Абсурд как средство от языка

 

Высшая форма человеческого сознания – сознание

непригодности существующей вселенной.

Андрей Платонов.

Aerials, in the sky
When you lose small mind
You free your life

System of a Down

 

Никогда не думал, что мне будет противно говорить об освобождении, тем не менее, парадокс ситуации в том и состоит, что тема эта бесконечно далека от меня и, вместе с этим, не говорить о ней нельзя. Потому что вначале нужно дать хлеб, а уже потом только – зрелища. Свобода есть насущная необходимость этого мира, тогда как сам мир представляет собой нечто в высшей степени необязательное, как и всякий продукт праздного творчества. Поэтому сперва мы решим экзистенциальные проблемы – это не займет много времени, а уже потом поговорим «за искусство».

Свобода сама по себе – предельно абстрактное понятие, в действительности свобода бывает только от чего-то и для чего-то, т.е. любая свобода есть в то же время и зависимость. «Так у вас получается какой-то закон сохранения несвободы» - сказали мне однажды, ну что же, раз получается, значит, получается. Самое главное в процессе освобождения – это правильно определить реальность, от которой следует освободиться, и правильно выбрать реальность, от которой вы хотите быть зависимым. Можно, конечно, довериться случаю, но зависимость от случая – не самая лучшая из тех, которые вы можете выбрать. Лучше все-таки как-то осмыслить ситуацию. Иными словами: если вы застряли в лифте, следует не садиться в падмасану, чтобы отрешиться от мира форм, а попытаться вызвать лифтера, чтобы выйти из кабины. Аналогично и обратное: если вы погрязли в сансаре, лифтер не поможет.

Таким образом, мы можем совершенно запутаться, говоря о свободе вообще, поэтому давайте определимся, что в рамках настоящего очерка речь пойдет о свободе от текста и языка. Под текстом мы будем подразумевать объективную символическую реальность, т.е. данную нам в восприятии, а под языком – субъективную, т.е. источник текста. Поэтому, говоря о языке, мы имеем в виду и текст, являющийся его частью.

Реальность языка актуальна для большинства из нас как осмысленных существ, ведущих осмысленное существование. Люди, для которых реальность языка не актуальна, живут в абсурде, и этот факт лег в основу методологии освобождения от языка. Используя принцип обратной связи, легко увидеть, что, если деактуализация языка доводит человека до абсурда, значит, абсурд способен снять с человека бремя паразитирующего на нем языка.

Пожалуй, здесь следовало бы привести какие-то доводы в пользу того, что язык и есть то зло, от которого более всего терпит человечество, но, как мне кажется, в этом нет необходимости. Если для того, чтобы вылечить человека, нужно сперва объяснить ему, что он болен, это попросту означает, что у вас больше дел других нет, кроме как морочить людям головы. Я, конечно, не имею ничего против такого подхода, но себя хотел бы от него избавить. Приятно, когда тебя понимают с полуслова – быть может, это говорит о моей лени, но тем не менее. Если вам необходимы обоснования или, еще хуже, доказательства высказываемым мною тезисам, прошу меня извинить – их не будет. При желании вы можете найти их сами.

Реальность языка была построена, когда возникла насущная необходимость освободиться от ограничений животного состояния. Чтобы стать человеком, нужно преодолеть глупость. Следовательно, чтобы стать Богом, необходимо преодолеть ум, т.е. реальность текста и языка. Примечание: Бог, сверхчеловек, метагом – все это только понятия, указывающие на следующую за человеком эволюционную ступень развития, поэтому нет смысла серьезно относиться к форме этих понятий. Отсюда также следует и то, что не сразу бросается в глаза, а именно: преодоление языка оправдывается необходимостью, т.е. если возникает вопрос, зачем это надо, значит, ничего и не надо.

Действительно, с моей стороны было преждевременным говорить не только о сознательном майя-творчестве, но и вообще рассматривать настоящую тему. Точно так же Ницше мог и не говорить о вечном возвращении, потому что даже о предшествующем в.в. сверхчеловеке говорить было рано тогда и рано до сих пор. Поэтому я был не прав, говоря, что свобода – насущная необходимость этого мира. Прежде надо стать людьми, а потом уже преодолевать человеческие пережитки. Надо много пережить, чтобы эти пережитки хотя бы сформировались. Проблема деактуализации языка актуальна для считанных единиц, тогда как большинству из нас до сих пор еще не ясно, что есть реальность языка, которую нужно построить и отработать, т.е. это еще даже не необходимость.

