Транзакции (взаимодействия). Что может быть проще или сложнее?

Теперь, когда мы познакомились с пониманием структуры личности в транзактном анализе, перейдем непосредственно к изучению взаимо­действий людей, рассматривая его под углом зрения данной концепции. Любое взаимодействие, «транзакция», состоит из стимула, производимого одним участником, и ответа, который дает другой участник. Очевидно, что более инфор­мативным анализ взаимодействий будет в том случае, если мы будем рассматривать, из каких личностных позиций про­изведен стимул и ответ.

Представим себе учительскую и двух учительниц, стоя­щих у окна. Вот их диалог:

1 уч.: (смотрит в окно, потом на часы, потом протирает часы, потом опять в окно, поворачивается и ловит взгляд второй учительницы и тяжело взды­хает)

2 уч.: (смотрит на первую учительницу, переминается, смотрит в окно, потом на часы)

1 уч.: Мне кажется, это Мавродин опаздывает опять.

2 уч.: Да, это он.

1 уч.: Вы когда-нибудь видели его приходящим вовремя в школу?

2 уч.: Никогда.

1 уч.: Знаете, это я сегодня Ирине Анатольевне сказала: «Сколько ни стараешься для этих детей, сколько в них души ни вкладываешь, отдачи - никакой! Всегда опаздывают!»

2 уч.: Вы абсолютно правы. Сейчас все дети такие.

1 уч.: А ведь мы все свое здоровье оставляем здесь, в школе! А что за все это получаем?!

В процессе этого диалога происходили транзакции между инстанциями Родитель каждой учительницы. Их не очень интересовала объективность, они, скорее, получали удоволь­ствие от осуждения других и нахождения виноватых. Осуж­дающие высказывания по поводу детей явно походили на подобные же высказывания, которые слышали от собствен­ных родителей или учителей. Да и вообще приятно найти человека, разделяющего твою позицию, а, поскольку роди­тель всегда хороший, то подобное совещание в позиции Родителей может принести чувство удовлетворения. Однако все это было далеко от Взрослого поведения. Давайте по­смотрим варианты возможных ответов Взрослого в этом диалоге:

1 уч.: (смотрит в окно, потом на часы, потом протирает часы, затем опять в окно, поворачивается и ловит взгляд второй учительницы и тяжело взды­хает)

2 уч.: (варианты ответа в позиции Взрослого)

а) не обращает внимания на вздох, смотрит в другую сторону)

б) улыбается первой учительнице

в) в случае, если первая учительница выглядит уж совсем расстроенной, спрашивает: «Как Вы себя чувствуете?»

1 уч.: Мне кажется, это Мавродин опаздывает опять.

2 уч.: (варианты ответа в позиции Взрослого)

а) Который час сейчас?

б) Это Мавродин?

в) Мавродин обычно не опаздывает в школу.

1 уч.: Вы когда-нибудь видели его приходящим в школу вовремя?

2 уч.: (варианты ответа в позиции Взрослого)

а) да

б) я никогда специально за ним не наблюдала

в) меня этот вопрос не интересовал

1 уч.: Знаете, это я сегодня Ирине Анатольевне сказала: «Сколько ни стараешься для этих детей, сколько в них души ни вкладываешь, отдачи - никакой! Всегда опаздывают!»

2 уч.: (вариант ответа в позиции Взрослого)

а) я не могу с этим согласиться

б) что вы имеете в виду под отдачей?

в) не хочу жаловаться

Конечно, все эти ответы сделаны с позиции Взрослого. Одако все они не соответствуют тому, что хотела бы услы­шать в ответ первая учительница. Попробуйте представить себе ее чувства. Все ее высказывания явно производились с позиции Родителя, но и в отнет она хотела также услышать Родительские высказывания. Если же в ответ она слышит Взрослого, то это явно не способствует улучшению отно­шений между участницами диалого. Таким образом, мы подходим к понятию комплементарных и некомплементар-ных транзакций.

Любой человек, общаясь с другим человеком, находится в определенном эго-состоянии, И обращается он также к другому человеку в конкретном эго-состоянии. Если этот другой отвечает именно из того эго-состояния, которое ожи­далось первым и именно к тому эго-состоянию, в котором находится первый человек, то это комплементарные тран­закции. Таковым был первый вариант диалога - первая учительница находилась в эго-состоянии Родителя и обра­щалась к Родителю второй учительницы. Но и вторая учи­тельница отвечала из своего Родителя - Родителю пер­вой. Выглядело это следующим образом:

Другие варианты транзакции Родитель-Родитель:

Р 1: Дети сейчас такие ленивые!

