Специфика политических традиций России

В работе «Душа России», опубликованной в 1915 г. и переиз­данной в 1990 г., Н.А. Бердяев указал на наличие практически рав­нозначных противоположных ориентации в политическом созна­нии населения России: анархизма (стремления к абсолютной сво­боде) и государственничества (стремления к укреплению государ­ства). Он писал: «И в других странах можно найти все противопо­ложности, но только в России тезис оборачивается антитезисом: бюрократическая государственность рождается из анархизма, раб­ство рождается из свободы» [Бердяев Н.А. Душа России. Л., 1990. С. 16—17]. В этом постоянно воспроизводимом симбиозе своеоб­разного российского либерализма (от лат. liberalis — свободный) и этатизма (франц. etatisme, от etat — государство) и заключается специфика политических традиций России. В российской истории на разных ее этапах создавались и в различных формах воспроиз­водились институты и стереотипы, соответствующие указанным выше ориентациям. Эти ориентации обусловили специфику рос­сийской демократии и автократии. Определения этих понятий см. в § 3.1 гл. 3.

[83]

Демократические традиции России зародились очень давно. Население Киевской Руси, возникшей в IX в. н. э., унаследовало от славянского суперэтноса склонность сообща решать проблемы своей жизни. Византийский историк Прокопий Кесарийский в VI в. н. э. писал, что славяне «не управляются одним человеком, а живут в народоправстве (демократии), и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считаются общим делом» [Откуда есть пошла Русская Земля, 1, 564-565]. Воплощением этой традиции были на­родные собрания. Свидетельства сохранения этого института в древ­нерусском государстве повсеместно обнаруживаются в «Повести временных лет». Так, под 1176 годом содержится утверждение: «Новгородцы бо изначала и смольняне, и кыяне, и полочане и вся власти (волости. — Г.А.) яко же на думу, на веча сходятся» [Полное собрание русских летописей. М, 1965. Т. 1. С. 377]. В конце XII в. во всех славянских землях, образовавших Киевскую Русь, сохраняется отмеченный еще в VI в. Прокопием Кесарий-ским обычай сообща решать вопросы своей жизни на городских народных собраниях — вече. Название этих собраний произошло от слова «вет», которое означает уговор. От этого же слова про­изошло и название другого института — совета. Земский собор в XVI в. называли «советом всея Руси» (высший законосовещатель­ный орган при российском императоре в XIX—XX вв.), Государст­венным советом (сейчас верхняя палата российского парламента называется Советом Федерации). Слово «дума» означает совмест­ное обсуждение вопроса, совещание. С учетом этой расшифровки указанный выше фрагмент летописи можно интерпретировать сле­дующим образом: во всех главных городах земель, входящих в древнерусское государство с начала его образования, действовали народные собрания, на которых горожане сообща обсуждали и ре­шали вопросы своей совместной жизни.

Какие вопросы, говоря юридическим языком, входили в компе­тенцию этих собраний? Известный исследователь Киевской Руси И.Я. Фроянов, подробно изучив значительный эмпирический ма­териал, убедительно показал, что вече решало такие важнейшие вопросы государственной жизни, как объявление войны и мира, призвание и изгнание князей, выборы высших должностных лиц (посадника и тысяцкого), принятие законов, установление размера налогов, заключение межземельных договоров и др. [Фроянов, 166—184]. Вече старших городов, которым подчинялись все прочие города земли (пригороды), управляло значительными территория­ми. Так, Новгородская занимала площадь 350 тыс. км² (площадь ФРГ составляет 354 тыс. км²).

[84]

Кто собирался на вече? Несмотря на весьма распространенную аристократическую трактовку этих органов, изучение многочислен­ных описаний вече в летописях свидетельствует о том, что на них кроме «бояр» и «мужей» всегда присутствуют «людье» — простолю­дины (см.: Повести временных лет, 997, 1068, 1097, 1113 гг.). С другой стороны, не правы те, кто утверждает, будто по звону вече­вого колокола на вечевую площадь бежали все желающие. Архео­логические раскопки свидетельствуют о том, что на вечевой пло­щади могли разместиться только несколько сот человек, а населе­ние старших городов могло составлять несколько десятков тысяч человек [История России. Народ и власть, 61, 220]. Анализ как отечественных, так и зарубежных источников, содержащих описа­ние этих собраний [Откуда есть пошла Русская Земля, 2, 16; 601; 689], позволяет сделать вывод о том, что участниками веча были только главы семей (домохозяева). Это позволяет предположить, что на вече были пропорционально представлены все слои город­ского населения. Каким же образом действовали эти собрания?

