Отношение сущего к условиям существования

Мир природы и мир социальный выстраиваются из отношений конкретных сингулярностей между собой. Эти отношения могут либо поддерживать порядок данного мира, т.е. его устойчивость и воспроизводимость, либо разрушать его, порождая хаос. Уже древние (например, мифы и философия античного мира) противопоставляли хаос и космос как два исключающих друг друга состояния мира. Хаос – это беспорядок, дисгармония, это отсутствие всякой определенности и возможности предвидения, это состояние, которое не имеет своих позитивных характеристики, а поэтому оно негативно и требует преодоления. Космос – это порядок и гармония, здесь все определенно, предсказуемо, здесь каждое явление имеет свое место и предназначение. Порядок космоса, по представлениям древних, определен судьбой, которая является окончательным первопринципом и всего божественного, и всего вещественного, и всего человеческого. Эта судьба всегда тождественна сама с собой, а потому реализуется независимо от ситуации, независимо от каких-либо условий. Если Эдипу было суждено убить своего отца и жениться на своей матери, то, что бы ни предпринимал Эдип, чтобы избежать судьбы, она все равно исполнится.

По-иному на порядок космоса стала смотреть наука нового времени. Теперь место того или иного явления в природе определялось не предназначением, а законами природы, которые указывают на его отношения и связи с другими явлениями, с условиями его существования. Закон ситуации диктует порядок вещей. «Если А, то В», – такой становится формула природного порядка: если тело погружено в жидкость, то на него всегда будет действовать выталкивающая сила равная весу объема жидкости, вытесненного данным телом; если на тело не действует никакая сила, то оно всегда находится либо в покое, либо равномерно движется и т.д. Законы природы, как их сформулировала классическая наука, – это законы условий, которые с необходимостью вызывают определенные следствия. Они не знают исключений, ибо, если при наличии данных условий не происходит необходимого следствия, это означает, что закон перестал действовать, т.е. перестал быть законом[40].

В сфере органического мира организм также локализован в определенных условиях, но его движение (действие) в этих условиях определяется уже не только их воздействием на данное органическое тело, но и внутренними процессами, протекающими в данном теле. Поэтому в одних и тех же природных условиях разные организмы действуют по-разному. Порядок органического мира определяется взаимодействием организмов и среды, и законы этого мира, описывая это взаимодействие, в то же время фиксируют, что основанием этого взаимодействия является внутренне присущая организму интенция на определенную реакцию. Конечно, формула органического порядка внешне похожа на формулу порядка вещного мира «Если А, то В»: если так устроен организм, то его действия будут такими. Но в этом случае антецедент[41] указывает не на внешние условия, в которых находится органическое тело, а на внутренние «условия», т.е. на само органическое тело, которое тождественно этим условиям, т.е. своему строению. Консеквент же указывает как раз на внешнюю среду, которая оказывается полем проявления строения органического тела через взаимодействие организма и среды. Генетическая мутация, вызывающая изменение в организме, конечно, возникает под влиянием внешних условий, но не эти условия становятся основанием порядка живой природы, а, как показал Дарвин, закон естественного отбора, способность организма к выживанию, т.е. такое взаимодействие организма, имеющего генетические изменения, со средой, в котором он закрепляет свою организацию. Таким образом, на уровне живой природы сингулярность (отдельный индивид или отдельная мутация) становится основанием возникновения определенного порядка, т.е. мира своего существования (экологической ниши), который выстраивается в результате взаимодействия организма и среды. Сама же сингулярность органического мира есть событие, которое, хотя и опирается на какие-то внешние факторы при своем появлении, но не порождается ими. Организм зарождается в определенных условиях, но благодаря стечению обстоятельств, а не этим условиям. Это существенно отличает характер отношения отдельного сущего и его окружения в живой природе от подобных связей в неживой природе.