Р 2: Да, раньше дети были значительно лучше!

Р 1: Эта Марья Васильевна такая пендитная!

Р 2: И не говорите, всегда так губы подожмет...

Р 1: Продавцы на базаре всегда обвешивают!

Р 2: Да, и лица у них такие бесчестные!

Р 1: Я ему сказала: «Петров, я ведь все равно дозна­юсь, кто это сделал, а пока можешь на мои уроки не приходить».

Р 2: Правильно, надо было еще, родителей вызвать.

Транзакции Дитя-Дитя предполагают, что оба участни­ка находятся в детской позиции и обращаются к детской позиции другого человека. При этом они как бы воспроиз­водят некоторые элементы поведения людей в детском воз­расте, например, взаимодействие в песочнице при постройкепесочного замка. Обэтом говорят и выражение лиц и произносимые фразы, в которых нет Родительского осуж­дения или поддержки, и отсутствует Взрослый сбор ин­формации. Выглядит эта транзакция так:

Д 1: Я буду доктором, а ты будешь больной. Д 2: Я не хочу быть больной, я всегда больная.

Д 1: Слушай, давай с физики смоемся! Д 2: Ага, пойдем в автоматы поиграем!

Д 1: Девочки, говорят, зарплату до праздников дадут! Д 2: Ой, здорово! Давайте сбросимся!

Несмотря на всю свою привлекательность, транзакции Дитя-Дитя редко долго длятся. Человек в таком эго-со­стоянии скорее расположен получать поглаживания, нежели давать их, в результате либо становится скучным, либо кон­фликтным, превращаясь в перекрещивающееся, которое мы рассмотрим позже. Эффективное взаимодействие на уровне Дитя-Дитя невозможно без участия Взрослого. Даже дети, если наблюдать за ними, постоянно переходят во Взрослую позицию. Например, второй диалог мог завершиться так:

Д 1: Да, но ни у меня, ни у тебя нет денег. Давай займем у Литвинова до пятницы.

Это - Взрослая позиция. Дети вообще достаточно час­то взаимодействуют из этого эго-состояния, просто их темы разговоров и количество имеющейся у них информации про­изводят на постороннего наблюдателя «детское» впечатле­ние, но, тем не менее, общение вполне Взрослое. Взаимо­действие на вечеринке, в лодке умеете с любимой, совмест­ное загорание на пляже - все это транзакции Дитя-Дитя, но возможны они только под наблюдением и при организа­ции их Взрослым, который позаботился о деньгах, времени и спланировал все это.

Наконец, транзакции Взрослый-Взрослый.

Эти транзакции в основном связаны со сбором информа­ции. Когда вы спрашиваете у кого-нибудь: «Который час?» и вам отвечают: «Без четверти два» - это Взрослая транзакция. Это прямой ответ на прямой вопрос с запросом информации. Здесь нет Родительской оценки (- Сейчас неслишком поздно? - Поздно было два часа назад!), ни игривого детского компонента (В это время уже можно расслабиться. Мы даже можем себе позволить еще кое-что...). Такие транзакции не несут в себе эмоций и связаны с фактической информацией.

Очень часто в нашей жизни случаются наклонные ком­плементарные транзакции Родитель-Дитя и Дитя-Роди­тель. Некоторые родители и учителя умудряются иногда целыми днями взаимодействовать с другими людьми только таким образом.

Р: Тримов, ты не будешь толкать Васина? Д: Нет, Ольга Степановна, не буду,

Р: Ты почему опаздал та урок?

Д: Да я долге ждал троллейбуса, а его все не было

Р: Маснюк, я.г.е запретила пользоваться учебником! Д: Я только одну формулу посмотрел.

Позиция, занимаемая человеком-учителем, провоцирует его на подобную транзакцию. Кроме того, это иногда очень приятно - повелевать другими. Постоянное пребывание в Родительской позиции начинает искажать личность препо­давателя. Вспомните, ведь многие люди узнают учителя до того, как он скажет, какая у него профессия - меняется голос, осанка, появляется уверенность в своей неизбывной правоте. В результате учитель становится монотонным и скучным. Попробуйте как-нибудь послушать урок из-за двери, либо записать на магнитофон собственный урок - ведь это сплошные команды! То, что школа - не армия и что при­казами никого не воспитаешь, знают все, но на практике преподаватели слишком часто позволяют Родителю брать верх над Взрослым.

