О том, как попугай учился говорить

Один хитрец, желая научить попугая говорить, посадил его перед зеркалом, а сам расположился позади этого зеркала. Попугай видел свое отражение и, не догадываясь, что за зеркалом сидел человек, думал, что все эти слова произносит другая птица, отражение которой он видел в зеркале, и от этого он особенно старательно выговаривал услышанные слова.

Маджнун

Из-за разлуки с любимой Лайли Маджнун серьезно заболел, и врач, осмотрев его, прописал ему кровопускание. Эту операцию в том селении очень искусно производил местный цирюльник, который и пришел к Маджнуну. Но когда он наложил ему на руку жгут и приготовился вскрыть вену, Маджнун отказался от его услуг.

Цирюльник очень удивился и сказал:

— Неужели ты испугался? Ведь ты не боялся льва и других хищных зверей в пустыне, почему же ты теперь боишься меня?

— Не боль мне страшна! Я перенесу любую боль, но я так переполнен любовью, и хоть я и Лайли сейчас далеки друг от друга и страдаем врозь, между нами все равно нет грани, и я боюсь, что вскрыв мне вену, ты поранишь ее, мою милую. Ведь мы с ней — едины в двух телах!

Лиса, лев и осел

У одного бедного человека не было ничего, кроме старого осла со стертой холкой и впалым брюхом. Пастись его он выгонял в подступавшую к его дому каменистую степь, где почти не было травы, и, чтобы найти ее, осел уходил далеко от селения. Это пастбище осла почти вплотную подходило к владениям льва, но лев, который там жил в это время, пострадал в битве со слонами и почти не двигался, зализывая свои раны.

Не имея сил охотиться, лев был голоден и уже давно посматривал на пасущегося вдали осла, до которого он не мог добраться. Наконец у него созрел план, и он позвал лису и попросил ее привести к нему осла, чтобы он его тут мог задрать и, подкрепившись, хоть немного восстановить свои силы.

— Уверен, что ты справишься с этим делом, — сказал лев, — ведь вы, лисицы, умеете заговорить своими небылицами любого.

Лисица согласилась и сразу же направилась к ослу, и, подойдя к нему, сказала:

— Нижайший поклон тебе, мой дорогой друг! Как твое здоровье, обильна ли и вкусна твоя пища?

— Я не имею права роптать на то, что дарует мне Бог, поскольку Он ценит лишь терпение и не приемлет жалоб, — отвечал лисе осел.— Бог определил каждому, кому, где и как кормиться. И если мне сейчас не очень хорошо, то я думаю о том, что все может быть еще хуже, и если я могу здесь пощипывать сухую травку, то мне не нужны ни сено, ни овес. Лиса, выслушав его, продолжала хитрить:

— Ты прав, что все происходит по воле Бога, даровавшего каждому из нас свою пищу, но ведь Он дал нам также пути и знания, чтобы ходить и искать, где этот корм лучше.

Но осел не согласился с лисой, сказав, что Господь обеспечит кормом все свои создания, где бы они ни находились, и пытаться самому улучшать свою жизнь — это значит не доверять Господу, Его мудрости и справедливости.

— В мире очень немного созданий, уповающих лишь на Бога, — возразила лиса.— Все что-то ищут и находят, не дожидаясь Его указаний. Никто не должен пребывать в праздности. Помни, что тот, кто не ищет клада, никогда его не найдет.

— В том, что ты говоришь, лиса, скрыта алчность, — сказал осел.— А алчность таит в себе зло. И никто из тех, кто довольствуется малым, еще никогда не чувствовал себя несчастным, а алчному и богатство не приносит радости. И не только мы ищем пищу, но и пища ищет нас, и поэтому не следует суетиться понапрасну.

Но лиса опять с ним не согласилась.

— Господь определил каждому из нас не только пищу, но и работу по ее добыче, — сказала лиса.— И среди людей каждый для добывания пищи делает свое дело — шьет сапоги или платье, строит дома или носит воду. Отлынивать же от положенной Господом работы — это большой грех. Твоя же работа, осел, не только переносить грузы, но и искать себе лучшее пастбище!

Осел, однако, не хотел уходить из своей пустыни, довольствуясь ее скудной растительностью, и тогда лиса принялась расхваливать пастбища, которые, по ее словам, находились поблизости.

— Ты сам себе враг, — сказала она.— Ты бродишь здесь среди камней в то время, как по соседству находятся луга с высокими сочными травами, и все, живущие там, не знают никаких забот.

Ослу не пришло в голову спросить лису, почему же она такая худая, если она пожаловала из такого земного рая, и почему нет на ней печати довольства и достатка. Может быть, он и додумался бы до этого, но его так взволновала картина, нарисованная лисой, что ему казалось, будто он уже сам ощущает вкус описанных ею сочных трав. И все его сомнения развеивались от вожделения. К тому же он устал от спора с лисой и смиренно пошел за ней.

