Последнее доказательство солипсизма

 

Вы жаждали встречи с этим драгоценным учением в течение

многих жизней, но не могли его услышать. А сегодня я

преподношу его вам в качестве небольшого подарка.

Геше Дж. Тинлей.

Что ты имеешь в виду, когда говоришь «мое

сознание»? Сознание не твое.

Камал.

 

 

Вы сильно заблуждаетесь, полагая, что этот текст является порождением вашего сознания, – говорю вам это как солипсист и автор текста по совместительству. Более того, мое авторство распространяется не только на текст, но и на сам солипсизм. Не подумайте только, что я пытаюсь сыграть с вами бородатую шутку, как бы говоря: «Не ты придумал этот мир, приятель, потому что его придумал я» - это слишком пошло, чтобы быть предметом разговора. Тут имеется в виду следующее. Главным идеологом солипсизма принято считать епископа Беркли, хотя в действительности основные положения этого учения были сформулированы еще задолго до рождения Будды Шакьямуни. Мой же нескромный пассаж об авторстве указывает лишь на то, что мне довелось «изобрести велосипед» самостоятельно. В очерке «Джнана-йога: как сойти с ума при помощи Ума?» я на полном серьезе пишу, что мне удалось сформулировать «новую теорию сознания», но прочитанная несколькими месяцами позже книжка Дж. Беркли в очередной раз сняла с моих плеч ношу иллюзии, будто существуют еще невысказанные мысли, которые ждут своего часа. В действительности все давным-давно уже сказано (тоже не свежая мысль, верно?), проблема лишь в том, что время, когда сказанное станет также и услышанным, может так никогда и не наступить. Понимание напоминает мне один из уровней компьютерной игры-бродилки – его прохождение является исключительной заслугой самого игрока до тех пор, пока кто-нибудь не сообщит ему о том, что ждет его впереди. Более того, этот уровень нельзя даже назвать обязательным для всех, так как существуют обходные пути. Зато уровень непонимания является всеобщим и миновать его нельзя, потому что уровень этот – базовый.

Продолжая аналогию с компьютерной игрой, можно сказать, что солипсизм – это концептуальная модель устройства игры, которая находится в голове у ее героя (вопрос на засыпку: что, согласно этой формулировке, находится в голове – модель или игра?). Недостаток этого утверждения в том, что оно предусматривает различие между реальностью игры и реальностью игрока, который включает и выключает компьютер. Солипсизм же отвергает дуалистические трактовки, поэтому о нем может идти речь лишь тогда, когда скачущая по экрану монитора фигурка героя догадывается не только о том, что она не более, чем марионетка в руках пятнадцатилетнего мальчишки, но и о том, что сам мальчишка является продуктом всей суммы оказываемых на него внешних влияний, включая и судьбу управляемой им фигурки. Когда ее съедает дракон или она проваливается в горящую бездну, игрок оказывается в зоне предынфарктного состояния, и кто на кого влияет, сказать трудно. Когда марионетка понимает что-либо о природе игры, отдельно ли это понимание от сознания кукловода? Когда кукловод управляет марионеткой, ограничивается ли управление его индивидуальной волей? Я склонен считать, что плоское понимание является наименее адекватным реальности, которая есть целостный объем, а вовсе не сумма различных плоскостей. Следовательно, наиболее адекватное понимание может быть результатом лишь объемного мышления, процесс которого не ограничен рамками отдельных концепций. Феномен объемного мышления есть событие, происходящее как раз на границе между человеческим интеллектом марионетки и нечеловеческим разумом кукловода, именно поэтому стремление к истине всегда играло роль духовного двигателя, хотя истина сама по себе не имеет ничего общего с духовностью. То, что она достигается лишь с высот духа, и определило судьбу философии служить людям в качестве религиозной практики. Распространенное и ошибочное понимание того, что представляет собой религиозная практика, в общем, сводится к тому, что это система определенных действий, с помощью которых марионетка постигает кукловода. Если мы вспомним, что именно кукловод определяет все действия марионетки, то станет ясно, что религиозная практика выполняется не человеком, а Богом. Совершенно очевидно, что человеку не нужен Бог и что нет более неестественного занятия для человека, нежели религиозная практика. Каждый, кто познал тщетность садханы, является тому живым доказательством, ибо он не оставляет ее вопреки всем трудностям и здравому смыслу. Точно так же маленькая фигурка бежит сквозь уровни и реальности, тратя драгоценные жизни ради банального сундука с пиастрами или похищенной принцессы. Если бы человечек подчинялся здравому смыслу, он забыл бы про принцессу после первой же схватки с драконом, но он проходит через ад только для того, чтобы малолетний сопляк с джойстиком в руке получил свою порцию адреналинового кайфа. Точно так же и все цели религиозной практики неизменно ложны – человек не может ради какого-то абстрактного «просветления» так издеваться над собой, если только Бог не использует эту ситуацию для каких-то своих гедонистических целей.