Не менее распространены транзакции Дитя-Родитель.

Д: Людмила Георгиевна, можно мне выйти из класса? Р: Ну, хорошо, Лукьянова, выходи, но не надолго.

Д: Валюта, мы завтра зарплату сможем получить? Р: Как дадут деньги, так и получите, не раньше.

Д: Ирина Анатольевна, можно я вам завтра отчет сдам? Р: Хорошо, Елена Викторовна, но не позже.

Такие транзакции очень часто производят дети и подчи­ненные. С одной стороны, они вроде бы поставлены в усло­вия, предопределяющие подобные взаимодействия, но с другой, такого рода взаимоотношения позволяют перекла­дывать на «старшего» всю ответственность за последствия и воспитывают паразитизм и безволие, пассивность.

Теперь рассмотрим некомплементарные, пересекающиеся транзакции. Они возникают, когда реальные и ожидаемые позиции участников совпадают. Пересекающиеся транзак­ции завершаются если не ссорами и конфликтами, то анти­патией и негативными чувствами к партнеру. Познакомимся с ними более подробно.

Перекрещивающиеся транзакции, в большинстве слу­чаев, - проявление отношения «Я-плохой». Вместо взаи­модействия с реальностью, человек постоянно переживает нерешенные проблемы детства. Человек, постоянно дающий реакции Дитя, как бы говорит окружающим: «Посмотри­те на меня. Я такой плохой». Человек с постоянными реакциями Родителя говорит: «Посмотрите на себя. Вы все - плохие». Однако и то и другое - проявление отно­шения «Я-плохой» и не может помочь в достижении рав­новесного взаимодействия с миром.

Существует еще один вид транзакций, который позволяет человеку успешно холить свое отношение «Я-плохой». Это так называемые «скрытые» транзакции. При их реализации участники взаимодействия обычно активируют не одно, а несколько эго-состояний, при этом одна транзакция «лежит на поверхности», а остальные скрыты, подразумеваются.

Представим себе, что учительница говорит ученику, про­сматривая его тетрадь: «Ну и где, Розин, спряталась твоя работа над ошибками?» Вроде бы это запрос информа­ции, во всяком случае внешне, на открытом уровне (на схеме изображен сплошной линией) взаимодействие Взрос­лый-Взрослый. Однако здесь есть еще кое-что. Ведь вы слышите, что вопрос не так прост?

Скрытый смысл, скрытая транзакция (пунктир на схеме) таится в слове «спряталась». Оно содержит в себе следую­щий, непроизнесенный, но подразумеваемый текст: «Я удив­ляюсь, как вообще так можно вести тетрадь. Ведь здесь черт голову сломит. Конечно, любой, кто так же вел бы тетрадь, получал бы подобные оценки. Да и вообще со­мневаюсь, что ты сделал работу над ошибками. Челове­ку с твоими умственными способностями она не по си­лам». Это несомненно, выговор Родителя Дитяти.

Ход дальнейшего взаимодействия зависит от того, на ка­кую из транзакций будет реагировать Розин. Если он нахо­дится в дружеском расположении духа и не желает спорить и конфликтовать с учительницей, если он чувствует себя «хорошим», он может реагировать на открытую транзак­цию совершенно комплементарно, Взрослый-Взрослый: «Она, Луиза Рашидовна, внизу пятого листа в начале тетради». Возможно даже, что компьютер Взрослого Розяна примет намек и будет вести тетради более аккуратно.

Вместе с тем, Розин может ответить и на скрытую тран­закцию, если Луизе Рашидовне удалось «подцепить» его Дитя, постоянно испытывающее чувство «Я-плохой». Тогда Дитя ухватится за словечко «спряталась» и может ответить так: «Учитель с таким стажем работы, как у Вас, Луи­за Рашидовна, уже должен отличать массную работу от домашней». Дальнейшие транзакции легко представить.

