Литературные иллюстрации коммуникативных закономерностей

В данном параграфе мы рассмотрим некоторые ком­муникативные закономерности, отражающие реальное использование коммуникативных процессов. В качестве примеров мы будем приводить отрывки из различных ли­тературных произведений, и здесь, в отличие от предыду­щих параграфов, основную функцию будут нести именно примеры. Наш текст станет только комментарием к ним. Наиболее важным выводом является значимость симво­лического мира для человека. Если животное живет толь­ко в реальном мире, то человек и в реальном, и в симво­лическом. При этом неизвестно, какой из них для него более важен.

Повторяемость

Д. Хармс. Отрывок из реального письма от 28 июня 1932 г.:

"Дорогая Тамара Александровна и Леонид Савельевич, спасибо Вам за Ваше чудесное письмо. Я перечитал его много раз и выучил наизусть. Меня можно разбудить но­чью, и я сразу без запинки начну: "Здравствуйте, Даниил Иванович, мы очень без Вас соскучились. Леня купил себе новые..." и тд. и т.д.

Я читал это письмо всем своим царкосельским знако­мым. Всем оно очень нравится. Вчера ко мне пришел мой приятель Бальнис. Он хотел остаться у меня ночевать. Я

прочел ему Ваше письмо шесть раз. Он очень сильно улы­бался, видно, что письмо ему понравилось, но подробного мнения он высказать не успел, ибо ушел, не оставшись но­чевать. Сегодня я ходил к нему сам и прочел ему письмо еще раз, чтобы он освежил его в своей памяти. Потом я спросил у Бальниса, каково его мнение. Но он выломал у стула ножку и при помощи этой ножки выгнал меня на улицу, да еще сказал, что если я еще раз явлюсь с этой паскудью, то он свяжет мне руки и набьет рот грязью из по­мойной ямы. Это были, конечно, с его стороны грубые и неостроумные слова. Я, конечно, ушел и понял, что у него был, возможно, сильный насморк, и ему было не по себе..." [360, с. 466]

В коммуникации есть речевые отрывки повтор, которых разрешен, и есть те, повтор которых запрещен. Ю.В. Рож­дественский строит на этом свою классификацию рече­вых жанров [287]. Как правило мы не идем на повтор. Считается, что человек в состоянии понимать и порож­дать бесконечное число предложений, на отражении чего строится такое лингвистическое направление, как порож­дающие грамматики.

Точка зрения

В повествовании личность героя может подаваться словами самого героя, словами тех или иных действую­щих лиц, словами автора.

Например, повествует автор, описывая все от своего имени:

Я пришла к поэту в гости.

Ровно полдень. Воскресенье.

Тихо в комнате просторной,

А за окнами мороз

И малиновое солнце Над лохматым сизым дымом... Как хозяин молчаливый Ясно смотрит на меня (Анна Ахматова)

Вот прозаическое описание ситуации, где смена прос­транственной позиции приносит новую информацию:

"Я сидел в заднем ряду и ничего не видел. Было очень жарко. Потолок театрального зала нависал над самой го­ловой.

Только в антракте я выбрался со своего места и подо­шел к барьеру. Я облокотился и смотрел на зрительный зал. Он был затянут легким туманом. В тумане этом заго­рались разноцветные огоньки бриллиантов" (Константин Паустовский)

Создается множество сообщений, в рамках которых читатель должен легко ориентироваться, понимая, где чья точка зрения. Такая же ситуация существует в кино. На­пример, в детективе мы сразу ощущаем опасность при смене точки зрения, когда чей-то взгляд заглядывает сквозь оконное стекло внутрь комнаты героя, который пока не ощущает этого чужого присутствия. Зритель же ощущает, чем и создается необходимое напряжение.

Проблеме точки зрения в разных видах искусства пос­вятил свою работу Б. Успенский [333].

Зависимость объекта от его имени

Николай Олейников. Перемена фамилии (отрывок)

Пойду я в контору "Известия", Внесу восемнадцать рублей И там навсегда распрощаюсь С фамилией прежней моей.

Козловым я был Александром, А больше им быть не хочу! Зовите Орловым Никандром, За это я деньги плачу.