Знание о том, как устроена игра, вкладывается в голову человечка лишь затем, чтобы помочь ему завершить игру, хотя, будь его воля, он так бы и жил себе на первом уровне, ни о чем не беспокоясь. Даже Будда, чтобы «помочь» людям соскочить с колеса Сансары, был вынужден сперва объяснять им, что существование в Сансаре – это сплошные страдания. Игрок может оказывать человечку различную помощь – направить его туда, где зарыт бластер, или дать ему статью о солипсизме, более того, он даже может честно рассказать человечку, что после своего завершения игра будет запущена вновь с самого первого уровня, а потом еще раз и еще, и так до бесконечности. Истина в том, что в любом случае человечек ничего не может поделать – если бы в его силах было из своего разноцветного мирка пристрелить сидящего перед монитором бездельника, это означало бы лишь то, что его действиями стал управлять кто-то другой.

Разумеется, все вышесказанное относится скорее к шизофрении, нежели к солипсизму, однако я склонен считать эти темы пограничными. Многие также полагают солипсизм болезнью ума, но в действительности то, что они именуют солипсизмом, не есть солипсизм, а то, что я называю шизофренией, не есть болезнь.

Буквально «солипсизм» значит «только сам», и я уверен, что именно присутствие личного местоимения мешает правильному пониманию этой идеи. Личные местоимения необходимы для навигации в мире концептуального многообразия, однако они всегда плохие помощники в том, что касается поисков истины. Именно различие в масштабе самосознания у разных людей и породило различие существующих ныне форм солипсизма, которое следует считать фундаментальным. Таких форм, по большому счету, две – первая из них обусловлена ограниченным типом самосознания, а вторая – нелокальным, и в соответствии с этим мы обозначим их как м и крокосмический солипсизм и м а крокосмический.

Микрокосмический вариант солипсизма представляет собой весьма примитивную, хотя и универсальную, концепцию. По причине своей неопровержимости, эта концепция вызывает наибольшее возмущение в философской тусовке. Суть микрокосмического солипсизма в том, что, кроме вас, в реальности нет ни одного субъекта – все является содержанием вашего сознания. Следовательно, не вы живете в мире, а весь мир находится внутри вас, тогда как ничего внешнего по отношению к вам не существует. Нужно однозначно признать, что эта концепция действительно соответствует истине, однако тоже всего лишь однозначно. Это обеспечивает как неопровержимость, так и ограниченность данной модели. Точно так же можно сфотографировать монету – при всем своем соответствии истине, снимок не даст нам никакого представления о другой стороне монеты. Будучи столь же однозначной истиной, микрокосмический солипсизм не может быть эффективной моделью, равно как и фотография монеты не может служить денежной единицей.

Разумеется, история философии знает множество опровержений теории микрокосмического солипсизма, однако их недостаток в том, что они явны лишь для самих опровергателей, тогда как микросолипсист по причине примитивности своего логического аппарата не в состоянии понять суть этих опровержений и, следовательно, согласиться с ними.

Наиболее известное и простое опровержение микросолипсизма принадлежит Рене Декарту. Сомневаясь «решительно во всем», он обнаружил, что есть все-таки нечто, в чем сомневаться нельзя – в наличии самого сомнения и, следовательно, сомневающегося. Декарт допустил, что у него не может быть никакого достоверного знания о том, что находится за пределами его психики, однако в существовании самой этой психики сомневаться он не мог. Невообразимая сложность всей суммы объектов его сознания и принципиальная невозможность во всем этом разобраться, заставили его прийти к выводу, что его психика все же вторична по отношению к макрокосму, будучи его отражением или искажением.