Возможно, что в скрытых транзакциях участвуют все три эго-состояния человека, хотя это бывает не так часто. Человек может реагировать как на открытые, так и на скрытые тран­закции. Скрытые транзакции не обязательно всегда ведут к конфликтам. Например, когда мальчик говорит девочке, что в кинотеатре идет новый фильм и у него есть лишний билет, то подразумевается всего лишь флирт. Тем не менее, эф­фективнее человек взаимодействует, когда его Взрослый определяет, из какого эго-состояния лучше про изволить тран­закции. Стихийность и зависимость от окружающих в этом вопросе приводит к тому, что человек начинает «играть в игры».

Непредубежденному читателю видно, что наиболее эф­фективные транзакции происходят тогда, когда ими управ­ляет Взрослый. «Управляет» в данном случае вовсе не означает, что нужно стремиться взаимодействовать только из этого эго-состояния - слишком скучной и лишенной красок стала бы жизнь. Мы имеем в виду, что Взрослый не мешает действовать Родителю или Дитя в случаях, когда паттерны поведения, записанные в них, подходят к ситуации позволяют удовлетворительно разрешить проблему.

К сожалению, такое «супервизирование» Взрослого про­исходит не столь уж часто в жизни. Гак как Дитя и Роди­тель более ранние образования, то в них и записана наиболее важная информация и способы реагирования на нее, в ре­зультате чего ответ происходит немедленно и автоматичес­ки. У Взрослого просто не остается временя на ориентацию и вмешательство в их деятельность.

Искусству руководства Взрослым жизнью человека обыч­но учатся всю жизнь. Сюда относится и народная практика досчитать до десяти, прежде чем отвечать в напряженных ситуациях, и йоговская, дзенбуддистская и даосская прак­тика недеяния». Все эти приемы предполагают постоянное, незримое присутствие Взрослого «за кадром» даже в тех случаях, когда активны другие личностные инстанции.

Для того, чтобы Взрослый мог действовать подобным образом, необходимо, прежде всего, развить в нем способ­ность различать эго-состояния, в которых в каждый момент пребывает личность. Например, показателем включения инстанции Дитя будет возросшая интенсивность эмоций. Если Взрослому удастся удержать Дитя от импульсивных, деструктивных, эмоционально окрашенных действий, то про­блема управления Дитятей будет разрешена. Подобным же способом можно управлять и Родителе, принимая импульсивные решения, Взрослый может за­давать себе вопросы: Подходит ли это решение к ситуации? Эта информация достоверна? Откуда вообще появилась подобная идея?

Конечно, Взрослому трудно вмешиваться в деятельность других личностных инстанций, когда обстоятельства тре­буют немедленного ответа - тогда уже не до размышле­ний, недовыявления наиболее предпочтительных вариантов и просчета шансов на успех. Вместе с тем, заранее проду­мать и подготовить «новые» способы реагирования на все разнообразие жизненных ситуаций невозможно: Взрослый в этом случае остается в проигрыше. Единственный способ выхода из такого положения - пересмотр главного реше­ния, принятого в детском возрасте - пересмотр отношения к жизни. Замена «Я-плохой, ты-хороший», либо его ва­риантов на «Я-хороший, ты-хороший», то есть превра­щение в принца.

Персонализация личности

Давайте теперь попробуем разобраться, что же стоит за стремлением человека удовлетворить свои межличностные потребности, почему воз­никают проблемы в этих областях, что способствует выра­ботке различного отношения к жизни. Для этого нам при­дется ввести три личностных измерения - интрапсихологическое, интерпсихологическое и метапсихологическое.

В первом измерении личность рассматривается как ин­дивидуальность, как то, что отличает ее от другого челове­ка. Здесь представлены качества личности, данные челове­ку от рождения. Это - скорость реакции, темперамент, чувствительность - острота зрения, болевая чувствитель­ность и пр., ум и т. д. Этот ряд Вы можете продолжить сами.

Во втором измерении оказываются такие черты лич­ности, которые возникают у человека в процессе его взаи­модействия, общения с другими людьми. Например, грубость. Представьте себе человека, который попал на необитаемый остров. Можем ли мы о нем сказать, что он грубый? Очевидно, нет, так как грубым человек может быть только по отношению к другому человеку, но не к себе самому. То же самое относится к таким чертам личности, как дружелюбие, общительность, конформизм, стремление к лидерству, стремление к подчинению, стремление к принадлежности к группе и т. п.

Таким образом, мы нашли, что человек может обладать такими чертами, которые возникают у него только при на­личии второго хотя бы человека. Что это означает? То, что «пространство личности» больше его физического тела, в него попадают и такие черты, которые находятся вне чело­века, а расположены как бы между людьми, в межиндивидуальном пространстве.