В социальной действительности отношение единичного начала (конкретного действия индивида, личности, какого-то события и т.п.) и его окружения приобретает свои особенности, а в связи с этим рождается и своя специфика порождения порядка, своя специфика законосообразности человеческого мира.

Естественно, что отношение между человеком и условиями его существования опосредовано деятельностью сознания. Поскольку сознание человека изначально амбивалентно: оно, с одной стороны, является отражением действительности, поэтому его содержание не суверенно, зависимо от внешнего мира, но, с другой, оно способно на порождение такого содержания, которое не имеет эквивалентов во внешнем мире, оно воображает, фантазирует, помнит и т.д., – постольку и в отношениях человека с условиями его жизни и деятельности проявляется та же двойственность. Человек не только подчинен действительности, но и производит ее. Сознание не только берет из мира, но и дает ему новые состояния. Сознание актуализирует смысл, вводя его в деятельность человека, и актуализирует (вводит в акт, в действие) его двояко. Во-первых, сознание делает действующими те смыслы, т.е. те отсылки (§ 6), которые уже установлены в культуре и обществе. Во-вторых, сознание устанавливает новые отсылки, которые закрепляются в действиях людей, и тем самым формируются новые смыслы.

Но, несмотря на свою амбивалентность в отношении с окружающим миром, все-таки главной особенностью сознания человека, а вместе с тем и самого человека, является его способность сказать «Нет» как внешним требованиям мира, так и внутренним требования организма. Способность к отрицанию – это конститутивная черта человека. Поэтому на уровне человеческого мира закрепляется абсолютно новый принцип бытия единичного начала, которое свое бытие находит не благодаря данным условиям, а вопреки им[42]. Индивидуальность, наиболее полно выражающая сингулярность человеческого мира, потому и является индивидуальностью, что она не похожа ни на что в своем окружении, отличается своим лицом от всего в своем окружении, отделяется от всего. Принцип бытия индивидуальности – не отождествление с условиями, с окружением, с другим, а отделение от условий, окружения и другого. Этот принцип реализуют Дантовы координаты, представляющие пространство отличное от пространства Декартовых координат.

§ 11.1. Дантовы координаты

Характеризуя материальное тело, Декарт назвал его вещью протяженной, так как без пространственной характеристики тело не может быть помыслено, не может быть без нее определено. Для выражения этой универсальной онтологической характеристики вещи Декарт как математик вводит понятие прямоугольных координат, которые представляют пространственность как таковую и задают операцию определения вещи и ее движения. Система координат Декарта стала не только основанием аналитической геометрии, дающей возможность представлять движение в образе кривых линий и соответствующих им алгебраических выражениях, но и определила благодаря своим философско-онтологическим основаниям принцип теоретического объяснения мира вообще. Главное в Декартовой системе коор­динат – отнесение точки к значениям ординат и благодаря это­му отождествлению обретение ею своей определенности (своего «лица»). Пространство Декартовых координат – это пространство отнесения, отожде­ствления, уравнивания позна­ваемого с заданным полем значений. Декартовы координаты предопределили характер научного познания природных явлений на многие века. Но объективированный в декартовых координатах тип рациональности охва­тил не только познание вещей, но и познание мира человека. Наука Просвещения утверждала, что среда формирует характер человека, что человек производен от общества. Из этого принципа исходит марксистская концепция человека: «Сущность человека в своей действительности есть совокупность всех общественных отношений». Даже категорический императив Канта помещает человека в пространство картезианского типа, так как подчиняет свободу человека долгу. Не изменяют декартову принципу различные социологические теории личности, которые сводят человека либо к группам, с которыми он связан, либо к системе социальных ролей, которые он исполняет. Но если человек сводится к условиям своего существования и действия, он теряет свою индивидуальность.