Другой гений сомнения, Дэвид Юм, нанес сокрушительный удар всем подобным логическим доказательствам, поставив под сомнение состоятельность самой логики как инструмента познания. То, что он так блестяще развенчал логику, используя для этой цели логику же, на мой взгляд, несколько уменьшает блеск его философии, однако опровергнуть Юма так никто и не смог – дуракам, как правило, не хватает ума, чтобы сделать это, рассудительным же хватает ума этого не делать.

Иммануил Кант всю жизнь гордился, что сделал это, но с ним не все согласились. Если Юм утверждал, что наша вера в состоятельность логического аппарата основывается лишь на том, что наше внутреннее строение логично, тогда как видимый мир лишь кажется нам таковым из-за нашей собственной логической интерпретации воспринимаемого, то Кант последовал примеру Декарта и сказал, что мы не можем быть логичными в нелогичном мире – будучи его отражением, мы сформировали свой логический аппарат под давлением внешней упорядоченности мира. Я подозреваю, что если бы Юм мог возразить Канту, он бы спросил – а что если мир кажется нам логичным не из-за логической основы нашей психики, а из-за ее кажущейся логичности? Вы должны согласиться, что на такое тотальное сомнение давать логический ответ попросту некорректно – тут уже нужно пускать в ход кулаки.

Любопытно, что все микросолипсисты, которых удалось разубедить, потеряли веру в свою несокрушимую концепцию вовсе не благодаря логическим аргументам. Наиболее веским доказательством всегда служило подавление воли микросолипсиста посредством чужой воли. Еще никто не смог сам поверить в то, что воля, которая ему не подчиняется, является его собственной, хотя это очень легко обосновать логически. Многообразие неуправляемых волеизъявлений способно спровоцировать отказ даже от собственной психики, а не только отбить притязания на тотальное обладание всем и вся.

А между тем, мировоззрение, которое принято считать наиболее ярым противником и даже антиподом микросолипсизма, не намного от него отличается. В действительности оно представляет собой промежуточное звено между микро- и макросолипсизмом, а так как промежуточное звено в цепи всегда находится в перпендикулярной плоскости относительно тех звеньев, которые оно соединяет, то со стороны оно кажется чем-то отличным от них. Если рассмотреть графическое изображение цепи, то мы увидим чередование соединенных между собой «ноликов» и «палочек», хотя реальная цепь состоит из звеньев одинаковой формы. Поэтому мировоззрение, которое с легкой руки епископа Беркли стали именовать материалистическим и опровержение которого является целью настоящего опуса, мы назовем нейрологическим солипсизмом. Родоначальником нейросолипсизма был вышеупомянутый Рене Декарт, поэтому можно определить суть этого учения тезисом, что нет ничего достоверного, кроме утверждения: «Я мыслю, следовательно, существую». Согласно этому суровому учению, непознаваемость мира за пределами нашей нервной системы является принципиальной. В форме так называемого диалектического материализма нейросолипсизм достиг своего высшего пика. Сознание было признано свойством высокоорганизованной материи («частным ее случаем», как выразился Виктор Бойко), которое естественно возникло на очередном этапе ее эволюции. Вообще-то, сам термин «диалектический материализм», который звучит примерно так же, как и «односторонняя многогранность», уже вызывает подозрения, а содержание этого учения и подавно удивительно. Ведь в точности то же самое говорили древние мистики о материи, что она есть лишь свойство сознания, возникшее на очередном этапе его эволюции. Если же мы хотим оставаться в рамках диалектики, нам придется отказаться от предпочтений, ибо истина по определению противоположна желаниям и устремлениям. Истина – это то, что есть, а желания как раз и представляют собой продукт неудовлетворения наличным бытием.

Что же до макрокосмического солипсизма, то его суть сводится к утверждению, что сознание не ограничено ни нервной системой, ни чем-либо иным. В отличие от микросолипсизма, макросолипсизм не отрицает существования материи, но отрицает ее существование за пределами сознания. Точно так же, как материи не бывает без сознания, так и сознание не бывает бесплотным, разница лишь в степени присутствия одного в другом. Зачастую материя обладает лишь потенциальным сознанием, а сознание – потенциальной воплощенностью, но в любом случае практическое расчленение между сознанием и материей не представляется возможным.

