Предупреждение Солона – смещение, асимметрия, индукция

Крез, царь Лидии, считался самым богатым человеком своего времени. До сих пор в романских языках существует выражение "богат как Крез", для описания человека с избыточным богатством. Говорят, что его посетил Солон, греческий законодатель, известный своим благородством, моралью, человеколюбием, мудростью, бережливостью и храбростью. Солон не выказал ни малейшего удивления по поводу окружавшего его богатства и роскоши и ни тени восхищения их обладателем. Крез был столь раздражен недостатком впечатления, произведенного на именитого гостя, что попытался добиться от него прямого подтверждения. И он спросил Солона, знает ли тот более счастливого человека, чем он. Тот указал на человека, который вел благородную жизнь и погиб в сражении. Побуждаемый к дальнейшему, он стал приводить сходные примеры героических, но прерванных жизней, до тех пор, пока Крез в гневе не спросил его, разве не он считается счастливейшим из всех. Солон ответил: "Наблюдение многочисленных неудач, которые всегда возможны, предохраняет нас от самоупоения существующим положением или от восхищения заоблачным счастьем человека, которое с течением времени может все же претерпеть изменение. При всей неопределенности будущего оно все равно наступит, со всем его разнообразием; и только того, кому божество [гарантировало] счастье до конца, мы можем называть счастливым".

Современный эквивалент высказывания Солона был не менее красноречиво высказан бейсбольным тренером Йоги Берра, который, кажется, перевел его с чистого аттического греческого, на менее чистый бруклинский английский – "ничто не закончено до тех пор, пока оно не закончено" или, в менее возвышенной манере, "ничто не закончено, пока не споет толстая леди". Вдобавок, кроме использования родного языка, цитата из Йоги Берра имеет то преимущество, что является подлинной, в то время как встреча Креза и Солона является одним из тех исторических фактов, которые получили распространение благодаря воображению хронистов (хронологически эти двое не могли встретиться в одном месте).

Часть 1 касается степени, с которой ситуация может с течением времени претерпевать изменение. Мы можем быть обмануты шутками, проистекающими, главным образом, из действий богини Фортуны – перворожденной дочери Юпитера. Солон был достаточно мудр, чтобы придти к мысли о том, что пришедшее с помощью удачи может уйти вместе с ней (неожиданно и, часто, гораздо быстрее, чем пришло). Обратная сторона, которая также заслуживает рассмотрения (в действительности, об этом мы беспокоимся даже больше), в том, что вещи, приходящие с меньшей помощью удачи, более устойчивы к случайности. Солон также интуитивно обозначил проблему, которая владела наукой три последние столетия. Она называется проблемой индукции. Я называю ее в этой книге черным лебедем или редким событием. Солон даже понимал другую, связанную проблему, которую я называю искажением. Не имеет значения, насколько часто что-либо преуспевает, если стоимость поражения слишком велика.

Кстати, история с Крезом имеет другое продолжение. Проиграв битву с персидским царем Киром, он был на грани гибели, солдаты собирались его сжечь заживо. Тогда он возопил что-то типа: "Солон, ты был прав!" (Это тоже легенда, естественно). Кир удивился и Крез рассказал ему о предупреждении Солона. Оно так поразило Кира, что тот решил пощадить жизнь Креза, озаботившись превратностями своей собственной судьбы. В то время люди еще были склонны к размышлениям.

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Если вы такой богатый, почему вы не такой умный?

Иллюстрация эффекта случайности в социальной иерархии. Скрытое редкое событие. Как в современной жизни все может изменяться довольно быстро, кроме, возможно, стоматологии.

 

Неро Тулип: Пораженный молнией

Неро Тулип увлекся трейдингом после того, как стал свидетелем странной сцены одним весенним днем возле Чикагской товарной биржи. Красный открытый "порш" со скоростью, превышающей городской лимит раза в три, внезапно остановился около входа, его шины завизжали, будто резаные поросята. Из него выскочил тридцатилетний атлетического сложения мужчина с безумным видом и пылающим лицом, и побежал вверх по лестнице, будто за ним гнался тигр. Он бросил машину посреди дороги с включенным двигателем, что вызвало шквал сердитых гудков. Спустя несколько минут, скучающий молодой человек в желтом жакете (желтый цвет – цвет клерков) спустился по лестнице, судя по виду, совершенно не беспокоясь о дорожной сумятице. Он отогнал машину в подземный гараж так невозмутимо и небрежно, как будто это была его поденная работа.

