Или вечное невозвращение Depeche Mode

 

 

Will I always be here?

 

 

Всем известно выражение: «Скажи мне, что ты ешь, и я скажу, кто ты». Бывает и так, что достаточно один раз взглянуть на человека, чтобы определить, чем он питается. Никогда не забуду одного парня, с которым я познакомился в военкомате, когда нас распределяли по местам будущей службы. Мы поговорили с ним всего пятнадцать минут на отвлеченные темы, после чего он совершенно неожиданно сообщил мне: «А ты, наверное, Depeche Mode слушаешь!..», что было более чем правдой – я не только «слушал» DM в то время, но и дышал, и питался, и жил DM. На мое изумление, каким образом можно определить музыкальные пристрастия человека после пятнадцати минут разговора, не имеющего к музыке никакого отношения, парень загадочно улыбнулся и сказал, что это «просто видно». Из этого вовсе не следует, будто мой внешний вид выдавал во мне фаната DM – кожаных курток я не носил и «под квадрат» не стригся. Как бы то ни было, но из этого можно сделать вывод, что феномен DM представляет собой достаточно выпуклое образование на барельефе современной так называемой поп-культуры, чтобы можно было признать реальность его воздействия на людей, которые суть потребители этой культуры. Точно так же, как бывает пища, которая не усваивается организмом, существует множество продуктов культуры, которые столь же легко входят в сознание человека, сколь и выходят, нисколько его не затрагивая и не изменяя. Конечно, при нулевой восприимчивости на человека не в состоянии повлиять ничто, но мы не будем рассматривать этот случай. Прежде всего, меня интересуют реальные влияния.

Между прочим, я совершенно не фанат Depeche Mode – я продукт их музыки. В свое время Мераб Мамардашвили сказал: «Я грузин потому, что я как духовное, нравственное существо – продукт структуры многоголосного грузинского пения. То есть я хочу сказать, что существуют такие причины – пение ли это, другого рода ритуальные причины, - которые в нас рождают ту душу, которую рождают… Есть устройства, производящие чью-либо судьбу. Судьба каких-то моих душевных возможностей задана в структуре грузинской музыки. Она меня родила, я могу не слушать ее годами, она может меня не волновать. Наоборот, меня может волновать европейская музыка. Я имею в виду то, что является национальным во мне, этническим». Но то, что мы живем в эпоху разрушения культурной изоляции, похоже, оставляет национализм без будущего. Стирание информационных границ обнажает суть определяющих человеческую судьбу воздействий, срывая с них этнические ярлыки.

Даже ритм этого текста созвучен ритму музыки Depeche Mode, но из этого не следует, что я англичанин. У музыки DM много своих корней, которые уходят как в Германию, так и в Африку, поэтому надо обратить внимание не на детали, а на весь феномен целиком – что он собой представляет и каким образом может определять человеческие судьбы?

Я бы хотел на время воспользоваться терминологией Фридриха Ницше, который задал ритм моего мышления точно так же, как музыка DM определила основную вибрацию моей души. Я не последователь Ницше и могу быть в чем-то с ним не согласен, но он – отец моего формального мышления. Так вот, Ницше выделил всего два типа структуры, два принципа, по которым существует во всем своем многообразии жизнь на земле. Первый принцип – апполонический, который позволяет каждому из нас оставаться самим собой, выделяясь из общей массы, и второй – дионисический, снимающий эти и подобные ограничения. Оба принципа взаимосвязаны, относительны и не имеют отдельного друг от друга существования. Себя, например, Ницше считал дионисическим философом, и это совершенно справедливо, если сравнить его с Кантом или Шопенгауэром, тем не менее, и его можно принять за представителя апполонической культуры, если сравнение будет проведено с Ошо или Кастанедой.

В музыке присутствуют те же тенденции, только мы знаем их под другими именами: принцип апполонического самоопределения известен нам как музыкальная готика, а дионисические ритмы – как психоделика.