Когда они подходили к логову льва, хищник не удержался от соблазна и издали прыгнул на осла, но не учел, что ослабел. Поэтому одним прыжком осла он не настиг, а помчаться за ним не смог, и ослу удалось удрать.

Лиса в досаде сказала льву:

— О царь зверей! Ни одно дело не следует делать впопыхах. Прости меня за мою дерзость, но я все же скажу, что добычу всегда следует подпускать поближе. Ведь то, что осел смог от тебя удрать, позорит твою честь. Ты забыл, что терпение — это дар Божий, а торопливость — происки дьявола.

Но лев не стал сердиться на дерзость лисы.

— Да, — сказал он, — и осел оказался достаточно ловким, и я от боли стал медлительным. Да и голод подгонял меня. Но ты не кори меня за неудачу, а лучше приведи ко мне осла снова. Я буду терпелив и не упущу удачу, и ты тоже не будешь в накладе!

Лиса была не менее голодна, чем лев, и деваться ей было некуда.

 

— Что ж, я попробую опять перехитрить осла, — сказала она.— Но ты на сей раз уже не торопись и уповай на известную всем глупость ослиного рода.

Лев обещал ждать добычу, не шевелясь и притворившись спящим.

Лиса нашла осла на том же месте, что и в первый раз, но теперь он был насторожен и сразу же заявил лисе:

— Твоей поживой я больше быть не хочу. Я ведь тебе никогда не делал зла, а ты завлекла меня ко льву! Ты — словно змея, жалящая даже тех, кто ей не причинил никакого вреда.

— Смени свой гнев на милость, мой осел! — ответила ему лиса.— Тебе просто почудилось, что на тебя бросился лев. Это было лишь видение льва, охраняющее те самые пастбища, о которых я тебе рассказывала, и этим безвредным волшебством Бог спасает эти райские места от всяких жадных пришельцев. Я же виновата лишь в том, что забыла тебя об этом предупредить.

Но осел ей не поверил и сказал, чтобы она убиралась прочь, так как все свои уловки она пускает в ход по наущению льва.

Лиса, однако, не уходила и сладким голоском продолжала уговаривать осла, что он прошлый раз видел не самого льва, а лишь его призрак. Речи лисы напомнили ослу ее рассказ о тучных лугах и пастбищах, и от этих воспоминаний его голод усилился так, что он подумал: «Чего я, собственно, боюсь: либо я там действительно найду обильный и вкусный корм, либо там меня ждет смерть, которая навсегда избавит меня от мук голода!»

Так он нарушил данный самому себе обет и позволил лисице снова заманить его ко льву. На этот раз лев не торопился и, подпустив к себе осла, с ревом разодрал его, ощутив в этот момент, что к нему возвращаются силы. Сытно поев, он пошел к водопою, утолил жажду и возвратился, чтобы не спеша доесть остатки. Но самого вкусного из требухи он уже не нашел и стал допрашивать лису, куда девались печень, сердце и мозги.

— Ну подумай сам, — отвечала ему лиса,— откуда могут быть мозги у дурака, который, чудом избавившись от беды один раз, снова поверил моим уговорам. Другой бы зверь сердцем почуял опасность. А он нет. Значит, ни сердца, ни мозгов у него никогда не было!

Бейт:

Что делать, всех нас жадность ослепляет,
Она подчас к нам гибель приближает.

Осел и царские скакуны

У одного водовоза был старый осел. Водовоз заставлял его работать от зари до зари, а кормил его не овсом, а одной лишь соломой, да и той давал не так уж много.

Воду же водовоз возил даже в царские конюшни, и однажды царский конюх обратил внимание на состояние осла и сказал:

— Послушай, водовоз, мне так жалко твою скотину. Посмотри, как согнулся бедный осел, а ведь он — твой единственный кормилец.

— Ты же знаешь, какие у меня доходы, — ответил водовоз.— На свои заработки я не могу покупать ему овес и ячмень.

— А ты оставь своего осла на несколько дней в моих конюшнях, — предложил царский конюх.— Пусть он отдохнет и поест нормальной пищи!

Так осел неожиданно оказался среди принадлежащих царю арабских скакунов. Он увидел, что их стойла посыпаны чистым песком, ясли переполнены ячменем, а их бока укрывают узорные попоны. И осел возроптал:

— Великий Боже! Где же Твоя справедливость на этом свете. Ведь я создан Тобой, как и эти кони. Почему же я всю жизнь должен ходить в хомуте, таскать повозку, голодать и терпеть издевательства погонщиков, а эти кони, ничего не делая, целый день жрут ячмень?

