главе. Погодин больше проявил себя не как критик, а как редактор и издатель трех поименованных журналов. Круг его интересов был чисто научным: он был историком, профессором Московского университета, затем академиком.Наиболее обстоятельно свои позиции Погодин изложил в статьях, появившихся в «Москвитянине», когда уже полным ходом шла борьба западников со славянофилами: «Петр Великий» (1841), «Месяц в Париже» (1841), «Параллель русской истории с историей западных государств» (1845). Погодин надеялся на спасительное значение для современной литературы, погрязшей в «натурализме», перевода Жуковским «Одиссеи» Гомера: перевод, «вероятно, будет для нас началом новой эпохи». У Погодина «официальная народность» выступала как «учение», как цепь доказательств, а не как одно славословие. Погодин доказывал, что Петр I был великим русским человеком, реформы его были нужны, но привитые им «европейские» элементы только теперь, при Николае I, стали вполне «национальными». Лишь в следующей статье - «Параллель русской истории с историей западных государств», он славил крепостническую Россию, ее «мудрое» политическое устройство, покорность и религиозность народа, его верность царю.
В дешевых тонах патриотического гротеска Погодин описывал проведенный им месяц в Париже, посещение заседания палаты депутатов, выступления либеральных «говорунов», волнения толпы на улицах, стрельбу войск, бой барабанов в связи с отставкой старого кабинета и формированием нового. Погодин неприязненно и враждебно относился к беспокойной русской реалистической литературе, особенно к «натуральной школе», в лице всех ее представителей.

 

 

18. Критика К.С. и И.С.Аксакова. К. С. и И. С. Аксаковы – знаменитые литературные критики XIX века. Н. Г. Чернышевский писал о них: “…Они принадлежат к числу образованнейших, благороднейших и даровитейших людей в русском обществе”.

Константин Аксаков по справедливости считался «передовым бойцом славянофильства» Запомнилась современникам его юношеская дружба с Белинским по кружку Станкевича и затем резкий разрыв с ним. Особенно ожесточенное столкновение между ними произошло в 1842 году по поводу «Мертвых душ». К. Аксаков написал на выход «Мертвых душ» брошюру «Несколько слов о поэме Гоголя «Мертвые души» (1842). Белинский, также откликнувшийся на произведение Гоголя, затем написал полную недоумений рецензию на брошюру Аксакова. Аксаков ответил Белинскому в статье. «Объяснение по поводу поэмы Гоголя «Мертвые души». Белинский, в свою очередь, написал беспощадный разбор ответа Аксакова в статье под названием «Объяснение на объяснение по поводу поэмы Гоголя «Мертвые души». Затушевывая значение реализма и сатиры в произведении Гоголя, Аксаков сосредоточился на подтексте произведения, ее жанровом обозначении как «поэмы», на пророческих посулах писателя изобразить отрадные картины русской жизни. Аксаков выстроил целую концепцию, в которой, по существу, Гоголь объявлялся Гомером русского общества, а пафос его произведения усматривался не в отрицании существующей действительности, а в ее утверждении. Аксаков явно хотел приспособить Гоголя к славянофильской доктрине, т. е. превратить его в певца «положительных начал», «светлой стороны» действительности.

Гомеровский эпос в последующей истории европейских литератур утратил свои важные черты и обмелел, «снизошел до романов и, наконец, до крайней степени своего унижения, до французской повести». И вдруг, продолжает Аксаков, возникает эпос со всею глубиною и простым величием, как у древних,- является «поэма» Гоголя. Тот же глубокопроникающий и всевидящий эпический взор, то же всеобъемлющее эпическое созерцание. Аксаков указывал на внутреннее свойство таланта самого Гоголя, стремящегося связывать в стройные гармонические картины все впечатления от русской жизни. Эпичность убивала в Гоголе сатирика - обличителя жизни. Аксаков готов отыскивать «человеческие движения» в Коробочке, Манилове, Собакевиче и тем самым облагородить их как временно заблудившихся людей. Носителями русской субстанции оказывались примитивные крепостные люди, Селифан и Петрушка.
Белинский высмеивал все эти натяжки и стремления уподобить героев «Мертвых душ» героям Гомера. По заданной самим же Аксаковым логике Белинский с сарказмом провел напрашивающиеся параллели между героями: «Если так, то, конечно, почему бы Чичикову не быть Ахиллом русской «Илиады», Собакевичу - Аяксом неистовым (особенно во время обеда), Манилову - Александром Парисом, Плюшкину - Нестором, Селифану - Автомедоном, полицеймейстеру, отцу и благодетелю города,- Агамемноном, а квартальному с приятным румянцем и в лакированных ботфортах - Гермесом?..».