Наконец, третье измерение личности. Как вы считае­те, может ли человек воздействовать на других людей нетолько в непосредственном общении, на виду друг у друга, но и после этого непосредственного общения? Или более того, в пределе - возможно ли влияние личности на дру­гих людей даже после ее смерти?

О чем в данном случае идет речь? В процессе Вашего взаимодействия с любым человеком - например, когда вы в качестве родителя беседуете с педагогом своего чада, у вас складывается определенное представление об учителе, его образ. Причем не просто его зрительный образ. Вы можете на какой-то период с достаточной достоверностью прогнозировать действия данного педагога, то, что и как он будет рассказывать вам о поведении вашего ребенка и его отметках. Вы можете судить об учителе как о личности.

Теперь представим ситуацию: излагаемые учителем сооб­ражение о воспитании, о роли родителей и семьи в этом процессе настолько сильно подействовали на Вас, что изменили ваши представления о себе как родителе, об осо­бенностях ваших взаимодействий с детьми и супругом. В этом случае влияние учителя на Вас будет продолжаться и после того, как Вы уйдете из школы. Иными словами, можно говорить о воздействии «идеального образа» учителя или его «персонализации» в вас.

Все это и в еще большей степени относится к людям, с которыми вы постоянно общаетесь - к супругам, детям, родителям, коллегам. Их воздействия, приводящие к изме­нению Вашей интеллектуальной сферы, Ваших эмоций, яв­ляются их персонализацией в Вас, равно как и Вы персона­лизируетесь в них. То есть личность можно определить и со стороны тех изменений, которые человек производит в лич­ностях других людей.

Из сказанного следует важный для нас вывод: информа­ция, навыки, знания не усваиваются детьми сами по себе - они воспитываются только в комплексе с личностью родителя либо учителя. Вспомните свое школьное детст­во - различные предметы нравились вам не сами по себе, привлекали в основном не своим содержанием, а в зависи­мости от того, какой учитель их преподавал. Ребенок не раскладывает по палочкам знания у себя в голове, но персона­лизирует их как принадлежность идеального образа учителя.

Существует потребность человека в персонализацин - потребность продолжать себя в других, потреб­ность «быть личностью».

Объективно потребность в персонализации - потреб­ность себя в других, воздействия на другого путем создания у него до лговременных образов себя, стремле­ние вкладывания себя в других - может переживаться чело­веком субъективно как потребность славы, дружбы, уважения, лидерства, внимания и т. п. Эта потребность выступает в ос­новном неосознанно, преломляясь через другие нужды.

Человек персонализируется не в «бездушном пространст­ве общения душ», а в конкретной деятельности и общении, когда демонстрирует другому различные стороны своей лич­ности. Возможна ситуация, когда потребность в персоналииэапии интенсивна, но существует дефицит средств персонализации - у человека нет оригинальных мыслей, остроумия, доброты, воли и т. п. - словом, того, что называют «богатством души». Тогда, зачастую, используют кажущийся эффективный но, по сути, тупиковый путь алкогольного опьянения. Не случайно главный вопрос алкоголика «Ты меня уважаешь?» (т. е. есть ли что-нибудь от меня к тебе?). Он буквально домогается быть персонализированным в другом - авторитетным, понимаемым и принимаемым во всем блеске своих исключительных достоинств, ума и бла­городства, которые он сам в себе ощущает. Однако у окру­жающих отсутствует готовность принять этот дар алкоголика. Как можно преодолеть это препятствие? Алкоголик, для которого спиртное равноценно жизни, необычайно легко делится им с собутыльником и беспокоится, если в компании оказывается трезвый. Алкоголику необходимо снизить ба­рьер, препятствующий персонализации, а это можно сде­лать, только напоив другого и уравняв его с собой на нача­лах взаимной квазиперсонализации. Почему «квази»? По­тому, что никакого изменения личности пьяница не произ­водит - нет соответствующих средств. Способность к ин­тимному общению, внешние признаки персонализации алкоголик получает лишь в момент опьянения, но когда он трезвеет, исчезает и персонализация и все надо начинает сначала.

Таким образом, существует не только потребность в персонализации, но и способность к персонализации. Последняя имеет огромное значение, поскольку из двух партнеров человек предпочтет того, кто, при прочих равных условиях, обеспечит ему максимальную персонализацию.

