Александр Македонский и его министр

Александр освободил одного из сведущих работников от высокой должности и дал ему низкий пост. Однажды этот муж пришел к Александру. И спросил Александр:

— Ну и как ты находишь свою новую должность?

— Да будет жизнь падишаха долгой, — ответил он. — Не почетное и высокое место делает вельможу благородным, а благородный человек должен сделать свое дело великим и почетным, и в каждом деле нужно искать добрую сущность.

Когда ты замыслил достигнуть вершины,
С добром благородным свой связывай век.
Не в сане высоком величье мужчины,
Причина величия — сам человек.

Мубад и Кубад

Как-то утром главный мубад и Кубад ехали рядом. Вдруг конь главного мубада своими испражнениями испачкал себя от хвоста до копыт. Мубада объял глубокий стыд. В это время Кубад спросил его о правилах сопровождения монархов и езды рядом с ними.

И ответил мубад:

— Одно из них заключается в том, что нельзя на ночь задавать коню столько сена, чтобы оно не стало причиной стыда утром.

Кубад похвалил его и сказал:

— Это и есть красота проницательности и тонкость наблюдательности, и этим ты постиг причину того, что произошло сейчас.

Кто неразумен, — следует лишь правилам природы,

Не совпадает путь его с благим путем нигде...

А кто в законах разума воспитан был во благе, —

Животных властен воспитать — не только что людей!

Дервиш и падишах

Благородный дервиш имел привычку часто посещать и беседовать с падишахом. Однажды он почувствовал, что его присутствие тяготит падишаха. Сколько он ни думал о причине этого, не мог предположить другой, кроме его частых посещений. И поэтому он перестал бывать у него. Как-то падишах случайно встретился с дервишем и спросил:

— Эй, дервиш, в чем причина, что ты отвернулся от нас и перестал приходить?

— Причина в том, что я понял: лучше услышать вопрос о том, почему я не пришел, чем почувствовать, что мой приход доставляет неприятность.

Царь великий спросил дервиша:
— Отчего долго так ты к порогу не шел моему?
И ответил дервиш: — Твой вопрос во сто крат
Слаще мне, чем вопрос: «Ты пришел почему?»

Царь Нуширван и его золотой кубок

Однажды, то ли в день Навруза, то ли в день мехргана у Ну-ширвана был пир. Вдруг он увидел, что один из присутствующих, который приходился ему родственником, спрятал за пазуху золотой кубок. Нуширван притворился, будто ничего не заметил, и никому ничего не сказал. Когда пир кончился, кравчий сказал:

— Никто не должен выходить отсюда. Я должен найти один пропавший золотой кубок.

Нуширван молвил тогда:

— Оставь, тот, кто взял, не вернет обратно, а тот, кто видел, не выдаст его.

Через несколько дней тот человек пришел к Нуширвану одетый в новые одежды и обутый в новые сапоги. Показывая на новую одежду, Нуширван спросил:

— Она — от того?

Пришедший приподнял подол халата, показал на сапоги и сказал:

— Эти — тоже от того!

Нуширван засмеялся. Он понял, что нужда и бедность заставили родственника пойти на это, и повелел выдать ему тысячу мискалей золота.

Если шах узнает благородный о твоей вине, —
Сознавайся и проси прощенья! Он тебя простит.
Отрицать вину свою не вздумай! — Худшая вина —
Это отрицанье совершенной! — И вина, и стыд.

Мамун и его раб

У Мамуна был раб, обязанностью которого было доставление воды для омовения. Через каждые несколько дней из покоев пропадали кувшин или ведро. Однажды Мамун сказал ему:

— О, если бы те кувшины и ведра, которые ты уносишь от нас, ты нам бы и продавал!

— Так и сделаю, — ответил раб, — купи вот это ведро, что стоит здесь.

За сколько продаешь?— спросил халиф.

— За два динара, — ответил раб.

И повелел халиф выдать рабу два динара. Затем Мамун спросил:

— Теперь это ведро в безопасности от тебя?

— Да, конечно, — ответил раб.

Оплаченному золотом даешь ли серебро?
Хотя бы в этом жизнь его пусть будет хороша...
Пусть пропадает пропадом и здесь твое добро, —
Иначе не пропала бы совсем твоя душа!

Акил и Муавия

Муавия и Акил ибн Абу Талиб были закадычными друзьями и неразлучными приятелями. Однажды на путь их товарищества упал шип и на лик их села пыль. Акил порвал с Му-авией и больше не присутствовал на его пиршествах. Муавия, прося прощения, написал ему: «О высшая цель сынов Абдулмуталиба и предел желаний рода Кусая, о благоухающая серна рода Абдуманафа и источник великодушия племени Хашима! Благословенные пророчества на ваших плечах и величие посланничества в вашем доме. Куда делись все твое великодушие, кротость и терпеливость? Вернись, я раскаиваюсь в случившемся и растерян из-за произошедшего».

Стрелы жестокой я доколе мишенью буду,
Лицом во прахе влачу в тоске я и в муке дни!
В земле могильной такой же самой я тенью буду
Влачить без сердца и без веры разлуки дни!