Вдруг эти гневные рассуждения осла прервал звук трубы. По этому сигналу скакунов немедленно оседлали, и воины во главе с царем помчались в бой. Потом осел увидел, что не все они вернулись с поля брани, а некоторых принесли ранеными, и конюх извлекал из них остатки стрел и бинтовал им ноги.

При виде этой картины осел подумал: «Прости меня, Господь! Я понял, что мне нечего роптать на свою жизнь, и лучше пусть мне не дают ячменя и заставляют тащить повозку, я свою участь не меняю на сытую, райскую жизнь этих скакунов!»

Напуганный человек

В некий дом как-то в ужасе вбежал один прохожий. От страха он дрожал и даже говорить ему было трудно. Хозяин дома спросил его:

— Чем это ты так напуган, что на тебе лица нет и руки твои трясутся?

— Там на улице царская стража хватает всех ослов подряд! — ответил, трясясь от страха, прохожий.

— Но ты же не осел, почему же ты испугался?! — удивился хозяин.

— Ты же знаешь, что царская стража, и все остальные царские слуги, да и сам царь у нас не отличают людей от ослов! — сказал прохожий, почувствовав себя в безопасности, — И если они меня схватят, то могут содрать с меня шкуру до того, как я сумею доказать им, что я не осел!

Монах со свечой

Некий христианский монах шествовал в тоске и печали со свечой в руке. Один из встречных, который ранее видел этого монаха в разных местах, поинтересовался:

— Что ты с таким усердием все время повсюду ищешь? Ведь тебя видели и на базаре, и в духанах, и возле лавок!

— Я всю свою жизнь ищу человека, — ответил монах.— Мне очень нужен человек!

— Ну этого добра на одном только базаре более, чем достаточно! Что тут еще искать? — удивился встречный.

— Ты прав! — сказал монах.— Действительно. И базары, и духаны полны народа, но это все не те люди, которые мне нужны!

Месневи:

Мы Человека всюду ищем сами,
Идущего весь век двумя стезями:
Путем Любви, что к Истине приводит,
И злобы к тем, кто этот путь обходит.
Где муж такой, в каком краю Земли:
Ему бы жизнь отдать мы в дар могли.

Ответ вору-фаталисту

Один вор залез через забор в густой сад и принялся с жадностью обрывать с деревьев плоды на глазах у хозяина. Увидев это, хозяин сказал:

— Если ты, совершая свои нехорошие дела в моем саду, не боишься меня, то хотя бы побойся Бога!

— Я раб Божий, рву взращенные по воле Бога персики, так в чем же мой грех? Ведь все эти плоды нам Бог дарует бесплатно! — заявил вор.

— Может быть, ты и прав! — подумав, сказал хозяин.— И если в мире действительно все создано Богом и творится по Его воле, то не будет моего греха в том, что я тебя, Господня раба, привяжу к Божьему дереву.

С этими словами хозяин привязал вора к дереву и стал избивать его тяжелой палкой так, что тот взмолился:

— Что ты делаешь? Разве можно так строго наказывать раба Божия за то, что он действовал по Божьему предопределению?

— Спасибо за урок, — отвечал хозяин.— Теперь я уверен в своей правоте, потому что я раб Божий, бью созданной Богом палкой другого Божьего раба!

Красота Лайли

Видя, как страдает от любви Маджнун, многие пытались ему помочь советом.

— Не так уж прекрасна эта Лайли, — говорили они.— В нашем краю много более красивых дев! Выбирай любую из них!

Маджнун побледнел, услышав эти слова, и так ответил на них:

— Красота — это не форма и не внешность сосуда, а его содержимое. И если оно вам кажется уксусом, то для меня оно — сладчайшее вино! Ведь Господь из одного кувшина наливает одному горькую отраву, а другому — мед, и все видят очертание сосуда, но лишь посвященный знает его содержимое!

Замогильный голос

Один муаззин обладал громким и внятным, но очень противным голосом. Услышав его в предрассветный или вечерний час, люди в ужасе вскакивали с постели, а испуганные дети захлебывались плачем в колыбели.

Долго терпели люди этого муаззина, но в конце концов их терпение лопнуло, и они на собрании решили отказаться от его услуг и, выплатив ему деньги вперед, попросили покинуть их край:

— Пусть другие послушают тебя, и пусть твой голос постоянно напоминает им о Судном дне!

Муаззин взял деньги и пустился в путь. Вскоре ему удалось пристать к каравану, идущему в Мекку. Через несколько дней караван остановился на привал там, где жили христиане. Муаззин сразу же приступил к исполнению своих обязанностей и в положенный час стал призывать мусульман к молитве своим ужасным голосом. Услышав его, мусульмане испугались, что такие звуки возмутят христиан, и решили поскорее покинуть эту стоянку.

