Субъективные факторы склонности к потреблению.

 

Мы переходим теперь к гораздо менее ясным идеям, которые ассоциируются с таким понятием, как "вынуждены сбережения". Прячется за этим термином какое-нибудь определенное содержание? В своем "Трактате о деньгах" Кейнс уже рассматривал некоторые более ранние случаи употребления этого термина, там отмечалось, в частности, что понятие "вынужденные сбережения", которое использовалось рядом авторов, в чем-то вроде разницы между инвестициями и "сбережениями" (в прежнем определении последнего термина, давались в работе "Трактат о деньгах"). Теперь, однако, Кейнс уже не уверен в том, что, как он тогда думал, между этими понятиями оказывается действительно настолько большое сходство. Во всяком случае, теперь Кейнс уверен в том, что "вынужденное сбережение" и аналогичные термины, которые употреблялись в самое последнее время (например проф. Хайеком и проф. Робинсоном), не находятся в прямой связи с разницей между инвестициями и "сбережениями"в том смысле, который Кейнс придавал этим понятием в своем "Трактате о деньгах ". И хотя упомянутые авторы не объяснили точного значения, в котором они употребляли этот термин, ясно, что "вынужденное сбережение" в их понимании - явление, непосредственно вытекает из изменений в количестве денег или объеме банковского кредита и измеряемое определенными величинами.

Совершенно очевидно, что изменения размеров производства и уровня занятости должны привести к изменениям величины дохода, измеряемого в единицах заработной платы, а изменение единицы заработной платы вызывает не только перераспределение дохода между должниками и кредиторами, но и изменение общей суммы денежного дохода. Ясно, наконец, в каждом из этих случаев станет (или, по крайней мере, может стать) иной и общая сумма сбережений. Иначе говоря, поскольку переход к другой массы денег, которые вращаются, оказывая влияние на норму процента, могут вызвать изменения в совокупной величине дохода и его распределении (мы покажем это позднее), такие процессы могут косвенным образом повлечь за собой изменения в сумме сбережений. Но такие изменения соответствуют содержанию термина "вынужденые сбережения" ничуть не больше, чем любые другие изменения в общей сумме сбережений под влиянием других обстоятельств. При этом мы не в состоянии провести границу между обоими видами сбережений, пока не установим, какую же сумму сбережений при данных условиях следует считать нормальной или "стандартной". Более того, масштабы увеличения или уменьшения общей суммы сбережений, вызванных данным изменением массы денег, вращающихся как мы увидим далее, отнюдь не постоянны; соотношение, которое складывается между этими величинами, в высшей степени изменчивы и зависят от многих факторов.

Таким образом, термин "вынужденое сбережения" остается лишенным смысла, пока мы не выберем некоторую "стандартную" норму сбережения. Если мы примем (это может быть вполне целесообразно) в качестве "нормы" размер сбережений, соответствующий устойчивому состоянию полной занятости, то наше определение будет иметь такой вид: "вынужденное сбережение есть превышение действительных сбережений над теми, которые сохранялись бы, если бы в состоянии длительного равновесия существовала полная занятость". Такая формулировка считать достаточно определенной; но все дело в том, обусловленные таким образом вынужденные избыточные сбережения представляют собой редкое и очень неустойчивое явление, и, напротив, вынужден недостаток сбережений соответствует обычному положению вещей.