Древнерусский город делился на концы (родовые поселки, из которых он возник) и сотни. Каждое из этих городских подразде­лений имело свое вече, на котором для ведения текущих дел изби­рались старосты (кончанские и сотские). Эти старосты по долж­ности входили в городской совет (совет господ). Например, в Нов­городе, в конце XV в., совет состоял из 50 человек: кончанские, сотские старосты, посадник и тысяцкий, избранные в последний раз (степенные), а также все прежние посадники и тысяцкие. Это был элитарный орган, в который на протяжении длительного вре­мени избирались представители одних и тех же знатных городских фамилий [Ключевский, 2, 68—69]. От городского совета в значи­тельной мере зависел ход веча, однако именно благодаря ему го­родская община подчиняла своей воле князя, а не наоборот, как после упразднения вечевой демократии (1478—1510) и включения территорий бывших городских республик в состав Московского го­сударства. Для выяснения характера взаимоотношений веча и князя проведем сравнительный анализ фрагментов летописей.

В Повести временных лет, год 1097, описан весьма любопыт­ный эпизод. После известного ослепления князя Василько людьми князя Давыда сторонники пострадавшего князя окружили город Владимир, в котором затворился князь Давыд со своей дружиной, и предъявили горожанам требование выдать непосредственных со­участников преступления. Горожане собрали вече и потребовали от Давыда отдать виновных. Князь обманул горожан, ответив, что преступники находятся в другом городе. Когда же выявился обман, то «закричали люди (людье — ГА.) на Давыда и сказали: «Выдай,

[85]

кого от тебя хотят! А если нет, то передадимся (курсив мой. — Г.А.)» [Повесть временных лет, 379]. После этого заявления князь Давыд выдал своих людей, которые были повешены дружинника­ми князя Василько на следующее утро.

Из этого эпизода ясно, что князь был вынужден пожертвовать своими людьми ради сохранения власти в городе, который призвал его на княжение. На языке того времени «передаться» означало призвать на княжение другого князя, хотя бы того, дружина кото­рого окружила город. Очевидно, что эта перспектива и испугала Давыда.

Не менее интересный эпизод описан под 1113 годом. В нем рассказывается, как киевское вече вынудило (со второй попытки) Владимира Мономаха стать Великим князем вопреки обычаю передавать власть по старшинству [Там же, 399]. И, наконец, со­всем удивительное свидетельство можно найти в 4-м томе «Исто­рии государства российского» Н.М. Карамзина. Там приводится «ряд» (договор), заключенный в 1264 г. (уже при татаро-монголь­ском владычестве) новгородцами с князем Ярославом Тверским. В нем написано: «Князь Ярослав! Требуем, чтобы ты, подобно предкам твоим и родителю, утвердил крестным целованием свя­щенный обет править Новым городом по древнему обыкновению... (далее идет перечень условий правления)... Целуй же святый крест во уверение, что исполнишь сии условия; целуй не через посред­ников, но сам, и в присутствии Послов Новгородских. А за тем мы кланяемся тебе, Господину Князю» [Н.М. Карамзин. Соч.: В 12 т. М., 1989. Т. 4. С. 57—58]. Эти и другие фрагменты летописей свидетельствуют о том, что князья в Киевской Руси даже в период ее распада не были единовластными правителями (самодержцами или автократами). Они были, по существу, наемными руководите­лями администрации, выполнявшими военные, судебные и поли­цейские функции в рамках полномочий и условий, предоставлен­ных им договором, который они заключали с вечем.