Неро Тулип в тот день был застигнут тем, что французский язык называет obsession, внезапным безумным увлечением, которое ударяет подобно молнии. "Это по мне!" – вскричал он с энтузиазмом – он не мог бы даже сравнить жизнь трейдера с какой-либо другой жизнью. Академия вызывала в памяти образы тихих университетских кабинетов с тупыми секретарями, а бизнес – образ тихого офиса, укомплектованного тугодумами и полутугодумами, которые выражаются полными предложениями.

 

Временное Здравомыслие

В отличие от obsession, безумное увлечение, вызванное Чикагской сценой, не оставляло его около пятнадцати лет. Неро клянется, что никакая другая легальная профессия в наше время не может быть столь же лишенной скуки, как профессия трейдера. И, кроме того, хотя он еще не практиковал пиратство в открытом море, он убежден, что даже это занятие в итоге оказалось бы более унылым, чем профессия трейдера.

Неро лучше всего характеризовать, как человека, который в своей речи беспорядочно (и внезапно) колеблется между манерами историка церкви и бранью чикагского трейдера из биржевой ямы. Он может совершать сделки на сотни миллионов долларов без тени задних мыслей и агонизировать между двумя закусками в меню, меняя свое решение взад-вперед и испытывая терпение официантов.

Неро имеет начальную степень по древней литературе и математике от Университета Кембриджа. Он зарегистрировался на PhD программу по статистике в Университете Чикаго, но после завершения предварительной курсовой работы, а также большей части своей докторской диссертации, он переключился на факультет философии. Он назвал это переключение "моментом временного здравомыслия", дополнительно испугав своего научного руководителя (который предупреждал его против философов и предсказывал его возвращение назад). Он написал диссертацию по философии, но не в континентальном стиле непостижимой философии (то есть непостижимой для любого, кто не входит в их когорту, подобно мне). Как раз наоборот, его диссертация была о методологии статистических выводов в приложении к социальным наукам. Фактически, его работа была неотличима от диссертации по математической статистике – она была только немного более вдумчивой (и вдвое длиннее).

Часто говорят, что философия не может кормить философов – но Неро оставил ее не поэтому. Он ушел потому, что философия не может развлекать своих адептов. Сначала она показалась ему бесполезной и он вспомнил предупреждение своего научного руководителя по статистике. Затем она неожиданно стала походить на работу. Как только он устал от написания статей о неких скрытых деталях его более ранних статей, он покинул академию. Академические дебаты надоели ему до слез. Неро было нужно действие. Проблема, однако, состояла в том, что академия стояла первой в его списке «долой скуку и сдачу жизни в наём!».

После наблюдения сцены с трейдером, "преследуемым тигром", Неро нашел место стажера на Чикагской товарной бирже, большой бирже, где трейдеры проводят сделки, неистово крича и жестикулируя. Там он работал на престижного (но эксцентричного) местного, который обучил его работать в чикагском стиле, поручив Неро взамен решение математических уравнений. Энергия, витавшая в воздухе, вдохновляла Неро. Он быстро получил ранг независимого трейдера. Затем, когда он устал стоять на ногах в толпе и напрягать свои голосовые связки, он решил поискать работу "наверху", то есть торговать у стойки. Он переехал в район Нью-Йорка и занял вакансию в инвестиционном доме.

Неро специализировался на количественных финансовых продуктах, в которых быстро преуспел, стал известен и востребован. Многие инвестиционные дома в Нью-Йорке и Лондоне предложили ему большие гарантированные бонусы. И Неро провел пару лет, курсируя между Лондоном и Нью-Йорком, посещая важные "митинги" и нося дорогие костюмы. Но вскорости Неро стал прятаться и быстро отступил назад, к анонимности – дорожка славы на Уолл-Стрит не совсем соответствовала его характеру. Чтобы оставаться "действующим трейдером" необходимы некоторые организационные амбиции и жажда власти, которыми он, к счастью, не обладал. Он занимался этим только для забавы – а его представления о забаве не включали в себя административную и организаторскую работу. Он был восприимчив к скуке зала заседаний и не был способен долго разговаривать с бизнесменами. У него была аллергия на словарь деловых переговоров: слова типа "план игры", "линия дна", "как добраться туда отсюда", "мы обеспечиваем наших клиентов решениями", "наша миссия" и другие банальности, занимающие на переговорах 90% времени, лишены точности и эмоциональной окраски. Заполняют ли люди тишину своей речью или такие встречи имеют какое-то значение, он не знал. Во всяком случае, он не хотел в этом участвовать. И, действительно, сейчас обширная общественная жизнь Неро почти не включает никаких деловых людей. Но в отличие от меня (а я могу быть оскорбительно выразителен, когда кто-то накидывается на меня с неэлегантной напыщенностью), в ситуациях нежелательного контакта Неро держится отчужденно вежливо.

