Кэ друсиль из дивизио имморалис

Старшему арбитру Кэ Друсиль, Верховному маршалу Дивизио Имморалис, была уготована судьба находиться с другой стороны закона, ведь она родилась в династии ученых и адептов, и пошла в обучение к двоюродной бабушке в Университариате на пограничье сектора Скарус. У семьи была яркая история тесной связи с Адептус, она могла похвастать даже наличием искусных Адептов, и Кэ с юности твердили, что она должна заняться исследованиями в достойной и престижной области. Например, в богословии или, возможно, поэзии и литературе, лучше всего классической, традициях Сегментума или истории и происхождения знаменитых аристократических семей сектора. Двенадцатилетняя Кэ прибыла в свой новый дом, думая только о том, чтобы сделать следующие десять лет максимально безболезненными, но вскоре был заключен неизбежный выгодный для семьи брачный союз, и ей снова пришлось переезжать.
Спустя несколько дней после своего пятнадцатого дня рождения Кэ работала над выступлением: декламацией по памяти имен первых шестисот судей, назначенных на службу в Сегментуме Обскурус и перечислением их наиболее выдающихся деяний. Она заперлась в изолированной камере в глубине Университариата, первоначально предназначенной для отшельников, чтобы иметь возможность говорить в полный голос и замечать мельчайшие ошибки. Ее неуверенность в собственном ораторском искусстве спасла ей жизнь — камера оказалась достаточной защитой против ручейковой бомбы, которая убила ее двоюродную бабушку и всю ее благородную семью.
Ручейковые черви - мощное биологическое оружие, используемое самыми дорогостоящими убийцами для самых престижных контрактов. Когда капсула открывается, из нее с пугающей скоростью начинают разрастаться сотканные из генетического материала нити грибницы толщиной с проволоку. Они выискивают человеческие феромоны, на которые настроена их стимулирующая матрица, и когда они оказываются достаточно близко, чтобы ощутить тепло человеческого тела, они выпрыскивают в воздух микроскопические нейротоксичные споры. Это мерзкая, уродливая смерть.
Кэ Друсиль помнит силовиков Университариата с их сюртуками, серебряными посохами и сплетенными из проволоки капюшонами, и помнит смутные очертания пришедших им на смену арбитров в черной броне.