Индивидуальность формируется в особом пространстве – пространстве Дантовых координат. Дантово пространство – это пространство души, описанию которого посвящена знаменитая «Божественная комедия». Место души – Эмпирей, куда она устремляется легко и свободно, при условии, если она очищена от груза грехов. Поэтому способ ее поведения в «нетленной геометрии» пространства духовной жизни – спасение. А ради этого душа должна отказаться от... – круги Ада показывают, от чего она должна отказаться. Она должна покаяться и очистить себя от... – уступы Чистилища показывают, в чем она должна покаяться и от чего она должна воздержаться. Даже в небесах Рая, где все равно блаженны, есть иерархия небес и потому даже здесь душа должна стремиться от меньшего блаженства к большему. Принцип архитектоники «нетленной геометрии» – уйти, чтобы прийти, отказаться, чтобы получить, воздержаться, чтобы насладиться, наконец, спуститься (в Ад), чтобы подняться (в Рай, к вечному свету).

Символически этот принцип геометрии души Данте разворачивает в пространственную ситуацию в Первой песне «Ада»:

Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу...

Так начинает Данте свою «Божественную комедию». И здесь, пытаясь пройти через дикий лес, дремучий и грозящий всякими бедами, стремясь к вершине, где светит «путеводная планета», герой встречает три препятствия: рысь, льва и волчицу.

И вот, внизу крутого косогора,

Проворная и вьющаяся рысь,

Вся в ярких пятнах пестрого узора.

Она, кружа, мне преграждала высь

И я не раз на крутизне опасной

Возвратным следом помышлял спастись...

... навстречу вышел лев с подъятой гривой.

Он наступал как будто на меня,

...И с ним волчица, чье худое тело,

Казалось, все алчбы в себе несет;

...Меня сковал такой тяжелый гнет

Перед ее стремящим ужас взором,

Что я утратил чаяние высот.

(Ад, 1, 31-36, 45-54)

Произведение Данте – это грандиозный символический образ человеческого мира. Сумрачный лес – аллегорически изображает заблуждения человеческой души, холм – восхождение к правде, звери – символы человеческих пороков: рысь олицетворяет иллюзорность земных радостей, сладострастие, обман; лев – гордость, силу, власть; волчица – алчность и себялюбие. Три зверя представляют собою злые силы, препятствующие восхождению человека к совершенству. Ложь, насилие, алчность (сладострастие, гордость, стяжательство) – это то, что человек должен избежать, если он хочет быть нравственным, если он хочет стать человеком, если он хочет определить себя как достойную личность.

Ложь, насилие, алчность – это ценностные координаты, по которым определяется человек. Но это координаты особые, не те, которые даны Декартом, где точка (тело) определяет себя в отождествлении с ординатам, находя в них свое отражение. Это координаты различАния, а не отождествления, координаты преодоления, а не притяжения. Находясь в пространстве подобных ценностных координат, человек в той мере определяет себя как нравственный человек (культурный человек), в какой он отталкивается от них, в какой он отрицает их значение и тем спасает свое нравственное лицо, себя как человека. В эпизоде у Данте это выражено буквально – человек спасается от растерзания дикими зверями.

В представленных эпизодом Данте нравственно-ценностных координатах каждая из ординат выражает негативное содержание. Для определения в них важна не степень (мера) развитости того или иного качества, с которым может быть связан человек – столько-то ему принадлежит по шкале лжи, столько-то по шкале алчности и т.п. (как действуют в поле Декартовых координат), а важно абсолютное отрицание самой ценности, самого значения этой координаты. Как свежесть, по замечанию Воланда, может иметь только одну степень, которая будет и первой, и последней, так и ценность может быть человеком либо принята, либо отвергнута, ибо добродетелью, как и невинностью, либо обладают, либо нет. Поэтому Дантовы координаты – это координаты отрицания, которые задают апофатическое (др.-греч. apofasis – отрицание) пространство. Человек обретает свою определенность (нравственную, культурную, личностную) в поле действия апофатического пространства через отрицание и отказ (это действие совершается даже тогда, когда Дантовы координаты представлены положительным содержанием ценностей, так как человек приходит к принятию и положительных ценностей через проверку их сомнением). Место человека в апофатическом пространстве – в фокусе, где сходятся значения его отрицаний. Этот фокус и становится утвержденным бытия человека.