Итак, Неро сменил карьеру на то, что называется "собственным трейдингом". При такой схеме работы трейдеры организованы как независимые объекты внутри фонда, с их собственным распределением капитала. Они предоставлены самим себе и делают то, что считают нужным, при условии, что результат удовлетворяет их руководителей. Название "собственный" происходит от того факта, что они торгуют на деньги фирмы и в конце года, получают от 7 до 12% от полученной прибыли. Собственный трейдер имеет все преимущества самозанятости и никаких недостатков, присущих частному бизнесу, вроде мелкой рутины. Он может работать в удобное для себя время, может путешествовать по своей прихоти и реализовывать личные устремления. Это рай для интеллектуалов, подобных Неро, которые не любят рутинную работу и ценят возможность подумать. Он делал это в течение прошлых десяти лет, работая на две разные инвестиционные фирмы.

 

Способ действия

Немного о методах Неро. Он консервативен ровно настолько, насколько это вообще возможно в таком бизнесе. У него были хорошие годы и менее хорошие годы, но фактически никогда он не имел действительно "плохих" лет. В течение всего этого времени он потихоньку строил для себя стабильное гнездо благодаря доходам между 300,000$ и (в пике) 2,500,000$. В среднем, он может откладывать до 500,000$ в год (после уплаты налогов от среднего дохода приблизительно в 1,000,000$). Эти деньги идут прямо на его сберегательный счет. В 1993 у него был ровный год, а другие трейдеры действовали гораздо продуктивнее, и поэтому капитал, находившейся в его распоряжении, был уменьшен, а ему дали понять, что он нежелателен в этой фирме. Тогда он нашел себе такую же работу, но в более дружелюбной фирме. А осенью 1994 года трейдеры, достигавшие значительных результатов, сгорели все разом в течение всемирного краха рынка облигаций, который был вызван случайным ужесточением ставок Федеральным резервным банком Соединенных Штатов. Все они в настоящее время вне рынка, занимаются другими делами. Этот бизнес имеет высокую смертность.

Почему Неро не делает большее количество денег? Возможно, из-за его стиля торговли – точнее, его индивидуальных предрасположенностей. Его отвращение к риску достигает экстремального значения. Цель Неро состоит не столько в том, чтобы максимизировать прибыль, сколько в стремлении не сломать эту машинку для развлечения и делания денег, которая называется трейдингом. Разорение означало бы возврат к скучной университетской жизни, жизни вне финансовых спекуляций. Каждый раз, когда его риск растет, он вызывает в воображении образ тихого холла в университете, длинного утра за рабочим столом, потраченного на пересмотр бумаг и разбавленного плохим кофе. Нет, он не хочет торчать в пышной университетской библиотеке, которая надоела ему до слез. "Я рвусь к долговечности", привычно говорит он.

Неро видел множество взорвавшихся трейдеров и не хочет попасть в такую ситуацию. На трейдерском жаргоне взрыв имеет точное значение. Он означает не просто потерю денег, но потерю большего количества денег, чем можно было предположить, до уровня, когда человек вылетает из бизнеса (это можно сравнить с потерей врачом его лицензии или дисквалификацией адвоката). Неро же быстро выходит из сделки по достижении ранее определенного уровня убытка. Он никогда не продает "голые опционы" (стратегия, которая может привести его к большим возможным убыткам). Он никогда не доводит до ситуации, когда он может потерять, скажем, 1000000$ – независимо от вероятности такого события. Эта величина постоянно изменяется в зависимости от накопленной прибыли за год. Отвращение к риску не дает ему делать столько же денег, сколько другие трейдеры на Уолл-Стрит, часто называемые "хозяевами вселенной". Фирмы, на которые он работал, обычно распределяли больше средств трейдерам с другим стилем торговли, как, например, у Джона, с которым мы скоро столкнемся.