Каково же было их удивление, когда в их лагерь явился некий христианин со сладостями и другими подарками.

— Где же этот великолепный и звучный голос, который спас меня от горя и позора? — спросил он.

Мусульмане были крайне поражены таким оборотом дела и попросили христианина все-таки объяснить, что произошло.

— Понимаете, — сказал христианин, — у меня есть дочь, моя единственная радость в жизни. И вдруг она так увлеклась вашей верой, что хотела отречься от учения Христа. Никакие мои уговоры на нее не действовали. Я молил Бога ее вразумить, но все было напрасно. И вдруг раздался этот трубный глас, призывающий вас на молитву, и когда дочь поинтересовалась, что это за отвратительный шум, я ей объяснил, что такими голосами мусульман всегда зовут на молитву. И тогда она с грустью вспомнила, что в христианских церквях так гнусно не кричат, и перестала думать о переходе в ислам. Свершилось то, о чем я давно мечтал, и все благодаря вашему муаззину. Да если бы я был царем, я бы золотом наполнил его рот за его замечательный голос!

Пропавшее мясо

У одного достойного человека жена страдала неутолимым аппетитом, и все, что он приносил в дом, она припрятывала, а потом съедала.

Как-то муж собирался позвать гостей и заранее купил мяса для их угощения. Жена стала готовить кебаб, и пока готовила его, все съела. Хозяин, не зная об этом, привел вечером гостей и крикнул жене, чтобы она сразу подала мясо.

— А его съел наш проклятый кот, — сказала жена. Муж удивился и, взяв весы, взвесил кота.

— Посмотри! — сказал хозяин.— Я купил десять фунтов мяса, и наш проклятый ют тоже всегда весил и весит сейчас десять фунтов. Если эти десять фунтов есть вес кота, то куда девалось мясо? Если же это вес мяса, то куда же подевался кот?

Совершенное гостеприимство

Некий путник, которого вечер застал в дороге, постучался в один дом, где был принят с теплом и лаской. Его накормили, посадили у очага, но как назло в этот вечер был какой-то праздник в их квартале, и жена хозяина, постелив кровати, ушла с мужем на пир к соседям, а гость, посидев еще некоторое время у огня, пошел спать, заняв кровать, предназначавшуюся супругам.

С праздника хозяин с женой вернулись поздно, когда на улице лил дождь и бушевала гроза. Муж пошел посмотреть, все ли в порядке в их хозяйстве, а жена, устав, сразу пошла спать. Улегшись в кровать, которую случайно занял гость, она приняла его за мужа и стала шептать ему в ухо, что вот теперь из-за грозы и бездорожья гость застрянет у них надолго, ничего не заплатив.

— Что ты мне такое шепчешь в уши, женщина, — возмутился гость.— Есть у меня деньги, но я сейчас же уйду прочь по грязи и бездорожью и никогда больше не переступлю ваш порог!

Как ни пыталась женщина убедить его, что все, что она сказала, было шуткой, как ни уговаривал гостя остаться ее муж, тот ушел, оставив их в печали, и дорога его среди дождя и грязи была абсолютно сухой.

А хозяин и его жена, потеряв этого гостя, стараясь замолить грехи, превратили свой дом в приют для путников, но даже это не помогло им забыть случившееся, и им часто снилось, что тот обиженный гость стучится к ним и говорит:

— Гость — это посланец Хызра, и он приносит в дом счастье, от которого мы иногда по собственному разумению отказываемся.

Опасная игра

Однажды некий царь играл в шахматы со своим шутом. Шут выиграл, и царь, ударив его в гневе ладьей, закричал:

— Ты, видимо, сошел с ума, ублюдок! Но выигрыш твой случаен. Давай повторим игру.

Всю вторую партию шут дрожал от страха, но царь, игравший плохо, опять потерпел поражение. Увидев, что мат царю неотвратим, шут накрылся кошмой, а потом положил на голову еще и подушку и залез под перину. И уже из-под перины он пропищал:

— О царь! Я тебе поставил мат слоном!

— А почему ты спрятался, — удивился царь, увидев, что шут находится под периной.

— Я не мог тебе объявить мат, не спрятав свою голову, — объяснил шут, — потому что когда мы вне игры, я очень боюсь мата от твоей ладьи по моей голове!

Испытание жемчужиной

Рассказывают, что однажды султан Махмуд созвал всех своих приближенных. Когда все пришли, он показал им большую и красивую жемчужину и потребовал, чтобы каждый из собравшихся попытался назвать ее цену.