Если Декартовы координаты есть до всякого тела (точки) и до всякого движения, то Дантовы координаты конституируются движением, действием, которое и придает им определенность. Апофатическое пространство требует активности человека, его усилия, метафизически первой и простейшей формой которого выступает воздержание, остановка, ограничение (см. § 6, где речь шла о том, что небытие требует долженствования, активного преодоления себя). Принцип Дантовых координат выявляет бытийную основу личностного существования. Метафизической основой бытия личности является отрицание условий. Поэтому если вещь определяется по формуле «Если А, то В», где «В» само вытекает из условий, то человек определяется по формуле «Если не А, то...», где «то...» должно быть найдено самим человеком и не может явиться без него.

Человек живет в мире рождающегося бытия, он сам является таким рождающимся бытием, а потому он трансцендентен «внешнему» предданному бытию. Быть трансцендентным миру – значит отделять его от себя, находить свое бытие через отталкивание и отрицание, действуя по принципу Дантовых координат.

§ 11.2. Законы условий в человеческом бытии

Характер отношения сингулярности к своему окружению порождает способ вхождения ее в бытие и тип порядка в данной действительности. Порядок обнаруживает себя в присущих действительности закономерностях.

В природном мире действуют законы условий, т.е. уже существующие связи и отношения между явлениями определяют порядок «вхождения» какой-либо сингулярности в этот мир. В неорганическом мире все места, связи и отношения уже определены, сингулярности «остается» только занять свое место: закон всемирного тяготения, сформулированный Ньютоном, определяет место и характер связи тел, вступающих в отношения, поэтому новому спутнику Земли, запущенному людьми, остается только занять это расчетное место, если он его не займет, он не будет существовать. В органическом мире также действуют законы условий, нарушение которых ведет к гибели организмом. Конечно, здесь, как было сказано, определенную роль играет случай, который ведет к мутациям организмов и к появлению новых ситуаций. Но и случай (мутация) должен включиться в сложившиеся отношения, иначе мутация не будет иметь продолжения.

Человеческому миру, как и миру природному, свойственен порядок, следовательно, повторяемость. Как это возможно, если, во-первых, основу данного мира составляют явления, тяготеющие к индивидуальности, а не к повторению, и, во-вторых, если любое состояние человеческого мира каждый раз возникает из небытия (§ 6)? Что обеспечивает воспроизводство порядка социального мира? На чем держится его упорядоченность? Есть ли здесь какая-то закономерность?

Эти или подобные им вопросы возникают уже на самых ранних этапах жизни культуры. Более того, сама культура становится ответом на подобного рода вопросы. Культура и возникает для того, чтобы обеспечить воспроизводство деятельности человека, а тем самым всего, что она утверждает в жизни человека (§ 26). Но культура и объясняет, почему необходимо именно такое сохранение порядка. Так мифология внушала человеку необходимость повторения, указывая на священный образец и приучая его к ритуалу. Ритуальность начальных стадий истории (а также и первых лет жизни человека) становится формой закрепления жизненного порядка. Основанием принятия человеком и сообществом самой ритуальности выступает, вероятно, с одной стороны, присущая человеку, как и всякому живому существу, память в форме импринтинга и рефлекс подражания, а с другой, ограниченность образцов для воспроизводства поведения. Затем эта ограниченность, уже закрепленная ритуальностью, воспроизводится мифологической культурой, рассматривается и оценивается ею как должное.

Когда на смену мифологическому регулированию жизни приходит установленный государством закон, то культура развивает новые способы его оправдания – таковы требования Бога, такова Истина бытия, таковы Интересы человека и т.д. И человек должен следовать им. Но есть ли основания порядка в самой деятельности человека?