Темперамент Неро таков, что его не волнует потеря маленьких денег. "Я люблю небольшие убытки" – говорит он, – "Мне просто нужно, чтобы мои выигрыши были больше". Ни при каких обстоятельствах он не хочет быть подверженным влиянию таких редких событий, как паника или внезапные крахи, которые стирают трейдера в момент. Напротив, он хочет заработать на них. Когда его спрашивают, почему он не держится за проигравших, он неизменно отвечает, что он был натренирован самым "большим цыпленком из них всех", чикагским трейдером Стиво, который научил его бизнесу. Это неправда. Настоящая причина в его вероятностном опыте и врожденном скептицизме.

Есть и другая причина, почему Неро не столь же богат, как другие в его ситуации. Его скептицизм не позволяет ему вкладывать ни копейки из его собственных денег куда-либо, кроме казначейских облигаций. Поэтому он упустил большой бычий рынок. Причина, как говорит он, в том, что рынок мог быстро развернуться и стать медвежьим рынком и западней. Неро сильно подозревает, что рынок акций является некоей формой инвестиционного жульничества и не может заставить себя приобретать акции. Различие между ним и людьми, которые обогатились на рынке акций, было в том, что его денежный поток положителен, хотя его активы не раздувались вовсе (его казначейские облигации, едва изменялись в стоимости). Он противопоставляет себя тем технологическим компаниям, которые в длинном промежутке имели отрицательную прибыль, но которыми безумно увлекалась толпа. Это позволило владельцам компаний стать богатыми (благодаря оценке их акций), но, таким образом, это зависело от случайности – от выбора победителя рынком. Его отличие от друзей-инвесторов различного профиля в том, что он не зависел от бычьего рынка, и, соответственно, не должен был волноваться о медвежьем рынке. Его чистая стоимость не есть функция инвестиций его сбережений – он не хочет зависеть от своих инвестиций, но только от наличного дохода.

Он никогда не рискует своими сбережениями, которые он инвестирует в самые безопасные инструменты из всех возможных. Казначейские облигации безопасны, так как они выпущены Правительством Соединенных Штатов, а правительства едва ли могут обанкротиться, так как они могут свободно печатать свою собственную валюту, чтобы заплатить по своим обязательствам.

Нет рабочей этики

Сегодня, в 39 лет, после 14 лет в бизнесе, он может считать себя хорошо устроенным. Его личный портфель содержит несколько миллионов долларов в облигациях казначейства средней длительности, достаточных, чтобы вообще не волноваться о будущем. Больше всего в собственном трейдинге он любит то, что он требует значительно меньше времени, чем другие высокооплачиваемые профессии, другими словами, такое занятие абсолютно совместимо с его, отличающейся от понятий среднего класса, этикой работы. Трейдинг заставляет усиленно думать; те, кто просто упорно трудятся, обычно, теряют свой фокус и интеллектуальную энергию. Кроме того, они утопают в случайности. Этика работы, верит Неро, тянет людей к тому, чтобы сосредоточиться на шуме вместо сигнала (различие мы определили в Табл. 1).

Свободное время позволяет ему иметь разнообразные личные интересы. Неро нашел время, чтобы вернуться к статистике, закончил докторантуру по статистике, переписывая свою диссертацию в более кратких терминах. Неро теперь преподает, один раз в год, семинар на полсеместра под названием История Вероятностного Мышления на факультете математики Нью-йоркского Университета, семинар большой оригинальности, который выпускает превосходных аспирантов. У него достаточно денег, чтобы быть в состоянии поддерживать свой образ жизни в будущем и есть план на случай неожиданных обстоятельств: удалиться на покой и писать популярные научно-литературные разнообразные эссе на темы, касающиеся вероятности и недетерминизма – но это только если в будущем что-то навсегда закроет финансовые рынки.

 

Секреты существуют всегда

Вероятностному самоанализу Неро, возможно, помогло некоторое драматическое событие в его жизни, которое он хранит в себе. Проницательный наблюдатель мог бы обнаружить в Неро подозрительную избыточность неестественных побуждений. Его жизнь не столь прозрачна, как это может показаться. Неро хранит секрет, который будет обсуждаться в свое время.