Она помнит судью с зеленым аугметическим глазом и мягкий голос, говорящий ей, что это преступление было частью чего-то большего, чего она по молодости пока не понимает, чего-то, подвергшего опасности Адептус и осуществление Лекс Империалис. Кэ смутно помнит, как ее допрашивали. Часы, которые она провела перед лицом судьи и его помощников, вспоминая каждую деталь ее семейных дел. Она помнит, как взывала к правосудию Бога-Императора, не ради своей семьи, а ради Империума, потому что без усилий ее семьи пострадала бы десятина.
Судья, чьего имени она никогда не узнала (и чьего лица никогда не видела), заметил веру Кэ в закон и ее гнев. Он верил, что сочетание двух этих черт сделает ее прекрасным рекрутом, и не ошибся. Насколько поняла Кэ Друсиль, это событие стало ее вступительным экзаменом.
Начальную подготовку Кэ Друсиль проходила на полдюжине неприметных застав вокруг Трациана Примарис, а затем отправилась на юридическое обучение. Она была сообразительна, начитана и верна, что позволило ей получить ряд наград. Это закончилось, когда ей поручили осуществить карантин на флоте беженцев, прибывших из систем, смежных с Оком Ужаса, и рассказывающих жуткие истории о пожирающих планеты варп-штормах и кошмарных знамениях. Но карантинная флотилия сама была разорвана этими штормами. Когда ее корабль воссоединился с оставшимися судами флотилии, выяснилось, что они провели в варпе восемьдесят лет, которые показались им всего лишь шестью неделями полета через шторм. Единственный корабль, который сумел добраться до цели вовремя, был поглощен безумием анклава беженцев, которое должен был сдерживать. Беженцы поддались порче и стали шайкой корсаров, чей путь из сектора Скарус в Каликсиду отмечала серия пугающих и случайных на вид злодеяний. Командующий Арбитрес, которого послали, чтобы контролировать карантин, пришел в отчаяние, увидев резню, которой подверглись верные Арбитрес и устоявшие перед порчей беженцы. От него осталось лишь несколько сильно поврежденных пикт-записей тех событий. Он никогда не оставлял надежды, что прибудет подкрепление, и вел партизанскую деятельность, чтобы задержать корсаров до его прихода.
Для команд других кораблей это был мрачный момент. Непосредственный начальник Друсиль принял командование остатками флотилии и начал преследование шайки. Все осознали мрачную истину, что платой за некомпетентность и неудачу в уничтожении угрозы станут их жизни. По мере того, как преследование истощало людские ресурсы команды и становилось все труднее связаться с линейным флотом Скаруса и Инквизицией, методы флотилии становились все более безжалостными и неортодоксальными. Друсиль обнаружила, что ее новая роль старшего судьи флотилии требовала мало цитирования, интерпретирования и формулирования претворяемых арбитрами в жизнь законов. Она скорее заключалась в нахождении способов поиска, подбора, и искажения смысла Имперских Эдиктов таким образом, преследование могло идти своим чередом и искоренять порчу из каждой системы, через которую прошел пиратский флот.. Со временем она возглавила не только делегации судей, которые спускались на планеты и принуждали к сотрудничеству планетарные участки или выбивали помощь у местного губернатора и Адептус, но и команды, которые окружали, осуждали, и массово казнили группы местных жителей, среди которых могли скрываться члены шайки или те, на кого они, возможно, оказали влияние. Хотя она формально никогда не обучалась искусству обнаружения, она приняла командование следователями; к тому времени, когда последнее судно Погони пересекло границу сетора Каликсида, ее называли детективом-капитаном, а не претором, хотя именно таким было ее тогдашнее звание.
Она была выжжена дотла и сыта всем этим по горло. Ее преданность чистоте Закона была запятнана до неузнаваемости осознанием того, что именно она была вынуждена делать, чтобы поддерживать над погоней изодранный покров законности. Ее вера в неподкупность Арбитрес и неизбежность наступления власти совершенного закона была безвозвратно уничтожена действиями, которые она была вынуждена сделать «именем закона» во время преследования шайки. Когда преследование закончилось битвой у Кирус Вульпа, и завершился судебно-следовательский процесс длиной в год, она попросила разрешения остаться в Каликсиде. Испытывая опустошение и горечь, она ждала следующего назначения в садах Соломона. Однако дождалась она визита арбитра Лютира Горемана
С того самого момента, как погоня вошла в Калисиду, Гореман пристально наблюдал за ней и за ее методами. В отличие от Друсиль, его не шокировали юридические интерпретации дисциплины и методов. Гореман сталкивался с еретиками, чья зараза угрожала планетам, и как он сам, так и его участок были обязаны сделать все возможное для защиты закона. Поговорив с Друсиль о пережитых ею событиях, он начал думать, что нашел человека, которого можно назначить командующим Дивизио Имморалис, его нового эксперимента в сфере поддержания правопорядка. Друсиль была слишком опустошена, чтобы отказываться.
Сейчас Кэ Друсиль говорит себе, что ее прежний сверкающий идеализм был самообманом. Порча живет во всем; вместо того, чтобы предоставлять против нее доказательства, закон может ее просто захватить, чтобы не дать ей поглотить Империум. Теперь она верит, что лучшее, на что могут расчитывать Дивизио и Адептус в целом – это сокрушить худшие проявления беззакония и надеяться, что те, кого они защищают, будут достаточно сильны, чтобы самостоятельно сделать всю остальную работу.
Кэ Друсиль - коренастая женщина с украшенным массивной челюстью угрюмым лицом под шапкой гладко зачесанных назад седых волос. Ее кожа имеет бронзовый цвет, а сонные глаза потрясают своей яркой синевой. Ее движения скупы, а разговаривает она обычно бормоча и вздыхая, но при желании может говорить голосом сильного, выдающегося оратора. Каликсидские судьи испытывают к Друсиль неприязнь. Она продолжает носить униформу претора, украшенную красным воротником и единственной медалью, которую она позволяет себе носить, той, которую она получила после окончания погони.