Будь я профессиональным философом или хотя бы обладал совестью в этих вопросах, мне пришлось бы давать подробное обоснование учению солипсизма либо, в худшем случае, предоставить вниманию читателя ряд проблем достаточно серьезных, чтобы для их разрешения было бы корректно изобрести столь экстравагантную модель вселенной. Однако я не хочу морочить голову ни себе, ни другим, поэтому скажу все, как есть. Мое обращение в макросолипсизм было вызвано столкновением с задачей, которую можно назвать глобальной лишь при наличии достаточно богатой фантазии, а именно – я никак не мог понять, почему туалет оказывается занят каждый раз, когда я хочу туда пойти? Я мог бы привести и менее курьезные примеры «случайностей», которыми изобилует моя, да и, чего греха таить, ваша тоже, жизнь – все они объясняются двумя альтернативными версиями. Первая заключается в том, что в нашем мире совпадений происходит больше, чем следовало бы, а вторая – в том, что сознание не ограничено пределами наших нервных систем.

В общем, макросолипсизм (версия номер два) вполне можно обозначить как объективный идеализм или субъективный материализм, подчеркивая тем самым его отличие от так называемого субъективного идеализма и диалектического материализма. Мое игривое обращение со всеми этими терминами можно расценить как признак несерьезности, но реальной причиной этому служит мое желание прежде всего донести мысль, а не выстроить систему. Опыт показывает, что система нужна в первую очередь тому, кто ее строит. И точно так же, как медведь не может сделать нормальную берлогу для жирафа, потому что руководствуется параметрами своего тела, так и философ не может создать подходящей системы для своего читателя. Задача философа – транслировать идеи, а не делать это так или иначе. К чему я клоню? К тому, что макросолипсизм – единственная модель мира, которая объясняет возможность общения между населяющими его людьми. Общение всегда предполагает наличие некоего общего пространства, что полностью противоречит господствующим (как вам термин – «тирания мировоззрения»?) ныне мнениям о вселенной.

Даже лучшие проповедники макросолипсизма в наше время грешат тем, что Оруэлл назвал двоемыслием. Суть феномена двоемыслия заключается в способности человека одновременно придерживаться двух противоположных по смыслу концепций и не замечать при этом никакого противоречия в своих взглядах. Роберт Антон Уилсон описал умозрительное путешествие к макросолипсизму в гениальной, как он сам, работе «Квантовая психология». Не каждый читатель с первого раза может понять, о чем, собственно, эта книга, и не каждому ясно даже со второго раза, что причиной этого непонимания служит трогательная способность Уилсона одновременно придерживаться (или делать вид, что он придерживается) положений нейросолипсизма, суть которого в том, что «никто не может выйти из самого себя», и доказывать при этом истинность макросолипсизма, который сводится к тому, что никто не может быть ограничен самим собой. Впрочем, двоемыслие – это не всегда грех, его можно обернуть и во благо. Олег Бахтияров, идеолог внедрения постинформационных технологий в тело современной науки, использует двоемыслие в качестве практики деконцентрации мышления, предназначенной для понимания нелинейных концепций и решения объемных задач, которые ставит перед нами существование. Двоемыслие позволяет удерживать в сознании различные грани понимаемого объекта, которые тривиальное плоское мышление склонно рассматривать в качестве различных объектов, отдельных друг от друга.

Но даже мультиконцепция представляет собой лишь предельно объективное понимание и не имеет ничего общего с реальным познанием или гносисом. Ибо макросолипсизм, если вы это до сих пор еще не поняли, в своем практическом аспекте позволяет нам избавиться от ограниченности пониманием и открыть врата знания, которые до сих пор рассматривались философами не иначе как символ из древнего мифа.

Если вам это действительно ясно, то дайте мне знать легким кивком головы. И не кивайте, как дурак, только потому, что я вас об этом попросил.

Каким образом вообще может быть возможно знание? Модель вселенной, в которой имеет место разделение на феноменальный и ноуменальный миры, однозначно напирает на невозможность такого варианта. Согласно этой модели, мы можем знать лишь то, что мы думаем, и ничего не можем думать, кроме того, что знаем. Это и есть нейросолипсизм. Реальность, которая за пределами мысли, согласно этой доктрине, непознаваема принципиально. Макросолипсизм же имеет своим краеугольным камнем тезис о том, что у мысли нет пределов, следовательно, нет иной реальности помимо сознания. В принципе, это заключение не совсем справедливо, и мы вполне можем предположить существование некой реальности или реальностей вне сознания, но это не будут ноуменальные реальности. Ноумен, как известно, есть причина возникновения феномена, а гипотетические реальности за пределами сознания такой причиной быть не могут.