 

Высокодоходный трейдер Джон

В течение большей части 1990-ых, через улицу от дома Неро стоял намного больший дом Джона. Джон был высокодоходным трейдером, но с другим, отличным от Неро стилем. Краткий профессиональный разговор с ним показал бы, что его интеллектуальная глубина и точность мышления совпадает с аналогичными параметрами инструктора по аэробике (а телосложение – нет). Даже подслеповатый человек мог видеть, что Джон живет заметно лучше, чем Неро (или, по крайней мере, чувствует необходимость демонстрировать это). Он парковал два первоклассных немецких автомобиля у себя в гараже (его и ее), в дополнение к двум кабриолетам, (один из которых был коллекционным), в то время как Неро ездил на своем фольксвагеновском кабриолете уже почти десять лет – и все еще продолжает. Жены Джона и Неро были знакомы, встречались в салоне красоты, но жене Неро было чрезвычайно неудобно в компании жены Джона. Она чувствовала, что эта леди не просто пытается поразить или впечатлить ее, но относится к ней, как к представителю низшего класса. В то время, как Неро стал пытаться соответствовать виду богатеющего трейдера, (искушенного винного коллекционера и любителя оперы), его жена редко сдерживалась в новых покупках –есть тип людей, которые чувствовали жало бедности в определенные моменты своей жизни и хотят наверстать упущенное, демонстрируя свои приобретения. "Единственная темная сторона бытия трейдером", – часто говорит Неро, – "это вид денег, излившихся на неподготовленных людей, которые внезапно узнают, что Времена года Вивальди являются "изысканной" музыкой".

Но его супруге было трудно почти ежедневно соперничать с соседкой, которая продолжала хвастаться новым декоратором, которого они только что наняли. Джон и его жена ничуть не страдали от того факта, что их "библиотека" была напичкана книгами в кожаном переплете (чтение в клубе здоровья было ограничено журналом Пиплз Мэгэзин, но ее полки были заставлены нетронутыми книгами маститых американских авторов). Супруга Джона также продолжала описывать экзотические труднопроизносимые места, где они будут отдыхать, хотя ей было бы трудно объяснить, на каком континенте расположены Сейшельские острова. Жена Неро была всего лишь человеком, хотя и продолжала говорить себе, что не хотела бы быть на месте жены Джона. Но она чувствовала, что несколько зациклилась на жизненном соревновании. Так или иначе, слова и причины стали неэффективными перед большим алмазом, огромным домом и коллекцией спортивных автомобилей.

 

Переплаченный провинициал

Неро тоже страдал от неоднозначного чувства к соседям. Он был весьма высокомерен к Джону, который представлял все, чем он не был и не хотел быть – но социальное давление начинало сказываться на нем. Кроме того, он тоже хотел бы демонстрировать такое чрезмерное богатство. Интеллектуальное презрение не контролирует личную зависть. Тот дом через улицу становился все больше и больше – а с ним и дискомфорт Неро.

Несмотря на то, что Неро осуществил все свои самые смелые мечты, и денежно, и интеллектуально, ему стало казаться, что он что-то в жизни упустил. В иерархии Уолл-Стрит появление таких типов, как Джон, означало, что Неро перестал быть значимым трейдером. И хотя Неро обычно мало заботила иерархия, мысли о Джоне, его доме и его автомобилях не давали ему покоя. Все было бы хорошо, если б Неро не видел этот глупый большой дом через улицу, раздражавший его каждое утро. Что бы сказали на это генетики со своей теорией размеров? Еще хуже было то, что Джон был приблизительно на пять лет его моложе и, несмотря на более короткую карьеру, имел, по крайней мере, вдесятеро больший доход.

Когда они пересекались, Неро чувствовал, что Джон смотрит на него сверху вниз, да еще и снисходительно. А иногда Джон его полностью игнорировал. Если бы Неро читал о Джоне только в газетах, ситуация была бы другой. Но Джон был во плоти и крови, и был его соседом. Ошибка, которую сделал Неро, состояла в том, что он заговорил первым с ним, и сразу же сработало правило социальной иерархии. Неро пробовал сгладить свой дискомфорт, выбрав поведение Свана, персонажа Пруста из романа "В поисках утраченного времени". Сван, художник, искусствовед, человек образованный и тонко чувствующий, был накоротке с людьми из высшего света, его считал своим другом Принц Уэльский, но в присутствии среднего класса Сван вел себя так, как будто должен что-то кому-то доказывать. Для Свана было намного легче смешаться с аристократией, чем для карабкавшихся по социальной лестнице Вердюренов, потому что в аристократической среде он был гораздо более уверен в себе — и она принимала его соответственно его самоощущению.