Очень интересен в этом плане опыт обучения в Древней Греции. По словам Ксенофонта: «Никто не может ничему научиться у человека, который не нравится». Воспитание в Греции мыслилось как исключительно глубоко личностное общение, в котором старший должен быть наставником, идеалом младшего, который, в свою очередь, должен был испытывать чувство любви к старшему.

Для персонализации недостаточно лишь активности одного человека, необходима встречная активность другого, его готовность принять персонализацию. Эту готовность можно стимулировать. Необходимым условием персонализации яв­ляется межличностный контакт. Контакт - особая форма влияния, являющаяся симметричной - то есть, для персонализации одного человека в другом недостаточно транс­ляции первым своей индивидуальности второму, необходима также встречная небезучастность другого человека, направлен­ная на присвоение, личностное осмысливание индивидуальных особенностей первого. В контакте оба человека проявляют ак­тивность, результатам которой и является персонализация.

Для нас важно, что потребность в персонализации, пре­ломляясь в поведении человека, выступает и в области удов­летворения им межличностных потребностей, в каждой из которых он стремится персонализироваться в окружающих. При этом у него могут возникать проблемы в случае собст­венной неспособности персонализироваться в другом чело­веке, в случае неспособности другого принять эту персона­лизацию и в случае, когда человек не воспринимает призна­ки персонализации себя в другом - персонализационная слепота (сюда же, вероятно, следует отнести случаи ложной персонализации - персонализациоиной иллюзии, когда че­ловеку мнится, что он персонализировался в другом, хотя на самом деле этого нет).

Мы можем сказать, что персонализации образует еще один, кроме культурной и социальной, тип связи между людьми, который отличает человеческое общество от лю­бого другого животного общества. Представьте себе незри­мую и зачастую неосознаваемую сеть, пронизывающую со­циум-личностную связь. Здесь и запечатленные и продол­жающие жить в нас люди прошлых поколений, и наши современники. Мы можем говорить о персонализационном единстве общества и о том, что выпадение из этого единст­ва разрушает неповторимость личности человека.

Тогда, вероятно, становится понятным, почему самым страшным наказанием в прошлых веках считалась не смерт­ная казнь, а сословный остракизм - лишение дворянства, купеческого, мастерового и другого званий. Ведь человек обладал персоналкзационными навыками, пригодными лишь для своей среды, и насильственное перемещение его за рам­ки собственного сословия лишало его возможности персо­нализации, что, очевидно, чревато тяжелыми психическими срывами и горше смерти...

Возможно, что особые, «местные» способы персонализа­ции могут являться одной из причин ксенофобии.

Давайте теперь попробуем рассмотреть филогенез персо­нализации. Можно предположить, что на самых ранних этапах становления человеческого общества проблем, связанных с персонализацией, было совсем мало. Высокая вариативность реагирования и такая же высокая подражательность древ­него человека способствовали тому, что любые девиации поведения одного индивида делались достоянием всей груп­пы, что, с одной стороны, способствовало выживанию Хомо сапиенс, а с другой - закрепляло эту самую персонализа-цию как отличительную черту человека. Таким образом, к моменту дифференциации общества люди уже не могли жить без этой «привычки».

Усложнение общественной структуры привело к первым затруднениям с персонализацией - утратилось равенство членов группы. В племени появились вожди, шаман, воины, охотники, скотоводы, земледельцы. К этому необходимо добавить обязательную поло - возрастную дифференциацию. Жизнь стала требовать от человека выполнения различных функций в зависимости от его возраста и занимаемого поло­жения в племени, он стал играть различные социальные роли. И сразу возникла проблема выбора - чем из всего этого сложного поведенческого набора должен персонализиро­ваться человек? И тем ли персонализировался, чем хотел?

Общество стремилось унифицировать персонализацию: запечатлеться должен вождь как таковой, а не вождь осо­бенный. Общество всегда стремится к усредненности и мо­нотонности, хотя двигают общественное развитие именно выдающиеся его элементы. Обществу желательно, чтобы был просто Вождь, ну, в лучшем случае № 1, № 2, № 3 и т. п.

Точно так же должны были быть «Жрец», «Воин», «Ре­месленник», «Землепашец» и т. п. Однако так не получа­лось, члены племени персонализировались как раз своим отличием от других исполнителей тех же ролей.