Конечно, рядом с каким-нибудь Михаилом Шуфутинским или Филиппом Киркоровым даже музыка Depeche Mode может показаться психоделической, но если на картину современной музыкальной культуры смотреть широко, то готический характер DM очевиден. Термин «музыкальная готика» вызывает живописные ассоциации с умопомрачительными по своей красоте средневековыми замками, мрачными и загадочными, утопающими в прохладном тумане и кишащими привидениями. При упоминании слова «психоделика» перед мысленным взором встают совершенно иные образы – пьяный Джим Моррисон, хрипящий в микрофон, что он, король-ящерица, может все, или летящий в пропасть Кастанеда, растворяющийся на полпути до смерти, или Джонни Дэпп, блуждающий по лесу в фильме «Мертвец» с чокнутым индейцем, или Курт Кобейн, пускающий себе пулю в лоб.

Ницше называл дионисический принцип опьяняющим, не находя более подходящих слов. Термин «психоделика», буквально означающий «раскрытие души», выгодно отличается от «опьянения», вызывающего непроизвольные ассоциации с отупением и доведением себя до скотского состояния, тогда как «раскрытие души» подразумевает, наоборот, рост чувствительности и приближение к божественному. Моррисон в свое время, постулируя основные положения психоделической идеологии, высказался в том смысле, что не имеет значения, в какую сторону происходит раскрытие души – вниз или вверх, но, поскольку именно эта неразборчивость его и сгубила, психоделику следует рассматривать в свете ее ценности, а не деструктивных возможностей. Смерть – это всегда психоделика, но психоделика – это далеко не всегда смерть.

И точно так же, как психоделика основана на разрушении стен, готика базируется на их возведении. Если на психоделических дверях вы видите надпись: «Выход», то на готических вратах неизменно присутствует слово: «Вход» - эти ворота открываются только вовнутрь.

Каждый человек вибрирует по-своему, и если это сильный человек, он может заражать своими вибрациями других, всячески воздействуя на окружающий мир. Если это Фридрих Ницше, он оформит вибрации своей души в книгу, если же это Мартин Гор, он закодирует себя в своей музыке.

Согласно легенде, Мартин Гор в свои молодые годы любил экспериментировать с реальностью, например, надевая мини-юбки вместо штанов. Первый альбом Гора назывался A Broken Frame, и это, прямо скажем, не очень готическое название. Тенденция к нарушению границ – это чисто психоделический принцип, так каким же образом эта тенденция могла оформиться в готическое творчество? Ответ достаточно прост, он лежит на поверхности. Depeche Mode начали с того, что стали ломать барьеры психоделической культуры, которая к началу восьмидесятых годов обрела свой окончательный внешний вид, по которому ее можно было опознать. Таким образом, она перестала быть психоделической по сути, хотя и осталась такой формально. Незадолго до этого PinkFloyd выпустили альбом The Wall, который стал не только надгробным памятником психоделической культуры, но и в самом своем названии, которое есть не что иное, как готический символ (в отличие, например, от психоделического The Doors), возвестили наступление готической эры. Все мировые процессы цикличны и культура не представляет собой исключения.

Психоделический цикл, охвативший собой шестидесятые и семидесятые годы, был здоровой реакцией на Элвиса, Синатру и, конечно же, войну во Вьетнаме. Христос приходит на землю в виде ЛСД. Тимоти Лири формулирует «две заповеди Нейрологической Эпохи»: «не изменяй сознание ближнего без его или ее согласия» и «не препятствуй ближнему изменять его или ее сознание». Смысл жизни становится прост и понятен как никогда. Массовые паломничества на Восток. Движение Нью-Эйдж. Джим Моррисон благоговейно воспевает эдипов комплекс, рассказывая в песне The End, что он хочет сделать со своим отцом и со своей матерью. Кастанеда останавливает мир. Ошо начинает движение нео-саньясы. Все, что имеет начало, имеет и конец.

Психоделическую культуру сгубила ее массовость. Если вы помните фильм «Форрест Гамп», то согласитесь, что дебильный главный герой выглядит единственным неформалом среди одношерстной массы хиппи. Короткая стрижка уже воспринимается как вызов мейнстриму. Никого уже не интересует «изменение сознания» - достаточно просто «уколоться и забыться», потому что сознание нельзя изменять в толпе, там его можно только потерять. Те, кто был поумнее, просто начали взрослеть, остальные – опустились. На смену эпохе хиппи пришло время яппи и панков. Яппи сменили длинные патлы на аккуратные прически и одели галстуки, чтобы прекратить страдание ерундой и наконец задуматься о будущем. Панки также отказались от длинных волос, но в пользу еще более дикого внешнего вида, а будущему с их стороны было объявлено краткое и категоричное нет. Стало ясно: «дети цветов» так всех достали со своей психоделикой, что новая культура просто обязана появиться на свет божий – у нее просто нет другого выбора. Панки не могли дать такой культуры, так как по сути своей являлись антикультурой, сорняками. Яппи культурой не интересовались вообще – все их помыслы ограничивались медитацией над собственным банковским счетом. Так появилась неоромантика.