В интересных "Заметках о развитии доктрины вынужденного сбережения" проф. Хайека показано, что именно в этом и заключалось первоначальное значение термина. Понятие "вынужденное сбережение", или "вынужденная бережливость", было впервые введено Бентамом, при этом он определенно указывал, что имеет в виду следствие увеличение массы денег, обращающихся (по сравнению с количеством товаров, которые продавались за деньги), в условиях, когда "все рабочие руки заняты, и заняты наиболее выгодным образом". При таких обстоятельствах, как указывал Бентам, реальный доход не может быть увеличен, и, следовательно, дополнительные инвестиции, которые начинаются в связи с переходом к новому состоянию, предполагают вынужденную бережливость "за счет национального комфорта и национальной справедливости". Все авторы, которые писали об этом в XIX в., Фактически имели в виду то же самое. Но попытки распространить это совершенно ясное понятие на ситуации, в которых достигнут уровень полной занятости, неизбежно наталкиваются на ряд трудностей. Верно, конечно, (вследствие убывающей доходности при увеличении числа занятых рабочих и служащих, использующих данный объем капитального оборудования) любое увеличение занятости предполагает некоторые жертвы, которые выражаются в сокращении реального дохода тех, кто уже раньше был занят. Однако попытка отнести эти потери за счет увеличения инвестиций, которым может сопровождаться увеличение занятости, вряд ли стоит считать плодотворной. Во всяком случае, ему не приходилось встречать каких-то высказываний современных авторов, занимавшихся проблемой "вынужденного сбережения" и в которых это понятие распространялось бы на условия, когда занятость растет. Они, очевидно, обычно выпускают из виду, что распространение введенного Бентамом понятия вынужденной бережливости на ситуацию, в которой не достигнут уровень полной занятости, требует, по крайней мере, специальных объяснений или оговорок.

Широко распространенное представление о том, будто сбережения и инвестиции, определенные в прямом соответствии со смыслом этих слов, могут различаться между собой по величине - подразумеваемой "оптической иллюзией", которая возникает вследствие того, что отношения между индивидуальным вкладчиком и банком, где помещен его вклад, носят, на первый взгляд, односторонний характер, тогда как в действительности такие отношения являются двусторонними.Предполагается, что вкладчик и его банк могут каким-то образом сговориться между собой о проведении операции, в результате которой сбережения в банковской системе просто исчезли бы (иначе говоря, они оказались бы совершенно утраченными с точки зрения инвестирования) или, напротив, что банковская система в состоянии создать такие возможности инвестирования, которым не соответствуют никакие сбережения.Но никто не может сохранить, не приобретая при этом активов в какой-либо форме, будь, то наличные, долговые обязательства или капитальные блага, никто не может так, же приобрести имущество, каким бы он ранее не обладал, если только имущество равной стоимости не окажется снова сделанным или если кто-нибудь другой не расстанется с имуществом той же ценности, которым он владел раньше. В первом случае сбережению соответствуют новые инвестиции, во втором - кто-то другой должен сократить свои сбережения на равную сумму. Ведь в последнем случае соответствующее уменьшение богатства должно быть вызвано такими размерами потребления, превышающих доход, а не списанием по счету капитала, отражающим изменение ценности капитальных имуществ, потому что в данном случае он совершенно не сталкивается с какими-либо потерями в ценности того имущества, он имел раньше. Сумма, получаемая им, в точности соответствует текущей ценности его имущества, однако владельцу имущества не удается полностью сохранить указанную сумму в форме какого-либо богатства. Иными словами, отсюда следует, что его текущее потребление превысило размеры текущего дохода. Если же с каким-либо имуществом расстаются банки, значит, кто-то должен расстаться с частью своей наличности. Отсюда следует, что совокупное сбережение индивидуума, о котором идет речь, и всех остальных, вместе взятых, неизбежно должно быть равным текущим новым инвестициям.