Деятельность человека независимо от ее содержания включает в себя ряд элементов: цели, средства, предметы, на которые она направлена, акты, совершаемые человеком, и результаты. В так понятой деятельности можно выделить два уровня, определяющих ее совершение – уровень цели и актов, с одной стороны, и уровень средств и предметов, с другой. Первый уровень определяется субъектом действия, второй – от него не зависит и представляет объективные условия деятельности.

Детерминация деятельности условиями ее совершения служит основанием существования в социальной действительности объективных, т.е. от деятеля и его желаний независимых, закономерностей. К объективным условиям деятельности относятся уровень развития и наличие материальных средств деятельности (например, орудий деятельности, ресурсов и т.п.), наличие и характер организационных средств деятельности (институций, организаций, которые позволяют выполнять деятельность), уровень развития знаний, накопленный опыт, необходимый для производства деятельности. Связи и соотношения, устанавливаемые в системе объективных условий деятельности, позволяют либо не позволяют реализовать данный вид деятельности и дают либо не дают возможность получить нужный результат. Поэтому можно установить корреляцию между наличием объективных условий и возможным результатом или направлением деятельности. Эти корреляции вычисляют различные социальные науки, изучающие возможные результаты конкретных видов деятельности человека и общества при тех или иных условиях. Например, корреляции между различными материальными ресурсами, необходимыми для той или иной экономической деятельности, устанавливает экономическая наука, а необходимые соотношения действий каких-либо социальных институтов и групп для успеха той или иной политической акции выявляет политология или социология и т.п. Законы условий указывают, как влияет социальная среда на действия людей, на становление определенных общественных явлений, на способы и характер реакции определенных общественных сил (§§ 22, 23).

Это объективные законы функционирования социальных систем и они подобны законам природы, так как действуют только тогда, когда наличествует данная общественная система с ее элементами и структурой. Отличие социальных законов условий деятельности от природных закономерностей проявляется в том, что реализуются они только благодаря действиям человека и всегда указывают на тенденцию и вероятность появления того или иного общественного события. Цели и акты, которые продуцируются субъектом деятельности и находятся, строго говоря, в его власти, подчиняются условиям, в которых деятельность совершается. Субъект со своими способностями становится средством, орудием реализации функций общественной системы.

Социальные законы условий действуют во всех сферах человеческой жизни, но особенно значимы они в тех сферах, действительность в которых напрямую зависит от наличия или отсутствия материальных вещей. Это относится прежде всего к деятельности производства условий материального существования человека, к тому, что обычно называют материальным производством, хозяйственной деятельностью (§ 22). Ход и организация производства зависит от того, какими орудиями и средствами производства оно располагает, от уровня подготовки работников, от того, что и в каких количествах оно должно производить. Поэтому порядок общественного производства, процесс его функционирования, тенденции его изменения могут быть предсказаны с достаточной вероятностью. Это обусловлено тем, что среда материальных предметов является наиболее устойчивой, а потому хранит в себе возможность той деятельности, которая в ней объективирована: в форме орудий и средств труда сохраняется содержание трудовой деятельности (молотком нельзя пилить, а пилой нельзя заколачивать гвозди), система орудий и средств труда сохраняет в своих связях последовательность трудовых операций, а тем самым сложившееся разделение труда и т.д. Поскольку в конечном счете любая деятельность человека требует каких-то предметных оснований, то сфера материального производства оказывается значимой для всей жизнедеятельности человека, что дало основание для рождения концепции экономического детерминизма в социальной философии (см. § 4.3.2. и § 19 пункт 4). Экономический детерминизм видит основание порядка общественной жизни в материальных условиях человеческого существования, где действуют объективные от человека независящие закономерности общественного функционирования и развития. Рациональность homo aeconomicus (человека экономического), который существует в мире продуктов (см. § 10.1) и строит свою деятельность на основе капитала, т.е. на базе наличного здесь-и-сейчас достояния деятельности (см. § 9.3.), дает возможность рассчитывать и создавать определенные ситуации, а тем самым и определять поведение людей в этих ситуациях.