Конечно, Depeche Mode не были основоположниками традиции, но никто не будет спорить с тем, что они стали ее лицом. Ни один неоромантический бэнд до сих пор не может похвастать ни таким композиторским потенциалом, каким обладал Мартин Гор, ни такой уникальностью вокала, которая была свойственна Дэйву Гаану. В конце концов, Христос тоже не был основоположником христианства – им был Иоанн Креститель, но, когда говорят о христианстве, об Иоанне не вспоминает никто.

Готическая традиция как бы искала подходящего медиума для себя. Удивительно, что даже первый альбом Depeche Mode (1981), который был написан далеким, в общем, от готики человеком, уже был худо-бедно выдержан в готическом стиле. Винсу Кларку, правда, не удалось сделать это с достаточной искренностью в большинстве композиций, которые являются, скорее, пародией на готику, однако несколько треков звучат так, что вообще непонятно, как Кларк мог такое написать. Речь идет, конечно, о Photographic и Any Second Now – их мог сочинить только Гор, но нет, они подписаны другим именем.

Кажется, что готический эгрегор не потерпел творческого лицемерия Кларка и выдавил его из группы, чтобы место лидера занял более подходящий медиум, вибрациями своей души созвучный транслируемой через него музыке. И хотя Гор был лучшим для этой роли, этого все равно оказалось недостаточно – второй альбом Depeche Mode (1982) больше напоминал сад, окружающий готический замок, чем сам замок. Нужен был кто-то, кто бы внес в музыку ту жесткость, которой был начисто лишен женоподобный Гор, и в группу пришел Алан Уайлдер, гений музыкального оформления. Construction Time Again (1983), первый альбом «золотого состава» DM – наиболее тяжелая для прослушивания запись группы и наименее коммерческая. Если следующий альбом (1984), наоборот, слушается на одном дыхании, то здесь уши постоянно на что-то натыкаются и в чем-то запутываются. Такое ощущение, что попадаешь на стройку или в заводской цех в разгар рабочего дня – быть может, это идет строительство готического замка. Невольно напрашивается вопрос, что должно быть в голове (в сердце) у человека, чтобы он захотел писать такую музыку? И что должно твориться в душе у тех, кто хочет ее слушать?

Нет смысла останавливаться на том, о чем поется в песнях DM. Достаточно сказать, что эти песни – о взаимоотношениях, хотя и это неважно, потому что я не встречал еще ни одного человека, который слушал бы DM из-за текстов. Для большинства почитателей DM характерна в той или иной степени замкнутость, погруженность в себя, мрачный романтизм и критическое отношение к миру. Человек готической культуры это всегда интроверт – ему чужд психоделический призыв раскрыть душу, потому что он знает, люди не оценят этого. Откроешь им душу – они тут же плюнут в нее, закроешь – насрут перед дверью. Короче, радоваться нечему. У DM есть очень много светлой музыки, но совершенно нет мажорной. Да, почти все песни DM – «о любви», но тексты о любви в обрамлении их музыки смотрятся так же странно, как, скажем, свастика, сакральный символ мира и благосостояния, на рукаве эсэсовца. Музыка DM скорее мистична, нежели чувственна, в ней всегда присутствует нечто ниже нуля по Цельсию, и если даже речь идет о любви, то это strange love.

Человек готической культуры взаимодействует с миром через кирпичную стену, и если он пытается заключить кого-то в объятия, то набивает шишку – объект его любви всегда находится по ту сторону стены. Готическая культура проникнута сознанием изоляции человека как от внешнего мира, так и от внутреннего, глубинного тепла, которым якобы обладает каждый, но не каждый это сознает. Это и есть то засилье апполонического сознания, против которого яростно боролся Ницше – подавление чувств разумом, страх перед жизнью, депрессивный режим существования. Не зря же главным инструментом неоромантической волны стал синтезатор, мертвое чудо интеллекта.