Детектив-капитан Джааньи

Детективу-капитану Джааньи "Зверюге" Дойенко, Мастеру над Шпионами Великого округа, не нравится его прозвище. Ему не приходится слышать его очень часто, поскольку лишь лорд-маршал Гореман называет его так в лицо (обычно когда хочет немного поддразнить), но одной мысли о том, что за глаза его так называют все, достаточно, чтобы его изъеденное химикатами лицо приобрело угрюмый вид. Конечно, он понимает, почему у него именно такое прозвище. Любой, кто заглянет в тихие помещения палат детективов, увидит, что Джааньи Дойенко выделяется из общей массы как танк из вереницы паланкинов знати.
Он был старшим сыном адепта Администратума с Фенксворлда и вырос на борту гигантской колонны поездов, которая курсировала между Нова Кастилис и адской бездной Волга, перевозя необходимые товары, инструмент и клетки с осужденными на изгнание людьми. Джааньи рос сильным, мускулистым, и гордым. Его мать была Имперским Адептом, и он требовал от служителей конвоя уважения, которого, по его мнению, заслуживала его семья, подкрепляя свои слова кулаками и латунным кастетом. Когда Джааньи было пятнадцать, его семья была убита в набеге бандитов, а сам он выскользнул из этой резни и скрылся в адских трущобах Волга. Там он провел пять лет, выживая за счет своего ума и своих мускул. За это время он выследил и убил всех бандитов, принимавших участие в убийстве его семьи, которых смог найти. Наконец, его разыскали охотники за головами, выполняющие странный контракт: файлы Адептус выявили, что после смерти Шима Дойенко остался сын, чья судьба была неизвестна, и следующим шагом было его принятие в Схола Прогениум.
Одним из самых трудных решений, которые когда-либо принимал Джааньи, было сбежать из Волга, оставив месть неоконченной, но в его неповоротливом теле жил острый ум. Он сказал себе, что есть шанс унести имя семьи с планеты к звездам вместо того, чтобы отдать в итоге победу отбросам, выкашливая внутренности от химического отравления или пыли в темных закоулках этой выгребной ямы Фенксворлда. Последнее, что он сделал прежде, чем взойти на борт песчаного краулера, это повернулся и плюнул вниз с лестницы, по которой он поднялся из Волга. После этого он навсегда покинул это место.
Для Схолы Дойенко был довольно странной личностью. Он был на несколько лет старше, чем самые взрослые из его одноклассников, и имел большой опыт гравм и жестокости. Преподаватели поговаривали о том, чтобы быстро направить его в военные круги, заставив его проверенную склонность к насилию помогать ему в работе стажера-Комиссара или штурмовика; некоторые даже интересовались, подходит ли он по возрасту вербовщикам из Официо Ассасинорум. Однако, сам Дойенко знал, куда хочет пойти, и уже наладил собственные связи. Когда Схола получила объединенное ходатайство о досрочном выпуске от Дойенко и вербовщиков Арбитрес, его отпустили, и вскоре Дойенко уже проходил обучение на борту транспортного судна Арбитрес, направляющемся через варп на Сцинтиллу. Он быстро и в полной мере прошел начальную подготовку, и скоро находился в пути на Малфи, где должен был занять место карателя.
Это назначение раскрыло реальные и неожиданные грани дара Дойенко. Работа Карателя, в ходе которой он охотился на подозреваемых, пробудила дремлющие до того момента грани его интеллекта, чтобы он мог анализировать побуждения людей, их взаимоотношения и действия. После нескольких быстрых повышений по карьерной лестнице карателя он перешел в разряд детективов и впервые с того момента, как закончилась его юность на борту поезда, он почувствовал себя на своем месте. Это была работа, которой он мог действительно посвятить себя полностью, распутывая причудливую культуру Малфийских интриг и изучая ее нити и тени в поисках угроз и оскорбления законов Бога-Императора. Неоценимой оказалась работа Дойенко по своевременному предотвращению Бракерадского Переворота, и как представитель Главного детектива-разведчика использовал свои старые навыки, чтобы притвориться бандитом из улья и проникнуть в нижние слои Четвертого Возрождения Пепельников, и с помощью многоуровневых манипуляций добраться до его скрытных лидеров. После покушения на убийство предыдущего детектива-капитана лорда Горемана Дойенко был вызван на Сцинтиллу чтобы проследить путь убийцы с самого начала и заменить детектива-капитана Илкрам, пока она выздоравливает. Когда стало ясно, что раны Илкрам никогда не позволят ей вернуться к прежней работе, Гореман назначил Дойенко на ее должность, и он множество раз подтвердил правильность решения лорда-маршала.
Джааньи Дойенко - большая глыба покрытой шрамами плоти, упакованной в стандартную униформу большого размера. Его лицо с тяжелыми костями обезображено давними кислотными ожогами. Чаще всего он небрит. Его глубоко сидящие глаза темны и недружелюбны. Его левое плечо снабжено аугметикой, и он часто волнуется за него, иногда даже снимая тунику, чтобы обработать это переплетение плоти и металла. Он носит коричневый пояс карателя и красный воротник детектива. В набедренной кобуре он носит пулевой пистолет. Джааньи владеет им мастерски, и часто его можно видеть на стрелковом рубеже Крепости, где он пугает коллег своими размерами, злобным видом, скоростью и точностью стрельбы.