К социальным законам условий следует отнести также и детерминацию деятельности со стороны форм ее организации. Формами деятельности выступают сложившиеся в сообществе отношения между людьми, которые закрепляются традицией, правилами действия, в конечном счете, представлениями о должном поведении, коллективными верованиями, как говорил Дюркгейм[43], или фоновыми ожиданиями[44]. Традиции и коллективные верования (установки) объективны и принудительны, они велят и запрещают, и этот способ детерминации, хотя и отличается от детерминации, которая вынуждает (например, законы рынка вынуждают продавца и покупателя действовать определенным образом, даже если они не хотят этого), а не принуждает, является действенным способом упорядочения человеческого мира. Закон традиции и закон установки действуют в любом сообществе, но особенно значимы они на ранних этапах истории общества и в сфере повседневной жизни людей. Эти законы говорят о форме регуляции взаимоотношений, но не о конкретном содержании этих отношений, которое в каждом конкретном сообществе свое. Форма же регуляции, т.е. действие закона (закон действует тогда, когда соблюдается определенная форма), предполагает, во-первых, что есть внешняя по отношению к индивиду сила воздействия, и, во-вторых, что индивид должен признать её как необходимую для себя. Поэтому от индивида теперь требуется не умение распоряжаться вещами (производить, потреблять, использовать, расставлять и т.д.), а умение жить с другими, принимать их ожидания и верования. Из homo aeconomicus он превращается в homo credens (человека верующего).

Законы установки и традиции выступают законами социальности, так сказать, дважды, так как без них нет сообщества, и так как они есть требования самого сообщества. Здесь мы встречаемся с одной из главных особенностей закономерностей, действующих в социальной действительности – социальная закономерность становится объективным основанием порядка человеческого мира, если сам человек это основание конституирует. Закон, порядок в человеческом мире не предшествует этому миру, не является чем-то внешним по отношению к миру человеческих действий и от них независимым (как считали, например, греки, принимая судьбу), но он и не является произвольным, волюнтаристским (как считали, например, сторонники общественного договора). Он закон возникающего бытия. А возникающее бытие требует действия человека. Действие же человека так устроено, что оно изначально (философия говорит: априори) допускает случившимся то, что еще не случилось[45]. Поскольку любое явление социального бытия имеет структуру отсылания, т.е. всегда представляет собой какие-то обстоятельства дела, цепь отсыланий, то действия человека априори (заранее, до своего свершения) предполагают (исходит из того…), что уже есть порядок, что уже обстоятельства дела сложились, и необходимо действовать, сообразуясь с ними. Тем самым эти обстоятельства и их порядок, система отсыланий и смыслов утверждаются действиями человека. Парадокс социального порядка (а вместе с тем и социальной закономерности) заключается в том, что, действуя, как будто порядок уже есть и требует своего соблюдения, действующий индивид тем самым делает порядок действительным, соблюдает его. Социальный мир не может существовать, если такого исходного начала, такого априористического перфекта (формы свершения a priori) в структуре действия человека нет. Такова онтологическая характеристика человеческого действия, таков априорный закон деятельности, который несет в себе возможность онтического порядка (конкретной законосообразности, доступной научному познанию) человеческого бытия.