Люди готической культуры – продукт мира технологий, их путь всегда лежит в безжизненные пространства. Сегодня я услышал по радио любопытное сообщение. Один индус, который не ел и не испражнялся более полувека, согласился пройти медицинское обследование. Быть может, ему надоело питаться духом святым в одиночку и он решил поделиться. Индусом заинтересовались специалисты из НАСА. Вы думаете, зачем им нужен святой дух? «Его опыт может быть крайне полезным для космонавтов» – поведали они. Не знаю, понятно ли вам. Они настолько умны, что не замечают собственного идиотизма. Если вокруг готического замка растет лес, то только для того, чтобы поставлять дрова в замок для отопления.

Не случайно Антон Корбейн, официальный клипмейкер Depeche Mode, является мастером «кукольной эстетики». Кожа у женщин в клипах Корбейна кажется пластмассовой, пейзажи ненатуральны, а действие клипов дисгармонирует с музыкой. Искусственное искусство, повествующее об искусственной жизни.

Разговор, как вы уже поняли, у нас идет совсем не о Depeche Mode. Тем не менее, целостную картину можно собрать в фокус, и одним из таких фокусов оказывается DM. Каким-то образом их история всегда двигалась параллельно с моей собственной историей и историей моего поколения. Определить это поколение весьма затруднительно – мы уже не принадлежали к тем, кто в свое время выбрал пепси, и не являемся теми, кто сейчас выбирает ром-колу. Нас как будто и не было вовсе. Если ориентироваться по дискам DM, как по дорожным знакам, то диском-знаком нашего поколения был SOFAD (1993) – непонятная пластинка, где старых депешей уже не было, а новых – еще не было. Музыка SOFAD зафиксировала крушение готического замка Depeche Mode, предопределила клиническую смерть Дэйва Гаана, уход Алана Уайлдера и начертала траекторию судьбы нашего поколения, согласно которой наш путь стал путем разочарований. До 1993 годаDM был чем-то нерушимым, как церковный канон, сообразно которому пишут иконы. Неизменные синтезаторы, строгая неоромантика, стрижка «квадратом». Поэтому, когда на сцену вышел симфонический оркестр, Уайлдер сел за акустические барабаны, Гаан отрастил дьявольские патлы и бороду, а Гор написал свой первый по-настоящему психоделический альбом, появилось ощущение, будто в жизни не осталось ничего святого. Надо сказать, что вместе с болью от «ломки границ» появилось больше свежего воздуха и пространства, которое, оказывается, всегда ожидало нас за стенами готического замка, необъятное и вполне пригодное как для падения, так и для полета. После SOFAD я перестал быть фанатом Depeche Mode и начал делать первые шаги по тропе разочарования. Говоря откровенно, мне казалось тогда, что вся моя жизнь рушится, хотя крах переживали только мои представления о ней. Процесс этот отнюдь не закончился, просто я уже привык к тому, что все, к чему я привязываюсь, оставляет меня, а все, что меня очаровывает, неизменно теряет свое очарование.

Один философ сказал, что в одну и ту же реку нельзя войти дважды, а другой добавил, что это невозможно сделать даже один раз. Тот особый род психологического консерватизма, который я называю «готикой», рожден страхом прямого столкновения с этой истиной. Виктор Пелевин описал преодоление готики символом «вечного невозвращения». Это символ наблюдателя, вокруг которого каждую секунду рушится мир. Развалины этого мира, если вдуматься, образуют собой новый мир, но в следующую секунду все рушится опять. Это может быть жуткое переживание, подобное землетрясению, а может быть и прекрасное, как непрерывная смена цветного орнамента во вращающемся калейдоскопе. Жуткое – для того, кто пытается удержать мир, и прекрасное – для того, кто обнаружил в этом свою свободу от мира.

Готическая иллюзия – это сладкий яд, поэтому противоядие должно содержать в себе горечь, как и всякое разочарование.

Слова, подобно грубой силе,

Молчанье в щепки разносили.

Перелетев через порог,

Ворвался в тесный мой мирок

Их грохот…

 

В последнем альбоме готических «ветхозаветных» депешей (1990) была песня Enjoy The Silence, в клипе на которую Гаан, одинокий король, бродил по живописным лугам и горам со своим шезлонгом. Именно в этом месте готическая стена дала трещину. Мы видим обширные ландшафты, но королю уже трудно верить в их реальность, и он говорит – my little world.