Старший арбитр Лейкала Мал

Старший арбитр Лейкала Мал, маршал-коммодор окружного флота Каликсия Кастилис, является командующим флота Каликсиды, его номинальным главой и его талисманом. Она и четыре ее сестры родились в космосе, на борту вооруженного торгового судна, реквизированного вооруженными силами во время напряженной и кровавой Второй Блокады Сефериса. Когда из-за ошибки в расчете курса корабль опоздал на блокаду Арбитрес на десять дней, хозяина корабля лишили не только части оплаты, но и части груза, корабельных запасов и команды. Хотя Лейкала и была младшей из пяти сестер, она вызвалась добровольцем, чтобы разделить их боль, и присоединилась к напуганной суетливой толпе, через шлюзы покидающей корабль, который в течение тринадцати лет был для нее целым миром. Большинство «изъятых» людей направили прямиком на черные работы, но всех, кто был достаточно молод, чтобы потенциально стать рекрутом, протестировали на наличие способностей. Лейкала, которой отчаяние придало сил, с честью выдержала все испыытания, и когда Блокада закончилась и подразделение Арбитрес отправилось дальше, она находилась на казарменной палубе и была одета в униформу стажера.
С этого времени в записях мало что есть об арбитре Мал, кроме ее присутствия на нескольки кораблях округа. Но вскоре в Друзовой Марке началась кровавая партизанская война с рейдерами-ксенофилами. Странное оружие предателей и ужасные абордажи вызвали большие потери в экипажах судов Арбитрес, и многие молодые арбитры поднялись по карьерной лестнице.

Мал приняла брошенный ей вызов и справилась. Она командовала корабельными войсками и членами экипажа, проявляя в равной мере изобретательность и обаяние, и демонстрируя интуитивное понимание корабельного боя. Арбитрес и Флоту потребовалось три года на то, чтобы переломить ход войны, найти и истребить налетчиков. Во время заключительной триумфальной церемонии на борту флагмана Арбитрес «Блистательный Декрет» предводителя налетчиков провели закованным в цепи по всему кораблю и торжественно выпустили через воздушный шлюз с прибитыми к пояснице руками и выжженным на груди текстом смертного приговора. Мал находилась там в качестве провоста-капитана арбитров-боевиков Блистательного Декрета. Через пять лет она уже командовала собственным судном, через десять - эскадрой, и когда новоиспеченному лорду-маршалу Гореману понадобился командующий, которому он мог бы доверить эффективное управление своим немногочисленным флотом, он назвал всего одно имя.
Маршал-коммодор Мал никогда не теряла неослабевающей настойчивости, которая вела ее через вербовочные испытания. И она сама, и ее флот действуют спокойно и эффективно, но твердо. Она ненавидит бездеятельность, всегда с нетерпением ждет следующей миссии, следующей проблемы, следующей задачи — она даже ходит необычно наклонившись вперед, как будто отчаянно стараясь дойти до места назначения на несколько секунд раньше. Теперь Блистательный Декрет - ее флагман, но когда этот корабль встает в доки для длительного ремонта, она передает флагманство одному из оставшихся двух судов, чтобы вернуться к деятельности и продолжать осуществлять командование. Ее характер идеально соответствует характеру лорда-маршала, и отлично подходит для командования небольшим и загруженным работой флотом. Неустанная работа для нее скорее дар, нежели бремя, а ее невозмутимость и бесконечная энергия служат источником вдохновения команды. Ее личное обаяние и умелое руководство наизнанку вывернули обычные предубеждения против рожденных в пустоте, и "Леди" стала для своего флота чем-то вроде иконы. Ее портреты украшают многие залы и каюты, и флотский фольклор считает, что любое судно, на борту которого она находится, в любом случае одержит победу и благополучно вернется в доки. Она никогда в жизни не ступала на поверхность планеты и не планирует когда-либо ступить.
Лейкала Мал - поразительно высокая женщина худощавого телосложения, с отмеченная «фирменной» бледностью рожденных в пустоте. У нее вытянутые, надменные черты лица и серо-голубые глаза с ярко выраженным эпикантусом. Ее волосы всю жизнь были блестящего стального цвета, но с возрастом поменяли цвет на светло-серый. Она заплетает их в косы, которые носит на плечах. Обычно Лейкала носит парадный плащ арбитра-генерала поверх аккуратного корабельного мундира. Плащ в нескольки местах крепится к мундиру, чтобы не вздыматься и не запутываться в условиях пониженной гравитации.