Как принимались решения на вече? В.О. Ключевский отмечает, что там «не было правильного голосования», т.е. поднятия рук и подсчета голосов «за» и «против». На основе изучения различных летописных источников можно предложить следующий вариант теоретической реконструкции процесса принятия решений на на­родных собраниях Руси. На вечевой площади все выборные долж­ностные лица и рядовые домохозяева из всех слоев городской об­щины располагались, вероятнее всего, по концам и сотням — как жили и как шли на собрание. После объявления причины сбора все собравшиеся начинали обсуждать вопрос в своих кругах. Ста-

[86]

росты городских сотен и концов постоянно ходили от этих кругов к находящимся в центре площади членам городского совета и об­ратно, обсуждая с ними условия согласия жителей своих районов города с предлагаемыми вариантами решения обсуждаемого вопро­са. Совет собирал и согласовывал предложения всех городских подразделений. Каждая группировка собравшихся выговаривала для себя определенные условия своего согласия с тем или иным «проектом» решения. Вече продолжалось до тех пор, пока собрав­шиеся не приходили к согласию (пока все мнения «не сходились в одну речь») и в текст окончательного решения не вносились по­правки, учитывающие интересы различных частей («партий») го­родской общины [История России. Народ и власть, 104—105]. После такого согласования не было никакой нужды поднимать руки и подсчитывать голоса «за» и «против», потому что все дово­ды сторон были учтены в процессе консультаций, а возражения сняты путем выработки компромиссного варианта решения обсуж­даемого вопроса.

Древнерусское городское народное собрание, существовавшее в период с IX по XV в., а также сельское народное собрание (мир), существовавшее с IX по XX в. [Степняк-Кравчинский СМ. Россия под властью царей // Соч.: В 2 т. М., 1987. Т. 1. С. 35-39], дейст­вовали на основе консенсуса — процедуры принятия решений путем согласования мнений, а не посредством голосования. Прин­цип единогласия составляет существенную черту демократических институтов России, отличающую их от демократических институ­тов стран Западной Европы, с древних времен руководствовавших­ся принципом подчинения меньшинства большинству. С этой точки зрения становится понятным смысл фразы: «Как на думу на веча сходятся». На собрания собирались для того, чтобы сообща обдумать и придумать наиболее устраивающее всех его участников решение проблемы, затрагивающей общие интересы.

Этот своеобразный демократический порядок, при котором го­сударственная (княжеская) администрация действовала под кон­тролем гражданской общины, был основой Киевской Руси. Он долго сохранялся в различных русских землях в период становле­ния Московского государства и был окончательно упразднен на подчиненных последнему территориях только в конце XV-начале XVI в. На территории Литовско-Русского государства он в изме­ненном виде просуществовал еще дольше [см.: Дворниченко А.Ю. Русские земли Великого княжества Литовского. СПб., 1993]. Таким образом, можно утверждать, что с IX по XV в. на террито­рии древнерусского государства существовал (полностью или час­тично) демократический режим правления. В XVI в. он был заме-

[87]

нен автократическим режимом, при котором государственная ад­министрация стала контролировать жизнь гражданского общества. Этот переворот произошел при Иване Грозном (1530—1594), пер­вым из великих князей провозглашенным царем в 1547 г. (до этого на Руси царями называли только верховных правителей Византии и Золотой Орды).

Но установление автократического режима не смогло полнос­тью упразднить демократические традиции (привычку сообща об­суждать и решать все вопросы жизни). Прошло всего 40 лет после уничтожения Василием III последней вечевой республики, и его сын Иван IV через три года после венчания на царство (1550) вы­нужден был созвать первый Земский собор — высший орган со­словного представительства, рассматривающий важнейшие общего­сударственные вопросы. Первоначально этот орган был расширен­ным вариантом прежней княжеской дружины и представлял собой по преимуществу совещание царских функционеров [Ключевский, 2, 354—361]. Даже на избирательном соборе 1598 г. (избрание на царство Бориса Годунова) преобладало представительство по долж­ности, а не по выбору: военно-служилое сословие из различных регионов (земель) — 52%, духовенство — 22, бояре — 10, москов­ское чиновничество — 9, торгово-промышленное сословие — 7% [Там же, 8, 323]. Может быть, именно из-за элитарности этого со­бора власть Годунова не стала легитимной для большинства жите­лей страны, началась многолетняя гражданская война, в которой, по мнению некоторых историков, погибло почти 50% населения. Однако Земский собор 1613 г., на который были приглашены вы­борные представители всех сословий (всех чинов), положил начало новой правящей династии и спас тем самым монархию в России.