Чтобы сопоставление Гоголя с Гомером выглядело не слишком одиозным, Аксаков выдумал сходство между ними еще «по акту создания». Заодно на равную ногу поставил он с ними и Шекспира. Но что такое «акт создания», «акт творчества»? Это надуманная, чисто априорная категория, цель которой - запутать вопрос. Кто и как измерит этот акт?

В разгар нового тура полемики славянофилов с «натуральной школой» в 1847 году Аксаков выступил с «Тремя критическими статьями» в «Московском литературном и ученом сборнике» под псевдонимом «Имрек».Аксаков подверг критическому разбору «Петербургский сборник», изданный Некрасовым. Предвзятость мнений сквозит у Аксакова в каждом абзаце. Роман Достоевского «Бедные люди» назван произведением подражательным по отношению к Гоголю, «не художественным», «лишенным искренности», испорченным филантропической тенденцией. Впечатление от романа «Бедные люди», говорит Аксаков, «тяжелое», Достоевский «не художник и не будет им». Аксаков начинал выискивать трещины у «натуральной школы». Может быть, по личным московским салонным симпатиям, еще не разобравшись в истинном духе его мыслей, Аксаков весьма доброжелательно отзывался об Искандере (Герцене). Разруганный за «Помещика» Тургенев так же был обласкан Аксаковым в специальном примечании, в котором он откликался на появление в «Современнике» рассказа «Хорь и Калиныч». «Вот что значит прикоснуться к земле и к народу! - восклицал по-своему довольный этим рассказом Аксаков,- в миг дается сила!.. Дай бог Тургеневу продолжать по этой дороге». Аксаков тщетно хотел приблизить народные рассказы Тургенева к славянофильству.

В критическом методе Аксакова чувствовались следы изучения диалектики; он, как и ранний Белинский, сначала выводил явление «отвлеченно», а потом «прилагал» теорию к фактам. Аксаков любил момент движения, он считал, что «односторонность есть рычаг истории», т. е., как сказал бы Белинский, «идея отрицания», «борьба противоположностей» есть рычаг истории. Такой метод Аксаков применил в своей монографии «М. В. Ломоносов в истории русской литературы и русского языка», защищенной в 1847 году в качестве магистерской диссертации. Политический смысл позиций славянофильства вполне выявился в «Записке о внутреннем состоянии России», представленной К. Аксаковым императору Александру II в 1855 году и опубликованной только в 1881 году (в газете «Русь»). К. Аксаков обращал внимание нового царя на «угнетательскую систему» в России, взяточничество, произвол. Внутренний разлад, прикрываемый «бессовестной ложью» правительства и «верхов», отделил их от «народа», в результате чего в народе нет «доверия» к правительству. Надо «понять Россию,- призывал Аксаков молодого царя,- и возвратиться к русским основам». У России только одна опасность - «если она перестанет быть Россиею».

Иван Аксаков В 1852 в Москве под редакцией Аксакова вышел первый том «Московского сборника», объединивший «старших» и «младших» славянофилов и опубликовавший, среди прочего, некролог Н.В. Гоголя. С 1856 славянофилы начали издавать ежеквартальный журнал «Русская беседа». Аксаков принял самое активное участие в деятельности журнала и в авг. 1858 фактически стал его редактором. Тираж «Русской беседы» удвоился, за 1859 вышло уже 6 номеров вместо привычных 4 годовых. После долгих хлопот Аксаков добился права на издание в 1859 еженедельной газеты «Парус». О программе своей газеты он объявил прямо: «Наше знамя – РУССКАЯ НАРОДНОСТЬ. Однако вышло лишь два номера «Паруса» – 3 и 10 янв. 1859. В 1861 он стал редактировать еженедельную газету «День», которую задумал как общеславянскую газету, пригласив к сотрудничеству многих русских и славянских публицистов. На страницах «Дня» Аксаков помещал переводы славянских писателей, материалы исторического и этнографического характера. Впрочем, отечественная проблематика по-прежнему имела первенствующее место в газете. Аксаков резко критиковал нигилистов. Особую тревогу вызывало у Аксакова положение духовенства, поставленного в тяжелое и унизительное положение. Аксаков выступал с программой изменения в положении Церкви. В к. 1865 Аксаков прекратил издание «Дня». Но это не было прекращением публицистической деятельности. В 1867—68 Аксаков издавал ежедневную газету «Москва».