Оррик фон Дарн и Проекция Пакс Империалис

Почти тысячу лет назад Оррик фон Дарн, главный судья сектора Калисида, на закате своей карьеры занялся интеллектуальными изысканиями и посвятил почти сто лет исследованию и анализу Пакс Империалис и его осуществления в Каликсиде. Хотя он написал множество книг и трактатов, его важнейшим трудом стала Проекция Пакс Империалис. Это настолько объемный том, что для того, чтобы сдвинуть с места печатную копию, требуется два грузовых сервитора. Более поздние исследователи спорят, написал Фон Дарн Проекцию в попытке упростить применение Имперского Закона в секторе Каликсида, или же просто потому, что старик получал огромное удовольствие, копаясь в щекотливых вопросах юридического прецедента.
Основные свои аргументы фон Дарн приводил в пользу того, что внимание Каликсидских Арбитрес должно сосредоточиться на мятежах, изменах и подрывных действиях против Адептус Терра, а большинством «менших» преступлений должны заниматься местные планетарные силовики. Он заявил, что в секторе, настолько изолированном от остального Империума, такие преступления представляют самую большую угрозу Имперскому правлению и должны жестоко наказываться.
Наиболее распространенные в секторе Каликсида наказания основаны на "Проекции Пакс Империалис". Допросы и казни на месте не только предписываются, но и поощряются. Определение меры наказания за преступление ложится на каждого отдельного арбитра. Измена и мятеж – преступления, за которые полагается наиболее мучительное наказание, и за которые труд Оррика фон Дарна требует казнить чуть ли не всю семью преступника.
Как это ни странно, недавно начали появляться более поздние версии этого труда, указывающие на большое влияние Экклезиархии. Эти недавно обнаруженные работы утверждают, что приказы архикардинала стоят выше приказов Арбитрес, даже в вопросах, касающихся десятины. Это обосновывается тем, что духовное здоровье Империума - наиболее важный фактор в безопасности человечества. Большинство судей объявляет эти труды фальшивкой, но малочисленное и скрытное сообщество из духовенства пытается продвинуть эту версию "Проекции Пакс Империалис" в более широкое пользование.
Даже сейчас, тысячу лет спустя, многие старшие арбитры Каликсиды считают работы фон Дарна чем-то вроде высшей инстанции в деле осуществления Имперского закона. В настоящее время мнение лорда-маршала Горемана лишь укрепило то уважение, которым работы фон Дарна пользуются у многих Каликсидских арбитров. Лорд-маршал имеет привычку цитировать Проекцию Пакс Империалис, объявляя приказы, и говорят, что в его кабинете хранится почти полная коллекция книг фон Дарна. Некоторые судьи сектора Каликсида ошибочно объясняют такую привязанность Горемана к фон Дарну тем, что Гореману легче ссылаться на единственное собрание книг, чем неделями штудировать те тома, на которых эти книги основаны. Это, конечно, правда, что лорд-маршал предпочел бы решительно разбираться с недовольными, чем проводить исследования в либрариуме. Но при этом те же самые судьи не считают необходимым высказать это ему в лицо.

Сцинтилла

"Я много где побывал, парень. Я дрался с силовиками на большем количестве миров, чем у тебя волос на голове. Если ты собираешься заниматься здесь холодной торговлей... что ж... тебе придется научиться доставать свое оружие немного побыстрее"
—Ги, аколит Инквизиции