Первым выступил вазир, оценивший жемчужину в сорок мешков золота. Тогда султан сказал ему, чтобы он ее разбил. Вазир пал на колени и ответил, что не может уничтожить такое достояние султана и нанести тем самым ущерб его казне. Султану понравились ответы вазира, и он наградил его роскошным халатом.

Следующим был распорядитель дворца. Он уже видел, что вазир был награжден халатом, и тоже хотел получить от султана дорогой подарок. Поэтому он оценил жемчужину в полцарства, а на указание царя разбить ее ответил, что не в силах уничтожить такую красоту. И этот ответ вроде бы понравился султану. Во всяком случае, распорядитель тоже получил награду.

Так один за другим прошли и военачальники, и эмир, и прочие придворные. Каждый получил свою награду, а жемчужина оставалась цела. Все их ответы были похожи один на другой, пока очередь не подошла к любимцу султана, Ая-зу. И ему был задан вопрос о цене жемчужины.

— Цена ее больше, чем я могу предположить.

— Тогда разбей ее, — сказал султан.

Рука Аяза не дрогнула, и он одним ударом разбил жемчужину на мелкие кусочки.

Все закричали, что такое мог сделать только неверный, но Аяз спокойно ответил:

— О столпы державы! Вам кажется, что вы мудры, но ведь вы не поняли того, что веление султана дороже его искренним подданным, чем любая драгоценность. И когда вы отказывались разбить жемчужину, вы думали не о ее ценности, а о подарках султана.

Когда Аяз закончил свою речь, придворные опустили глаза, а потом зазвучали слова их покаяния. Но султан уже никого не слушал и изгнал нерадивых из дворца. Аяз же сказал, что этих вельмож разбаловало великодушие самого султана, и султан с этим согласился.

Кража барана

Некий крестьянин вел за собой на веревке барана на базар, но по пути какой-то ловкий жулик обрезал у него веревку и увел за собой животное. Свою потерю крестьянин заметил не сразу, а когда понял, что баран украден, стал без толку бегать и суетиться.

Вор же тем временем спрятал свою добычу и, расположившись у колодца, стоявшего в том месте, где метался потерявший барана крестьянин, и стал лить горькие слезы. Наконец крестьянин заметил его и спросил:

— О чем ты плачешь, человек?

В этот колодец упал мой кошель, а в нем было пятьсот динаров. Сам я неловок и не могу спуститься в колодец, но если бы кто-нибудь мне помог, то я не пожалел бы ему сотни динаров!

Крестьянин прикинул, что если он получит эти деньги, то с лихвой окупит потерю барана и, раздевшись, полез в колодец. А вор, подождав, пока он спустится поглубже, забрал всю его одежду и был таков.

Бейт:

Увы, под властью жадности подчас
Благоразумье покидает нас.

Усердный сторож

Как-то один караван расположился на привал. Купцы отправились спать, оставив сторожа охранять добро. Оставшись один, сторож тоже задремал, а тем временем воры разграбили весь товар и надежно перепрятали его.

Проснувшись поутру купцы решили убедиться в сохранности своих вещей и обнаружили, что все украдено. Все сразу стали суетиться, бегать, кричать и громче всех кричал проснувшийся от этого шума сторож.

— Как это случилось? — спросили его.

— Ночью появились воры, и было их очень много...— начал свой рассказ сторож.

— Так что же ты сразу не закричал? — перебили его купцы.

— Как же я мог кричать, если они приставили мне к горлу кинжал? Я просто вынужден был молчать, — сказал сторож.— Но зато сейчас я кричу изо всех сил, возмещая все, что было упущено!

Месневи:

Когда тебя уже волочат в ад,
Велик ли прок читать святой аят?
Ведь то усердие, что опоздало,
Не лучше нерадивости нимало.

Проспавший возлюбленный

Один влюбленный долго не мог добиться взаимности той, которую он любил. И когда он уже почти потерял надежду, любимая вдруг шепнула ему, что нынче же ночью она украдкой придет к нему на свидание прямо в его дом.

Влюбленный был без ума от счастья и даже принес в жертву Господу ягненка. Ждать же свою любимую в гости он начал с ранних сумерек, но за минувший день он так устал, что вскоре его сморил сон.

Красавица же сдержала слово и среди ночи тайком пришла к нему и застала его спящим и даже похрапывающим во сне. Это зрелище нисколько не огорчило красавицу, и, улыбнувшись, она положила возле него горсть игральных костей, а потом отрезала лоскут от его рукава и положила рядом с костями. Всем этим она хотела дать ему понять, что если он не смог удержаться от сна, то ему лучше не приглашать к себе любимых, а играть с мальчиками в кости.