Представление, согласно которому создание кредита банковской системой делает инвестиции, которым не соответствует "никакое подлинное сбережение", возникают только в результате искусственного выделения одного из последствий увеличения банковского кредита и игнорирования всех остальных результатов этого процесса. Действительно, допустим, что в дополнение к уже существующим кредитам предприниматель сможет получить от банка новую ссуду и это позволит ему сделать дополнительные текущие инвестиции, для которых иначе у него не хватило бы денег; в таком случае неизбежно возрастут доходы, причем последние, как правило, увеличиваются на сумму - большую, чем величина дополнительных инвестиций. В подобной ситуации (если отвлечься от случая, характеризующегося полной занятостью) будет иметь место увеличение не только денежного, но и реального дохода. В таком случае населению будет предоставлен "свободный выбор", как распределить этот прирост дохода между сбережением и расходами, и невозможно представить, чтобы предприниматель, брал в долг деньги с намерением увеличить инвестиции, смог в действительности расширять их более быстрыми темпами, чем население увеличивает свои сбережения (если отвлечься от ситуации, когда его инвестиции, лишь замещают инвестиции, которые были бы иначе сделаны другими предпринимателями). Дополнительные сбережения, возникающие в результате таких решений, носят ничуть не менее "настоящий" характер, чем другие сбережения. Разумеется, никого нельзя заставить держать дополнительные средства, соответствующие новому банковскому кредиту, в форме наличных, если только он сам по своему усмотрению не предпочтет хранить именно деньги, а не богатство в другой форме. И все же занятость, доходы и цены не могут не измениться таким образом, чтобы в новой ситуации кто-либо не предпочел держать дополнительную сумму денег. Неожиданное увеличение инвестиций в той или иной сфере может, конечно, привести к необычным пропорциям в формировании совокупных сбережений и инвестиций (хотя подобные отклонения не могли иметь места, если бы эти инвестиции были предусмотрены заранее). Верно также и то, что предоставление банковского кредита приводит в действие три тенденции: 1) расширяются размеры производства, 2) увеличивается ценность предельного продукта, выраженная в единицах заработной платы (этот процесс в условиях снижения доходности всегда сопровождает увеличение выпуска продукции) и 3) повышается единица заработной платы, выраженная в деньгах (обычный спутник увеличения занятости). Эти тенденции, конечно, могут повлиять на распределение реального дохода между различными группами населения. Но эти тенденции присущи росту продукции как таковой, и они проявились бы в такой, же мере и в случае, если расширение производства, которое рассматривалось, было вызвано не увеличением банковского кредита, а какими-либо другими факторами. Устранить их можно только при условии, что мы исключим любые действия, способные вызвать повышение уровня занятости. Многое из сказанного выше, однако, предсказывает результаты дальнейшего исследования.

Таким образом, хотя "старомодные" утверждения, согласно которым сбережение всегда влечет инвестирование, нельзя признать правильно сформулированными и достаточно полными, однако с формальной точки зрения они все же оказываются более правильными, чем новоиспеченные концепции, согласно которым возможны сбережения без инвестиций или инвестиции без "настоящих" сбережений.

Ошибка вытекает из правдоподобного, на первый взгляд, предположения, будто рост сбережений отдельного лица означает увеличение совокупных инвестиций на равную сумму. Когда индивидуум сохраняет, он действительно увеличивает свое собственное богатство. Но нельзя делать отсюда вывод, что он увеличивает и совокупное богатство, так как возможно, что данный акт индивидуального сбережения повлияет на размеры сбережений у других лиц, а, следовательно, и на размеры богатства кого-либо другого.

Сбережения каждого индивидуума определяются его "свободным решением" воздержаться от расхода той или иной суммы независимо от того, что он или другие захотят инвестировать, однако общая величина сбережений оказывается равна общей сумме инвестиций, это подразумевается тем, что сбережение, подобно расходам, является двусторонним актом. И хотя сумма, которую тот или иной человек сохраняет, вряд ли может оказать сколько-нибудь заметное влияние на его собственный доход, но влияние его потребительских расходов на доходы других исключает возможность того, чтобы все одновременно сохраняли ту или иную заранее заданную сумму. Всякая подобная попытка одновременного сбережения посредством сокращения потребления так повлияла бы на доходы, что она неизбежно вызвала бы к жизни противодействующие факторы. Столь же невозможно для общества в целом, понятно, сохранить меньшие суммы текущих инвестиций, поскольку всякая попытка такого рода неизбежно привела бы к росту доходов до уровня, при котором суммы, которые отдельные лица предпочитают сохранить, увеличились бы на величину, именно равную сумме инвестиций.