Актуализацией языка занимается философия. Это и есть тот самый инструмент, который превращает одомашненного примата в человеческое существо, а также удерживает его в человеческом состоянии. Поскольку философия не предназначена для разрушения человеческой реальности, она неизменно тоталитарна. Большая часть ее адептов искренне верит в то, что они используют философию в своих интересах, тогда как в действительности справедливо обратное. Это происходит потому, что философия для них – потолок. Человек устроен так, что может преданно служить только тому, что выше его. И если он считает философию выше себя, значит, он до нее попросту не дорос. Такие, как Ницше или Ошо, т.е. те, кто становится вровень с философией, больше не могут ограничивать себя ролью философа, ведь их взору уже открыта перспектива следующего уровня – того, что выше. А выше находятся йога и подобные ей постинформационные технологии, разработанные для третьей сигнальной системы. Тем не менее, ультрационализм не есть преодоление текста, но лишь снятие его дискретности. Деактуализация языка – это совершенно отдельная фаза, которая как бы перпендикулярна всему этому пути познания, головокружительному и захватывающему.

Покрывало Майи, как иногда поэтически называют реальность текста и языка, возникло не случайно. Как известно, покрывала существуют для того, чтобы холод не мешал сну. Каждый человек – ткач своего собственного покрывала. И некоторые так увлекаются, что вместо одеяла у них выходит спальный мешок. Вместе с первыми приступами удушья приходит и первая мысль об освобождении.

Вчера вынесли смертельный приговор Секо Асахаре. Эта ситуация очень ярко иллюстрирует мою мысль. Человек вошел в просветление до того, как стал в полной мере человеком. В результате мы имеем просветленное животное, свободное как от иллюзий вообще, так и от этики в частности, а потому совершенно непроизвольно уродующее социум. В Буддизме, например, вся система держится на трех столпах: шила (этическая чистота), дхьяна (медитация) и праджня (мудрость). И то, что этический аспект стоит на первом месте, позволяет Буддизму органично вписываться в социум и позитивно с ним взаимодействовать. Хоть для просветления достаточно дхьяны и праджни, без этической составляющей это колосс на глиняных ногах.

Объяснять, что такое этические нормы, видимо, не надо. Они сформулированы еще Моисеем, тем самым, который перерезал в пустыне половину доверившегося ему еврейского народа – «не убий, не укради» и пр. Тоже просветленный был.

Значит, прежде чем обрести запредельную мудрость, нужно немного поработать над собой, чтобы «не совсем сволочью быть» (Клейн). Сначала шила, потом праджня. Что же до медитации (дхьяна), то философия, которая должна ей предшествовать, уже включена в это понятие. Аналитические медитации всегда должны предшествовать созерцательным, как бы вам это ни претило. В конце концов, вы буддист или нет?! Да, забыл предупредить, этот текст – только для буддистов и сочувствующих Дхарме, если вы не входите в их число и прочитали отсюда хотя бы пару абзацев – будете десять тысяч лет гореть в аду.

Чтобы выйти из ума, надо этот ум иметь. Если вместо прочной конструкции у вас там карточный домик, то, как только вы выйдете, все ветром сдует тут же, потому что все держалось только на вас. Это я к тому, что без философии никуда. То есть надо просто тупо читать книжки, которые пишут умные люди, или напрямую общаться с этими людьми, если есть возможность, и крепко думать над прочитанным или услышанным. Ничего другого понятие аналитической медитации в себе не содержит.

Следующая стадия – это обретение концептуальной ясности, т.е. вы наконец-то получаете долгожданные ответы на годами мучавшие вас вопросы и эти ответы вас удовлетворяют. Но это – очень жесткая ясность, недаром в книжках Кастанеды она входит в число основных врагов человека знания. Эта ясность – часть Майи, а потому – не настоящая. Любое принципиально новое знание способно ее нарушить. Тем не менее, она необходима, так как дисциплинирует ум и прививает ему любовь к тишине. Далее следуют бесформенные медитации, т.н. созерцания. Это путь к естественной ясности.