Наибольший интерес представляет механизм работы этого со­бора. Собравшиеся в Москве избранные на местных сходах и съездах представители всех сословий государства долго совеща­лись, рассматривая каждую из шести кандидатур на должность царя. В конце концов определили критерии выбора наиболее под­ходящего претендента, «чтобы всем был люб», т.е. устраивал все соперничавшие в борьбе за власть группировки, и «чтобы был природным царем», т.е. связанным родственными узами с преж­ней правящей династией. В итоге остановились на Михаиле Рома­нове, поскольку его назначение не усиливало одних в ущерб дру­гим, а его дед, Никита Романов, был родным братом царицы Анастасии. После согласования этого предварительного выбора с представителями «всех чинов» Земский собор решил тайно вы­явить мнение всего народа. Для этого во все земли отправили гонцов, которые должны были доставить в Москву от каждой из

[88]

них письменное заключение насчет того, кого они хотят видеть своим государем. На этой основе было принято окончательное ре­шение [Ключевский, 3, 57—60]. Таким образом, избрание главы государства было проведено на альтернативной основе и с учетом результатов своеобразного всероссийского референдума. Мы видим, что Земский собор в XVII в. (как и вече в IX—XV вв.) использовал для избрания царя процедуру консенсуса.

В работе Земского собора 1613 г. отчетливо проявился меха­низм, который условно можно назвать «антикризисным кругом российской политики» (см. далее описание разрешения правитель­ственного кризиса в декабре 1992 г.). Кстати, народное собрание российского казачества с XVI по XX в. называлось именно кругом. В казачьих регионах России Войсковой круг (всеказачье народное собрание, в отличие от местных станичных и хуторских кругов) просуществовал намного дольше веча — до 1775 г. После февраль­ской революции 1917 г. он возродился в несколько измененной форме, а окончательно был упразднен вместе с кругами станиц и хуторов только после установления советской власти. С началом демократических реформ последних лет жители бывших казачьих территорий восстановили этот институт [Маркедонов СМ. Казачий круг как политический институт//Полис. 1996. № 1. С. 151—163]. Круг выражает соответствующую российской политической тради­ции модель гражданского соучастия, которая дает представителям всех социальных и этнических групп равные возможности влияния на процесс принятия решений.

Земский собор как политический институт был упразднен лишь в ходе реформ Петра I, способствовавших созданию системы не­ограниченного господства государственного аппарата — империи (1721—1917). Власть императора (от лат. imperator — повелитель) опиралась не на поддержку и сотрудничество различных общест­венных классов и народов, а на силовые структуры: армию, поли­цию, жандармерию, тюрьмы, каторгу, с помощью которых обеспе­чивалось беспрекословное подчинение всего населения страны воле одного человека. Эта система была весьма эффективной в плане поддержания единого порядка в различных регионах стра­ны, однако она не могла обеспечить согласование интересов раз­нородного населения этих регионов. Через 196 лет она пришла в такое непримиримое противоречие с повседневной жизнью подав­ляющего большинства населения, что, по существу, вынуждена была самоликвидироваться (отречение Николая II от престола) в феврале 1917 г. [Бердяев, 109—110]. Церковные идеологи считают, что полный разрыв Петра I с прежними традициями является причиной гибели России [Архиепископ Серафим (Соболев). Рус-

[89]

екая идеология. СПб., 1992. С. 81-82]. Однако эти утверждения не совсем правомерны. Петровские реформы, как и реформы Ивана Грозного, означали разрыв только с демократическими тра­дициями, а не со всякими политическими традициями вообще. Эти и последующие действия сохраняли и развивали традиции противоположного характера — автократические. Эти традиции связаны с верой населения России в особую роль главы государ­ства. Автократия в функциональном плане означает единоначалие, без которого невозможно поддерживать порядок в государстве. В этом плане прав Иван Грозный, утверждавший в своих письмах к Андрею Курбскому, что именно многовластие погубило Киев­скую Русь, что, когда в «каждом городе были свои начальники и правители», страна не могла мобилизоваться ни для отражения внешней агрессии, ни для решения внутренних проблем [Пере­писка Ивана Грозного с Андреем Курбским. Л., 1979. С. 134—135].