Все это достаточно подобное тому же, как согласится воля каждого индивидуума менять, если бы он этого не пожелал, размеры суммы денег, находится в его руках, с необходимостью равенства между всей суммой денег, которые составляют индивидуальные остатки, и общей суммой наличных, созданной банковской системой. В последнем случае равенство создается тем, что сумма денег, которую люди предпочитают хранить у себя, определенным образом связана с их доходами или ценами товаров, а особенно с курсом ценных бумаг, устанавливается, покупка которых выступает как естественная альтернатива сохранения наличности. Таким образом, доходы и цены указанных товаров неизбежно будут меняться, пока совокупная сумма денег, отдельные индивидуумы предпочитают держать при установившемся новом уровне доходов и цен, не сравняется с суммой денег, созданной банковской системой. В этом и заключается основное положение денежной теории.

Оба эти положения попросту вытекают из того, что не может быть покупателя без продавца или продавца без покупателя. И хотя отдельный участник экономического процесса, у которого масштабы операций малы относительно рынка в целом, может спокойно пренебречь тем обстоятельством, что спрос всегда носит не односторонний, а двусторонний характер, однако было бы глупо пренебрегать этим, когда речь идет о совокупном спросе. В этом заключается коренное различие между теорией экономического поведения совокупности людей и теорией поведения отдельного участника экономической жизни, потому что только в последнем случае мы можем полагать, что изменения спроса индивидуума не влияют на его собственный доход.

Существует восемь основных стимулов, которые носят субъективный характер; все они побуждают людей воздерживаться от расхода получаемого ими дохода. Речь идет о таких стремлениях:

1. Создавать резерв на случай непредвиденных обстоятельств.

2. Делать сбережения в связи с необходимостью обеспечить старость, предоставить членам семьи возможность получить образование или содержать нетрудоспособных.

3. Обеспечить себе доход в форме процента, а также воспользоваться увеличением ценности имущества, поскольку более реальному потреблению в будущем отдают предпочтение по сравнению с меньшим, но немедленным потреблением.

4. Иметь возможность постепенно увеличивать свои будущие расходы.

5. Наслаждаться чувством независимости и возможностью самостоятельных решений.

6. Обеспечить себе маневровый фонд, позволяющий осуществлять спекулятивные или коммерческие операции.

7. Оставить наследникам наследство.

8. Удовлетворить чувство скупости.

Кроме сбережений, накапливаемых отдельными лицами, значительная часть доходов, которая составляет где-то от 1/3 до 2/3 всех накоплений в современных промышленно развитых странах - таких, как США или Великобритания, - экономится центральными правительствами и местными органами власти, корпорациями и другими учреждениями по мотивам, во многом схожими с теми, которыми руководствуются отдельные лица. Здесь действуют четыре главных мотива:

1. Предприимчивость - иначе говоря, желание обеспечить ресурсы для дальнейших капиталовложений, не обращаясь при этом к займам или рынкам капитала.

2. Стремление к лучшему - желание обеспечить постепенный рост доходов.

3. Стремление к ликвидности - желание обеспечить себя ликвидными ресурсами на случай непредвиденных обстоятельств, трудностей и депрессий.

4. "Финансовая рассудительность" и стремление к "респектабельности" фирмы. Эти мотивы приводят к накоплению финансовых отчислений в размерах, превышающих издержки использования и дополнительные расходы; в результате этого долги погашаются и ценность капитального имущества списывается не с опозданием, а "раньше срока" - до того, как фирма столкнется с физическим или моральным износом указанного имущества. Интенсивность реализации этого мотива зависит главным образом от размера и характера капитального оборудования и темпов технического прогресса.

Этим стимулам, которые сдерживают затраты части доходов на потреблениения, в некоторых случаях противостоят иные мотивы - мотивы, определяющие превышение потребления над доходом. Это, например, касается сбережений, которые делаются для содержания семьи или обеспечения старости, государственной помощи безработным и т. п.

Основной "фон" субъективных и социальных стимулов меняется относительно медленно, а влияние изменения нормы процента и других объективных факторов в течение коротких периодов времени имеет обычно второстепенное значение. Из всего сказанного можно сделать вывод, что кратковременные изменения в потреблении зависят главным образом от того, с какой скоростью осуществляется переход к новому уровню текущего дохода, а не от изменений в склонности к потреблению при данном уровне дохода.