Параллельно с дхьяной развивается и праджня. Переход от философии к «запредельной мудрости» и есть тема настоящего очерка.

Праджня есть не что иное как мировоззрение. Его особенностью, которая не позволяет нам смешивать праджню с философией, является согласованность с дхьяной, т.е. неконцептуальным сознанием. Этот факт заставляет праджню балансировать на грани абсурда, а иногда и переходить за эту грань. Мир сам по себе абсурден, поэтому неудивительно, что наиболее адекватное ему (миру) мировоззрение наименее всего напоминает философию. И значит, следует различать естественный абсурд существования и искусственный абсурд праджни – первое формирует второе, а второе указывает на первое.

Я вот что подумал: а вдруг есть люди, сомневающиеся в абсурде существования? У которых нет ясности в этом вопросе? У меня тут за окном весна подкрадывается, пьяные крики и звон бьющегося стекла. И нет никаких сомнений.

В основе абсурда лежит принцип отсутствия определенности. Стирание смысловых границ всегда приводит к абсурду. К этому стоит прибавить лишь то, что абсурд – это свойство или качество, присущее только тексту или языку, и на этом теория абсурда будет исчерпана.

Дальше я бы хотел дать краткий очерк литературы абсурда – от Кафки до Клюева, но не стану. Откровенно говоря, я даже написал пару страниц, но получилась какая-то ерунда. К черту обзор литературы. Достаточно указать несколько имен для тех, кому это интересно: Платонов, Довлатов, Ерофеев (Венедикт), Гребенщиков, в конце концов. Лично у меня после их книг пропадает всякая охота что-либо писать – грешно. Этот механизм часто действует против меня. Я предпринимал несколько попыток написать о том, ради чего вообще нужна эта странная философия, т.е. к чему приводит абсурд, и каждый раз, когда я доходил до этой точки, у меня отнимался язык. Я писал что-то вроде: «…ну, что тут сказать?..» в надежде, что это как-то транслирует мое состояние в текст, а также из текста, но, похоже, это безнадежно. Поговорим о чем-нибудь другом.

 

Весна 2004 г.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

АПОКАЛИПСИС ВЧЕРА

 

В конце концов, мы докатились до того, что стали жить в обществе порядочных людей, т.е. сами стали таковыми. Конечно, характер этой порядочности в каждом случае свой, уникальный и несовместимый с порядочностью соседа, но сути такого явления, как порядочность, это не меняет. Когда на нашем пути встречается беспорядочный человек, мы испытываем почти животный, иррациональный страх, ведь у нас нет логики, позволяющей прогнозировать, откуда будет нанесен удар, потому что такой логики нет и у «нападающего». Собственно, как человек беспорядочный, он не является ни нападающим (скорее всего, он просто пройдет мимо), ни кем-либо определенным, но он таков в наших глазах. За неимением лучшего, мы видим лишь потенциал, а этот потенциал взрывоопасен. Но это все равно, как если бы тень опасалась того, кто ее отбрасывает. Живое всегда становится мертвым, хаос всегда коченеет в космос. Беспорядок религии и философии мумифицировался в церкви и университеты, люди объединились в государства, душа обрела статус личности, индивидуума. Процессы эти, хотя и абсурдны, весьма естественны сами по себе, удивление же вызывает другое обстоятельство, а именно – желание теней обладать эксклюзивными авторскими правами на отбрасывающие их тела. Все притязания церкви на религиозность, профессоров философии – на знание предмета, людей – на обладание Родиной и душой, даже не смешны. Над миром порядочности грешно смеяться, как грешно смеяться над лилипутами в цирке – это убогий юмор. Усыпить несчастных и то гуманнее, нежели цинично созерцать их ужимки.