На Сцинтилле расположены резиденция лорда сектора и командование округами, поэтому, само собой, на ней размещен самый многочисленный контингент Арбитрес во всем секторе Каликсида. Именно на Сцинтиллу отправляются новые Арбитрес после прохождения обучения. Там они приносят последнюю клятву Императору, впервые надевают сво значок и отправляются на свои первые места службы. Именно там арбитры получают самые ценные награды и повышения до самых высоких рангов. Именно там хочет служить каждый честолюбивый арбитр, чтобы получить шанс сделать карьеру под взором самого лорда Горемана
О самом культовом символе неприступного Имперского закона знает весь сектор, хотя немного гражданских лиц когда-либо обращали на него внимание: Крепость Праведных, гигантский черный обелиск с вертикальными стенами, возвышающийся над пустынным плато неподалеку от улья Тарсус. На постройку Крепости ушли десятилетия, в ее стенах уместился целый небольшой город. На верхнем уровне, под широкой полосой посадочных площадок, ауспексов и башен спутниковой связи, располагается командный центр лорда-маршала Горемана. Ему лучше всего думается при ходьбе, поэтому он весь день бродит вдоль череды кабинетов, где тысячи его сотрудников анализируют данные и формируют сводки из бесконечного потока докладов и сигналов тревоги со всех концов сектора. На одном из концов этого командного пункта расположено крошечное "орлиное гнездо" для астропатов, о назначении которого ходят бесконечные слухи. Кое-кто утверждает, что Гореман поднес к лицу астропата Сяо силовую булаву и, угрожая ею, потребовал услуг провидца, кто-то - что в башне астропаты несут наказание за преступление против собственной ветви Адептус, а некоторые полагают, что "гнездо" пустует уже течение многих лет, что невозможно найти астропата, чей разум сможет выдержать непрерывно поступающие в него объемы данных.
Чуть ниже расположены тщательно охраняемые кабинеты штаба детективов и большие библиотеки, где хранятся привезенные с Терры правовые документы, включая герметично запечатанные, покрытые пылью помещения, где под надзором орды сервиторов и серво-скрубберов хранятся самые драгоценные тома. Еще ниже - просторные сводчатые палаты, первоначально созданные для того, чтобы судьи проводили там юридические церемонии и самые важные процессы, но в настоящее время там обычно темно, тихо и пахнет затхлостью. Судебная когорта Крепости чаще всего находится на задании, и большинство судей предпочитает разбираться с преступниками прямо на месте, а не тащить их в Крепость для тщательного детального судебного процесса. Эти помещения чаще всего используются для политически неоднозначных случаев или процессов, которые могут создать прецедент в масштабах сектора.
Под ними находятся шумные заполненные людьми казарменные уровни. Крепость строилась не только в качестве независимой твердыни, но и как центр для всех операций Арбитрес, осуществляемых в радиусе нескольки световых лет. В ней расквартировано достаточно сил Арбитрес,, чтобы переломить ход восстания или самостоятельно противостоять значительному вторжению. Также на этих уровнях располагаются склады оружия, часовни, хранилища доказательств и лазареты, достаточно вместительные, чтобы удовлетворять нуждам личного состава всей Крепости. В крепости при необходимости можно легко разместить в полтора раза больше людей, чем там находится сейчас. Нижние уровни - технические этажи, кузницы, машинные алтари и ангары для автотранспорта и лаборатории вериспекс, от сложности и специализированности которых просто захватывает дух. На самых низких уровнях, расположенных под поверхностью земли, находятся гигантские генераторные помещения и системы жизнеобеспечения, поддерживающие работоспособность Крепости. На памяти живущих ныне людей генераторы пустотных щитов Крепости никогда не включались, но их поддерживает в идеальном порядке кабал магосов-потокомехаников, прибывших со Станков.
Второй центр операций на Сцинтилле – Пан-Юдициум в улье Сибеллус. В то время как Крепость Праведных ставит на первое место изоляцию и мощную защиту, Пан-Юдициум - здание, гарантирующее, что об Арбитрес всегда будут помнить правители Каликсиды. Оно стоит на виду у всех, на площади улья-столицы. Оно выделяется из строений Сибеллуса большим грязно-белым овалом, который хорошо виден из Светлого Дворца (и из болшинства других мест в этом райное улья, потому что Арбитрес специально запрещают строить поблизости здания, которые могли бы его заслонить). В Пан-Юдициуме расквартирован небольшой контингент арбитров-боевиков и существенное число детективов, сообщающих лорду-маршалу о том, что происходит в губернаторском дворце. Также там проживает небольшое число судей, библиотекарей и ученых-законников. Граждане могут подавать в Пан-Юдициум ходатайства, которые будут обязательно услышаны служителями закона.
Постоянная очередь просителей, сжимающих в руках свитки и письма, которые они надеются вручить судье, потоком движется из арки дверного проема здания. Большинство из них приходит в уныние и уходит всего лишь после нескольки недель ожидания; некоторые, особенно эмиссары семей, достаточно влиятельных, чтобы позволить себе такое, состоят в группе сменяющих друг друга людей, которые держат место в очереди по мере того, как она продвигается вперед. Самые удачливые и настойчивые пробиваются в зал и поднимаются по лестнице, чтобы столпиться под полукруглыми балконами и выкрикивть свои просьбы в сторону бесстрастных судей и размахивать свитками над головами. Большинство из них просто вышвырнут наружу из-за какой-то пустяковой ошибки в протоколе, о котором они даже не знали. Те, кому удается донести свои просьбы до арбитров, покидают здание с радостными улыбками, любезно позволяя стоящим в очереди коснуться их одежды в надежде перенять удачу. Они знают, что их просьба находится в надежных руках, и что в один далекий яркий день их потомки услышат вынесенный вердикт.
Бесконечная очередь породила оживленную поддерживающую индустрию — продавцы еды, матрацев или томов священного писания, или те, кто предлагает услуги писцов или адвокатов. Некоторые жулики продают абсолютно лживые советы о том, как побыстрее продвинуться в очереди, или подсказки о том, как оформить ходатайство в суд. Некоторые головорезы даже нанимаются, чтобы помочь отчаявшемуся просителю силой пробиться вперед. В ближайших ко входу залах Пан-Юдициума рядами стоят строгие серые изваяния давно усопших арбитров древности, и даже возникло суеверие, что если изложить свою просьбу этим статуям, эффект будет тот же, как если изложить ее настоящему арбитру. Довольно часто можно увидеть, как граждане слезно молят о чем-то или яростно обсуждают свои дела, ходя взад-вперед под равнодушным каменным взглядом мертвого уже тысячу лет арбитра. И, само собой, в очереди есть множество самопровозглашенных гидов, которые за скромную плату укажут просителю на статую, которая сочувствует его делу.