Быть может, с фамилией новой Судьба моя станет иной И жизнь потечет по-иному, Когда я вернуся домой.

Собака при виде меня не залает,

А только замашет хвостом,

И в жакте меня обласкает

Сердитый подлец управдом... [224, с. 151]

Перед нами отражение магической веры в силу имен, когда считалось, что имя задает и предопределяет буду­щее человека. В далеком прошлом просто так нельзя бы­ло употреблять имя человека, чтобы ему не навредить. Сегодня роль имени столь же значима, например, в вы­боре названия для товара, для нового продукта. Вспом­ним появление экспортной "Лады" вместо отечественных "Жигулей", оказавшихся неблагозвучными на зарубежном рынке. В тексте мы цитировали замечание О. Фрейденберг о предопределенности сюжета тем или иным именем героя.

Разрешенность/запрещенность тем

Эту проблему хорошо иллюстрирует пример из пьесы Евгения Шварца, когда начальник тайной полиции от­правляется в толпу подслушивать, но в сапогах со шпо­рами. Его решение таково, поскольку в противном слу­чае, говорит он, наслушаешься такого, что потом всю ночь не спишь. Но это проблема не только политическая, но и социологическая. Список разрешенных/запрещен­ных тем сопровождает нас во многих ситуациях, даже вне наличия сапог со шпорами.

На эту тему есть интересное высказывание Т. ван Дейка:

"Действие этих ограничений настолько сильно, что нас редко удивляет выбор тем в соответствующих ситуа­циях. И если незнакомец в автобусе начнет нам неожи­данно рассказывать о своей интимной жизни или проб­лемах, связанных с подоходным налогом, мы почувству­ем себя крайне неловко. Если в подобной ситуации вообще возможен разговор, он должен затрагивать основ­ные темы, связанные с поездкой в автобусе, и, возмож­но, стереотипные вопросы (погода), важные события (убийство в городе) или другие темы общественной зна-

чимости, и только затем разговор может быть обращен к личным темам — главным образом к поведению и внеш­ности. Как видно из этого примера, репертуар тем упоря­дочен, существует определенная иерархия тем, определя­емая в терминах вероятности или приемлемости" [50, с. 53].

Коммуникативность молчания

Молчание также является коммуникативной едини­цей. Усиление его коммуникативности возможно при специальном конструировании особых контекстов. Нап­ример, молчание в ответ на вопрос или просьбу сразу ста­новится элементом отказа или нежелания выполнять то, о чем просят. В другом случае молчание становится зна­ком нежелания или неумения собеседников поддержи­вать отношения.

Осип Мандельштам:

Мы напряженного молчанья не выносим, -

Несовершенство душ обидно, наконец!

И в замешательстве уж объявился чтец,

И радостно его приветствовали: "Просим!" [195, с. 171]

О "языке любви болтливой", что является полной про­тивоположностью молчанию, говорит А. Пушкин. Мол­чание является очень действующим элементом в кризис­ной ситуации, когда ценно как слово, так и молчание. Хотя кризисники подчеркивают, что в случае кризиса должно исчезнуть такое понятие, как "Без комментари­ев". См. также отдельное исследование молчания [32].

Умение держать паузу зафиксировано в аксиоматике актерского искусства. Молчание моделирует сильного со­беседника, поскольку слабому приходится говорить, что­бы привлечь сильного на свою сторону (в аксиоматике общения, предложенной П. Ершовым).

Интересна фраза, приводимая Е. Тарле, о том, что На­полеон не только указывал газетам о чем говорить, но и о том, о чем молчать. Так что молчание является не ме­нее богатым по своим возможностям средством, чем го­ворение.

ВЫВОДЫ

В рамках изучения коммуникации возможно построе­ние разного рода моделей, которые соответствуют пос­тавленным перед исследователем или практиком задачам. Процессы коммуникации являются ключевыми в челове­ческой цивилизации, что обуславливает множественность возможных моделей коммуникации.

В то же время сложность самого объекта требует при­менения методов и инструментария ряда гуманитарных наук и требует от специалиста в области теории комму­никации обширных знаний. В результате характерным для данной области знаний становится ее принципиаль­но междисциплинарный характер.

Глава вторая