§ 11.3. Безусловные законы в человеческом бытии

Социальные законы условий вписывают деятельность в сложившийся порядок, это законы повторения, которые стабилизируют социальную действительность. Но, во-первых, как уже отмечалось, их проявление обнаруживается только в активности действующего индивида, и значит, индивид должен начать действовать независимо от требований подобных законов. Поэтому наличие только законов условий недостаточно для существования социальной действительности. Необходима еще сила, активизирующая действия человека спонтанно. Во-вторых, и это наиболее существенно, законы условий не детерминируют изменений социальной действительности. Чтобы произошли изменения, должно случиться нечто, выходящее за границы сложивших ситуаций, следовательно, это нечто не может быть порождено существующими условиями, должно быть независимо от них. Значит, должна быть сила, выводящая человека за пределы ситуации и действующая вопреки сложившимся условиям. Что это за сила? Это сила цели.

Цель входит в структуру деятельности и определяется субъектом действия. По меткому замечанию И. Канта, цель есть отрицательное определение ситуации, т.е. цель возникает тогда, когда субъект действия не удовлетворен существующей ситуацией и стремится выйти из нее. Цель выводит человека за пределы наличного, относит его к тому, что здесь-и-сейчас не существует, но должно появиться, тем самым ставит его в ситуацию смысла и открывает ему бытие социального (§ 6). Поэтому осмыслять цель – значит открывать для себя бытие своего мира, стоять в просвете бытия, если воспользоваться выражением М. Хайдеггера[46]. Эта формула немецкого философа очень выразительна, она указывает на самое существо самостоятельного действия человека, который, ставя цель, действует в свете необходимого бытия. Быть в просвете бытия означает быть захваченным его светом, переживать его нудительную силу как силу долженствования, если воспользоваться теперь выражением М. Бахтина[47].

Нудительная сила открывающегося бытия вводит действующего человека в область действия особых законов социального мира – законов цели. Законы цели раскрывают онтологическую ответственность действия человека. Они детерминируют активность действующего человека, и эта детерминация идет в двух направлениях, в одном случае они ориентируют индивида на признание действительности, в другом – на преодоление ее.

В первом случае цель обнаруживает онтологическую природу долженствования действия человека. Когда действующий индивид определяет цель своего действия, он выстраивает деятельность как единое и целостное событие. Деятельность, детерминируемая causa finalis (целевой, конечной причиной), открывает деятелю бытие как событие. Оно перестает быть бытием абстрактных определений, порядок которого поддерживается законами условий, а становится единым и единственным бытием-событием, порядок которого зависит от действия человека, причем действия этого человека здесь-и-теперь. Такое действие есть всегда личностное действие, мое [48]действие. Факт моей причастности к единому бытию-событию не может быть адекватно выражен в теоретических терминах, а лишь описан и пережит в экзистенциальных понятиях.

Таким исходным понятием выступает экзистенциальное понятие моего не-алиби в бытии, которое вводит М. Бахтин. То, что мною может быть совершено, никем никогда совершено быть не может. Этот факт не-алиби в бытии не узнается и не познается, а признается и утверждается поступком, действием. Мое не-алиби в бытии гарантирует наличие единой единственности мира, в котором свершается поступок. В последнем соединяется моя единственность (никто другой в этом единственном времени и единственном пространстве единственного бытия не находится) и единственность мира, которому я в этот момент и в этом пространстве сопричастен. Мое не-алиби в бытии нудительно: я не могу избавиться от себя, от своего места в мире и этого мира, я должен принять это, я должен признать долженствование.

Так через causa finalis в человеческий мир входит закон долженствования. Долженствование не имеет определенного и специального содержания, нет ни научного, ни эстетического, ни какого прочего долженствования, нет и специально этического долженствования. Долженствование, как справедливо считает М. Бахтин, есть категория индивидуального поступка, даже более того, категория самой индивидуальности, единственности поступка, его незаменимости и незаместимости, единственной «нудительности», его историчности. Долженствование как проявление действия и действующего субъекта входит в их структуру, оно заключается в онтологической обязанности индивида реализовать свою единственность. Его нельзя познать, но его, долженствование, можно признать, открыть как факт своей жизни. Не конкретное содержание чего-либо (нормы, закона, положения и т.п.) обязывает, а действительный факт признания и утверждения своего не-алиби в бытии. А это эмпирически проявляется в способности человека определить и принять цель действия.