Как известно, Аксаков был во многом продолжателем и распространителем идей Федора Тютчева, на дочери которого Иван Сергеевич был женат. И он, вслед за поэтом - мыслителем продолжил резкую критику западной цивилизации, защищая интересы России и славянства (особенно южного и восточного) во внешней и внутренней политике, считая важным и привлечение западных славян к идее православия.
После неудачной для России Крымской войны наступает во многом блестящий период в деятельности Аксакова как публициста он вполне пророчески писал: «Вся задача Европы состоит в том, чтобы положить предел материальному и нравственному усилению России, чтобы не дать возникнуть новому, православно-славянскому миру, которого знамя предносятся России и который ненавистен латино-германскому миру». И уже, позднее, в 1881 году, он резко критикует Запад, практически перефразируя Тютчева: «На просвещённом Западе издавна создалась двойная правда. Одна для себя, для племён германо-романских или к ним духовно причастным, другая - для нас и славян. Все западно-европейские державы - коль скоро дело идёт о нас и о славянах - солидарны между собой. Туманность, цивилизация, христианство - всё это упраздняется в отношении Западной Европы к восточно-православному миру».

Основополагающими принципами теории Аксакова были единство «земли» - народа и «государства» - Царя - при духовной власти Православной церкви. При этом, народ должен не просто слепо подчиняться Царю, он должен был иметь свои права, и, в первую очередь, иметь право высказывать своё мнение. «Силу мнения - народу, силу власти - Царю!».

”Что такое еврей относительно христианской цивилизации”? Если бы евреи отступились от своих религиозных верований и признали во Христе истинного мессию, никакого бы еврейского вопроса и не существовало. Они тотчас бы слились с теми христианскими народами, среди которых обитают. Искренне верующий еврей и искренне верующий христианин могут сосуществовать в одном месте, друг подле друга, связанные внешним гражданским союзом, — но без духовного единения, но не составляя друг с другом никакого общего нравственного целого: они в области сознания исключают друг друга…Что же такое евреи в наше время? Это воплощение отжившего исторического периода, это застывший, упраздненный момент общечеловеческого духовного развития .Но богатое дарами племя евреев могло бы богато оплодотворить собой почву европейских обществ, если бы, оно также искренно прилепилось к истине христианства. Вне этого — им суждено, со своим так называемым общечеловеческим просвещением, стать — повторяем еще раз амфибиями во всех смыслах, без национальности, без религии, без нравственности, и внести лицемерие и фальшь в область европейского христианского просвещения.

«Речь о Пушкине».

Наша связь с Пушкиным сердечная теплая, живая связь любви., пушкин наша неизменная и первая любовь. Время Александра было плохое в творческом плане, но Пушкин как художник стоит на абсолютной высоте. Белый день настал с появлением Пушкина. «народность» П. усматривается особенно в его сказках, но она присутствует во всем его творчестве. П. всегда искренен, прост, свободен, никогда не позирует, не носится со свои «я». Если и выставляет себя, то непременно хуже, чем есть. П. прекрасно чувствует реальную жизненную правду, может через отрицательные стороны предмета обнаружить положительные. Первый стал описывать русскую природу и быт. Первый внес правду в мир русской поэзии, разрешил плен русского народного духа в доступной сфере искусства.

Вопрос № 2
Русская литературная критика XVIII-XIX века (Г.Р. Державин, П.А. Плавильщиков, В.И. Лукин).
Ко второму поколению классицистов, создававших свои критические труды в 1760-1790 годах, относятся В. И. Лукин, М. М. Херасков, П. А. Плавильщиков, Г. Р. Державин и другие.
Не пересматривали классицизм, но развивали те же принципы. Державин продолжил разработку поэтики оды (вслед за Ломоносовым), Херасков – эпопеи (вслед за Тредиаковским), Лукин и Плавильщиков – драмы (вслед за Сумароковым).
Державин «Рассуждение о лирической поэзии или об оде»
• ставил на первое место то, что в его время начинало называться «вдохновением». В оде проверяется подлинность «огня пиитического», который упорядочивается разумом.
• дал развернутое определение сущности оды и разработал его по частям. Подчёркивает многообразие свойств оды – совмещение вдохновенности, высокости, умиления.
• «Выражения», «олицетворения» должны поражать новостью, неожиданностью. Развитие темы может совершаться через «перескоки». Необходимы и спады напряжения.
• В оде необходимы околичности, т. е. внешне к делу не относящиеся подробности, сторонние намеки и уклонения; они могут быть исторического, басенного характера, ловким афоризмом.
• большое значение придавал нагнетанию, «усугублению» слов, мотивов.
• заботился об эвфонии, красочной звукописи. Но погоня за сладкозвучием не должна превращаться в самоцель.
• Нравоучение в оде не должно быть навязчивым, а преподано с изяществом и вкусом.
Лукин и Плавильщиков много нового внесли в теорию драматургии.