Акил ответил ему в стихах:

«Во всем ты прав был, — и лишь одно оспорю:
Считаешь, видеться нельзя нам, — мы в ссоре?..
О нет, не говорю я о друге дурно!
Не отвращаюсь, когда несет мне горе».

То есть, если великодушный обиделся на друга, то он отворачивается и удаляется от него, но не вредит ему и не злословит о нем.

Если друг врагом тебе остался,
Зла ему не делай, лишь расстанься.
Раздувать вражду сильней не надо, —
Мирному мгновенью сердце радо.

Муавия снова стал просить прощения и умолять о примирении и послал в знак примирения сто тысяч дирхемов, и этим заложил основу для возобновления дружбы.

Порою трещину даст стена старинной дружбы...
Словами вескими чини зияющий пролом.
И если мало слов, — ищи серебряные слитки.
Хоть золотые кирпичи! — Того достоин дом.

Случай на охоте

Во время охоты Хаджжадж отделился от своих воинов. Поднялся он на какой-то холмик и увидел, что сидит неподалеку бедуин и из своих лохмотьев выбирает насекомых, а вокруг него пасутся верблюды. Верблюды, заметив Хаджжа-джа, испуганно разбежались. Бедуин разгневанно поднял голову и сказал:

— Кто это пришел сюда из пустыни в великолепных одеждах? Да будет над ним проклятие Господа!

Хаджжадж, ничего не сказав, подъехал ближе и поздоровался:

— Ассалом алейкум! Мир над тобой!

— Ни мира, ни милости Аллаха, ни щедрости Его тебе, — ответил бедуин.

Хаджжадж попросил у него воды.

— Сойди с коня, униженно и смиренно выпей воды, — ответил бедуин.— Клянусь Богом, я тебе не товарищ и не слуга.

Хаджжадж спешился и выпил воды, затем спросил:

— О бедуин, кто лучший из людей?

— Посланник Аллаха, да будет благословение и милость Божия над ним, назло тебе, — ответил бедуин.

— А что ты скажешь об Али ибн Абу Талибе?— снова спросил Хаджжадж.

— О великодушии и величии его невозможно рассказать, — ответил бедуин.

— Что ты скажешь об Абдулмалике ибн Марване?— спросил Хаджжадж.

Ничего не ответил бедуин.

— Ответь же мне, о бедуин, — попросил тогда Хаджжадж.

— Плохой он человек, — ответил бедуин.

— Почему?— спросил Хаджжадж.

— Он допустил такую ошибку, зло от которой заполнило всю землю от востока до запада.

— Что это за ошибка?— спросил Хаджжадж.

— А та, что он поставил над мусульманами этого развратника и грешника Хаджжаджа.

Ничего не сказал Хаджжадж.

Вдруг пролетела птица и прочирикала что-то. Бедуин повернулся к Хаджжаджу и спросил:

— Кто же ты такой, о человек?

— Почему ты об этом спрашиваешь только сейчас?— сказал Хаджжадж.

— Эта птица сообщила мне, что сюда едут воины, глава которых — ты, — ответил бедуин.

Только сказал он эти слова, как подъехали воины Хаджжаджа и стали его приветствовать. Когда бедуин узнал его, он изменился в лице. Хаджжадж приказал воинам взять бедуина с собой.

На следующее утро, когда расстелили дастархан к утренней трапезе и собрались люди, кликнули и бедуина.

Войдя, тот произнес:

— Мир тебе, о повелитель, да будет над тобой милость Господа и щедрость Его!

— Я не отвечу тебе так, как ты ответил, — сказал Хаджжадж, — мир и тебе. Будешь есть?— спросил он затем.

— Еда твоя, если разрешишь, — буду есть, — ответил бедуин.

— Разрешаю, — сказал Хаджжадж.

Бедуин подсел ближе, протянул руку и произнес:

— Во имя Господа, дай Бог, чтобы то, чему суждено случиться после еды, было добром.

Хаджжадж рассмеялся и сказал:

— О, вы не знаете, что я пережил от него вчера.

— Да ублаготворит тебя Господь, о повелитель, — сказал бедуин, — тайну вчерашнего дня не разглашай сегодня.

Тогда Хаджжадж сказал:

— Эй, бедуин, выбирай одно из двух: или останься со мной, и я тебя сделаю своим приближенным, или я пошлю тебя к Аб дулмалику ибн Мирвану и сообщу ему о том, что ты сказал о нем, и пусть он делает с тобой все, что хочет.

— Возможен еще один выход, — сказал бедуин.

— Какой же?— спросил Хаджжадж.

— Вот какой, — сказал бедуин, — отпусти меня с миром в родные края, чтобы ни ты меня больше не видел, ни я тебя.

Хаджжадж рассмеялся и приказал, чтобы выдали бедуину десять тысяч дирхемов, и отпустил домой.

Простым достоинством манер, отточенностью речи
От зла обязан мудрый муж тиранов отвлекать.
А благородных, но явить забывших милость к людям, —
Словами на стезю добра чуть подтолкнуть опять.