Особенно ярко эта тенденция проявилась в более позднее время в номерах королей и императоров. «Номерные» пра­вители стремились завоевать особенное имя, вроде «Гроз­ный», «Львиное сердце».

Общественная жизнь усложнялась. Появились рабы и рабовладельцы, феодалы и крепостные, рабочие и капита­листы. Возникло уникальное психическое образование, ко­торое мы называем «личностью».

Личность, если можно так сказать, становилась век от века все сложнее и сложнее, все тоньше и дифференциро­ваннее (желающие подробно ознакомиться с этим процес­сом могут обратиться к трудам по исторической психоло­гии). Человек, оставаясь членом общества и живя в нем, все более от этого общества обособлялся, становился более свободным, самостоятельным, самодеятельным, ибо только так он мог выжить в этом новом сложном мире.

Однако полученная свобода несла не только радости. Общество уже не могло гарантировать статусную персонализацию. Теперь мало быть вождем, князем, бизнесменом, президентом, чтобы наверняка запечатлеться в других лю­дях. Нужна личностность.

Конечно, общество прилагало все усилия, чтобы облег­чить своим членам взаимную персонализацию. Создавались и развивались специальные стереотипизированные формы взаимодействия, призванные обеспечить этот процесс. Сюда относятся уже рассмотренные нами ритуалы, времяпрепро­вождения, операции, дружба, любовь. Все они явились гени­альным изобретением. В принципе, их вполне достаточно для создания общественной персоналзационной сети, если бы...

Если бы общество состояло только из принцев и прин­цесс. Им эти способы взаимодействия позволяют персонализовываться в других людях и ощущать свою персонализованность в них, а также персонализовывать самим в себе других людей. Но общество состоит не только из принцев. В нем есть еще и лягушки. А каждая лягушка обладает каким-либо дефектом персонализации - либо сама не спо­собна к этому, либо не замечает своей персонал изо ванности, либо не персонализует других, либо подвержена иллю­зиям персонализации.

К этому стоит добавить, что, поскольку каждый из ука­занных типов взаимодействия удовлетворяет определенную межличностную потребность, то и персонализация происхо­дит именно в этой сфере - признании, приятии, контроле. А у каждой лягушки могут быть затруднения в любой, либо во всех одновременно областях, что делает #возможность персонализации лягушек очень проблематичной.

Коричневые лягушки и их серые собратья испытывают большие затруднения как в собственной персонализации, так и в персонализации в себе других людей и подвержены персонализационным слепоте и иллюзиям. Это понятно, так как любой другой человек для них - нехороший, а у него ни взять ничего нельзя, ни давать ему ничего не стоит, ведь он - никто. Зеленые лягушки могут персонализовать в себе других, поскольку другие - хорошие, но с собствен­ной персонализацией трудно, тут и персонализационная сле­пота и иллюзии.

Коричневые и серые лягушки могут различаться стра­тегией поведения при неудачной персонализации. Для пос­ледних характерен уход, отказ от дальнейших попыток, первые же пытаются навязать свою персонализацию, даже силой. В этом смысле преступление - насилие и, в крайнем слу­чае, убийство - специфические способы персонализации силой в другом человеке, поскольку только в такой экстре­мальной ситуации лягушке этого типа удается запечатлеться в другом, получить свидетельство своего существования.

Это, последнее, пожалуй, самое важное в персонали­зации - потребность повсюду оставлять свои следы, по­требность преобразовывать мир по своему образу и по­добию. Когда мы общаемся с другим человеком, он немного меняется и становится чем-то неуловимо похож на нас и только в этом случае мы получаем наибольшее удовлетво­рение от общения, говорим, что нас поняли (заметили, оце­нили, любят и т. д.). Если нам не удалось изменить друго­го человека, сделать его похожим на нас, то мы крайне недовольны таким общением, говорим, что этот человек не понял нас, что он неинтересный (глупый, ограниченный, холодный, враждебный, нелюбящий и т. п.). Чем больше людей нам удается сделать похожими на нас, персонализироваться в них, тем лучше мы себя чувствуем.

Для того, чтобы обеспечить себе хотя бы минимальный уровень персонализации, люди обычно женятся и заводят детей - уж в супруге и детях я наверняка смогу запечат­леться! Поэтому понятна особая эмоциональная напряжен­ность семейных отношений там, где персонализироваться чле­нам семьи не удается. Люди с повышенной потребностью в персонализации выбирают профессии, связанные с особыми возможностями оставить след, прежде всего, преподавание (а также армию, где возможность персонализации, как им кажется, связана с чином).