Нейросолипсизм возник в результате исследований человеческой нервной системы и процессов восприятия. Считалось, что нервная система получает сигналы из ноуменальной реальности и передает их сознанию, конструируя таким образом реальность феноменальную. В макросолипсизме не было нужды до тех пор, пока речь шла о так называемом локальном восприятии. Тем не менее, когда возникла необходимость в объяснении случаев восприятия, не ограниченного рамками пространства и времени, нейрологическая модель оказалась несостоятельной. Возник вопрос о природе связи между индивидуальными сознаниями – обладает ли она сама ментальной основой или же здесь имеет место неизвестный информационный канал наряду с механизмом перекодировки поступающей по нему информации? Когда же за дело взялись специалисты, а не философы и теоретики научного толка, нелокальная связь подверглась непосредственному исследованию, и необходимость строить теории на основе результатов этой связи отпала. Очередные первооткрыватели макросолипсизма пришли к парадоксальному выводу о том, что нейрологическая модель не является ошибочной, хотя полностью истине и не соответствует. Мозг действительно знает лишь понятия, но понятия не о реальности, а о понятиях, из которых, собственно, эта мифическая «реальность» и состоит. Мифическая прежде всего потому, что все ее свойства, которые и позволяли нам именовать ее реальностью, выявились иллюзией, как и она сама. Микрокосм обнаружил себя точной копией макрокосма не столько по своей структуре, сколько субстанционально. Пресловутая реальность, от которой нас отделяли нейрологические механизмы перекодировки, сама оказалась таким механизмом. Стало ясно, что каждая мысль обладает собственной волей, равно как и воля есть не более чем мысль. И точно так же, как ограниченный нервной системой субъект не думает свои мысли, но знает их, так и субъект, освободившийся от этого ограничения, обладает способностью именно знать реальность, а не понимать ее, так как механизм понимания он оставил в сброшенной им скорлупе своего мозга.

Вы можете подумать, будто я не вижу, что ссылка на чей-то субъективный опыт – слабый аргумент, но скажу вам больше, я полностью отдаю себе отчет в том, что это вообще не аргумент. Я не могу доказать даже вредность курения, поэтому наивно ожидать от меня попыток доказательства сложного философского мировоззрения. Человек нуждается в мировоззрении вовсе не из-за своей любви к истине, а из-за необходимости корректировать свои действия согласно с той или иной моделью, и это звучит вполне в духе солипсизма, который чужд духу всякой истины. Иными словами, если бы истинность солипсизма можно было доказать логически, это было бы наивернейшим опровержением его доктрины. Пожалуй, в истории солипсизма это последнее и наилучшее из всех его доказательств.

Первым, кто достаточно внятно провозгласил о возвращении гносиса, был, конечно, Шри Ауробиндо (см. его книгу «Йога божественного знания» в сборнике «Синтез Йоги»). Забавно, что главный идеолог макросолипсизма в 20-ом веке был также и первым ведантистом, который отказался от концепции иллюзорности мира. Это объясняется тем, что Ауробиндо никогда не был заинтересован в личном спасении и не видел в Нирване никакого смысла, которого там, впрочем, никогда не было и по определению быть не могло. Вполне логично, что, будучи очередным спасителем мира, Ауробиндо не мог пользоваться концепцией Майи, ибо спасать иллюзии – удел дураков. Тот, кто переживает за мир, не может считать его нереальным, а тот, кто считает его нереальным, не может за него переживать. Макросолипсизм был теоретическим обоснованием практической деятельности Шри Ауробиндо, поэтому он, хотя и сознавал свою философскую крутизну, все-таки не понимал своей истинной роли в философии – роли человека, который наконец-то поставил жирную точку в длинной и скучной истории познания. Если Уилсон делает это более туманно и талантливо, то лишь потому, что Уилсон – популяризатор и гений формулировки, однако ничего нового сказать ему не дано. В действительности он сам не до конца понимает свои книги, ибо на пути понимания ничего нельзя понять до конца. Уилсон понял путь познания, который Ауробиндо познал, и решил оставить удовольствие идти по этой дороге потомкам. Это ни в коей мере не означает, что Уилсон проиграл, а Шри Ауробиндо выиграл, отнюдь нет. Оба они играли в абсолютно разные игры, в результате чего именно Уилсон стал победителем в своей игре, а Шри Ауробиндо – проигравшим в своей. Это и неудивительно, ведь Уилсон играл в игру под названием «пойми мир», а Шри Ауробиндо – «спаси мир». Сами понимаете, уровни сложности немного разные.