Как и Свана, Неро уважали известные и умнейшие люди. С ним любил гулять и беседовать, например, ученый, эрудит Нобелевского калибра, из тех людей, которые уже никому ничего не хотят доказать. Известный миллиардер-спекулянт регулярно звонил ему, чтобы узнать его мнение об оценке деривативов на некоторые бумаги. Но Неро попытался заручиться уважением какого-то переплаченного выскочки, с дешевым нью-джерсийским ("ну-джойзи") акцентом. (Если бы я был на месте Неро, я бы выказывал часть моего презрения Джону посредством языка тела, но Неро – не такой человек.)

Ясно, что Джон не был столь образован, столь воспитан, столь физически тренирован, как Неро, но он ведь даже меньше понимал в ценных бумагах! Неро встречал истинно одаренных в этом вопросе людей в биржевых ямах Чикаго, которые мыслили с такой скоростью, каковую он и близко не мог обнаружить в Джоне. Неро был убежден, что этот человек был самоуверен и пустоголов, а преуспел потому, что никогда не делал поправку на свою уязвимость. Но часто Неро не мог подавить свою зависть - и он задавался вопросом, была ли его оценка Джона объективной, или к такой оценке Джона его толкали чувства? Может быть, именно Неро был совсем не лучшим трейдером? Может быть, это Неро следовало сильнее себя подталкивать, быстрее думать и ловить свой шанс - вместо "размышлений", писания статей и чтения запутанных бумаг? Возможно, он должен был быть вовлечен в высокодоходный бизнес, где он блистал бы среди пустоголовцев, подобных Джону.

 

Поэтому Неро успокаивал свою оскорбленную гордость, исследуя правила построния социальной иерархии. Физиологи Канеман и Тверски показали, что большинство людей предпочитает делать 70,000$, когда другие вокруг них делают 60,000$, чем делать 80,000$, когда другие, вокруг них делают 90,000$. "Экономика-шмекономика, все это – социальная иерархия", – думал он. Но никакой анализ не мог удержать его от оценки своего состояния в абсолютном виде, а не в относительном. С Джоном Неро особенно ясно видел, что при всей его интеллектуальной тренировке, он был всего лишь один из тех, кто предпочитает делать меньше денег, при условии, что другие сделают еще меньше.

Неро думал, что есть как минимум одно явное доказательство того, что Джону просто повезло: Неро, в конце концов, не было нужды переезжать от палаццо своего соседа. Джон мог взорваться. Не осознавая, что он принимает один большой скрытый риск, риск, который он не мог видеть, не обладая достаточным опытом (и мозгом, чтобы изучить историю). Бизнес бросовых облигаций зависит от некоторого знания "шансов", вычисления вероятности редких (или случайных) событий. Что такие дураки, как Джон, могут знать о шансах? Они используют "количественные инструменты", которые дают им шансы, но этот высокодоходный рынок напоминает сон на железнодорожных рельсах. В какой-то момент неожиданный поезд переезжает вас. Вы делаете деньги каждый месяц, в течение долгого времени, затем теряете большую часть из вашего совокупного дохода за несколько часов. Неро видел это у продавцов опционов в 1987, 1989, 1992, и 1998. Однажды их уводят из помещений биржи, в сопровождении здоровенных охранников и никто их больше не видит.

Большой дом - это просто займ; Джон может закончить, как продавец роскошных автомобилей, где-нибудь в Нью-Джерси, продающий авто разбогатевшим за один день парням. Неро не может взорваться. Его небольшой дом с четырьмя тысячами книг является его собственным. Никакой случай на финансовых рынках не может забрать это у него Каждая из его потерь ограничена Его достоинству трейдера ничто не может угрожать.

 

Джон, в свою очередь, думал о Неро, как о неудачнике, снобствующем и умствующем неудачнике Неро участвовал в зрелом бизнесе и Джон полагал, что тот уже взошел на свой холм". "Эти независимые трейдеры умирают", - имел обыкновение говорить Джон. "Они думают, что они умнее всех, но они - устарели"

 

Раскаленное Лето

Наконец, в сентябре 1998, Неро был отомщен. Утром он увидел Джона перед домом, курящим сигарету. Он не был одет в деловой костюм и выглядел скромнее, чем когда-либо. Из его надутости выпустили воздух. Неро понял, что Джон был уволен, но не сразу понял, что Джон вообще потерял почти все, что имел. Мы увидим детали краха Джона в Главе 5.