Третий центр активности на Сцинтилле находится в орбитальных доках высоко над ульем Тарсус. Патрулирующие доки команды арбитров гарантируют, что там не вспыхнет бунт, способный подвергнуть опасности деятельность по отправке десятины и приему товаров. Операторы кибер-мастифов и адепты-вериспекс совершают инспекционные рейды с целью поимки капитанов, нарушающих правила карантина. За последние десять лет два корабля были вытолкнуты из доков и высокой ценой зачищены силами Арбитрес и Протектората после того, как на борту было обнаружено вторжение ксеносов; в ходящих по докам мрачных слухах говорится о четырехруких животных, живущих вместе с зараженной командой. Позднее Старший вериспекс Мортифф пережил два покушения на убийство, выявляя вспышку Ганфианских «легочных тромбов» на борту Молитвы Крейка. По закодированному вокс-каналу он запросил уничтожение судна, находясь на его борту, как только понял, что сам стал носителем болезни
Как это принято, открытые действия арбитров поддерживаются тайными группами детективов. Доки Тарсуса – благоприятная почва для шпионской работы. С учетом того, что через них проходит почти весь транспортный поток Сцинтиллы, всегда ведется какая-то закулисная деятельность. Путешественники могут не быть тем, чем кажутся — простой паломник или торговый агент могут быть беглым преступником, бродячим диссидентом, или даже псайкером. Организованные преступные группы крадут и вымогают деньги из бесконечного потока торговцев и торгуют ввезенной контрабандой или поддельными документами Адептус. Арбитрес уделяют мало внимания преступлениям, совершаемым с целю получения чистой прибыли. Но преступления, имеющие своей целью пошатнуть власть Адептус, подвергнуть опасности бесперебойную работу доков или подтолкнуть к действиям тайные преступные движения, привлекают весьма пристальное внимание. Доки часто используются в качестве учебного полигона для детективов, особенно Разведчиков и Персонаторов. Стажеры могут ознакомиться с большим разнообразием видов одежды, диалектов и обычаев Каликсиды, и увиденный ими поток путешественников со всего сектора поможет им распознать собственные ошибки в создании ложных личностей
Половина окружного флота Каликсия Кастилис базируется на Сцинтилле, и хотя его корабли проводят большую часть своего времени в патруле, часто один или два корабля находится в доках на ремонте или на специальном задании от лорда-маршала. Портовое детективное бюро обнаружило, что стоит обращать внимание на тех, чье поведение явно изменяется при виде корабля арбитрес, идущего на стыковку — виноватая совесть найдет способ себя проявить.