В принципе, практическое использование макросолипсизма ограничивается двумя задачами – спасением мира и использованием его в личных интересах, т.е. черной магией. Большинство колдунов являются сторонниками примитивного макросолипсизма, который я называю «примитивным», потому что эти люди принимают свое мировоззрение как нечто само собой разумеющееся и пользуются им, не понимая его. Что же касается мессий и спасителей мира, то им уже по должности полагается быть более сознательными в этом вопросе. Ведь если колдун наводит или снимает порчу, то он делает это по предварительному заказу, следовательно, ему нет нужды строить теории о том, как именно работает его колдовство. Утром деньги – вечером порча. С мессией же дело обстоит несколько иначе – никто не просит его спасать мир, поэтому он должен найти веские основания для своей деятельности. Глобальность поставленной задачи требует от йога идеологической грамотности и философской корректности. Книги того же Шри Ауробиндо обладали такой толщиной, что ими можно было наносить телесные увечья. С философией Ауробиндо мало кто знаком именно потому, что ни у кого не хватает смелости браться за чтение такой горы текстов. Если бы не «мистические триллеры» Сатпрема, французского ученика Шри Ауробиндо, в которых «то же самое» изложено увлекательным языком на меньшем количестве страниц, учение Интегральной Йоги было бы забыто сразу же после смерти мастера.

Шри Ауробиндо поставил перед собой задачу привнести в мир супраментальное сознание, и вам легче самим догадаться, что это значит, чем мне объяснить это. Образно говоря, вместо того, чтобы тихо свалить в Рай, как это делали все святые до него, Шри Ауробиндо захотел низвести этот Рай на грешную землю. Ясное дело, что грешной земле это совершенно не понравилось, потому что это довольно больно, когда кто-то обрушивает на тебя Небеса без спросу и предупреждения. Но, в конце концов, грешная земля была здоровая дура, а Шри Ауробиндо, хоть и Бог, но маленький, поэтому он умер, а грешная земля осталась ждать его следующего воплощения и готовиться к новому раунду.

Не стану скрывать (я хоть и люблю объективность, но сейчас, похоже, модно достигать объективности замалчиванием собственной точки зрения), что лично мне все проекты по спасению мира представляются сомнительными. В этом вопросе я полностью согласен с моим любимым Ницше, который сказал, что мы живем в вечности, и если бы можно было спасти мир, то это давно бы уже произошло. Проповедник вечного возвращения вовсе не отрицал этим саму возможность спасения мира, намекая на то, что спасенный мир в любом случае начнет игру грехопадения заново, как это было уже бесчисленное количество раз, просто со скуки.

Недавно я получил ни с чем не сравнимое удовольствие, столкнувшись с еще одной оригинальной концепцией спасения мира, автором которого является А.С.Кончеев (если вы не поленитесь, то легко найдете в Сети его трактат «Великое делание» через поисковую систему). Впрочем, в той же мере я мог бы приписать авторство и самому себе, так как всего лишь парой месяцев ранее я написал статью («За пределами истины»), где имел место следующий шутливый, как и вся статья в целом, абзац: «…не следует упускать из виду, что цель просветления неорганической вселенной стоит не перед этой вселенной, а перед человеком, быть может, даже одним-единственным. Глупо тешить себя иллюзиями, что человечество возьмется решать эту задачу коллективно, потому что в настоящий момент человечеству, похоже, вообще ни до чего нет дела. Единственный выход – попытаться справиться с проблемой индивидуально». Ни фига себе «совпадение», подумал я, ознакомившись с кончеевскими текстами. У меня как раз эссе о солипсизме «зависло», а тут приходит тема для концовки, да еще с такой подачей!