Проснувшись, влюбленный так и понял ее намек, и заплакал от позора, в котором он никого, кроме себя, не мог упрекнуть.

Певец и пьяный военачальник

Как-то один тюркский военачальник встал с похмелья с тяжелой головой и, чтобы рассеяться, позвал к себе певца, попросив его проявить весь свой дар.

И певец запел перед пьяным воякой стихи Корана, содержащие слова «не знаю я». В песне было много строк, и каждая из них начиналась этими словами. После пятого или шестого их повторения военачальник вскочил и, схватив булаву, вознамерился проломить певцу голову. А когда соратники с трудом остановили его, он сердито вскричал:

— Я совсем потерял терпение от бесконечного повторения слов «не знаю я» и готов снести башку этому певцу, чтобы впредь он знал, что если не знаешь, так не надо и петь!

Муравей и зерно

Бедный муравей тащил как-то на току одно-единственное зерно, и этот труд его был так тяжел, что он не обращал внимания на обилие зерен вокруг него. Глядя на него, хозяин тока подумал: «Этот слепец так прилепился к одному зерну, что даже не видит какое множество зерен на току!»

Месневи:

Так многие из нас в плену обмана

Постичь не могут мудрость Сулеймана,
Пылинкой малою ослеплены,
Не видим мы ни Солнца, ни Луны.
Меж тем любая тварь — всего лишь глаз,
Чтоб видеть Истину в счастливый час.

Конь эмира

Один человек обратился к эмиру с просьбой одолжить ему коня. Эмир согласился и повелел:

— Возьми, пожалуй, вон того!

И он указал на коня серовато-пепельного цвета. Но проситель, увидев его, снова обратился к эмиру:

— О мой повелитель! Дай мне, ради Бога, другого коня, потому что тот, на которого ты указал, очень норовист и любит ходить задом наперед.

Эмир не изменил своего решения и сказал просителю: — Ты же можешь повернуть его задом к своему дому, и тогда он обязательно доставит тебя туда.

Бейт:

Во власти вожделения идет
Всяк себялюбец задом наперед.

Скупой человек и нищий

Однажды к дверям богатого дома подошел нищий и, постучав, попросил хлеба. Вышедший на этот стук хозяин сказал ему:

— Видит Бог, нет у меня хлеба. Я же не пекарь! Тогда нищий попросил хоть немного мяса или сала.

— У меня здесь не лавка мясника! — ответил ему хозяин. Услышав такой ответ, нищий попросил немного муки.

— Разве я похож на мельника? — спросил хозяин.

— Тогда дай мне хотя бы напиться воды! — сказал нищий.

— Ты же видишь, что ни река, ни ручей через мой двор не протекают, — ответил хозяин.

Тогда нищий прошел мимо него прямо в дом и стал в нем справлять нужду.

— Ты что здесь вытворяешь? — закричал хозяин.

— А для чего еще может пригодиться дом, в котором, как ты говоришь, абсолютно ничего нет? — ответил нищий вопросом на вопрос.

Безнадежный больной

Один тяжело больной человек как-то пришел к врачу. Врач без труда определил, что больной безнадежен, и решил, что тот имеет право хотя бы последние свои дни прожить в свое удовольствие, и сказал ему:

— Чтобы выздороветь, ты должен ни в чем себя не стеснять, иначе твои неосуществленные желания будут только ухудшать твое состояние.

Больной, почувствовав такую безграничную свободу, вышел от врача с радостью, предвкушая удовольствие, которое он может получить, исполняя все свои прихоти.

По пути домой он увидел суфия, умывавшего свое лицо, сидя над ручьем. Увидев затылок суфия, больной почувствовал непреодолимое желание влепить ему затрещину. Вспомнив указание своего врача, он так и сделал. Суфий вскочил, чтобы разделаться с обидчиком, но, увидев, как хил и немощен больной, сдержал себя. «Еще умрет, если я его ударю!» — подумал суфий, но так как гнев его не прошел, он решил привести обидчика к судье, надеясь на справедливый суд.

Судья выслушал суфия и сказал ему:

— Ты же не представил никаких улик, а по виду ответчика не скажешь, что он мог такое сделать. Ведь он почти мертвец, а суд над мертвецами шариатом не предусмотрен, и бороться с умирающим — это все равно, что сражаться с тенью. Ну как я его могу посадить на осла и провезти с позором по городу, если не уверен, что он это выдержит?!

— Я что-то не понял,— удивился суфий, — выходит это я виноват в том, что он дал мне оплеуху?

Тогда судья спросил истца, богат ли он, и, узнав, что у того в кармане есть четыре медяка, сказал ему, чтобы он два из них ответчику.

— Пусть ответчик купит себе хотя бы лепешку, и когда он подкрепится и наберется сил, может быть, его удастся осудить?