Тем не менее, любой порядок имеет свой предел, и пришло время переступить эту черту. Революция технологий связи спровоцировала объединение беспорядочных людей, хотя призвана была объединить порядочных. Парадокс этот объясняется тем, что только беспорядочные люди и могут объединяться, тогда как порядочным это недоступно в принципе. Любая технология связи является орудием самоубийства порядочного человека; коммуникационный взрыв позволяет предвидеть приближение Большого Хаоса, о котором наши предки на протяжении веков могли только мечтать и свидетелями (а повезет, то и участниками) которого мы можем стать уже сейчас. Все большее количество людей пребывает не в своем уме, сковырнув с него индивидуальные ограничители. Искусство бессмысленно как никогда, все остальное – тоже, но только искусство сознательно культивирует эту бессмысленность, тогда как естественные формы жизнеутверждения продолжают регрессивные поиски здравого смысла и тянутся к нему, как трава к солнцу. Но жизнь вынуждена следовать за искусством, потому что центр тяжести человеческого сознания смещен именно в эту область, жизнь горит только там, поэтому мир паразитов, следуя своей древней комариной привычке, инстинктивно летит на это пламя. В философии правят бал откровенные иррационалисты, Платон и Гегель давно уже смешаны с дерьмом, Фрейд почти добит, дело за малым – отказаться от философии вообще. Когда философия приветствует иррационализм, это та же картина, что и компьютер, раскрывающий объятья уничтожающему его вирусу, или терминатор, спасающий людей вместо того, чтобы делать с ними должное. Это Ницше в дурдоме.

Самое отрадное, что ничего не требуется делать для революции или готовить восстание, потому что светопреставление началось еще вчера, и предрекать его поздно – осталось лишь констатировать невидимые большинству факты.

Люди перестали испытывать нужду в пророках и учителях, теперь они перешли на самообслуживание и сходят с ума в одиночку. Отсутствие учителей сейчас не означает, что не на чем учиться, а одиночество не имеет ничего общего с изоляцией.

Традиционализм агонизирует – больше нет ничего мудреного в том, чтобы объяснять различные традиции проявлениями одной, изначальной, так как границы уже размыты, и восстановить их под силу лишь редким книжным червям, да и то – умозрительно, потому что никто не в состоянии принимать всерьез их академический бред. Благословение человека – в его эгоистичности, тупости и недальнозоркости. Он корыстолюбив и решает в основном свои проблемы, что позволяет ему заглатывать наживки любых традиций безо всякой мысли о возможных последствиях. Приходить в традицию ради разрешения личных проблем – все равно, что принести в дом водородную бомбу для борьбы с тараканами. Сегодня эти люди сектанты и фанатики, но уже завтра их ждет сокрушительное похмелье, тогда как первый шаг к хаосу они сделали еще вчера.

Поэтому сегодня истину ценят лишь слабоумные, и они найдут свое долгожданное разочарование. Свобода более не является дефицитом, на ее поиски уже не надо тратить годы – она обретается мгновенно, даже секунда слишком большой срок. Нет ничего легче, чем абстрагировать сознание от объектов, но нас интересует вовсе не трансценденция, а сообразование жизни с тем, что нами познано, соответствие мира с тем, что мы прозрели в себе. Ближайшая цель – наводнение мира творческой энергией, второй всемирный потоп, но на этот раз без Ковчега, чтобы никто не вышел сухим из воды. Отсюда и пренебрежение к любой форме, так как творчество – первично, поэтому сказанное сегодня неизменно опровергается завтра, истинным же считается либо то, что говорится всегда, либо, то, что не говорится никогда. Категоричность высказываний свидетельствует о высоте пафоса и только, ибо с той же категоричностью можно утверждать обратное; их радикальность нельзя смешивать с фашизмом по причине полного отсутствия настойчивости. Ни у кого больше нет желания умирать за высокие идеалы, но все с удовольствием умирают просто так. Это иллюстрация независимости от идей, что в последствии спровоцирует отсутствие каких бы то ни было парадигм. Человек станет свидетельствовать не о благих вестях, а о самом себе и посредством самого себя, а не с помощью чьих-то идей.

В полдень человечества все тени исчезнут, и это – точка абсолютного Хаоса. Когда же творение начнется заново, мир, подобно сбросившей кожу змее, снова начнет обрастать смысловым покровом. Об этом рано пророчествовать, тогда как о чем-либо ином – поздно. Счастливы те, кому не приходится выбирать.

Когда придет время строить заново, человек станет логосом, теперь же в нем все меньше слов и все больше музыки. Путь к хаосу – это путь к чистому звучанию, сам звук – возвращение к вечному Слушателю заевшего винила с записью непостижимой флейты вселенной.

 

 

Август 2004 г.