Неро почувствовал стыд за свое злорадство, но он не мог подавить его. Кроме того, что это неблагородно, это, как считают, приносит неудачу (Неро несколько суеверен), но в этом случае, веселье Неро проистекало не из того факта, что Джон вернулся на свое место в жизни, но, большей частью, из того, что методы Неро внезапно получили полное подтверждение. Часть восторга Неро также проистекала из его гордости за свою стойкую приверженность своей стратегии, несмотря на все соблазны.

 

Серотонин и случайность

Можем ли мы судить об успехе людей по их виду и по их личному богатству? Иногда, но не всегда. Мы увидим, как в любой момент времени, большая часть бизнесменов будет генерировать результат не лучше, чем беспорядочно брошенные дротики дартса. А наименее квалифицированные бизнесмены зачастую станут самыми богатыми. Но никогда не признают роль удачи в своей деятельности.

Удачливые дураки не выносят даже крохотного подозрения, что они могут быть удачливыми дураками - по определению. Они будут действовать так, как будто они заслужили деньги. Строчки их финансовых отчетов вызывают в них такой прилив серотонина (или другого подобного вещества), что они окончательно уверяются в своей способности выиграть у финансовых рынков (наша гормональная система не знает, зависят ли наши успехи от случайности). Это можно заметить в их поведении; прибыльный трейдер ходит гоголем и стремится говорить больше, чем проигрышный трейдер. Ученые выяснили, что серотонин, или вещество-нейротрансмиттер, кажется, отвечает за большую долю нашего человеческого поведения. Он устанавливает положительную обратную связь, положительный цикл, но вследствие внешнего случайного толчка, может начинать обратное движение и вызывать отрицательный цикл.

Показано, что обезьяны, которым вводили серотонин, перемещались вверх в социальной иерархии, что, в свою очередь, вызывало увеличение уровня серотонина в их крови - пока положительный цикл не нарушался и не начинался отрицательный. В течение отрицательного цикла неудача заставляет особь сползать вниз по иерархической лестнице, что провоцирует поведение, которое приводит к еще большему унижению в сложившемся порядке подчинения. Аналогично, увеличение личных достижений (независимо от того, вызвано ли это детерминированным способом или при посредстве госпожи Фортуны) стимулирует повышение серотонина в субъекте, непосредственно вызывая то, что обычно называется способностью к лидерству. Некоторые неуловимые нюансы в поведении, как, например, способность выражаться ясно и открыто, создают субъекту образ «сияния» - как будто они впрямь заслужил "награду". Таким образом, случай будет исключен как возможный фактор достижения результатов, пока он снова не покажет свое лицо и не запустит отрицательный цикл.

Люди, плохо воспитанные, часто спрашивали меня, был ли мой торговый день прибылен. Если бы мой отец был там, он остановил бы их, сказав "никогда не спрашивают человека, не из Спарты ли он: если бы он был оттуда, он сообщил бы вам такой важный факт, а если — нет, вы могли бы оскорбить его чувства". Аналогично, никогда не спрашивайте трейдера, прибылен ли он; вы можете легко увидеть это в его жестах и походке. Утром после того, как Джон был уволен, он безусловно, потерял большую часть своего серотонина (если это не было другое вещество, которое исследователи обнаружат в следующем десятилетии). Один шофер такси в Чикаго объяснил мне, что он за полминуты может определить, преуспевают ли трейдеры, которых он подсаживает в машину около Чикагской Торговой Палаты, фьючерсной биржи. "Они очень надуваются", - сказал он. Я нашел интересным (и загадочным) то, что он мог обнаруживать это так быстро. Позже я нашел вероятное объяснение этого в эволюционной психологии, которая утверждает, что такие физические проявления жизненных достижений, так же, как и доминирующее состояние у животных, могут использоваться для передачи сигналов: делать победителей различимыми, что эффективно сказывается на выборе вожаков.