Тем временем больной пристально разглядывал загривок почтенного судьи и, насмотревшись вдоволь, снова не смог сдержать своего желания и ударил его по затылку. Сделав это, он крикнул:

— Теперь судья обязан присудить мне четыре медяка! Ведь он сам оценил одну затрещину в два медяка.

И судье ничего не оставалось, как выполнить это требование ответчика.

Месневи:

Знай, погибает поздно или рано,
Кто зрит приманку и не зрит капкана.
Умей увидеть, если ты мудрец,
Не столь начало дела, сколь конец.
Того желать не надо никому,
Что испытать несладко самому
Когда кому-то ты копаешь яму,
Сам почему-то попадаешь в яму.

Воин и вороватый портной

Хитрость и проделки портных известны всем, и рассказы о них часто увеселяют различные собрания. Но когда в одном из таких собраний стали рассказывать разные истории о вороватых портных, сидевший среди собравшихся славный воин из Туркестана заявил, что нет на всей земле такого портного, который мог бы его, тюрка, обмануть. Все засмеялись, но воин упорствовал и в конце концов сказал:

— Хорошо! Назовите мне самого хитрого в вашем городе портного, и пусть он попробует у меня что-нибудь украсть!

Предвидя потеху, ему дали адрес такого портного, и воин поспорил с собравшимися на своего скакуна, что жулик у него ничего не урежет.

На следующий день воин купил отрез дорогого атласа и отправился в мастерскую этого портного и заказал ему кафтан, который бы обтягивал его плечи, а книзу расширялся, чтобы не стеснять движений в бою.

Как только он переступил порог мастерской, портной стал болтать без умолку. К тому времени, когда нужно было кроить атлас, он уморил заказчика своими байками, и тот от смеха закрыл глаза. Заметив это, портной ловко отхватил кусок атласа и сунул его в ящик стола.

Продолжив затем свою работу, он без конца сыпал шутками, прибаутками и веселыми сказками, и заказчик даже задыхался от смеха, но все равно просил портного продолжать свои рассказы. Портной же каждый раз, когда воин впадал в раж и закрывал глаза, отрезал и прятал куски принесенной им ткани.

И наконец он сказал воину:

— Знаешь, от моих историй обычно ничего хорошего не бывает. Вот и твой кафтан почему-то выходит тесным из-за твоего смеха!

А ведь воин, которого так легко обманул портной, еще и лишился своего скакуна!

Бейт:

О люди, смейтесь в меру, а иначе

Веселый смех ваш будет горше плача.

Купец и женщины

Один купец спешил из дома на базар в свою лавку. И вдруг увидел, что знакомую ему дорогу заполнила огромная толпа прекрасных женщин. Как ни пытался купец их обойти, у него это не получалось. И в досаде от того, что ему придется задержать открытие лавки, он сказал вслух, обращаясь к той из женщин, что была к нему поближе:

— О жалкие создания! Почему вас так много развелось на этом свете?!

Но женщину не смутили его резкие слова, и она сразу же ответила:

— Умерь свою злость и досаду! Не забывай, что созданы мы для ваших мужских утех, и если нас будет нехвагать, то вы окажетесь во власти более тяжких пороков!

Месневи:

Хоть на земле порою путь и труден,
И велика беда, и хлеб наш скуден,
Не свод небес, не звезд расположенье
Тщета земная шлет нам злоключенья.
Она рождает множество забот,
Но сладок плен ее, желанен гнет!

Разговор мужа и жены

Одна женщина все время доказывала своему мужу, что так бедно, как они живут, жить больше нельзя.

— Зря ты меня винишь, — отвечал ей муж, — ведь я кручусь как могу, чтобы мы не впали в нищету и не остались без пропитания!

Тогда жена показала мужу порванные рукава своего платья и сказала:

— Ты видишь, рукав мой обтрепался, да и вся моя одежда так груба, что ранит мою кожу.

Выслушав ее, муж оборвал этот спор следующими словами:

— Я действительно небогат, и, может быть, я был бы рад одеть тебя в шелковые одежды, но мне это не под силу. Но подумай и о том, насколько тебе было бы хуже, если бы тебе пришлось жить без мужа. Ведь нет тяжелее женской судьбы, чем быть вдовой или разведенной. И хоть нас и угнетает бедность, но все же она лучше, чем развод или разлука!

Кто старше

Седобородого священника как-то спросили, кто старше — он или его борода.

— Конечно, я, — ответил священник, — поскольку когда я родился, никакой бороды у меня еще не было.

Тогда спрашивающие задали еще один вопрос:

— Если ты прожил на свете больше, чем твоя борода, то как же так получилось, что борода побелела, а твоя душа так и осталась черной?