Вообще говоря, с чего бы это Мартину Гору становиться алкоголиком, а Гаану – наркоманом и самоубийцей? Или вы, неуважаемый мой читатель, как так вышло, что вы сами стали наркоманом? Я не говорю, что вы нюхаете кокаин, тем не менее, утверждаю, что вы – наркоман. На что именно вы подсели, это дело десятое. Можно музыку слушать, а можно и детей воспитывать – это не дает вам права на вменяемость. До тех пор, пока вы загипнотизированы собственной жизнью, вы являетесь человеком готической культуры.

После SOFAD депеша сильно изменились. Это можно объяснить тем, что они «продались за грошi», а можно сказать и так, что после испытания «малой смертью» вновь рожденное существо обретает вторую судьбу. Конечно, теперешний DM – это старая добрая готика, но это уже не подвал замка и даже не первый этаж. В музыке Гора появилась неожиданная теплота, а Гаан даже выпустил бездарный сольник – все это немыслимо с точки зрения прежнего DM.

Вы можете спросить, зачем вообще нужна эта смена декораций? Человек психоделической культуры так организован, что видит самостоятельную ценность в выходе за свои пределы, независимо от того, куда его при этом занесет. Именно поэтому Моррисон и сказал, что не имеет значения качество трансформации, которую переживает публика на его концертах. Ценностью психоделической культуры является мобильность восприятия.

Если мы разделим общее культурное поле на готический и психоделический участки, то потребителей культуры можно разделить на домохозяев, обитателей каменных замков, и шаманов, бездомных путешественников по ежесекундно разрушающемуся миру. Преимущество шамана над домохозяином очевидно. Все готические замки обречены на смерть. Рано или поздно домохозяин оказывается на свежем воздухе, но он рискует тут же отдать концы от приступа боязни открытого пространства. Шаман же не рискует ничем – его восприятие мгновенно перестраивается согласно каждой новой ситуации, потому что он не пытается удержать предыдущую. И он получает подарки духа от каждой ситуации, а точнее – от своей гармонии с каждой ситуацией.

Олег Скрипка, лидер группы «ВВ», как-то в интервью заметил, что большая часть публики не умеет воспринимать музыку – она в состоянии воспринимать только хиты, то есть только те песни, которые знакомы ушам и заранее им приятны. Это естественно, скажете вы. Но слова Олега Скрипки указывают на тот факт, что в природе существуют люди, такие, например, как сам Олег, которые могут понимать музыку с первого раза, непосредственно, а не через КПП ментальной цензуры: «Это хорошая песня и ты можешь получить свой кайф» или: «Это же Филипп Киркоров – сейчас тебя стошнит!».

После SOFAD мне не понравился ни один альбом Depeche Mode с первого раза. И то, что мне не нравилось больше всего, больше всего нравилось мне в последствии. Если бы я был «шаманом», такая ситуация была бы исключена.

Сейчас группы Depeche Mode не существует как таковой – просто продолжают выходить диски с этим названием. Меня тоже не существует как такового, но человек с моим именем продолжает существовать. В этом я вижу параллельность наших судеб.

Между прочим, я далек от того, чтобы бороться с готикой, утверждая психоделические ценности. Я не способен в готических построениях видеть что-либо иное, нежели замки из песка, смываемые каждой новой волной прилива. Невзирая на это, я присоединяюсь к строителям, чтобы помочь им возвести очередную башню, но, в отличие от них, я не собираюсь в ней жить. Строить песочные замки в зоне прилива – это ли не верх глупости? Тем не менее, разве здесь можно заниматься чем-либо еще?

Творчество и деструкция – относительные процессы. Поэтому возможно и такое парадоксальное словосочетание, как психоделическое творчество. Если смотреть на искусство, как на разрушение природы, то любое созидание в основе своей психоделично, но это психоделика не отдельного человека, а самого существования. Готическое сознание отличается от психоделического не деятельностью, а своим отношением к деятельности. Когда творит домохозяин, у него получаются только предметы быта, то есть он не может производить продукт в отрыве от его предназначения. Шаман же, по словам Бориса Гребенщикова, способен производить только бессмысленные акты красоты.

Ноябрь 2003 г.