Издавая собрание своих комедий, Лукин снабдил их вступительными заметками. Лукин-критик, пожалуй, даже сильнее Лукина-драматурга. По теоретическим воззрениям он - переходное явление от Сумарокова к Фонвизину.
• Развивал новаторские взгляды на комедию и высмеял сумароковские штампы, бьющие в глаза подражания французской действительности.
• Впервые в русской критике раскрывалась творческая лаборатория драматурга. Откровенно делился своими планами, надеждами, трудностями.
• впервые начал анализировать игру актеров. Писал, что успехами он обязан был игре актеров.
• считал, что можно достичь большой правды путем переделки иностранных комедий на русский лад. При этом оставалась старая классицистская задача - «исправлять пороки».
• против сумароковской установки на французско-итальянские комедии масок, условные положения и имена. Он - за комедию «характерную», с русским содержанием.
• объявлял о своем желании идти к народным истокам. При этом с замечательной самокритичностью Лукин признавался, что выработать настоящую крестьянскую речь он все-таки не смог, так как «с крестьянами живал мало».
Плавильщиков «Театр»
• шире, историчнее, чем Лукин ставил вопрос о национальном колорите в драматургии, о психологической и социальной правде характеров. Полагал, что пора оказать предпочтение не античным героям, а своим национальным характерам, таким, как Кузьма Минин.
• обращал внимание на необходимость разработки соответствующей русской театральной, критической терминологии.
• нападал на схоластические три единства, на такую условность драматургии, как «вестники», объяснявшие причины и мотивы поступков героев.
• Сумароков требовал, чтобы в трагедиях только плакали, а в комедии только смеялись. Плавильщиков же допускал возможность смешения различных жизненных стихий в драматургии.
• Считал, что мещанская или гражданская драма оказывалась возможной и на русской сцене. Действие такой драмы, в которой перемежаются разные стихии жизни, «скорее проникает в сердце».
• лучшим образцом русской драмы, проявлением «русского вкуса» для Плавильщикова был «Недоросль» Фонвизина.
• В некоторых вопросах Плавильщиков оставался старовером. Например, был против изображения в одной пьесе лиц разных сословий.
• Не мог принять Шекспира, т.к. тот допускал изображение в драмах разных лиц и не очень заботился о том, чтобы порок был наказан, а добродетель торжествовала.

 