Всех, кого интересует моя методология спасения, я отсылаю к вышеуказанной статье «За пределами истины». Добавлю, что я написал ее с целью создать тренажер по отделению зерен от плевел, а вовсе не с намерением запудрить читателю мозги, как это может показаться с первого взгляда.

Как бы то ни было, концепция А.С.Кончеева вовсе не является шуткой или мистификацией, если, конечно, он не принадлежит к тайному ордену любителей острить с серьезной миной, которые сохраняют последовательность даже тогда, когда шутка заходит слишком далеко. История А.С.Кончеева в общих чертах такова. Высший адепт, как он сам себя, быть может, справедливо называет, А.С.Кончеев получает мистическое откровение, суть которого сводится к следующему. Воля, управляющая всем мирозданием, принадлежит не доброму и мудрому Господу, но является рычагом в неуправляемых руках космического дебила, который настолько же безмозглый, насколько и всемогущий. Или, если пользоваться более удачной метафорой, Мировой Разум проявляет все признаки шизофрении, и сказать, что у него раздвоение личности, значит, не сказать ничего (об этом я, между прочим, тоже писал в статье «За пр. и.»). Все зло в мире, да и сам мир, есть результат дефекта космической воли. Исправить этот дефект можно только одним способом – наделить эту волю просветленным сознанием. Совершенно очевидно, что человеку гораздо легче стать просветленным, нежели Богу. Технология такого просветления весьма проста – человек укрепляется в осознавании, в свете которого его личная воля постепенно отмирает. Поскольку желание – причина страдания, как учил Будда, то такой вариант представляется наиболее желательным. Исходя из этого, можно заключить, что просветление Бога отличается от просветления человека лишь масштабом отмираемой воли. Поскольку мировая воля не обладает самосознанием, тогда как А.С.Кончеев таковым вовсе не обделен, то все, что требуется, это сделать объектом своей сокрушительной медитации мировую волю. Поскольку осознание локально не ограничено, то не имеет значения, кому оно принадлежит. Как только А.С.Кончеев осознает мировую волю, она перестанет быть слепым механизмом, лишенным сознания. А просветленная воля – это мертвая воля. В результате такого просветления бред мироздания исчезает, как ночной кошмар, весь без остатка. Так что, вполне возможно, что вы не успеете даже дочитать эту статью, потому что А.С.Кончеев сделает свое дело и упечет вас в Нирвану со всем миром в придачу. Я прекрасно понимаю, что вы ничуть не испугались, но рассмотрите теорию А.С.Кончеева еще раз – она безукоризненна, говорю это совершенно серьезно. Если вы считаете иначе, то попробуйте обнаружить ошибку.

Вообще говоря, мистические откровения намного более осмысленны, нежели то, что печатается в газетах или говорится по телевидению, но это отнюдь не означает, что им можно безоговорочно доверять. Подумайте сами, как можно возложить на мистика миссию хотя бы по обучению двух учеников, не говоря уже о спасении мира, не убедив его в том, что поставленная задача ему по силам? А если он еще и от личной воли отказался, то у него вообще нет никакого выбора, кроме как следовать глобальным космическим планам.

Маленький логический просчет все-таки прокрался в мистическое откровение А.С.Кончеева (как выразился Владимир Тонков, «высший разум» для каждого человека четко сопоставим с мерой его собственной глупости), но он настолько мал, что им можно пренебречь. Он нисколько не умаляет правильности методологии мирового просветления, но лишь откладывает столь эффектный результат на неопределенно долгое время. Ошибка, как всегда в таких случаях, заключалась в том, что А.С.Кончеев неправильно провел границы, рассматривая взаимодействие человека и Бога. Его идея вкратце сводится к тому, что Бог изменится сразу же, как только человек окажет на него необходимое воздействие, потому что Бог – сущность нелокальная и не может качественно меняться по частям (изменение по частям есть количественное изменение), как этого, впрочем, не может никто. А.С.Кончеев не учел, что его теория справедлива лишь в том случае, если человек также рассматривается в свете нелокальности. Т.е. когда он говорит «я изменю Бога», то здесь подразумевается не индивидуальное я, а всеобщее. Иными словами, Бог изменит сам себя. Из этого следует, что только я, а не А.С.Кончеев и не Сурат, могу оказать на Бога необходимое воздействие. Поэтому нечего и говорить о выздоровлении Бога «в скором времени» - поскольку я вечно, то и торопиться мне некуда.