Зло в одеждах благочестия

Некий царь часто ходил в мечеть поклониться Богу, и всегда впереди него бежали стражники, прокладывая ему дорогу, сбивая с ног всех встречных и жестоко избивая тех, кто медлил освободить дорогу. И получалось так, что когда этот государь шествовал на поклонение, проливалось много невинной крови его народа.

Однажды некий человек, избитый без вины, сказал владыке:

— О царь! Твой путь грешен, потому что светлую и чистую молитву ты превращаешь в наказание всего народа. Почему же мы должны так страдать, когда ты изволишь посещать мечеть?

Баран, верблюд и бык

Однажды баран, верблюд и бык нашли на дороге охапку сена и задумались о том, как ее разделить. Баран предложил свое решение этой задачи:

— Если мы разделим это сено на троих, сыт не будет никто. Поэтому давайте отдадим его тому из нас, чей род древнее. Ведь сам Пророк предписал уважать старших! Так пусть же каждый из нас вспомнит, кто древней, и мы установим, чьи корни глубже уходят в прошлое.

Баран остановился и, поскольку никто не выразил своего несогласия, продолжил свою речь:

— Признайте же древность моего рода! Вы же знаете, что мой предок пасся с тем бараном, который Авраамом был вместо Измаила принесен в жертву Господу!

— Но я древней! — закричал бык.— Я же прямой потомок того быка, которого впряг в ярмо сам Адам.

Пока баран и бык бранились и спорили, верблюд взял спорную охапку сена и спокойно стал ее жевать, рассудив, что он древней, потому что он крупнее и сильнее, чем те двое. «Все решают не слова и не годы, а сила», — подумал он, доедая сено.

Лягушка и хомяк

Лягушка как-то увидела из своего болота гуляющего на берегу хомяка. Хомяк тоже обратил внимание на лягушку, и они полюбили друг друга, хоть один из них жил на суше, а другая — в воде. Они стали часто проводить время вместе: хомяк сидел на берегу и что-то урчал, а лягушка подплывала к нему по воде и радостно квакала. Однако хомяку этих встреч было мало. Ему хотелось все время быть вместе с лягушкой и знать, что она делает, а часто получалось так, что он выходил на берег и звал ее, а она в это время была в дальней части болота и не слышала его призывов. Сам же он залезть в воду и поплыть, чтобы ее разыскать, не мог. Поэтому он ей однажды предложил:

— Давай найдем длинную бечевку и привяжем мою лапу к твоей. Тогда мы в любое время сможем подавать друг другу знаки.

Это предложение насторожило лягушку. Она предчувствовала, что добром такая затея не может кончиться, но любовь оказалась сильнее, и она согласилась. Поначалу все шло хорошо, и влюбленные все время чувствовали себя вместе. Но как-то пролетавший мимо сокол нарушил эту идиллию: увидев на берегу болота хомяка, он камнем упал вниз и, схватив своими когтями хомяка, взмыл с ним в небо. Однако вместе с хомяком взлетела и привязанная к нему лягушка. Глядя на нее, народ удивлялся, считая, что соколы начали ловить лягушек.

Лягушка же, взлетая ввысь, сокрушалась по поводу того, что она согласилась связать себя с хомяком, не вняв своим нехорошим предчувствиям.

Бейт:

И повторю я вновь в который раз:
Друзей ищите, что достойны вас.

Султан Махмуд и ночные воры

Однажды султан Махмуд среди ночи тайно покинул дворец и двинулся по ночным улицам столицы. Вскоре он наткнулся на сборище воров.

— Я, как и вы, живу обманом, — сказал султан, и воры согласились принять его в свой крут.

Когда все собрались, кто-то предложил, чтобы каждый рассказал о том, какими полезными для воровства дарованиями и приемами он владеет.

Один из воров рассказал о том, что главное его достоинство — чуткий слух и что он понимает уже даже то, что хочет своим лаем сказать собака. Другой похвастался зоркостью своих глаз, которая позволяет ему узнавать даже тех, чьи лица открываются ему на одно мгновение. У третьего оказался чуткий нюх, позволяющий ему по запаху определить местонахождение золотого клада. Еще кто-то из воров оказался мастером подкопов, кто-то умел с непостижимой ловкостью забрасывать аркан. В общем, оказалось, что каждый из них имеет свой полезный для воровства дар.

— А чем же одарен ты? — обратились они к султану.

— Мое дарование — тайное, и оно сосредоточено в моей бороде, — отвечал султан.— Я могу одним только движением своей бороды спасти любого из вас, потому что это ее движение дарит преступнику освобождение и прощение!

— Ты нам подходишь! — закричали воры.— Стань нашим вожаком, если хочешь!