Латунный город

Тесные районы плавилен Латунного города имеют дурную славу из-за творящихся там насилия и беззакония, и по всей Сцинтилле ходит поговорка, что жители Латунного города даже не знают, на что похожа униформа Магистратума. И даже если это справедливо относительно Сцинтилльских силовиков, Латунный Город слишком хорошо знает мрачный вид арбитров, и сами Арбитрес считают необходимым сохранять существующий порядок дел.
Присутствие Имперских Адептус в Латунном городе вращается вокруг промышленного производства города, бесконечного потока оружия и боеприпасов, которые жизненно важны для Имперской десятины Сцинтиллы и для вечно голодной военной машины Императора. Адепты Администратума стремятся удостовериться, что литейные заводы работают без перебоев и объемы Имперских сборов не снижаются, а Адептус Механикус наблюдают за качеством и чистотой самих производственных процессов и охраняют священное знание, лежащее в их основе. Размещенный там гарнизон Арбитрес создает гарантию того, что эти Адепта выполняют свои функции в соответствии со своим долгом, не подвергаясь коррупции дикому беззаконию остальной части города.

Благородные семьи Латунного города постоянно соревнуются за самые денежные торговые сделки и обычно подписывают прибыльные контракты с частными фирмами — среди самых известных покупателей оружейники дворцовой стражи лорда губернатора и семейное ополчение Вольного Торговца Асписа Чорда. На многих мирах благородному дому было бы достаточно заключить один такой контракт, но в Латунном городе они считаются лишь уходом в сторону от настоящей цели: заказа от Адептус Терра. Некоторые из таких заказов подобны коммерческим контрактам, поскольку Адептус делает прямую закупку оружия для своих членов. Линейный флот Каликсиды и Департаменто Муниторум заказывают поставки оружия для формирования новых подразделений или снабжения каких-нибудь зон боевых действий. Однако, крупнейшие поставки отправляются в Администратум в качестве части планетарной десятины Сцинтиллы.
Семьи, берущие эти заказы, день и ночь работают на своих заводах под бдительным взглядом членов счетной комиссии Адептус, чтобы сполна выплачивать десятину. Как только достигается необходимый объем, дом вручает его непосредственно Адептус от имени лорда-губернатора, а его стоимост ьвыплачивается из губернаторской казны. По мере приближения окончания цикла десятины интриги среди знати достигают белого каления, поскольку все ожидают прибытия взыскателей (как их насмешливо называют за подозрительную точность называемых ими чисел), которые огласят объемы следующих сборов и объявят борьбу за заказы.
Преступления являются естественным побочным продуктом богатства и власти, связанных с этими заказами, и служат тонкой гранью успеха и выживания. Коррумпированные взыскатели искажают данные по предложенным им ценам в свою пользу или берут взятки деньгами и услугами, закрывая глаза на нарушения процедуры и поддельную документацию. Благородные дома делают незаконные предложения или прибегают к обычным угрозам, чтобы упрочить свои позиции или скрыть производственные неудачи. Дворяне теряют контроль над собой от полупиратской культуры Латунного Города и из-за собственного высокомерия или отчаяния подвергают опасности саботажа производство десятины или опасности убийства - контролирующего ее чиновника Адептус. Хотя Арбитрес безразличны к обыденным преступлениям семей друг против друга, действия, представляющие угрозу десятине являются серьезным преступлением против Империума. Такие действия вызовут полномасштабную и безжалостную реакцию сил поддержания правопорядка.
Недавнее начало нового цикла сбора десятины было особенно напряженным. Столкновения семей Фохтмонт и Лемпеда почти привели к открытой войне. В череде весьма странных перестрелок были убиты люди семьи Фохтмонт, которых посылали к взыскателям, чтобы предложить свою цену. Семье пришлось подавлять жестокие волнения среди своих рабочих. Когда наружу просочились новости о смертях, при насильственном предотвращении предательства двух союзных семей было потрачено больше ресурсов, чем семья могла себе позволить. Лемпеда, в свою очередь, пытаются ограничить размер ущерба после того, как один из старейшин навлек на себя гнев Механикус, заявив, что семья должна получить постоянные права на чертежи мелта-оружия, которые им предоставили в прошлом цикле. Каждая семья увидела в слабости противника шанс сделать свой ход, увеличить свое состояние и упрочить позиции. На границе владений этих двух семей, вдоль длинной череды магмафракталь