 

Дантист богат, очень богат

Вспомним, что Неро можно считать преуспевающим, но не "очень богатым" по стандартам его времени. Однако мы увидим в следующей главе, что он чрезвычайно богат в среднем - он берет на себя так мало риска, что возможность краха исчезающее мала. Тот факт, что у него не было такого успеха, как у Джона, связан с тем, что ему не грозит такое крушение, как у него.

Поэтому согласно вероятностному методу подсчета его богатства он богат. Вспомним, что Неро защищает себя от очень редкого события. Если бы Неро мог перепрожить свою профессиональную жизнь несколько миллионов раз, очень немногие из них были бы испорчены неудачей, но в немногих из них также проявилась бы и экстремальная удача. То есть его жизнь по своей стабильности была бы подобна жизни часового мастера в монастыре. Естественно, мы говорим только о его профессиональной жизни.

Можно спорить, что в предположениях и ожиданиях., дантист значительно более богат, чем рок-музыкант, который управляет розовым Ролс-Ройсом, чем спекулянт, который торгует картинами импрессионистов или чем предприниматель, который коллекционирует реактивные самолеты

Невозможно рассматривать профессию в отрыве от количества и распределения людей, которые ею занимаются. Мы исследуем этот момент позже, с точки зрения выживания, но здесь, в части I, мы будем смотреть на это, относительно сопротивления случайности.

Рассмотрим двух соседей, Джона А, дворника, который выиграл нью-джерсийской в лотерее и переехал в богатый район, в сравнении с Джоном Б, его ближайшим соседом, более скромного достатка, который сверлил зубы восемь часов в день за прошедшие 35 лет. Очевидно, что благодаря унылости своей карьеры, если бы Джон Б должен был вновь пережить свою жизнь несколько тысяч раз, начиная с окончания стоматологической школы, диапазон возможных результатов был бы довольно узким (предполагаем, что он полностью застрахован) В лучшем случае, он закончил бы сверлением богатых зубов жителей Авеню Нью-йоркского Парка, в то время, как в худшем случае, он бы сверлил челюсти в каком-либо провинциальном полупустынном городке. Более того, если предположить, что он закончил очень престижную школу сверления зубов, диапазон результатов будет даже более узким. Что касается Джона А, то если бы он должен был вновь пережить свою жизнь миллион раз, почти во всех из них мы видели бы его подметающим двор (и тратящим по мелким порциям огромное количество долларов на бесплодные лотерейные билеты), но в одном из миллиона случаев, мы увидим его выигрывающим нью-джерсийскую лотерею.

 

Идея принятия во внимание всех возможных результатов звучит как что-то невообразимое. Для большинства людей, вероятность - это то, что существует только для события в будущем, но никак не для события в прошлом; событие, которое уже имело место, имеет 100 % вероятность, то есть, достоверность. Я обсуждал этот пункт со многими людьми, которые обвиняли меня в смешении мифа и реальности. Но, мифы, особенно прочно укоренившиеся в веках, как мы видели на примере Солона, могут быть гораздо более значимыми (и давать нам больше данных), чем простая реальность

 

ГЛАВА ВТОРАЯ

Причудливый метод учета

Альтернативные истории, вероятностный взгляд на мир, интеллектуальное мошенничество и случайностная мудрость француза с устойчивыми привычками купания. Как журналисты не понимают случайную последовательность событий. Остерегайтесь заимствованных суждений – почти все прекрасные идеи относительно случайных результатов противоречат общепринятой мудрости. Различия между правильностью и понятностью

 

Альтернативная история

Я начинаю с банальной мысли: нельзя судить о достижениях в какой угодно области (война, политика, фармация, инвестиции) по результатам, а надо — по стоимости альтернативы, (то есть, что было бы, если бы история пошла другим путем). Такие подмены событий называются альтернативными историями. Очевидно, что качество решения не может быть оценено исключительно на основании его результата, но такая точка зрения, кажется, высказывается вслух только теми, кто потерпел неудачу, (те же, кто выигрывают, считают свой успех следствием качества их решения). Это мнение часто высказывают политические деятели, уходя их кабинета, тем представителям прессы, которые все еще слушают их - что они следовали лучшим курсом. И привычные выражения сочувствия в стиле "да, мы знаем" делает жало сожаления еще худшим. А подобно многим банальностям, эта, будучи достаточно очевидной – нелегка для практического применения.

 

Русская рулетка

Можно иллюстрировать странную концепцию альтернативных историй следующим образом