Вопрос № 3
Русская литературная критика XVIII века. Н.М. Карамзин как критик
Приблизительно с 1770-х гг. в русской литературе обнаружились первые признаки формирования нового направления – сентиментализма.
Сентиментализм расшатывал традиционные представления о социальном неравенстве между людьми, проповедовал сострадательное сочувствие к демократическим низам, открыл не только внутренний мир человека, но и окружающую человека природу. Пробудился интерес к духовному облику народов, национальному эпосу. Сентиментализм не признавал прежних жанровых разграничений, возвысил значение прозы, увеличил ценность отдельной личности, которая дорожит своей индивидуальностью, независимостью. Но и сентиментализм все же не смог раскрыть конкретный характер социального человека. Как и классицизм, он представлял себе человека слишком абстрактно.
Родоначальником и ярчайшим представителем русского сентиментализма был Н. М. Карамзин. По словам Белинского, Карамзин был «первым критиком и, следовательно, основателем критики в русской литературе...». Отличительной чертой критики Карамзина был спокойный, доброжелательный тон. Не ограничивался чисто субъективной и эмоциональной оценкой произведений. Он пытался осознавать свои оценки теоретически, рассматривая критику и эстетику как строгую науку. Настаивал на уточнении понятий в критике: «дефиниции служат фаросом в путях умствования». Карамзин ввел в критику слова: вкус, образ, талант, сочинять, трогательный, которые сразу сделались повседневными.
В стихотворении «Поэзия» высказался о своих литературных симпатиях и выстроил свой ряд образцовых писателей. Его любимцами в мировой литературе оказались главным образом англичане («Британия есть мать поэтов величайших»): Шекспир, Мильтон, Юнг, Томсон, Стерн. Руссо казался ему идеалом современного писателя. Но из всех мотивов творчества Руссо отбирал только «сладкую чувствительность», не принимая его революционных выводов.
Осуждал крайности: классицистическую выспренность и сентиментальную слезливость. В отличие от классицистов считал, что критерии красоты относительны: «… разве древние без всякого исключения могут быть для нас оригиналами?». Искусство, по мнению Карамзина, должно опираться на реальные впечатления, вместе с тем, изображение в искусстве имеет свои законы и не сводится к рабской верности факту. Талант - дар природы, но от обстоятельств зависит, разовьются или погибнут его задатки. Настаивал на необходимости конкретности в описании чувств, раскрытия их своеобразия. Указал на связь между характером и обстоятельствами. Правда, у него речь идет о личности и обстоятельствах жизни самого художника, которые определенным образом отражаются в его произведениях.
Рецензия на «Клариссу Гарлов» Ричардсона - зерно целой теории характеров. Здесь термин «характеры» переживает новую стадию обогащения: он обозначает не просто душевный строй человека, а особенность сложной души, сотканной из противоречий. Исследовал разнообразное воздействие среды на характеры. «Нравственная масса» и есть характер, продукт среды, общества. Искал национальную определенность характеров - «Речь, произнесенная на торжественном собрании императорской Российской академии» в 1818 году: в связи с оценкой петровских преобразований начинал обсуждать вопрос о национальной специфике. Это создавало предпосылки для постановки проблемы народности в русской критике XIX века.
Полагал, что для языковой характеристики персонажей нужны были все стили русского литературного языка. «Игра стилями» должна передавать полноту и сложность психологических переживаний, исторического и национального колорита.
Высоко оценивал Шекспира. Опирался на его опыт и традиции в разработке своей теории характеров. Величие его творений видел в «изящности» и проникновении «в человеческое естество»; им охвачен «каждый род жизни»; у него «пылкое воображение», все его картины «непосредственно натуре подражают». «Для каждой мысли находит он образ», каждый характер говорит «собственным своим языком. В заслугу ему Карамзин ставил смешение разных стилей, единственно по «правилам» самой натуры.
Карамзин в своем «Пантеоне российских авторов» бросил взгляд на предшествующие этапы русской литературы с позиций своей сентименталистской программы. Наметил периодизацию русской литературы. Начал историю русской литературы с Бояна-вещего. Потом охарактеризовал Нестора, Никона, Полоцкого, Прокоповича, Кантемира. В Ломоносове видел «первого образователя нашего языка», который «открыл в нем изящность, силу и гармонию». У Сумарокова подчеркивал сильное качество действовать на публику. Сентиментализм выступал как наследник всех прежних завоеваний русской литературы и как ее новое слово.

 

 

Критик братьев Киреевских

Братья Иван и Петр Васильевич Киреевские – философы, литературные критики и публицисты, одни из лидеров славянофильства. Любовь к России составляла главную черту творчества братьев Киреевских. Мечта о создании русской самобытной философии завлекла их с молодых лет: «Нам необходима философия - все развитие нашего ума ее требует» - писал И. В. Кириевский. Взоры их обращались Шеллингу и Гегелю. Но нельзя считать идеи Кириевских всего лишь переложением идей великих немецких философов. Братья Кириевские построили свое учение на самобытных, глубоко религиозных, православных основаниях. Этими незыблемыми основаниями для них стали писания святых отцов церкви. В них они нашли умозрения не менее глубокие, чем у Шеллинга. Главное же – в них они обнаружили то истинное русское благочестие, тот дух смирения, которые недоставало слишком горделивым умам Запада.

Иван Васильевич Киреевский (1806-1856) - один из основоположников славянофильства. С 1828 по 1834 год он выступал как прогрессивный мыслитель, искавший широкую философскую основу для русской критики. Он издавал журнал «Европеец» (1832), который на втором номере был закрыт правительством из-за статей самого издателя «Девятнадцатый век» и «Горе от ума» на Московской сцене». В первой статье Киреевский утверждал, что старые формы философии, гражданского самосознания, общественного устройства Западная Европа уже исчерпала, России же предстоит развить свои, новые формы, используя опыт Запада. В конце статьи Киреевский риторически предлагал самим читателям «сделать выводы» относительно характера просвещения в России.

К. написал такие замечательные критические статьи: «Нечто о характере поэзии Пушкина», «Обозрение русской словесности за 1829 год», «О стихотворениях Языкова».