Как уже отмечалось, спецификой России является взаимообу­словленное сосуществование (симбиоз) автократии и демократии. В данном случае эти противоположные начала политической жизни порождают и поддерживают друг друга. В течение истории нашего государства демократия, не уравновешенная автократией, обычно превращалась в охлократию (власть толпы), а автократия, не уравновешенная демократией, — в деспотию (неограниченную единоличную власть). Обе крайности в конечном счете приводили к катастрофе — полному разрушению несбалансированной формы государства. Ликвидация упомянутых выше земских соборов погу­била империю в условиях династического кризиса 1905—1917 гг., когда не было органа, способного легитимировать новую динас­тию, как это произошло в 1613 г. Полный отказ от монархии при­вел к вакууму власти (анархии) в период с февраля по октябрь 1917 г., в конечном счете погубил молодую российскую парламент­скую демократию и породил культ личности Сталина.

А.Н. Бердяев справедливо отмечал, что советская автократия является преемницей автократии монархической, сначала полнос­тью разрушившей демократические институты страны, а затем без­успешно пытавшейся их возродить в условиях общенационального кризиса 1905—1917 гг. Первый российский парламент (англ. parlia­ment, от франц. parler — говорить) — Государственная Дума, была не законодательным, а законосовещательным органом, избирае­мым на неравноправной основе (один голос помещика был равен 3 голосам городских буржуа, 15 голосам крестьян и 45 голосам ра­бочих). С 1906 по 1917 г. Дума трижды распускалась по указу им­ператора, но так и не смогла преодолеть пропасть между царской властью и народом, которую сама эта власть создавала в течение

[90]

нескольких столетий. Советская демократия, изначально исклю­чавшая всякое единовластие [Первый Совет рабочих депутатов. М., 1985], была уничтожена унаследованным от царского самодер­жавия аппаратом управления (о живучести этого аппарата писал Ленин в известном «Письме к съезду» [Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 347]. В свою очередь созданная режимом личной власти централизованная административная система, не учиты­вающая национальную и региональную специфику, была разруше­на в ходе либеральных реформ 80—90-х годов XX в. (перестройки) именно национальным и региональным сепаратизмом. Нерастор­жимость автократии и демократии порождает парадоксальный спо­соб политического действия: царь Иван Грозный созывает «совет всея Руси» для укрепления своей «самодержавной» власти, Гене­ральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев вводит многопар­тийность для повышения эффективности руководства страной; де­мократическое движение в 1613 г. возрождает царизм для обеспе­чения мира и согласия в стране, а в 1993 г. порождает суперпрези­дентскую республику для окончательного преодоления тоталита­ризма.

Автократические традиции сформировали у населения привычку персонифицировать власть и делать ставку на сильных (эффектив­ных) руководителей государства. Подобные руководители пользо­вались популярностью в России из-за низкой политической мо­бильности демократических институтов, которая в свою очередь была обусловлена качественной неоднородностью (этнической, культурной, религиозной, региональной) населения страны. С точки зрения классической западной модели либеральной демо­кратии последняя вообще проблематична в подобных (фрагмента -рованных) обществах. Однако, несмотря на это, в России возник­ли и в той или иной форме воспроизводились своеобразные демо­кратические институты, обеспечивающие согласование многооб­разных интересов различных частей населения. В то же время эти институты не в состоянии обеспечить эффективность управления. Именно из-за качественного многообразия страны эту функцию могут осуществлять лишь единовластные правители. Поэтому де­мократическое движение России в ходе либеральной политической реформы возродило не только российский парламентаризм в форме Государственной Думы и Совета Федерации, но и легитим­ную автократию в форме всенародно избираемого главы государст­ва — Президента. Краткая история этих институтов свидетельству­ет о наличии множества проблем в их взаимоотношениях, а также ° том, что они могут успешно осуществлять свои функции только На основе взаимной поддержки.