В способности все понимать есть что-то аморальное. Казалось бы, я должен опечалиться, увидев призрачность надежды на скорое спасение мира, а я тем временем испытываю глубокое удовлетворение от того, что поверг в прах враждебную моему уму концепцию. Так уж устроено понимание – оно доказывает только то, что хочет доказать его обладатель, и никогда не доказывает обратного. Именно поэтому я и не верю в мессианство, ибо оно призвано оправдывать человеческие надежды более, нежели производить реальные действия. Я, например, в свое время даже считал себя искателем истины, но когда оказалось, что истина есть фикция, а мой путь – это путь разочарования, все оптимистические концепции превратились в запретную для меня территорию. Так что, если вы поймете, что ваше понимание ограничено вашей волей, то сдадите зачет по нейросолипсизму, а если у вас хватит мозгов въехать в то, что даже то, во что вы въехать не можете, обусловлено коллективной волей всех участников этого коллективного сновидения, т.е. волей тех, кто сниться, а не кому это сниться, то сдадите экзамен по макросолипсизму. Кстати, вопрос на засыпку: когда я «очнулся», дописав предыдущее предложение до конца, то обнаружил, что из динамиков звучит песня группы «Сплин» - скажите, как она называется? Вы не поверите – «Тебе это снится». Та самая, которая заканчивается словами: «Нам всем это снится…»

«Как же так?!» - воскликнет маленький геймер (возможно, Бог) и его недоумение вполне понятно. Джойстик находится в его руке, а фигурка на экране полностью зависит от движений этой руки. Однако весь фокус в том, что ребенок не осознает, что им управляют законы игры, изменить которые не в его власти. Он дает игре жизнь, но не может сделать больше, чем позволяет ему игра. Его контроль иллюзорен – было бы даже лучше, если бы он вообще не вмешивался в игру. Все, что он реально может, так это наблюдать за ее ходом. Без этого наблюдения ни о какой фигурке на экране не может быть и речи. Персонаж игры – это продукт симбиоза законов игры и сознания игрока. Чтобы объяснить единство материи и сознания, раньше говорили, что материя – не более, чем идея, а теперь говорят, что сознание материально, но я уверяю вас, что нет ни материи, ни сознания – реальны только дураки.

Дабы не утратить ясность понимания изложенной темы, ее можно свести к трем тезисам:

1. Сознание ограничено материей не более, чем материя ограничена сознанием.

2. Практическое использование солипсизма ограничено либо спасением мира, либо черной магией.

3. Сновидением управляют его персонажи, а не сновидящий.

Может показаться странным, что я так мало внимания уделил теме гносиса и так много энергии перевел в понимание. Но если вы думаете, что этому есть достойное обоснование, то вы ошибаетесь. В действительности меня просто не интересует гносис с точки зрения его практического применения. Таков уж порочный путь философии – человек хочет понять не потому, что хочет понять, а потому что хочет избавиться от своего хотения. Таким образом, мы снова возвращаемся к Будде и Шопенгауэру, к практике трансценденции личной воли.

Стремление понять что-либо может исчезнуть только в одном случае – если обретена способность понимать что угодно. Чтобы завершить игру не обязательно ее выиграть. Убедившись, что он может пройти любой уровень, геймер потеряет желание проходить их все и просто отключит питание компьютера. Впрочем, не исключено, что он продолжит игру просто из детского любопытства.

 

Октябрь 2003 г.

 

 

ПРИНЦИП КОНТАКТА

Тест на духовность

 

Йога – это соединение, и она совершенно

бессмысленна, потому что – с чем мне

соединяться?! Нет ничего, кроме меня, и

нет никакого другого меня, кроме ничего.

Сутра о бхагаватах.

 

 

Мне представляется очень удачным, что я не дожил еще до того возраста, когда бы имел полное право цитировать самого себя в эпиграфе, потому что это дает мне счастливую возможность цитировать себя, откровенно чихая на отсутствие таких прав. Но это, разумеется, лишь к слову, а далее уже по теме. Если вы ощущаете нечто вроде стыдливости, читая в эпиграфе о том, что «йога – это соединение», то вы легко согласитесь со мной, что минувший двадцатый век был эпохой дедушки Фрейда. Как известно, Фрейд был отцом т