Таким образом, в наибольшей степени имеют возмож­ность персонализоваться в других людях и персонализировать их в себе принцы, которым для этого не требуется произво­дить каких-то специальных, особых, не связанных с их ес­тественным поведением действий.

Возможности персонализации у лягушек в значительной степени затруднены. Для этой цели им необходимо осу­ществлять специальные усилия, связанные, в основном, с «силовыми» методами, что предопределено асимметричнос­тью персонализации, сложностью персонализации в других, трудностями персонализации других в себе, невозможнос­тью ни того, ни другого и нарушениями в восприятии ре­зультатов персонализации.

Однако общество и здесь нашло средства облегчения жизни своим членам. Был изобретен особый способ стерео-типизированного взаимодействия, правда, несколько похо­жий на эрзац других отношений, позволяющий снять персонализационное напряжение у лягушек.

Этот способ в действительности не обеспечивает персо­нализацию участников, а лишь создает видимость, иллюзию персонализации, но, тем не менее, он работает и позволяет людям жить. Конечно, использующие его лягушки так и остаются лягушками и всю жизнь депривируются от ощу­щения счастья, однако и они получают временами какое-то удовольствие от контактов. Этот способ Берн назвал «иг­рами».

Игра может заменять лягушке все другие виды взаимо­действия. Игра - это извращенной способ взаимодейст­вия. Извращенный потому, что в нем все межличностные, потребности преобразуются в одну - в потребность кон­троля. И человек прибегает к силе, если хочет признания, прибегает к силе, если хочет приятия, и опять-таки, прибе­гает к силе, если хочет контроля. Независимо от вида по­требности и жизненной ситуации, игра предлагает только один - силовой - вариант решения. В этом ее ущерб­ность, но в этой же простоте - и привлекательность.

Игры. Чем заняты люди?

Анализ игр - наиболее значимая и наиболее из­вестная часть транзактного анализа. По мнению Г. Харриса, игры стали настолько популярны, что появился даже особый вид времяпровождения - об­суждение и разбор игр, в котором заняты участники и их знакомые. Вместе с тем, само по себе «знание» игр и точно поставленный «диагноз» никак не помогают в изменении поведения и обретении человеком счастья, оставаясь лишь интеллектуальным развлечением.

Первая трудность, с которой мы сталкиваемся при рас­смотрении игр - это сам используемый термин. Игры - источник несчастья, трудностей и проблем. Они не обяза­тельно включают радость и удовольствие, вернее, включа­ют их крайне редко. Даже Берн был не слишком доволен этим термином. Нам кажется, что использование вместо слова «игра» его английского эквивалента «гейм» позволяет точно понять содержание данного взаимодействия, не при­внося дополнительных значений, связанных в русском язы­ке со словом «игра».

Итак, что же такое геймы? Это в достаточной степени стереотипизированная серия взаимодействий, приводящих к заранее предсказуемому, предопределенному результату.

Геймы, в отличие от всех других видов взаимодействий - ритуалов, времяпрепровождений, операций, дружбы, любви - «нечестные» взаимодействия. Обязательными элементами каждого гейма являются ловушка, подначка, расплата.

Геймы - это серия манипуляций, то есть транзакций, которые призваны изменить поведение другого человека в нужную для инициатора транзакций сторону без учета желаний этого другого. Манипуляции обязательно двойные транзакции, при этом истинная их цель, в отличие от друж­бы и любви, остается для второго участника, против кото­рого направлена манипуляция, неизвестной.

■ незапертный автомобиль (если он вам надоел);

■ неточные инструкции ученикам и подчиненным (зато всегда их можно упрекнуть в неточном исполнении);

■ позднее вставание, когда уже невозможно успеть в школу или на работу;

■ забывание сделать важный документ, отдать деньги, принести обещанную книгу и т. п.;

■ поведение, говорящее другому человеку «я такой сла­бый, беззащитный»;

■ фразы типа: «Вы можете рассказать мне о всех Ваших проблемах», и либо «Положитесь на меня» и т. п.;

■ лесть;

■ упрямство.

Полный список приманок, естественно, привести невозможно. Именно здесь, как нигде, лягушки проявляют свою креа­тивность во всем ее блеске. Иногда диву даешься, когда выясняешь, что именно служило в конкретном случае при­манкой.