Таким образом может быть разрешена одна из тайн, которая поражала воображение великого Канта, – тайна наличия нравственного закона в душе человека: нравственный закон, закон долга есть способ явления для индивида его единственного места в бытии, его единственности. И чем больше развита в нем эта единственность и индивидуальность, тем больше выявляется для него долженствование и его ответственность за бытие мира.

Итак, долженствование есть закон бытия человеческого мира. Само действие этого закона не зависит от конкретного содержания деятельности и конкретной ситуации, долженствование характеризует форму существования индивидуальности в мире индивидуальных событий. Поэтому прав был Кант, относя нравственный закон к априорным требованиям практического разума – долженствование безусловно, оно не определено никаким содержанием, оно формально, оно само является условием появления любого содержания в социальной действительности. Так обнаруживается существование совершенно особых законов социального мира – законов безусловных, законов, действующих независимо от ситуации. Такими законами и выступают законы уровня целей, детерминирующие отношение деятеля к условиям деятельности.

К такому типу социальных законов относятся нравственные законы. Действие нравственных законов развивает другую сторону онтологической природы цели. Если через объединение различных средств деятельности causa finalis раскрывала смысл долженствования (каждый фрагмент средств должен быть увязан с целым), то благодаря сопряжению в цели бытия и небытия (цель выступает отрицательным определением ситуации), causa finalis ставит человека в ситуацию оценки. Целеполагание вводит человека в дискретный мир, так как разделяет действительность на то, что есть, и то, что не есть, но должно настать. Ориентация в дискретном мире, т.е. в мире, в котором онтологически присутствует небытие эту дискретность утверждающую, с необходимостью порождает различное отношение к дифференцированному бытию. Это различное отношение выражается в появлении оценки. Знание характеризует сущее и его бытие, а оценка характеризует бытие сущего в горизонте его небытия – если его нет, но требуется его появление, сущее оценивается положительно, а если оно есть, но требуется его устранение, сущее оценивается отрицательно. Оценка побуждает к деятельности, так появляется детерминация деятельности оценкой. На этой онтологической основе в культуре появляются и закрепляются фундаментальные законы человеческого мира – нравственные законы.

Как всякие законы они утверждают определенный порядок. Этот порядок утверждается тем, что, оценивая поведение человека, они требуют такого поведения, которое необходимо в сообществе. Причем они требуют такого поведения независимо от того, есть для этого условия или нет (например, отступление от морального требования «Не кради!» не может быть оправдано никакими ссылками на трудные обстоятельства жизни и т.д.). Более того, нравственные законы не перестает действовать даже тогда, когда их нарушают. От того, что люди постоянно убивают друг друга, лгут, вредят друг другу, такие нравственные максимы как «Не убий!», «Не лги!», «Помогайте друг другу!» и т.п. не перестают быть нравственными законами. Никакой закон условий не сохранится как закон, если при наличии данных условий, не будет наблюдаться необходимое следствие. Но безусловные законы потому и безусловные, что они действуют всегда.

Они выступают абсолютным основанием оценки людей, вещей, действий, ситуаций. Конечно, нравы людей разных сообществ и исторических эпох различаются – правила поведения, обычаи и формы действия относительны. Но каждая относительная система оценок существует для себя как абсолютная, иначе оценка перестает быть оценкой. Абсолютность является формой существования оценки и условием ее действия. Именно это позволяет законам, основанным на оценках, быть законами безусловными. Возможно, что кроме конструктивистского основания абсолютность имеет и содержательные основания для своего существования, которые коренятся в универсальных особенностях жизнедеятельности человека. Это дает возможность, несмотря на всю относительность оценок, людям разных культур и эпох понимать друг друга, соотносить свои оценки, иметь сходные принципы, определяющие начала действия человека.