[91]

В условиях современной России разделение властей должно быть уравновешено сотрудничеством властей. Примером такого со­трудничества могут служить события 10—14 декабря 1992 г., свя­занные с преодолением правительственного кризиса, обусловлен­ного началом радикальной экономической реформы и проведени­ем так называемой шоковой терапии, в ходе которой произошло многократное повышение цен на большинство товаров и резкое снижение уровня жизни значительной части населения [Согрин В. Политическая история современной России. М., 1994. С. 119—130]. Для выявления наиболее приемлемого кандидата на должность главы правительства (вместо Е. Гайдара) фактически была приме­нена та же политическая технология, что и на Земском соборе 1613 г. (антикризисный круг). Сначала от каждой из 17 фракций Съезда народных депутатов было выдвинуто по одному кандидату на пост главы правительства. Затем Президент провел согласова­ние этих кандидатур с руководителями всех российских республик, краев и областей (сейчас они называются субъектами Федерации), после которого он оставил в списке претендентов только 5 фами­лий. По этому списку провели предварительное мягкое рейтинго­вое голосование среди всех народных депутатов. По итогам голосо­вания Президент отобрал 3 кандидатуры, получившие максималь­ное количество голосов «за» и минимальное — «против». Затем он снова провел консультации с руководителями республик, краев и областей и после этого предложил Съезду народных депутатов из­брать на должность главы правительства B.C. Черномырдина. В ре­зультате голосования за эту кандидатуру высказался 721 (более 3/4 всех присутствующих) депутат, против — 172, воздержались — 48.

Этот эпизод жизни современной России свидетельствует о жиз­неспособности стереотипов политического действия, возникших в далеком прошлом. Сохраняются, конечно, и другие стереотипы, проявившиеся во время вооруженного столкновения сторонников Верховного Совета и Президента в октябре 1993 г. История не­однозначна, а действие политических традиций модифицируется сложившейся социальной ситуацией. Политический кризис 1993 г. возник под воздействием продолжающегося экономического спада, разрушения сложившейся социальной структуры общества, усиле­ния имущественного расслоения и резкого ухудшения условий жизни. Кризис разрушил баланс политических сил, достигнутьш в конце 1992 г. Следует отметить, что кризисные явления периоди­чески возникают в жизни каждой страны, и в каждой стране суще­ствуют специфические политические технологии преодоления этих кризисов (см.: пример США и стран Западной Европы в § 4.1 дан­ной главы). Подобная технология есть и в России — это сотрудни-

[92]

чество («симфония») властей, примером которого могут служить вышеупомянутые события 1613 и 1992 гг.

Политические традиции являются важной, но не единственной детерминантой политической жизни людей. Не меньшее влияние на нее оказывает характер социальной стратификации, которая представляет собой процесс и результат расслоения населения на неравнозначные по статусу группы.

Основные выводы

• Политические традиции отражают особенности исторического развития всякого государства и обусловливают специфику устройства и взаимодействия его основных институтов.

• В политической жизни различных стран наблюдаются колеба­ния между противоположными стратегиями решения общест­венных проблем: в США — между консерватизмом и либера­лизмом, в западноевропейских странах — между консерватиз­мом и социализмом.

• В современной России такими противоположными стратегия­ми являются либерализм (стремление к обеспечению граждан­ских свобод) и этатизм (стремление к обеспечению порядка в государстве).

• В ходе политической истории в России сложились и сохра­няются в настоящее время как демократические, так и авто­кратические традиции.

• Для успешного функционирования и развития современного российского государства необходим баланс институтов пред­ставительной и исполнительной власти, основанный на их автономии и сотрудничестве.

Основные понятия

Традиции Стереотипы

Народное собрание Земский собор

Царь Император

Парламент Президент

Наиболее важные термины

Этнос Суперэтнос

Симбиоз Комплементарность

Вече Мир

Круг Государственная Дума

Самодержавие

[93]

Контрольные вопросы и задания для самостоятельной работы

1. Что такое традиция?

2. Как связаны политические традиции и устройство государства?

3. Почему политические традиции различных стран имеют противоре­чивый характер?

4. Какие политические стратегии используются в США для решения национальных проблем?

5. С чем связано чередование у власти консерваторов и социалистов в странах Западной Европы?

 

6. Назовите демократические институты, существовавшие в истории России.

7. Приведите примеры автократических институтов, существовавших в истории России.

8. Каково соотношение демократических и автократических традиций России в настоящее время?